***
По истечению насыщенной энергоном и действиями битвы, всей той дороги, связанной тонкими нитями, проходящими через три города-гиганта и скрепляющими их воедино, Смоукскрин едва мог пошевелится. Легкая вибрация будильника, канувшего вместе с хозяином в одеяльные пучины, едва могла принудить молодого меха активировать окуляры. — О-о, Праймус… Горите все эти сроки синем пламенем… — на ощупь вздернув значительный кусок одеяла, юнец спросонья треснул ладонью по заевшему механизму часов. — Правда, Мегатронус? Лениво приоткрыв правое веко, обливая лёгкую ткань голубоватым свечением оптики, Смоукскрин с приглушенным хохотом уткнулся в теплую с ночи подушку. — Совсем ты уже свихнулся, Смоукскрин. Разговариваешь со взрослой подушкой. Интересно… — обхватив манипуляторами объемную подушку, длина которой опережала юнца на целый шлем, украшенную красочным принтом с изображением главного гладиатора Каоновской арены во весь его рост. — Сколько у тебя еще таких же чудаков, как я? Пока на плите с двумя отказавшими конфорками медленно закипал утренне-обеденный энергон, юнец решил немного прибраться в съёмной квартирке, а если быть точным, перетащить некоторые вещи из одного угла в другой. В небольшой навесной шкафчик, расположенный у самой вытяжки, была поставлена кастрюля, на которую меха налетел еще вчера, округлый столик напротив, покрытый тонким слоем глянцевого лака, оказался обставлен сахарницей и средних размеров кружкой, а вот в гостиную, что была полностью совмещена с кухней, были отнесены грязные вещи и скинуты на раскладной диванчик, пусть немного и стертый временами, но все же мягкий. — Пора стираться. Да и самому, наверное, неплохо было бы ополоснуться, — очертив оптикой сваленное в огромную кучу белье, Смоукскрин задумчиво почесал затылок, а затем, оглядев собственные серво, ухватился за всю ту гору и с натужным выходом понес ее за диван, в сторону ванной. — Определенно стоит! Компактно уложив аккуратными стопочками всю ту, прежде великую и нескончаемую, гору белья, юнец захлопнул дверку стиральной машинки, но перед тем, как, наконец, нажать на конечную кнопку, вдумчиво поджал губы, а затем, подмечая свою предприимчивость легким смешком, скинул с себя дорожную одежку и полез в душевую кабину. — «Сердито и без вкуса, но, все же, лучше, чем проходить грязным всю неделю…» — выкручивая небольшой вентиль крана, он уже было вжал шлем в плечевые сегменты, ожидая, что сейчас польется первичная струя холодной воды. Но в ответ в аудио отдало гулким трещанием водопровода, а вместо воды из душа едва показалась крохотная капля. Возмущенно сведя надлинзовые щитки, Смоукскрин с умным видом простоял в холодной коробушке еще несколько минут, усердно выкручивая вентили в обе стороны, а в ответ получая лишь противный скрежет древнего, как вахтерша, металла. — «Шарк тебя за пятку, опять в системе что-то полетело, только не говорите, что придется лезть на чердак!» — вытянув свою тушку из холодного помещения, Смоукскрин, кое-как натянув на себя едва не закинутую в стирку одежду, поспешил обратно к плите — отключить конфорку. Энергон оказался слишком горячим, чтобы пить его сейчас, отчего юнец раздосадовано цыкнул. — Что ж… Чем не повод проведать чердак? — накинув на плечи легкую кофту, Смоукскрин поспешил на выход, хватая ключ и по привычке хлопая дверью, отчего снизу разразилась техничка, отзываясь о жителях дома не самыми теплыми словами. Добравшись до темного сырого чердака, юный мех, по привычке включив старое, кое-где немного погрызанное скраплетами радио, чтобы время, проведенное в этом зловещем месте, о котором все жильцы дома рассказывают байки, было немного скрашено. После недолгого настраивания из старого потрепанного прибора полилась медленная музыка начала серебряного века, но эта приятная музыкальная пауза продлилась не долго. — Экстренные новости! Экстренные новости! — затараторила из динамиков радиоведущая. — Сегодня на ознакомлении с принятым главами города Каона и Иакона