От лица Уэйна Сермона
Моё сердце упало в пятки, стоило только пересечь черту въезда в город. В город пустыни. В Лас-Вегас. Светящиеся огни казино и баров даже немного пугали меня, я не понимал, почему моей матери здесь так нравится. Само моё существование пошло под откос начиная с секунды, когда я узнал о переезде. Я потерял друзей, дом, школу, которую любил, природу… И меня даже никто не спросил «А хочешь ли ты этого?». Мои слова всегда мало кого волновали в моей семье. Мать-алкоголичка и отец, периодически меня избивающий, не хотели и не желали меня слушать, но и я сам не особо хотел с ними говорить. До этого момента у меня были друзья, с которыми я мог общаться на любую тему, изредка я даже у них ночевал по несколько дней, боясь возвращаться домой. Домой… Для многих это слово связано с тёплыми, светлыми воспоминаниями, туда хочется возвращаться снова, а для меня это слово — сродни проклятию. Попробуй попадись матери, пока она пьяна, точно огреет по голове чем-то, сильно шатаясь из сторны в сторону и крича: «Неудачник, слабак! Позор!». Но лучше бы она посмотрела на себя. Вечно бухая и склочная дрянь, только пьющая изо дня в день, которую и волнует только две проблемы: как набухаться и как на попасться на глаза полиции. Отец, также напиваясь, орёт, что людей с неправильной ориентацией жечь и убивать надо, что именно они виноваты во всех проблемах человечества. Но ведь источник проблем — это такие люди, как мои родители. И это не единственный пример. Такого во всём мире полно. — Давай, вылезай, приехали, — прохрипела мать, выталкивая меня из нашей старой задрипаной машины, держащейся на честном слове. Единственное, что держится в этой семье хоть на чём-то честном. Я, скорчив страдальческую гримасу и получив за это подзатыльник, выбрался с заднего сиденья и огляделся вокруг. Солнце, голубое небо, несколько мелких облачков и машины, коих было невообразимое количество на дороге. Шумно, крикливо, ярко — так бы я описал этот город, если бы меня попросили это сделать. А меня никто не попросил, поэтому я и оставил своё мненип при себе. — Чего стоишь посреди дороги, дай пройти, — гаркнул отец, отпихнув меня в сторону, отчего я упал, расцарапав колени и немного ладони. Позади раздался пьяный смех и оба моих родителя скрылись в старой дряхленькой многоэтажке, напоследок крикнув мне: «Апартаменты сорок один!» Я даже не попытался встать, а так и остался сидеть на тёплом от солнца асфальте, подобрав к себе ноги с кровоточащими коленями. — Парень, ты как? — услышал я над собой голос какого-то человека, стоявшего рядом, но головы не повернул. — Давай поднимайся, не сиди здесь, как неприкаянный. Он протянул мне узкую и длинную ладонь, я на неё посмотрел, но, так и не решившись принять, поднялся самостоятельно, отряхнувшись и наконец осмелившись поднять глаза на этого кого-то. — Привет, я Честер. Ты здесь недавно, как я погляжу? — парень добродушно улыбнулся, оглядев мою слишком тёплую для климата Лас-Вегаса толстовку и попытавшись положить руку мне на плечо. Я дёрнулся, на автомате стукнув по ней ребром своей правой ладони. — Да. Прости, не хотел. А я Уэйн… — нехотя бросил я в ответ, опустив глаза в землю и спрятав ладони в карманах старой кофты с давно стёртым рисунком. — Приятно познакомиться, Уэйн. Что-то мне подсказывает, что мы ещё встретимся, — он снова улыбнулся, и, сказав «Пока, до встречи!», ушёл. Весёлый парень. Возможно, мы действительно ещё встретимся. Ещё раз вдохнув дымный воздух, затуманенный курящими людьми здесь, рядом, выходившими из светящихся казино, я двинулся в дом, прихватив с собой рюкзак, с которым я не расстанусь ни за что. В нём было всё, что я предпочитал хранить — записки о погоде за окном, которые я писал ещё в родном Солт-Лэйк Сити от скуки на уроках, несколько распечатанных фотографий моих друзей и природы привычного мне и любимого мной штата Юта, а также любимый фотоаппарат. Если честно, я даже уже забыл, как он ко мне попал — главное для меня все эти годы было просто иметь его рядом. Теперь в его фотографиях колышащихся деревьев и серебрящихся озёр была спрятана часть моего сердца, которая, на самом деле, была сокрыта в моём действительно родном, действительно значащим что-то городе-столице вышеупомянутого штата — Солт-Лэйк Сити — в городе солёных озёр, откуда я родом. Зайдя в свою маленькую комнатушку, я не был удивлён — обшарпанные стены, поскрипывающий пол и кровать где-то в углу. Маленькое окно, покрытое толстым слом пыли. Положив рюкзак на прикроватную