От лица Уэйна Сермона
Каждый день теперь просто повторение одной цепочки: просыпаюсь-учусь-сплю-повторяю с самого начала. И никто не стремился ничего менять — родители всё так же пьют до беспамятства и бьют меня, учителя всё также беспристрастны, Демоны всё ещё задирают меня, а Честер и все остальные как-то отстранились, не найдя во мне интересного собеседника, жаждущего жизни. И вправду, жить совершенно расхотелось. В гараже я нашёл оставленный старый мотоцикл и не упустил ни единого шанса им воспользоваться. По ночам я тихо играл на пыльной гитаре, заперевшись в своей комнате, стараясь не будить отца. Каждое утро я встречал в гордом одиночестве, которое убивало изнутри, а провожал каждый закат, зачастую, даже не дома, уезжая куда-нибудь далеко-далеко — закаты не заслуживают видеть человеческой грусти, они созданы для любви и улыбок, прикрытых от удовольствия глаз. Не для меня с моим безнадёжным случаем печали. Точно не для меня… Очередное утро сопровождалось палящим солнцем и я незамедлительно встал, разбуженный падающими на мои глаза лучами. Рубашку я уже приготовил вечером, как и брюки. Не хотелось никуда идти, ведь день не обещал быть таким хорошим, даже наоборот — в груди было щемящее ощущение, что что-то пойдёт плохо. Плохо для меня. Но, научившись это игнорировать за полторы недели в Лас-Вегасе, я молча, повинуясь несуществующему приказу, вышел из комнаты и, схватив со стола яблоко, сразу покинул квартиру. Спустился на лифте и впервые за некоторое время пошёл пешком. Солнце действительно прилично припекало для середины сентября, но это уже было не удивительно — в такой-то пустыне! Я молча шёл, вглядываясь в яркие, но безликие дома, вспоминая, насколько проще было всё в Юте. Мимо меня начинали проносится машины, а огни казино потухали в свете утра. Внезапно сзади кто-то тихо прошаркал ко мне. — Привет, Уэйн. — я обернулся и увидел Лаки — девчонку с длинными русыми волосами в высоком хвосте и большими голубыми глазами. Они изучали меня с каждым разом всё пристальнее, не щурясь и не моргая. — Не против, если составлю компанию? — Она была похожа на меня — тоже не любила внимания в свою сторону, тоже была достаточно замкнутой с окружающими. Но, в отличие от меня, она открывалась Честеру, Бену и Виктори. Я же не показывал настоящего себя никому. — Хорошо. — без особого энтузиазма ответил я и мы пошли в тишине дальше по запылённой дороге. Она смотрела по сторонам, а я… А что я? Просто шёл. Но вдруг перед моим лицом возник чужой белый наушник и тихое «хочешь послушать?». Я глянул в сторону Хайт и, хотя бы из любопытства, вставил наушник в левое ухо, она в своё правое. Там играла песня Леди Гаги с альбома Joanne, называющаяся Million Reasons. Мне она особо не нравилась. Или просто не было повода в неё вслушиваться. — Эй, Лаки! Уже к другим клеишься? Ай-ай-ай, как нехорошо! — я даже не заметил, как к нам подъехал Рейнольдс со своими дружками. Платц вёз с собой какую-то девушку, а Майк, как всегда, был один, но счастливый. — Смотри за своим поведением — шлюхой посчитают! — они хором рассмеялись, пока кулаки девушки, застывшей рядом со мной, сжались. Я хотел было её окликнуть по имени, но она вырвала наушники из обоих наших ушей и ускоренным шагом почти побежала в школу. Я не стал её догонять — знал, что это такое — насмешки. Знал, что нужно время, чтобы успокоится. Взгляд Дэна уже был перевёдён на меня и с губ был готов сорваться ещё один колкий комментарий, но я не был готов это терпеть. Уж точно не от него! — Заткнись. Просто заткнись. — он даже немного обомлел, просто продолжая смотреть на меня раскрытыми голубыми глазами. — Ты думаешь, что держишь всю школу в страхе, что сам из себя такой великий и могучий. Знаешь, что? Я тебя не боюсь. И Хайт не боится. Беннингтон, МакКи, Лоуренс — они не боятся твоего «праведного гнева». — Дерзко? Да, очень. Не помню, чтобы когда-то я был таким… Неподдающимся чужому влиянию. Вся компания Демонов раскрыла