упразднения межсистемных отношений в главном помещении центральной гладиаторской арены Каона высказал свое мнение на счет решения властей всенародный любимец. Давайте послушаем. — …Я не позволю никому уничтожить мою мечту. Я найду своего истинного, и у нас будет замечательная семья с маленькими спарками!.. — Наш специальный корреспондент сейчас на месте и берет интервью у всем известного гладиатора Мегатронуса. — …Прошу прощения, мистер Мегатронус, не могли бы Вы объяснить свою точку зрения, ведь власти обосновали это решение ликвидацией беспорядков на улицах наших городов?.. — спросила фемма-журналистка. — …Вот что я тебе скажу, дорогая. Я считаю, что это настоящее безумие — лишать народ единственного лучика света, греющего одинокие искры. И будь моя воля, я б свернул шлем тому, кто это придумал… — гладиатор опустился к самому микрофону и без лишней агрессии, лишь с одной ненавистью в голосе, сказал это так, что даже через расстояние и динамик любому слушателю передавались приятные вибрации голоса этого сильного меха. На фоне послышались сирены и громкие возгласы полицейских. — Во имя Закона и Властей Каона, схватить Мегатронуса! Никто не смеет оспаривать принятые главой законы! Соединение с корреспонденткой оборвалась и радиоведущая вернулась к своему вещанию. — За гладиатором Мегатронусом началась настоящая охота. Полиция предприняла попытку задержать тяжелоатлета на входе в здание арены, но они слишком переоценили свои возможности. Мех сумел ускользнуть от них на первых ста метрах погони. Как будут дальше разворачиваться события никто не знает… Но, как только будут известны новые подробности случившегося, мы Вам непременно сообщим. Вести, Каон. А теперь о погоде…***
Оторвавшись от полицейских в соседнем от арены переулке, мех несся сломя шлем, сбивая своими крепкими серво мусорные баки и сгоняя на своем пути собравшихся шарков, с испугу повылазивших из них. — «Раз полиция так быстро оказалась у площади перед входом в арену, значит, их проинформировали еще тогда, когда на публику работал этот зажравшийся богатей. Но как?!» — мучил свой процессор тяжелыми логическими цепями гладиатор, не сбавляя оборотов движка. Выбежав на широкую Темную площадь, называемую так за то, что та постоянно находилась в тени высоких стен арены, что даже лужи от прошедшего десять циклов назад дождя еще не высохли, Мегатронус заметил еще три патруля, которые его тоже заметили и начали отрезать пути отступления. — «Шлак! Телевизионщики шарковы, да чтоб вас ржа поела!» Восемь офицеров полиции окружили бойца, замыкая кольцо, чтобы нацепить усмиряющие наручники, но эти глупцы явно забыли, что имеют дело не с простым уличным воришкой. Дезактивации этих мехов гладиатор не хотел — было жаль лишать их половинки своего истинного. Схватив одного особо резвого, бросившегося на него со светожезлом, за серво, Мегатронус швырнул его в трех других, а оставшихся четверых отправил в офф зарядом отнятого у меха снаряда. Бросив жезл, гладиатор поспешил к пирсу моря ржавчины, чтобы поскорее добраться до Праксуса, где его не тронут. Пробегая вдоль набережной, мех осознал, что его вновь окружили, когда увидел перед собой пол армии Каона, а, обернувшись, приметил оставшуюся добротную половину. Недолго думая, мех перемахнул через заграждение и, подобно воздушному гимнасту, пару раз перевернувшись в воздухе, рыбкой нырнул в пенящуюся холодную осеннюю воду. Плыть-то особо недалеко, стоит только добраться до другого берега залива, благо в тренировки гладиаторов входило плаванье.***
