Владиславик.

Рука Влада на бедре Славика, их глаза, которые видят только друг друга и ничего вокруг, шум мотора автобуса, шкрябающего старой резиной по мятому и рваному асфальту, заставлявшему всех пассажиров подпрыгивать со своих мест. И до чего же удивительно, что русские люди боятся летать на самолётах, не дай бог попасть в зону турбулентности, а ездить в транспорте автоВАЗа по российским ухабистым дорогам входит в их обыденный распорядок дня. Следующий день у Влада не задался с самого утра. Кира ворвалась в его сонное царство абсолютно без объявления войны, прямо как немцы в сорок первом. Звонкий девичий голосок разнёсся по целой мрачной комнате и влетел во Влада на всей своей скорости: - Влад, маленький ты извращенец! Чёрт бы тебя побрал, где моя подводка!? Зачем Владик пользуется подводкой для глаз? Он и сам порой не придавал этому смысла, но его узкие карие глазки так определённо становились больше и выразительнее. - Завали! - сонно пробурчал Владик и еле вытащив подушку из под головы, запустил ею в сестру. - Кирюша, ты опоздаешь, - донёсся голос папы откуда-то из коридора. "И с каких это пор он интересуется нашим расписанием? - нервно подумал Влад. - Здесь явно что-то не чисто." Что-то буркнув озлобленно себе под нос, Кира пулей вылетела из комнаты. Через некоторое время после того, как сестра вышла из дома, отец явился к Владику и грозно произнес: - Вставай, сын. Нам надо поговорить. О чем с таким серьезным видом хотел поговорить Касаткин старший, Влад даже не представлял. Его внешний вид оставлял желать лучшего, но отца это никогда не волновало, он по этому поводу лишь утомлённо вздыхал; по поводу успеваемости то же самое, так что же тогда ему нужно? "А что, если он меня со Славиком видел? - обеспокоенно подумал маленький эмо." Знал бы отец обо всём, что произошло между Славой и его сыном, он бы был просто в ярости, и это при том, что между ними ничего толком и не произошло ещё. Ведь этот человек бывший военный, твердой армейской закалки и, соответственно, гомофоб. Владик осторожно вошёл в кухню, стараясь виду не подавать о своём волнении. Серьёзный мужчина стоял непоколебимо, упорно наблюдая за реакцией сына, после чего сурово спросил: - Ты опять пытался связаться с мамой? "Так вот он о чём... - выдохнув подумал Влад и закатил глаза, утомленный такими вопросами чуть ли не каждый вторник." - Отвечай, - продолжил отец, - ты пытался ей дозвониться? - А ты опять отслеживал мои звонки? - довольно резко отвечал парнишка, иронично отводя недовольный взгляд. - Я, кажется, ясно выразился, когда запретил вам с ней общаться. Забудь эту женщину, она тебе никто. - Хватит! Я не ребёнок. Она моя мать и ты не можешь этого изменить, - нервно говорил сын. - Она алкоголичка и прагматичная сука. Я не хочу, чтобы мои дети с ней контактировали, это понятно? - Да, - опустив голову, тихо пробормотал Влад. - Я спросил: понятно? - подойдя ближе к мальчишке, грозно произнёс мужчина. - Понятно, - твердо и внятно ответил тот. Владик хорошо знал свою маму, она хоть и была стервой, но единственной, кто понимал его, по крайней мере так было раньше. Как важно человеку понимание; как много человеку мало. Сейчас же по найденному на старом клочке тетрадного листа номеру телефона, записанному уже кончавшимися чернилами в стержне когда-то маминой рукой, уже никто не отвечал. Видно, она сменила сим-карту. Во всяком случае отец ненавидел эту женщину и не позволял детям с ней связываться; он верил, что так будет правильнее, и за свою веру был готов обречь собственных детей на страдания. Оставшись в квартире один со своими мыслями, Влад вдруг задумался над тем, почему он до сих пор жив. Может быть он просто слишком труслив для суицида. А может он надеется, что мама вновь станет понимать его. Или же кто-то другой. В любом случае белая футболка Славика уже постиралась, Владу оставалось только достать ее