Сегодня была война

Майкл бежал так быстро, как только мог, иногда останавливаясь, чтобы перевести дыхание, но эти передышки были совсем короткими, хотя марафонец из него был никакой. На это были две причины - во-первых, его подгонял страх быть увиденным в неположенном месте (а за этим могло последовать что угодно - боль, унижение, смерть). Последнее время Майкл жил с этим страхом, он присутствовал в его голове днём и ночью, не оставляя в покое ни на секунду. Но сейчас мужчина действительно нарушил установленные порядки, и поэтому страх, оживившись, бился о черепную коробку намного сильнее обычного. А во-вторых, он должен был передать очень важную информацию, и сделать это надо было как можно быстрее. Её сообщил Майклу Эммет, работающий через два участка от них, который, хоть и был жуткой болтушкой, в этом ошибиться точно не мог. Перед последним домом, за которым находился участок №14, Майкл притормозил и, внимательно осмотревшись, как ни в чём не бывало прошёл к своему месту. К счастью, офицера ещё не было, а солдаты только сонно протирали глаза, не обращая особого внимания на пленных. Брайан неторопливо работал, якобы не замечая стоявшего рядом с ним Джастина, но если присмотреться, можно было увидеть, как двигаются их губы. Запыхавшийся Майкл быстрым шагом направился к ним, будучи не очень доволен присутствием лейтенанта, потому что, хоть и признал, что он не трус, всё равно не испытывал к нему особого доверия. Но тем не менее, выбора у Новатне не было, и, наконец достигнув места назначения, он на оставшемся дыхании выпалил: - Линдси рожает! - Чёрт! - Брайан бросил лопату на землю. Да, Линдси выбрала для этого самое подходящее время! Он замер, нахмурившись, быстро соображая, что же можно сделать. Потом взволнованно обратился к Майклу: - Как она? Они смогли уйти с участка? Всё хорошо? - Не знаю, где они её положили, Эммет только сказал мне, что роды очень тяжёлые, и ей плохо, ведь нет никаких лекарств. Полное дерьмо. Брайан совершенно не знал, что делать. Офицер уже расхаживал по участку, и уйти сейчас было равносильно самоубийству. Тут Кинни вспомнил про Джастина, стоявшего в недоумении позади них. И принял решение. - Джастин, иди сюда, быстро. Ты знаешь, где находится седьмой участок? Юноша сосредоточенно кивнул. - Послушай, это очень важно. Ты можешь пойти туда прямо сейчас? - Брайан, ты что, с ума сошёл? - вмешал Майкл, достаточно отдышавшись, чтобы возмущаться: - Чем он сможет помочь? Только внимание привлечёт! Брайан нетерпеливо махнул рукой: - У тебя есть идея получше? - Я справлюсь, - серьёзно сказал Джастин, и хотел было уже уйти, но Кинни схватил его за руку. - Послушай! Ты меня слушаешь? Я должен быть там сейчас, но я не могу. И я очень прошу тебя сделать всё возможно, чтобы мой сын родился живым и здоровым. Сказав это, он отпустил юношу и смотрел на него до тех пор, пока тот, поговорив о чём-то со Стоквеллом, не скрылся за ближайшим домом. Джастин бежал так быстро, как только мог. Перед глазами всё ещё стояло полное презрения лицо офицера, когда парень сказал ему, что плохо себя чувствует. Наверняка знает о том, какое наказание получил Джастин, и теперь будет считать его ещё бОльшим слабаком. Но лейтенанту было наплевать - то, ради чего он это сделал, было намного важнее. Когда до участка №7 оставалось два квартала, Джастин свернул и вскоре выбежал на одну из площадей, крайний дом которой был переделан в медпункт. Конечно, было бы намного удобнее лечить солдат в городской больнице, но её разбомбили одной из первых, со всеми, кто там находился. Лейтенант вбежал в здание и направился налево по коридору, на ходу считая двери. Он уже был здесь с отцом, когда только приехал - майор навещал своего товарища, легко раненного в плечо, а Джастин стоял рядом и, невпопад отвечая на какие-то вопросы, мог думать только о том, что его отец только что едва не убил человека просто потому, что ему так захотелось. Дойдя до двадцать второй двери, юноша толкнул её и вошёл внутрь. Эта комната с подсобкой предназначались для обычных ежедневных проблем - полученная из-за неаккуратности или ссоры травма, несварение желудка, растяжение, боли и тому подобное - и дежуривший там санитар осматривал солдат и выдавал положенные лекарства. Сегодня это был невысокий пожилой мужчина с седой козлиной бородкой и маленькими злыми глазами. Он