Кабинет управителя Каона. — Вы его поймали? — хозяин сих апартаментов, заложив манипуляторы за спину, стоял перед начальником полиции в бордовых латах, а его алый плащ, изредка колышущийся из-за дуновения ветра, залетевшего через открытое окно, пестрым пятном резал оптику офицера, заставляя того немного жмуриться. — Не поймали, Ваше сиятельство, ушел на дно. — Что?! Вы хотите сказать, что он ушел от вас, нырнув в море ржавчины?! — Да, Ваше сиятельство… — тихо подтвердил мех, опустив к полу шлем. — Идиоты! — гаркнул управитель, ударив подчиненного, отчего тот свалился на пол. Закричав, напрягая все свои динамики вокалайзера, глава Каона одним движением манипуляторов отправил все лежащее на столе на пол, рядом с офицером полиции. — Идиоты, это значит, что он уже на берегах Праксуса! Проваливай! Начальник полиции, поправив свой багровый жилет, встал и, почтенно поклонившись, покинул кабинет начальства. Плюхнувшись в свое кожаное кресло, привезенное Праймус знает откуда специально для него, управитель поднял с пола коммуникатор и, нажав на нем кнопку, более сдержанно и тихо заговорил: — Хест, собирай спецназ. Только тихо. У вас важная операция вне нашего города. Никто не должен об этом узнать. — Да, господин. Куда мы направляемся? Какую униформу брать? Кто цель? — Цель — Мегатронус, доставить его ко мне в активе. Направляетесь в Праксус, поэтому надевайте форму спецназа этого варварского города. — Как прикажете, — кротко отозвались на том конце и оборвали соединение. Глава, поправив скомкавший плащ, ехидно ухмыльнулся. — Ну, Мегатронус… Решил поиграть со мной, что ж… Я выиграю у тебя эту партию, как бы ты не сопротивлялся!***
Неспешно прогуливаясь по ночным улицам родного города, глава Праксуса, довольный прошедшей конференцией с инженерами и строительными компаниями города, что взялись возводить два корпуса здания центра по поиску печатей, с улыбкой расспрашивал прохожих о самочувствии, их мнении по поводу упразднения отношений и прочих житейских проблемах, ставя жирные галочки в своем блокнотике. Свернув на одну из тихих улиц города, он ошарашенно остановился. Здание в конце пути было окружено полицейскими транспортниками с включенными сиренами и красно-синими мигалками. Вся постройка была оцеплена и по периметру обтянута желтой оградительной лентой, а жители дома, судя по домашним одеждам, стояли трясущиеся от холода за ярко-желтой преградой. Выискав оптикой старшего офицера в кожаной голубой куртке, глава города поспешил к нему, чтобы выяснить все обстоятельства оцепления. — Слава Праймусу, милок, ты пришел! Спроси у этой силы, почему нас выволокли из дому в ночь глухую, — взяла управителя за рукав с доброй улыбкой старушка, стоящая в одной ночнушке, по одной оптике которой было видно, что стояла она не первый джоор на холодной улице. Молодой мех, даже не задумываясь, снял со своих плеч теплую куртку и накинул ее на бедную старую фемм. — Обязательно, бабушка, я разберусь! — подойдя к главному из всех видневшихся кругом полицейских, глава Праксуса громко сказал. — Офицер! Объясните мне, почему этот дом оцеплен, а его жильцы мерзнут на осеннем холоде? Полицейский повернулся к нему, нехотя отрывая от темных окон дома свою оптику. — Специальный отдел, сержант Хест, господин, — мех почтенно поклонился, отчего молодой управитель недоверчиво фыркнул и тут же вернулся к внимательному наблюдению за опустевшим домом. — В этом доме укрывается опасный преступник, господин. Он может угрожать активу мирных жителей. Глава Праксуса снова фыркнул от "господин" и то, с каким тоном это было сказано. — И кто же этот общественно-опасный преступник? — Мегатронус, господин. — «Не местный…» — промелькнуло в процессоре молодого управителя. — А ну-ка, дорогой, позволь-ка я туда сам схожу и разведаю. И это… одолжи куртенку, а то холодновато, не май все-таки, — глава протянул манипулятор, ожидая, что туда подадут ему куртку, но офицер только непонятливо схмурился и неловко пожал руку, протянутую ему. — «Точно не местный, но что на нем делает форма наших сил?» — подумал молодой мех, как вдруг за спиной послышался громкий крик. — Возьмите мою, а то простудитесь, а этого никому не хочется, — с легкой улыбкой подлетел другой полицейский, уже надевая на него свою голубую куртку. — Спасибо, браток, — управитель с удовольствием пожал манипулятор местному полицейскому. — Господин, с Вами пойдут мои люди, чтобы преступник ни в коем разе не навредил Вам, — начал сержант. — Нет, я пойду один, а то еще спугнете, не дай Праймус! — усмехнувшись, молодой мех влетел в подъезд жилого дома. — Наведу я на тебя справки, сержант, а то больно странный ты.***