рты. Но в глазах Рейнольдса промелькнуло что-то другое… Да какая к чёрту разница. Он просто завёл двигатель и собрался уже уехать, как сделали другие двое, но я схватил его за плечо, поверх которого была натянута обычная белая футболка. — Тронешь кого-нибудь из них ещё хоть раз — я не знаю, что я с тобой сделаю. — А ты смелый для новичка, а, Лэйк Сити? — он нагловато ухмыльнулся и, наконец, удрал прочь. Весь оставшийся день я будто чувствовал его непонимающий взгляд на коже. Словно кто-то первый раз ему перечил… Да ну, не может быть. Обеденный перерыв я по прежнему отсиживал с компанией, в которую вписывался больше всего. Лаки постоянно говорила с Вик о чем-то своём, Бен грустно смотрел в сторону Демонов и Платцмана, который явно был очень заинтересован в молодой леди, которая ехала с ним утром, а Честер слушал музыку, изредка начиная отстукивать ритм ногой. Объединяло их всех одно — все уже знали о том, что я сказал Рейнольдсу. Создавалось ощущение, что теперь я для них какой-то герой. Это совсем не так.От лица Майка Шиноды
Я целый день наблюдал за Дэном — он постоянно думал о чём-то. Его взгляд был рассредоточен, движения — лёгкими. — Ты чего? — отловив его на обеденном перерыве, спросил я. — Пойдём, выйдем, покурим. — он молча поплёлся за мной за территорию школы. — Чего тебе? — злобно прошипел Рейнольдс, уставившись на меня холодным взглядом, делая первую затяжку и выпуская дым из-под полуприкрытых губ. — Ты из-за Уэйна, да? — я вопросительно изогнул левую бровь. — Я не хочу об этом говорить, понял? — он ещё раз зыркнул на меня. Тихо рыкнув, он затушил сигарету об стену, затем кинув её на землю, и ушёл, пряча руки в карманы. Я тихо вздохнул, и, докурив, отправился обратно, думая о том, что всё-таки произошло. Может, это из-за того, что ему впервые кто-то сказал слово поперек. Возразил ему. Чувствую, проблем у этого паренька будет очень много. Войдя в столовую я увидел застывшую перед глазами картинку: Дэн, держащий за ворот рубашки Сермона и что-то ему орущий. Уэйн был абсолютно спокоен, я даже испугался. Но, когда Рейнольдс замолчал, этот парнишка сказал лишь: — Ну всё, ты закончил? — Дэна это распалило и он начал бить новенького по лицу, по телу, по всему, до чего дотягивался. Лэйк Сити не кричал, лишь молча отбивая атаки, будто для него это было далеко не в первый раз. Рейнольдс толкнул парня и впечатал того спиной в острый угол квадратного столба, но тот не сдался. Казалось, что здесь теперь собралась вся школа — глазеющие, с открытыми ртами чёрно-белые пятна расплывались перед моими глазами. Вдруг я заметил среди них Беннингтона — он снова рвался разнимать драку, такой себе миротворец, но две девчонки его не пускали, держа за плечи. Он тоже взглянул на меня и нахмурил брови. Я видел, как сильно сжались его кулаки. Внезапно что-то произошло и по всей толпе пробежал непонятный шёпот. Я снова взглянул на дерущихся — рубашка Уэйна была порвана посередине и распахнута, а Рейнольдс стоял с её обрывком. Все застыли, ужаснувшись количеству синяков на теле Сермона. Там было всё, полное разнообразие сине-красных оттенков — красные полосы от ногтей или какой-то верёвки, гематомы, которых, к удивлению, не было видно под белой рубашкой — настолько они яркие, а ещё были видны уже затянувшиеся раны и кое-где оставшиеся шрамы, которые, понятно было, оставил на нём точно не Дэн. На его худощавом бледном торсе это смотрелось поистине ужасающе, вкупе с выступающими ключицами. Тишина быстро превратилась из неожиданной в надоевшую, давящую на уши. С губ и из носа Лэйк Сити текла кровь, когда как Дэн остался целым. Уэйн не стремился его покалечить с самого начала. — Ну, спасибо за опыт в драках. — воспользовавшись всеобщим замешательством, выпалил Сермон и удалился, перевесив сумку через плечо. Рейнольдс просто стоял в полном шоке, не в силах пошевелится, смотря вслед уже исчезнувшей фигуре. — Ты в порядке? — подошёл я к другу, но тот лишь вяло