низенькую тумбочку, я взял несколько предметов своей одежды и развесил их в небольшом шкафу, отведённом для меня. Родители уже были заняты своими делами в достаточно комфортной гостиной, скорее всего уже открывая по банке пива, а я просто засел в комнате и не производил ни звука. Уж лучше их не злить ещё больше. Вот я как раз нашёл карманную аптечку и обработал свои краснеющие колени, перевязал их тонким бинтиком и на этом закончил. За окном всё также текли ручейки разноцветных машин, которые, казалось, плавились под солнцем. Я, не сказав ничего родителям, сразу выбежал из дома и пошёл куда глаза глядят. Не то, чтобы мне было куда идти, но… Мне нравилось просто шагать по улицам. Это было всё, что меня обрадовало. Мимо промчались пареньки на мотоциклах в кожаных куртках поверх голого тела, что-то бестолково выкрикивая. Меня это позабавило. Несколько секунд я провожал их взгядом, а потом снова погрузился в свои мысли. Преодолев ещё несколько кварталов, я остановился и сел на скамейку, думая о том, идти или нет домой, остаться ли здесь. Решив, что первый вариант лучше оставить на потом, когда я хоть чуть лучше буду ориентироваться здесь, я засобирался домой. Солнце уже было высоко над головой, а я всё никак не мог вспомнить дорогу обратно. Вот и угораздило же меня пойти гулять по городу, тем более незнакомому. — Хэй, парень, я уже видел тебя, — меня кто-то окликнул. — Тебе помочь чем-то? — А с чего ты это взял? — зло выплюнул я, развернувшись и наконец увидев своего «собеседника». — Опять ты, Честер. — это его появление даже немного меня успокоило. Хоть кто-то знакомый есть в этом городе. — Вот, это из моей школы. Директриса попросила передать Дэниэлу Уэйну Сермону, то есть тебе. Ты в моём классе по истории и английской литературе. Про остальные не знаю, — он протянул мне конверт с вложенной в него пластиковой карточкой на моё имя и сложенной вдвое бумажкой-расписанием моих уроков. — Наша школа — сущий ад! — предупредил меня Чес и я, почему-то, не был удивлён, кивнув после и махнув рукой, прощаясь. И тут я вспомнил, что забыл дорогу обратно, а Честер, возможно, помнил. — Честер, — несмело произнёс я, опустив глаза в землю. — Ты не помнишь, в какой стороне мой дом? Я дорогу забыл. — Помню. Могу подвезти, если пожелаешь, — весьма дружеблюбно произнёс он, хлопая ладонью по сиденью мотоцикла. — Нет, спасибо. Я сам дойду, ты только скажи, куда идти, — ответил я, так и не подняв взгляд с земли. — Ну как знаешь, — парень пожал плечами. — Тогда тебе идти совершенно в противоположную сторону, то есть назад, и по прямой почти километр, может немножко больше. Далековато ты зашёл, Уэйн. Он усмехнулся, и, картинно поправив куртку на голом торсе, уехал куда-то. А я проводил его взглядом, вздохнул и поплёлся домой, еле волоча за собой ноги. Уже на подходе к крыльцу меня кто-то окликнул. — Пацан! — Чего тебе, Честер, виделись же, — устало буркнул я, и не успел открыть дверь, как на меня кто-то налетел, будто пытаясь задушить. Я закричал и стал бить руки, обхватившие мне плечи. — Ну здравствуй! — раздался вскрик прямо у меня над ухом, да такой громкий, что у меня перед глазами всё на миг побелело. — Меня, если что, Дэн зовут, а не Честер. Он лузер. Приятно познакомиться… — Уэйн. — тихо, полушёпотом, боясь очередных громких звуков и давления в плечах добавил я. — Приятно познакомиться, Уэйн. А, и да, запомни, не старайся быть в школе главнее меня, иначе огребёшь, я знаю, что мы оба учимся в одном заведении, — и всё это он сказал таким тихим шёпотом, что мне стало не по себе и я соизволил посмотреть на «соседа». Его мелкие русые кучеряшки спускались на лоб, а голубые глаза так и тянули к себе. — Ты не мог бы меня отпустить? — как бы невзначай спросил я, когда эта наглая морда уже слишком долго держала меня. — Конечно. Всё запомнил, что я сказал? — я кивнул и он меня отпустил. —Не. Пересекай. Меня. — прошипел он и мгновенно переключился на улыбку. — Тогда до завтра. Ещё встретимся. — Он немного злобно усмехнулся и ко мне начали приближаться его друзья — тёмноволосый пацан и ещё один с выбритыми висками и чёлкой, закинутой на одну сторону. — До завтра, — проговорил я заплетающимся языком, скрывшись за обшарпанной дверью дома, напоследок обернувшись. Из гостиной по-прежнему слышались звуки работающего телевизора и редкий храп моих родителей, видимо, уже набухавшихся и уснувших на диване. Закатив глаза, а затем и вернув их в нормальное положение, я пошёл в комнату, в которой я и жил. Войдя в комнату и улёгшись