— Сэр… — Да-да? — В вашем возрасте кофе — не самый лучший выбор для повсецикловного напитка. — В моем возрасте уже нет смысла соблюдать какие-то там правила, Фолен. Чем раньше я покину этот бренный Мир, тем быстрее меня покинет боль в правом локтевом суставе. Да и эта трещинка на губе больно похожа на одного бездентного председателя совета Каона, а это, знаешь ли, не то, чтобы я хотел видеть с каждым новым пробуждением, — отсербнув с легкого манипулятора немного-немало пол кружки разом, пожилой меха, восседавший в инвалидной коляске так, словно он был в ней временным гостем, с ни с чем не сравнимым довольством в голубых окулярах, наслаждался терпким запахом крепкого напитка. — Да… Это определенно стоит потраченных лет жизни… — Вы что-то сказали? — горничная, облаченная в длинные брючки и алую рубашку, взволнованно перебирала пальчиками по подносу, боясь упустить что-то важное. — А? Нет-нет, все нормально… Хотя, я был бы признателен, отыщи ты пульт от экрана. Я ни в коем случае не должен пропустить назревающие восстания в соседних Каоне и Иаконе. — Конечно..? К сожалению старика, новости себя долго ожидать не заставили, как и пульт, что попросту завалился за подушки домашнего диванчика. Канал за каналом, ведущий за ведущим — все пусто, все об одном. Отношения. С каждым новым потоком мнений механоид все шире и шире раскрывал собственную оптику, да так натужно, что большинство морщинок на его лицевой резко разгладились. — «Неужели в нынешнее время все забыли об истинном назначении отношений, что придает ему совершенно противоположные смысловые окрасы, преподнося перед народом, как самого главного виновника бед в их квартирах. Словно это из-за них у семей нет горячей воды, или будто по их вине совершаются многочисленные сокращения на работах». Гха! Противного от одного лишь вида! Вдоволь насмотревшись на все эти смазливые лицевые, престарелый владелец неплохой плазмы, уже было хотел выключить бесполезный "лист" с картинками, как где-то на фоне мелькнул до боли в искре знакомый шефрон. — Погоди! Переключи назад! — К-куда? Сю… — Да нет же! Еще канал… Стой! Посреди Праксианских возвышенностей синей вереницей расположился отряд полиции, оцепивший здание, подразумевавшее под собой общежитие студентов Академии "Элитной стражи". А меж тем и родная голубая оптика, шныряющая меж широких кузовов машин. — О Праймус… Что ты только мог там забыть, Праксус… — изнеможенный манипулятор уже было потянулся за датападом, лежащим на соседней тумбе, как на экране возникли рослые фигуры стражей порядка и меха с ужасом осознал, что не узнает ни одного из них. — Сэр, датапад! — раздался тихий стук, источником которого стала горничная, ловко приземлившаяся на колени и подхватившая хрупкий предмет. — Двадцать пять… — Ч-что двадцать пять? Сэр, мне позвать медика? — Двадцать пять орнов наблюдения за набором рекрутов в участки здравоохранения… Я узнаю каждого… — кроме тех, кто сейчас окружал здание с молодым мехом внутри. — Вызывай наряд. Мы едем на это место!***
— Какая к шарку погода?! — ухватившись за несчастную коробушку с динамиком, юнец яростно скрежетал по ее некогда гладкой поверхности, словно выбивая признание из заключенного, на что та и вовсе предательски зашипела. — Гррр… Не найдя ничего лучше, Смоукскрин, скептично раскинув пальцами, выпустил радио из манипуляторов, что тут же с треском рухнуло на пол, издавая последние предсмертные «пшики» — обрывки посторонних программ. — Сплошной шлак, — холодно прошептал юнец, сам толком не понимая, адресовано ли это радио, что не позволило ему дослушать историю о кумире, или же правительству соседних городов, чей менталитет стал рушится подобно карточному домику. В любом случае, вентиль был очищен от поевшей его ржи и временно перебинтован строительной