был явно недоволен своей должностью, и Джастин понял по его хмурому лицу, что ничего хорошего тут не предвидится. Но он обещал Брайану, что сделает всё возможное, да он и сам хотел этого, поэтому просто сомкнул зубы и подошёл к столу, за которым сидел санитар. Но тот, как назло, не обращал никакого внимания на юношу, перебирая какие-то бумажки, а когда Джастин попытался обратиться к нему, сделал жест рукой, означающий: "Не мешайте мне!" Время уходило, и лейтенант нетерпеливо постукивал пальцами по полированной поверхности стола. - Что вам нужно? - спросил мужчина, наконец закончив своё занятие. - Мне нужно обезболивающее, - Джастин старался говорит как можно более спокойным и твёрдым голосом, глядя прямо в глаза сидящему напротив человеку. Это было тяжело, потому что одну мысль он никак не мог выкинуть из головы: "Даже если мне удастся достать их, он наверняка всё расскажет отцу". Впрочем, Джастин уже решил для себя, что это не так уж важно. На лице санитара появилась такая же гримаса презрения, как и на лице Стоквелла. Этот мальчишка оказался ещё более слабым, чем он предполагал. Майор строго наказал им не выдавать ему никаких лекарств, и парень должен был знать это. Но он всё равно пришёл, и требует обезболивающее так, будто оно полагается ему по праву! Притом, что копал могилу для этих отвратительных людей, ну, или покрывал одного из них! - Не понимаю, как у вас вообще хватило наглости прийти сюда, - процедил мужчина сквозь зубы. - Ваш отец запретил выдавать вам какие-либо лекарства. Внутри Джастина всё закипело от гнева, который, казалось, был готов вырваться наружу в любую секунду. Но цель, которую он преследовал, не могла быть достигнута таким способом, поэтому юноша максимально спокойно и тихо сказал: - Думаю, продавать солдатам морфий мой отец вам тоже не разрешал. Уверенность и надменность мигом исчезли с лица санитара, сменившись растерянностью и страхом. Как этот маленький ублюдок узнал об этом? Чёрт возьми, да теперь у него просто не выхода! Джастин удовлетворённо улыбнулся и мысленно выдохнул, когда мужчина поднялся и, зло сверкнув на лейтенанта глазами направился в подсобку. Вернувшись оттуда через минуту, он протянул Джастину что-то вроде вещмешка, только гораздо меньше, внутри которого лежали несколько баночек и шприц. - Спасибо, - юноша выбежал из комнаты, стараясь не думать о том, что скажет отец, когда узнает. Добежав до седьмого участка, Джастин замедлил ход и постарался проскочить незаметно мимо млевших на солнышке солдат. Это ему удалось, и в первый стоявший неподалёку дом ему никто не помешал войти. Но, к сожалению, обежав все этажи и заглянув в комнаты, Джастин обнаружил, что там никого нет. Тогда он вышел с другой стороны и, обогнув какое-то старое заброшенное здание, скрывшее его от солдат, направился к двум другим домам, стоявшим рядом друг с другом. Вдруг из одного из них, пугливо озираясь, торопливо выбежала рыжеволосая девушка, возрастом не старше самого лейтенанта. Джастин окликнул её, а она, заметив его, встала, как вкопанная, и её расширенные от ужаса глаза смотрели прямо на него, не моргая. - Линдси там? - спросил, подбежав, Джастин, хотя уже и сам догадывался, что, скорее всего, так оно и есть. Девушка побледнела, закусила губу и быстро замотала головой и стороны в сторону. Было очевидно, что она лжёт, и юноша, ничего не сказав, быстро направился к двери, из которой пленная только что вышла. Он уже взялся за ручку, когда девушка неожиданно бросилась за ним и дёрнула за руку. Она захлёбывалась слезами. - Пожалуйста, умоляю вас, не надо... - шептала она, и слёзы текли по её лицу, прокладывая блестящие на солнце дорожки. - У неё же ребёночек...Она так давно хотела его, очень, очень хотела. Я сделаю, что угодно, только не трогайте её, умоляю... Джастин сначала слегка опешил, потом попытался успокоить девушку, говоря, что пришёл помочь, но та, не веря, плакала и цеплялась за его рукав. Тогда лейтенант просто прошёл внутрь, не обращая внимания на её слабые протесты и безрезультатные попытки удержать его, и почти сразу услышал чьи-то голоса и еле слышные стоны. Джастин направился туда и вошёл в комнату, из которой доносились эти звуки. Девушка последовала за ним. Все голоса разом затихли, и лейтенант осматривался почти в полной тишине - он находился в небольшой комнатке с окном в левой стене