на кровать, я задумался. Ну, Сермон, поздравляю, вы сошли с ума. Со скучающим видом пододвинувшись к окну, я провёл пальцем по стеклу, образовав маленькую чистую дорожку. Я неосознанно искал глазами кого-то, но не нашёл. На улице уже собираются тучи. Скоро гроза. Всю ночь я не спал — думал. Я не видел этой школы, не знаю её порядков, но одно уже понял точно — будет непросто. Это как игра в прятки — всегда шанс пятьдесят на пятьдесят. Либо тебя находят, либо ты выигрываешь. Это неизменно. Даже не только в прятках. Всегда. Я завтра буду новичком, нежеланным для остальных, скорее всего. Боюсь, меня не примут, но, что не менее важно, я должен научится выживать в этой школе, ведь, похоже, мои родители не собираются съезжать отсюда. Я был ужасно расстроен. Настолько, что даже не заметил, как по левой щеке сначала скатилась одна слеза, потом и по другой такая же, а затем уже солёная вода хлынула ручьями. Тяжело. Безумно тяжело было отпускать прошлое, которое так приглянулось. Когда я жил в Солт-Лэйк Сити, мне было наплевать на моих придурошных родителей-садистов, вечно орущих и пьяных. Я был свободным, как никогда. Я уверен, что ни в каком месте на земле я такого больше не почувствую. Я мог уйти из дома на несколько дней или даже недель, мог ходить по городу и окрестностям, фотографируя всё понравившееся. Я знал каждую улочку, каждый прекрасный закоулок. Я знал и любил в Солт-Лэйк Сити всё, что только можно найти — каждую травинку, каждый кирпичик, каждого человека… Утро выдалось на удивление прохладным и я проснулся из-за пробежавшего по моей коже холодка. Кожа покрылась мурашками и я сразу оделся в «школьную форму» — белый верх в виде обычной рубашки и чёрный низ, представленный джинсами. Не было ничего в моём виде необычного — парень как парень, ученик. И в школу я выдвинулся даже не поздоровавшись с матерью — отец уже уехал на работу, он теперь заместитель шефа полиции. Я бы никогда такую полицию не вызвал, честно. — Дэниэл Уэйн Сермон? Есть здесь такой? — голос учительницы вырвал меня из глубокой задумчивости и я даже не смог вспомнить, как дошёл сюда — старшая школа имени Яндерсона. Я сидел на третьей парте среднего ряда в своём классе английской литературы, на четвёртой слева сидел Честер, фамилия которого, как оказалось, Беннингтон. Он постоянно переговаривался с девчонкой, сидящей прямо перед ним. Она была одета просто, как и я, но со вкусом. Её русые длинные волосы были заколоты в пучок, а голубые глаза и без окантовки туши были большими и голубыми. Она улыбалась и смеялась, прикрывая рот ладонью. Ну, а в конце правого ряда сидел тот самый Дэниэл Колтер Рейнольдс. К нему даже учитель не обращался — так его боялись здесь. На перемене мы постояли в коридоре с Беннингтоном и той самой девчонкой — Лаки Хайт. Да, личность она приятная, но не вписывающаяся в мой мир — такая открытая и… Милая ко всем. Пришлось под общий шум перерыва уйти и прошмыгнуть в туалет. — Так-так, Солт-Лэйк Сити… — донеслось со стороны входа до меня насмешливое высказывание, отпущенное другом Рейнольдса. Парень был выше меня на полголовы и смотрел хитро, с прищуром, ожидая моей реакции. — У меня имя есть, придурок. — отрезал я. — Скажешь так ещё раз и попадёшь в неприятности, — он подошёл ближе и я мог почувствовать его леденящий душу взгляд, — понял, Лэйк Сити? — Понял, придурок. — я уже приготовился к удару, как вошёл Чес. — Шинода, отъебись. — коротко и ясно объявил он и вытащил меня наружу за рукав. — Никогда с ним не связывайся. Он из компании Дэна. Так вот, к чему это я про свой первый день, такой ненужный и неинтересный? Я усвоил три важных вещи: Первая: в школе Яндерсона царит полная анархия и исправлять это даже не собираются. Вторая: самая главная компания в школе, заправляющая всеми законами и людьми — так называемые «Демоны». Их всего трое, но и этого хватает. Дэн Рейнольдс, главарь этой уже преступной банды, Майк Шинода (тот, что приебался ко мне в туалете), заместитель, и Платцман, который всегда закатывает лучшие тусовки во всём городе. Сначала меня удивило, что вокруг он известен по фамилии, но, как оказалось позже, Дэн запретил ему использовать родное имя, так как их смогут спутать. Дэн Рейнольдс и Дэн Платцман. А есть компания, в которую начинаю вливаться я — такая себе противоположность Демонам. Я знаком только с Честером и Лаки, а помимо них есть ещё какие-то ребята. Я с ними не знаком. И третья, самая важная: никогда, никогда не вставать на пути у Демонов.Никогда Не Вставать На Пути У Дэна