отмахнулся. — Он слабак. — Рейнольдс так и остался уверенным в своей беспрекословной победе. — Он даже не бил тебя. — Я знаю, вот он идиот, да? — он мельком глянул на меня и, заметив всю степень моей серьёзности, повернулся ко мне всем телом. — Он и не собирался тебя бить, только уклонялся. — казалось, что только теперь он понял, о чём я говорю. Его взгляд как-то потускнел, а улыбка словно испарилась с лица. Дэн просто развернулся и зашагал на выход из кафетерии. До позднего вечера мы сидели у меня в комнате и играли в одну из старых коллекционных приставок серии Nintendo. Он уже больше не кричал по любому поводу, из-за побед и проигрышей, а сидел и тупо пялился в экран, перезапускал один и тот же уровень, пока не побеждал. Я молчал и не препятствовал ему. В его глазах, всё ещё детских, виднелись отражения синяков и ран, вместе с крутящимся постоянно в голове вопросом «кто это сделал?». — Так… Что у вас с Честером… Как его? — Беннингтоном. — добавил я, наклоняясь в правую сторону вместе с джойстиком, хоть это и не помогало моей машине поворачивать хоть чуть быстрее, чтобы та не врезалась во все препятствия. — Да, точно. Ну так? — Ничего особенного. Он всегда строит из себя белого и пушистого, бесит аж… — я скорчил гримасу а-ля отвращение, всё ещё не отрывая взгляда от экрана.От лица Дэна Рейнольдса
Меня выворачивало наизнанку от одной мысли о том, что я видел в кафетерии. Мне было противно, омерзительно видеть кровь и въевшиеся в кожу синяки. Но ещё противней мне было вспоминать свой поступок. Зачем я набросится на него? Зачем я показал то, что не должен был, перед половиной школы? А если его бьют родители? Что тогда? После этих вопросов хотелось просто обхватить руками голову и сидеть в углу комнаты, нервно покачиваясь из стороны в сторону. Но то, что Лэйк Сити даже не собирался мне отвечать на мои издевательства совсем выбило меня из колеи. На чьей стороне он играет? А в чью пользу счёт? — Слушай, Майк, мне пора. — я встал с места, не закончив матч, и просто ушёл. Дело клонилось к вечеру и Казино снова приобретали прежний яркий вид. По тёмно-синему матовому небу изредка проплывали неспешно облака, края которых всё ещё немного блестели слабым розовым цветом. Я завернул в одно из светящихся мест под названием «Стрипбар и Казино О’Ши», сразу заказав там виски с двумя кубиками льда. В Лас-Вегасе никогда не заботились о возрасте пьющего — здесь всем на тебя откровенно посрать. Всем нужны лишь деньги и лайки в Инстаграме. Мне нравилось среди всей этой суматохи изображать из себя хоть что-то, чем я хотел бы быть, но не являюсь на самом деле. Теперь я стал известен как плохой парень, но дома я живу со сворой братьев и у меня даже нет собственной комнаты. Поэтому все свои проблемы я заливаю алкоголем, а во снах вижу, как эти мучающие меня внутри твари тонут в коричнево-красном океане виски с колой и коньяка. Это помогает мне держать всех этих своих монстров при себе, запирать их внутри себя. Но бывает, что они вырываются, уничтожая. Каждое утро я просыпаюсь с мыслью, что надену в школу очки и рубашку, что весь этот кошмар, в который я ввязался, наконец закончится, но и каждый раз я вновь застилаю свои глаза линзами и вновь облачаюсь в несменную кожаную косуху. Ничто уже не сможет это остановить, казалось бы… Но появляется Сермон. Его глаза бликуют в солнечном свете, который силой пробивается через оконное стекло в кабинеты. Есть в этом парне что-то такое, что буквально заставляет меня ему противиться, но и принуждает к близости. Он заставляет меня хотеть делать какие-то совершенно противоположные вещи, к которым я совсем не привык. Многие считают его самым обычным учеником, но для меня он — закрытая книга в тяжёлом кожаном переплёте, что-то мистическое и неподвластное моему влиянию. Я к этому действительно не привык и из-за этого я хотел сломить его уверенность ещё больше, хотел увидеть, как он будет страдать… А в глубине души это желание просто