и столом около правой. За столом сидело две женщины, к которым тут же присоединилась девушка, которую Джастин встретил на улице. На столе стоял таз с водой, в котором плавали какие-то тряпки, кое-где пропитанные кровью. У окна стояла кровать, на которой лежала прикрытая одеялом женщина с растрёпанными светлыми волосами. Она была красива, даже несмотря на то, что её бледное, покрытое бисеринками пота лицо то и дело искривляла гримаса боли, а с губ срывались тихие стоны. Было видно, что ей стоит огромных усилий сдерживать их. Рядом с ней, держа её за руку, сидела темноволосая женщина с короткой стрижкой и резкими чертами лица, национальную принадлежность которой особенно не жаловали соотечественники Джастина. До того, как она заметила вошедшего лейтенанта, он успел услышать, как она говорит: "Не волнуйся, Линдс, это скоро закончится. Всё будет хорошо". Все присутствующие смотрели на юношу со страхом, потому что не знали, что он собирается делать. А, учитывая их положение, сделать он мог всё, что угодно. Не было страха только на лицах Линдси - потому что ей было вообще не до него - и успокаивающей её женщины. Увидев Джастина, она встала, и в её глазах читалась такая сила и готовность к борьбе не на жизнь а на смерть, что юноше стало не по себе. Тут же послышался испуганный шёпот: "Сядь, Мелани! Что ты делаешь?", но Мелани, не обращая на него внимания, подошла к лейтенанту почти вплотную и, глядя прямо в глаза, сказала резким голосом, каким начальник разговаривает с подчинённым: - Что вы здесь делаете, молодой человек? Вам тут нельзя находиться. Уходите. Джастину казалось, что воздух просто наэлектризован тем ужасом, который сейчас испытывали эти женщины. Ещё бы, ведь то, как разговаривала с ним Мелани, было бы равносильно смерти и для неё, и для них, если бы она говорила так с любым другим солдатом. Но они не знали разницы между Джастином и "другими". Не знали, что, хоть Джастин и видел эту чудовищную разницу между пленными и солдатами, он всё равно не понимал и не признавал её. И то, как разговаривала с ним Мелани, было совершенно правильно - как взрослый разговаривает с подростком, потому что так, на самом деле, оно и было. Не будь войны, которая расставила свои приоритеты. Поэтому он лишь подумал, что эта женщина очень смелая и будет стоять до последнего за то, что ей дорого. И, решив зря не пугать всех присутствующий долгим молчанием, за которым, как они думали, могла последовать смерть, лейтенант тихо пробормотал в своё оправдание: - Я...Извините. Просто Брайан...не смог прийти. И прислал меня. Мелани закатила глаза. - Ну конечно, Брайан в своём репертуаре. Нашёл, кого посылать - немецкого офицера! - Мелани, перестань, - тихо прошептала Линдси, кусая губы. Это вывело Джастина из ступора, и он протянул женщине то, что дал ему санитар. - Вот. Это обезболивающее. - Ну, хоть какая-то от тебя польза, - проворчала Мелани, доставая шприц. Потом хмуро посмотрела на блондина и не требующим возражений голосом сказала: - Чего стоишь? Выходи. - Спасибо, - Линдси попыталась улыбнуться, но получилось плохо. И Джастин вышел, сел прямо на пол около двери и сидел там до тех пор, пока дверь не открылась и появившаяся в проёме Мелани не сказала усталым, но счастливым голосом: "О, ты ещё здесь? Ну, заходи". Он зашёл очень медленно и тихо, почти на цыпочках, как входят в храм, потому что для него это было чудо - рождение будущего человека. В то время, полное смерти, продолжение жизни действительно было чудом. Линдси полулежала на подушках, и на её измученном лице сияла улыбка. А на руках она держала новорождённого, завёрнутого в какую-то тряпку. Джастин подошёл поближе и увидел лицо малыша. И сразу узнал эти глаза - они были точь в точь, как у Брайана. Мелани присела рядом с Линдси, осторожно обняв её одной рукой. - Как мы его назовём? Мне нравится имя Абрахам. - А мне нравится Гас, - сказала Линдси и вдруг обернулась к Джастину: - А ты как думаешь? У юноши перехватило дыхание. Интересно, какое бы имя больше понравилось Брайану? - Думаю, Гас вполне ничего, - улыбнулся он, стараясь сделать вид, будто не увидел полный неодобрения взгляд, которым сопроводила его слова Мелани. А маленький Гас не понимал, о чём они говорят, и просто удивлённо рассматривал мир. Мир, который был ему враждебным, и мог уничтожить всё, что дорого, в любую секунду.