изолентой — причитать было некогда. И вот, Смоукскрин уже вернулся к закрытому люку, привередливо отпихнув остатки радио сервоприводом, чтобы принять "бодрящий" душ и поскорее скрыться от накативших мыслей в глубине переулков до следующих вестей о своем кумире. Уже уложив манипуляторы на ручки округлого люка, юнец с подозрением прищурился, внимательно вслушиваясь в нависшую над домом тишину. Вместе с притихшим радио, юнец смог осознать, что с улицы больше не доносилось прежней житейской суеты: затихли машины, прекратился веселый гомон проходящих мимо трансформеров. Но он слишком поздно обратил на это внимание, отчего напряженный взгляд, переведенный на вздрогнувший люк, мгновенно переменился на широко распахнутую оптику и в страхе вздернутые манипуляторы. Юнец несдержанно вскрикнул, подпрыгнув и не достав всего нескольких сантиметров до увесистого телефонного справочника, перед тем, как его с треском вжали в холодные плиты пола. — Тише, прошу, тише. Я не наврежу тебе. Только, ради Праймуса, не кричи, — осторожно поднимаясь с придавленного собственным корпусом юного меха, Мегатронус медленно убрал ладонь с его вокодера, поднявшись на серво и тихо, стараясь не шуметь скрипучими половицами чердака, подойдя к закоптелому окошку, быстро осмотрел огромное количество полицейских мигалок. — М-м-Мега-тронус?.. Неужели вы тот с-самый?! Не в силах сдержать подступившую дрожью, юнец наспех вскочил на коленные шарниры, неловко соскальзывая на мокрых лужицах, коих накапала целая дорожка с весьма неожиданного гостя. Его кумир, прямо здесь! У самой оптики! Смоукскрин чувствовал, как его лицевая начинает разгораться с каждым новым кликом, а процессор, как взвинченный, готов был взлететь от перегрева, рассекая стратосферу. — Что вы тут делаете? Не то, чтобы я был против… Не подумайте! Но ведь есть же причин-М! — прижав к себе корпус маленького меха, гладиатор притих, держа при этом ладонь, опаляемую горячим воздухом из юных систем, на губах этого незнакомца, который, судя по реакции, рьяно следит за боями на арене. Поворачивая шлем то к одному чердачному окну, то к другому, сбавляя обороты движков, чтобы преследователи не услышали ни его, ни его неожиданного балласта, что так и норовил вновь закричать, но уже не от страха, а от восторга. Как только юный мех перестал дергаться и уже спокойно сидел на полу подле мокрого от недавнего ночного купания серебристого корпуса, Мегатронус осторожно убрал манипулятор с вокодера юнца и, выпустив его из своих оков, поднялся на серво, шепнув: — Тс! Прошу… Он был готов сгореть под этим шквалом нахлынувшего восторга. Пока вокодер нес всякую ересь, отказываясь слушаться собственного хозяина, отчего последний горел непреодолимым желанием к шарку выдрать собственные составляющие компоненты, гладиатор обхватил его со спины, вновь прикрывая лицевую широкой ладонью. — Шлак! А я думал в Праксусе не ловят тех, кто не согласен с упразднением… — «Он такой… Теплый…» — студент дрогнул, сцепив манипуляторы в замок и склонив шлем в жесте святого мученика. — «Спасибо Праймус! Так, спокойней! Соберись Смоукскрин!» — кричал он себе вновь и вновь, встряхивая шлемом и стараясь вернуть ясность разума, затуманенную образом жеманного кумира. На чердаке вновь повисла тишина, а за спиной вновь повеяло прежним чердачным холодком. Передернув плечевыми сегментами, Смоукскрин почувствовал, как по спине скатилось несколько холодных капель. Неуверенно обернувшись, он вновь взглянул на гладиатора, что словно зашуганный зверь, шарахался от одного только звука закипающей внизу шумихи, тяжело переводя сбитое дыхание и жадно глотая отсыревший воздух. Смоукскрин нервно сглотнул. Стараясь игнорировать шумное биение искры, он медленно поднялся с пола, придерживаясь ближайших коробок, чтобы ненароком не грохнуться под дрожащими серво. Со всем этим шумом в процессоре, он совсем забыл о реальности. — Вы, кажется… Говорили о поимке? — стянув с себя сухую кофту, Смоукскрин поспешил протянуть