растворялось. После третьей рюмки мои мысли унесло в забвение. Я просил наливать мне всё больше и больше, расплачиваясь отцовской кредиткой, напиваясь до состояния, до которого ещё ни разу не доходило. Когда меня начало тошнить, я лишь увеличил дозу потребляемого алкоголя и чувство головокружения стало пропадать вновь и вновь. Ноги не держали моё тело больше, руки не поддавались контролю, язык заплетался, я мог выговорить лишь «Бармен, повторите!». Но вдруг чья-то рука легла мне на плечо и мягкий голос ответил на очередной мой выкрик в сторону барной стойки: — Кажется, ему уже хватит. Он оплатил? — бармен, видимо, кивнул и меня вдруг потащили куда-то за рукав рубашки. Я отключался по дороге, но, вспоминая окрестности, знал, что меня ведут домой. Сил на то, чтобы задавать вопросы не оставалось и я лишь промямлил «спасибо». — Дэн Рейнольдс умеет извиняться, Вау! — с издёвкой ответили мне, что показалось моим ушам настолько громким, что барабанные перепонки готовы были взорваться. Утром я проснулся в своей привычной кровати, в одежде и с жуткой, вышибающей все мысли головной болью. На столе была записка:«Никому не скажу, что ты напился. В следующий раз набухивайся хоть чуть ближе к дому. — ЛХ»
Чёрт бы её подрал…От лица Лаки Хайт
Я не знаю, зачем помогла этому раздолбаю. Он так меня заебал, просто сил больше нет, но… Это казалось той вещью, которую обязательно надо сделать. Надеюсь, утро для него выдалось плохим, надеюсь, что его вытошнило где-то в туалете, прямо вывернуло наизнанку… Упс, замечталась. Для меня утро выдалось как обычно — спокойным, не без семейных ссор и пререканий, а на пороге меня ждала Вик — вот так сюрприз. — Где ты пропадала всю ночь? Я звонила… — в её глазах беспокойство сменилось большей уверенностью, когда я, как ни в чём не бывало, зашагала по дороге. — Нигде. Просто гуляла. — но она потянулась носом к моей шее и бесшумно вдохнула не самый приятный мой аромат. По её лицу было понятно, что она учуяла запах алкоголя, однако это меня мало волновало. Её нос, почти коснувшийся моей кожи, и тёплое дыхание, пробежавшее вниз по шее, заставили меня вздрогнуть. — Гуляла по клубам или казино? — якобы уточнила она, обескуражив меня своим вопрошающим взглядом. — Я тащила домой в драбадан пьяного Рейнольдса. — я лишь посмотрела в её глаза и пошла дальше. Она промолчала и пошла со мной рядом. Мы как всегда делили мои наушники на двоих. В школе начался сущий ад. Все налетели на меня с вопросами об Уэйне, но я лишь отпихивалась и пробиралась вперёд, ведь видела Честера, преспокойненько стоящего и говорящего с Беном. Вдруг передо мной возник Дэн. — Зачем? — коротко спросил он, нахмурив брови. — Захотелось. — также коротко бросила в ответ я и всё же дорвалась до Беннингтона. Он спросил, что произошло, но я промолчала. Оно и к лучшему. Сермон так и не заявился в школу. Я даже и не знала что с ним случилось. В школе вдруг все стали обтекать меня стороной, словно я какой-то изгой. Все лишь ходили вокруг да около, белые рубашки уже начинали плыть у меня перед глазами. Воздух в кабинетах давно перестал быть свежим из-за количества студентов, что в них побывали. На партах появились новые надписи, учителя сейчас успокаивали расшатанные нервишки за чашками зелёного чая в учительской, обсуждая какие-то свои бумажки, а я просто слонялась по школе. Она постепенно опустевала — все одиннадцатые классы уже ушли, осталась лишь я. Мне это нравилось — одиночество. Хотя, на самом деле, я никогда особо не была одна. Кто-то шёл рядом со мной, невидимый для остальных. Может, он даже не один. Я не знаю, что думать. Они проникают мне в мозг и не дают спокойно жить, сколько бы я не пыталась выкинуть все эти «глупости» из головы. Этот кто-то навязывает мне одиночество, моё существование без поддержки друзей, словно в вакууме. Но тут, будто почувствовав съедающее меня горе, чьи-то руки сомкнулись на моей талии и чужое тело прижалось ко мне. — Вик… — Тебе это нужно, я знаю.