из сушилки, чего он не сделал вчера. Ну вот, теперь эта тряпка абсолютно чистая и сухая, пахнет ароматическим Persil'ом, и всё ещё отдает запахом мужских духов из арифлеймовского журнала, аромат "флэмбойент", которым пользовался Славик был весьма стойким, и очень нравился Владику. Не особо думая "зачем", Касаткин быстро натянул на себя футболку, и довольно приятный запах окутал всё его тело. В какой-то момент он плюхнулся на кровать, наблюдая над собой пародию на звёздное небо и, вдыхая аромат Славкиного одеколона, ему всё больше и больше хотелось умереть, потому что он не понимал, почему ему это так нравится. Звонок в дверь вырвал его в нагнетающую реальность и заставил насторожиться, ведь гостей он не ждал. Владик сразу же подошёл к входной двери, как обычно не глядя в глазок, и уже начал проворачивать замок, когда вдруг подумал, что в подъезде его мог ждать Слава, а он сам сейчас в его майке. Но было уже поздно, стоявший за дверью наверняка слышал, как открывается замок и ждал с нетерпением, когда же ему наконец откроют. Со скрипом дёрнув на себя дверь, Владик, как и ожидал, увидел перед собой ухмыляющегося Славу, с сарказмом произнёсшего: - А те идёт. - Привет, Славик... - тихо отвечал Влад, вдруг куда-то подевалась его завсегдатая дерзость. - Ты за футболкой, да? Прости, я тут просто... Касаткин не знал как самому себе то объяснить свой поступок, а уж Славику и подавно. Коротких уверенно прошел в квартиру, прикрыв за собой дверь, вероятно, чтобы не подсматривали всякие соседки, обожающие посплетничать, теперь он подошёл к Владику близко, слишком близко, так, что касался своей грудью его, а Влад лишь в недоумении и лёгком испуге смотрел ему в глаза. Славик схватил ладонями низкорослого эмаря за плечи и, развернув к зеркалу, спокойно сказал: - Смари, по-моему очень мило. Что думаешь? - Не знаю, - робко отвечал Влад. "Очень мило? - думал он. - Что мило? Что его футболка на мне? Или, что мы обжимаемся у меня в коридоре?" Славик прижал к себе худенькие плечи Влада и опустив голову, провел холодным носом по его пульсирующей артерии на шее. - Теперь она будет пахнуть тобой, - так же тихо произнес Славик, сделав неглубокий вдох. Через несколько секунд Влад дёрнулся с места и, отринув от гопника на пару метров, неровным голосом отрезал: - Я сейчас сниму. Неуклюже он начал стаскивать с себя майку, тем самым насмешив Славика: - Чё, прям при мне? Тут Владос замер и Славик аккуратно подошёл к нему снова, положив свою ладонь на его уже обнаженный торс. - Эй, - произносил он тихим басом, - всё нормально. Второй свободной рукой он провёл по узорно выбритому виску Касаткина и остановил ее у него на затылке. Владик медленно поднял карие глаза на Славу и сам не заметил как во рту уже оказался чужой язык. "Не знаю, чего мне сейчас хочется больше, - подумал Владик, - умереть, или продолжить. Даже не представляю, что из этого будет хуже." Опешивший эмо, никогда в своей жизни не питавший ни к кому романтических чувств, не знавший сладкого ощущения выброса гормонов серотонина и эндорфина в организме, просто поддался ситуации, и вероятно своей сущности, и принял происходящее, начиная робко и нелепо покусывать расслабленные губы Славика, и даже постанывать, когда теплая ладонь поглаживая его поясницу, спускаясь всё ниже. Не первый раз в жизни Владика укладывает на лопатки гопник, но на постель в его собственной комнате впервые. Славик оставлял маленькие укусы, засосы и своё горячее дыхание на шее Влада, затем на ключицах, бледной груди, неярко выраженных кубиках пресса, параллельно стягивая с него узкие штаны. - Слава? - едва выдавил из себя прирывисто Влад. - Да? - тихо откликнулся Славик, посмотрев на лицо, уже полностью ему подчинившегося, парнишки-эмо; Он прекрасно понимал весь его страх и неопытность, и если надо, был готов ждать. - Не останавливайся, - прошептал Владик со всей уверенностью.