ее гостю, а затем, лишь краем оптики уловив синие мигалки, проникавшие в комнату сквозь засаленные ставни чердачного окна, решил не ходить более вокруг, а спросить напрямую. — Скажите, вы что-то нарушили? Только честно! — слова все еще плохо подбирались, но теперь перед оптикой стоял четкий образ нуждающегося в помощи трансформера. — Вам, наверное, холодно… Лучше снимите вашу мокрую куртку, а я… Я одолжу вам свою… — Не стоит, — с все так же прикрытой оптикой прохрипел мех. — Обойдусь. Ослабший серый манипулятор нашел по звуку работающих приводов крохотный, по сравнению с ним, белый манипулятор, который заботливо протягивал нагретую юным корпусом кофту, и, приложив оставшиеся силы, вернул ее хозяину. Сейчас ему, Мегатронусу, надо немного отдохнуть. Только шарков зуд на спине не давал уйти в сладкий офф, не считая тонкий юный голос, что раздражающе действовал на центральный процессор. Прекрасно помня о политике родного города, юнец понимал, что просто так за одним мехом целый свод полиции гоняться не будет. Мегатронус, так или иначе — турист, и что не говори, а к ним в Праксусе относятся крайне снисходительно. Гладиатор точно не эмигрант и уж тем более не подрывник. Но тогда… Что же? — Праксус обладает воистину терпеливыми стражами порядка. Чем вы могли привлечь на себя целый полицейский свод? И что вы имели в виду под упразднением? — Смоукскрин старательно осматривал затихшего гладиатора, стараясь откопать зацепку хоть в едином его движении, слове, но всякий раз, стоило только ему попытаться заглянуть ему в оптику, взгляд сам собой уезжал не туда, а на лицевой вспыхивал стыдливый румянец. Кто он вообще для этого меха, чтобы так пытливо выспрашивать что-либо?! Юнец только и смог, что задумчиво почесать не на шутку скованную жаром спину. — Прошу, как можно тише… Тишина — залог нашего с тобой актива, малыш, — прохрипел севшим от холодной воды моря вокалайзером гладиатор и, дойдя до ближайшего темного угла, куда не падал свет полицейских мигалок, обессиленно сполз по стеночке, вытягивая на полу сервоприводы. Мегатронус прикрыл уставшую оптику, которую еще немного пощипывала морская вода. Плыть пришлось не меньше джоора, а потом еще и по всему городу носиться, как шарком цапнутый. Он устал, очень. Ни одна часть его корпуса уже не слушалась. Нужен привал. Холодно, озноб пробирал до самой искры, заставляя дентопластины отстукивать друг о друга ритм чечетки. Приказав крохотному голоску внутри себя, так и льющему в аудио о положении меха, сидящего прямо перед ним, о его статусе, заткнуться и, наконец, вспомнить о том, что это все-таки такой же меха, как и он сам, юнец осторожно присел возле гладиатора. — Пожалуйста… Не молчите, отряд полиции наверняка догадается проверить чердак и тогда… Тогда я уже не смогу вам ничем помочь… Вы ведь не могли совершить ничего плохого, так? — он не мог поверить в то, что гладиатор мог действительно совершить что-то из ряда вон выходящее. Он ведь… Он ведь… Юнец едва вздохнул. Сам он понятия не имел о том, кем является Мегатронус. Может он и вовсе его в заложниках держит. Но от чего-то, студент не мог в это поверить, для него гладиатор являлся мехом для подражания: отважным, благородным, сильным… Он не мог быть плохим! — Надо лишь погрузиться в офф и спокойно подзарядиться, — не в тему тихо сказал боец, надеясь, что этот мех поймет, что ему нужна тишина и покой, а не допрос. А допросов у него будет полно, если у него не появится завтра достаточно сил, чтобы продолжить свой безумный марафон. Но отключиться ему снова не дали, и на этот раз не надоедливый мех, что сидел рядом и выгонял из своих систем горячий воздух прямо на его изнеможенный корпус, а четкие быстрые шаги на лестнице.***
— Старший Лейтенант… На-на-на… — насвистывая себе под аудио заевшую мелодию с дедушкиного радио, молодой политик неспешно покачивался из стороны в сторону, пролистывая на тачпаде обновленную ленту новостей, где со всех щелей так и сочились скандальные статьи о новых запретах городов гигантов, пока клетка лифта поднимала его на самый верхний этаж. — Нужно срочно что-то менять… В процессоре меха так и сиял алый свет фаеров, темной поволокой окутывающий лицевые пластины разгневанного народа. Битые стекла, сломанные корпуса и потухшие искры… Лик восстания казался ему одним из самых пугающих явлений жизни. — Только бы они не довели до этого народ… — легкий щелчок и вставшая на месте кабина, оповестила о прибытии на конечный этаж. Тяжело вздохнув, формер смело шагнул на лестничную площадку, убирая средство коммуникации в задний карман. Из-за различной яркости освещения с лифтом, политику не сразу удалось привыкнуть к новому помещению. Осторожно протерев напряженную оптику, он опустил взгляд к полу, на котором тут же уловил целую вереницу из мокрых следов, ведущих прямиком к двери, откуда открывался вид на лестничную клетку. Здание оцеплено по кругу, и если тот, за кем гнались неопределенные лица, был достаточно умен, он точно не полез бы к черному выходу. Оставался чердак. Выйдя по мокрой тропинке прямиком к довольно узкой лестнице, впритык приставленной к перилам, молодой мех нервно пошатнулся. — Видимо… — он едва мог сдержать приступ подступившей к вокодеру тошноты. — Придется лезть наверх… — несмело заглянув за бортик перил, меха столкнулся со множеством ступеней, резко уходящими вниз и казалось, убегающими от него все быстрее и быстрее и… Он резко отпрянул от нежелательно зрелища, осторожно тряхнув шлемом. — Все для народа! — приободрив самого себе, политик прытко вскочил на лестницу, старательно удерживая оптику на крышке люка. — Главное… Не смотреть… Вниз… — подтолкнув нехитрую "систему защиты", молодой меха, не раздумывая, взмыл на твердую поверхность, с шумом закрывая отверстие в полу крышкой, а затем, устало падая на пол. Едва переведя дух, он тихо шепнул себе. — Все для народа… — чтобы вновь расплыться в легкой улыбке. Если и погибать, то только в собственных пародиях на комичность.***
Распахнув оптику, гладиатор вскочил на серво и, встав в низкую стойку, приготовившись давать отпор заглянувшему на чердак отряду специального назначения, прикрыл своим корпусом сидящего на полу в уголке чердака юнца, чтоб если что, то этот малек не пострадал. Люк открылся и оттуда вылез молодой мех с больно знакомой лицевой в полицейской голубой куртке. Он повернулся к парочке и застыл в нескольких шагах от них. На груди куртки грозно зашипела рация. — …Господин! Господин Праксус! Вы живы?! С Вами все хорошо?! Мегатронус там?.. Тяжелые капли хладогента покатились по серому корпусу, бесшумно скатываясь на дощетчатый пол. Мегатронус громко сглотнул. Тихие вопросы лились непрерывным потоком из небольшого оборудования, заставляя его бедного передавать столько информации, что тот от собственной слабости переходил на простое шипение. Глава Праксуса, что носил в качестве позывного название родного города, обошел стоявшего в грозной стойке гладиатора, не обращая на него никакого особого внимания и, распахнув ближайшее окно чердака, предварительно пихнув серую громадину в тень комнаты, высунулся в окно. — Да нет здесь никого!!! Только шарки и прочая мелкая живность!!! Вы бы еще в дом машинами въехали, чтобы его спугнуть! — на всю улицу проорал молодой политик, едва не сбив настройки вокалайзера, а после, громко хлопнув ставнями, обратился к рядом стоящему гладиатору, по оптике которого было видно, что он ни шарка не понимает, что тут происходит. — А ты, Мегатронус, из Праксуса никуда не уезжай. Порешат иначе. Что в Каоне, что в Иаконе. Там такие верные традициям не нужны. А здесь, в Праксусе, тебя никто не тронет. — Не тронет, значит?! А те полицейские, что оцепили все здание?! — хотел взреветь на молодого управителя серебристый мех, как получил в шлем щелбан. — Те полицейские не полицейские вовсе… — тихо продолжил глава города. — Но я с этим разберусь. А ты сможешь уйти, как только все разойдутся, через крыши в западном направлении, они плоские, много пожарных лестниц. — Эм… Спасибо, Вам? Праксус пожал гладиатору манипулятор и отправился к люку, через который попал в этот мир сырости. Ловким движением манипулятора, держащего стальное кольцо дверцы, мех в голубом распахнул перед собой выход и едва не покатился вниз. Его спас только серебристый манипулятор, успевший поймать того за ворот куртки. — Праймус, зовите деду, сам я не спущусь, — поджав серво под себя и спрятав лицевую в ладони, пропищал юный политик. Подсобив своему спасителю при спуске с чердака, Мегатронус еще раз его поблагодарил, и тот счастливый пошел к лифту. — И тебе спасибо, малыш, что «полицейских» не позвал, — обратился к юному меху с уставшей натянутой улыбкой Мегатронус и, немного покачиваясь из стороны в сторону, поплелся к лестнице, ведущей на чердак, и уже было собрался по ней взбираться, как его остановил оклик. — Стой-те, Вы куда? — На чердак. Подзаряжаться. Мне завтра отсюда уходить. — Погоди… — ухватив гостя за манипулятор, Смоукскрин неловко взглянул на того исподлобья, поспешно отводя оптику обратно. — те… Праксус славится своим теплым приемом, но никак не крепкими кровлями… Вы весь мокрый… Простудиться от первого же встречного сквозняка для вас сейчас плевое дело… — И что ты мне предлагаешь? Без кредита в кармане, я… — Вы можете переночевать у меня! — отозвавшись эхом, фраза быстро затихла среди бетонных пролетов многоэтажки. Смоукскрин не хотел перебивать своего кумира и уж тем более так громко кричать. Он был готов провалиться сквозь землю, лишь бы скрыться от всего того стыда и позора, в которые он умудрился окунуться по самый шлем за считанные клики. Впрочем, как и всегда. Неоднозначно фыркнув, Мегатронус понял, что от этой занозы в бампере, в виде юного белого меха, так просто не избавиться, и лучший из всех возможных вариантов решения его проблемы — согласиться на добродушное предложение незнакомца и перезарядиться просто напросто в тепле. — Хорошо, я согласен, — устало улыбнулся гладиатор. От услышанного юнец несдержанно вскинул оптику вверх, словно встретившись с окулярами кумира, он точно сможет понять, обманывают ли его аудио. Ошеломленно выпустив манипулятор каонца из своих пальцев, юнец вновь несмело качнулся из стороны в сторону, словно позабыв дорогу к собственной квартирке. — Д-да… К-конечно… Нам сюда, — кивнув в сторону выхода к клетке лифта, Смоукскрин предпочел предусмотрительно подождать, пока вперед пройдет сам гладиатор, а затем и он проскочит следом. Выглядел боец не лучшим образом, но, судя по предыдущему опыту, на помощь такого рода он так просто не согласится. Мегатронус, тяжело провентилировав, медленно поплелся за белым мехом, что шел чуть впереди, ведя его в свое обиталище. Студент и сам был бы рад водрузить эту серую махину себе на плечевые сегменты и бегом донести до самой кровати, если бы не боялся спугнуть такую редкостную удачу. Мегатронус нечасто появлялся на публике, а в газетах едва можно было найти крошечные вырезки с его прямыми высказываниями (хотя он находил), чего уж там говорить про общение напрямую! Сегодня был воистину редкостный день, тот самый, когда вы медленно ступаете по лезвию ножа, испытывая на себе встречный ветер, гранича меж истинным восторгом и позором. Вскочив в кабину лифта, Смоукскрин насильно подавил тряску в манипуляторах, чтобы с первой же попытки нажать нужную кнопку. В воздухе повисла тишина, режущая слух. Глосса так и чесалась сказать что-нибудь, поскорее разбавить эту гнетущую тишину, но юнец молчал, крепко сжимая денты. — «Если открою рот, непременно ляпну какой-нибудь шлак…» — левое веко предательски дернулось. Отныне на процессор давил не столько стоящего рядом меха, сколько желание срочно высвободить скопившиеся эмоции и вопросы. И вместе со щелкнувшем лифтом, оповестившем о прибытие на нужный этаж, студент пообещал себе непременно раскошелиться на вторую огромную подушку. С принтом. Цветным. Большим. Если ему, конечно, все же удастся провести этот вечер с завязанной глоссой…