И солнце падет

Девушка не боялась. После всей боли что-то перевернулось в ее голове, и страха больше не было, лишь боль потерь и горечь сожалений. По щеке тихонько пробежала слеза, Эва смахнула ее легким движением руки и сделала несколько шагов навстречу жестокому воителю: — Тебе же сказали, что лекарша мертва? Выпила яд там в казематах… — Ну и что? Мне нет до нее дела. Ты пришла только за этим? — Гелис не сводил взгляда с лица воительницы, которая, казалось, смотрела сквозь него. Эва подошла к столу и взглянула на лист пергамента, который вертела в руках в прошлый раз. Теперь она знала глифы, не все, но могла хоть как-то их прочитать. Медленно ее взгляд скользил по письменам, на лице появлялась странная улыбка, напоминающая неровный оскал. Прислужница усмехнулась и подняла взгляд на воителя, тот не сводил с нее взгляда холодных льдисто-серых глаз. Текст читался через слово, но смысл постепенно доходил до девушки, снова и снова она мысленно произносила их, всматриваясь в написанное: — …Мы были созданы друг для друга… — произнесла Эва уже вслух, словно сглотнув, затем снова подняла глаза. — Значит, ты человек все-таки. Хотя и бездушный… — обратилась она к воителю. Письмена тронули что-то внутри прислужницы, возвращая в реальность. — Ты ее любил? Гелис изогнул бровь. Девка, стоявшая перед ним, была дикаркой, не умеющей читать, так почему же она поняла его записи? Воитель не предполагал, что девка сможет прочитать глифы, поэтому даже не попытался спрятать их. Но когда прислужница заговорила о его жене, он был ошеломлён. Свои мысли и редкие чувства Гелис привык скрывать, поэтому иногда писал дневники, пытаясь хоть как-то выразить свои размышления. — Когда ты научилась читать?! — рявкнул воин, прижимая девушку к стене рукой, — не спрашивай меня об этом, ты пожалеешь. Эва промолчала. Отвела взгляд, рассматривая резной канделябр. Рука Гелиса, крепко пригвоздившая ее к каменной стене, не пугала ее больше, воительница отрешенно думала о том, как ей быть дальше. — Зачем ты пришла ко мне? — неожиданно мягче спросил воин, отпуская девушку. — Мне нечего терять. Последняя добрая душа в этом месте пала жертвой заговора. И я пришла к тебе, я хочу сражаться, ты обещал честную битву. — Эва повысила голос, заглядывая мужчине в глаза, — нож против ножа или клинок против клинка. Я готова умереть или убить тебя! Воин усмехнулся: — Ты слаба, заведомо знаешь, что проиграешь и лезешь на рожон. Солнце не ведает жалости, я следую его примеру. Не пощажу тебя больше, дитя. — Гелис подал ей свой нож, — нападай, если не побоишься. Эва сжала рукоять и взглянула на лезвие. Сколько жизней унёс этот нож, пронзивший не так давно ее плечо, которое, кстати, тут же отозвалось болезненным воспоминанием. — Я не боюсь тебя. — твердо сказала Эва, а затем, помедлив, добавила, — теперь. Девушка почувствовала, как ледяной взгляд воина пронизывает ее до самых костей и поежилась. Страха больше не было, но то, как он смотрел на нее не могло не пугать. Словно хищный зверь на жертву, загнанную в ловушку, ожидая, пока та перегрызет себе вены. Но Эва не собиралась так поступать, жизнь свою она все еще ценила, вот только почему-то собиралась использовать ее как разменную монету. Жизнь свою или Гелиса. Выжить должен был только один. А еще лучше одна. Да, девушка хотела победить, но здраво оценивала свои шансы, скорее всего Гелис убьет ее, перережет глотку прямо здесь, но в любом случае, она была готова. Готова умереть? Эва покрепче сжала нож в правой руке и оценила ситуацию. Воин стоял в метре от нее, удачная позиция для броска, если только он не успеет увернуться. Нет, Гелис очень опытный воин, такие просчитывают стратегию противника за доли секунды, нападать напрямую нет смысла. Эва прикусила губу, так она не сможет даже ранить его, только элемент неожиданности сможет ее спасти. Воительница рванула в сторону от воина, нанеся ему небольшую царапину ножом. Гелис молча взглянул на порезанную руку и ухмыльнулся, он не ожидал, что девка поступит так же, как много лет назад. Сейчас он воспринимал это почти как игру, хрупкая девушка пытается убить его, свирепого воина Карха, лучшего воителя тринадцатого Короля-Солнца Джирана. Но она второй раз умудрилась поцарапать его. В этот раз он даже дал ей свой нож, сам при этом оставаясь безоружным, хотя ему и не нужно оружие, чтобы свернуть ей шею. Эва хотела было повторить прием, но воин схватил ее за запястье во время броска, таким образом блокировав удар. Эва вскрикнула, когда сильные пальцы Карха чуть не сломали ее руку. Замахнувшись, она ударила Гелиса ногой в живот, от чего он на секунду выпустил жертву. Девушка рванулась к стене, а затем, почувствовав азарт, крикнула: — Ты собираешься сражаться без ножа?! Гелис не ответил, он молча ринулся к ней, Эва, не ожидавшая такой скорости от массивного воина, молниеносно отпрыгнула из-под удара, но его кулак все же настиг ее, причем с такой силой, что девушка с криком упала, выронив нож. Удар пришелся на спину, боль была адская, воительнице показалось, что ее позвоночник хрустнул и переломился, но это было не так, потому что она стремительно поднялась на ноги, схватив оружие. Битва продолжалась, продолжались удары, но Эва не оставалась без ответа, несколько раз нож касался тела воина, оставляя глубокие кровавые полосы, но Гелис будто бы не замечал этого. Он хладнокровно избивал воительницу, столь опрометчиво предложившую эту битву. Из разбитой губы текла теплая солоноватая кровь, Эва слизнула ее языком и снизу вверх посмотрела на противника. Их вновь разделял метр свободного пространства, но уходить от удара было некуда, девушка кубарем бросилась под ноги воителю, чтобы выбраться на более просторный участок комнаты, однако ей это не помогло, во время очередного ее броска, Гелис вновь поймал ее руку, прижимавшую нож к его груди, на сей раз церемониться он не стал. Воитель молниеносным движением заставил противницу закричать от боли и выронить нож, он сломал ей руку. Боль была адская, ни с чем не сравнимая. Эва выла, словно волчица, пытаясь вырвать уже сломанную конечность из железной хватки Гелиса, это ей слабо удавалось. Мысли о смерти роились в голове, эхо собственного крика не переставало звучать в ушах. Девушка стряхнула слезы, ударив кулаком здоровой руки в грудь воина, тот выпустил ее руку и слегка закашлялся. Стараясь не подавать виду, он дал ей шанс поднять нож и попытаться второй раз атаковать. Левой рукой Эва сражалась не хуже, чем правой, вот только координация движений сильно страдала из-за потерянной функции правой конечности. Адски болящая рука не давала собраться, сердце стучало так, словно готово вырваться из груди. Еще один удар воительницы пришелся на то же место, куда и первый, по реакции Гелиса, Эва поняла, что что-то не так. Хоть он и не подавал виду, девушка присматривалась, пытаясь собраться с духом для нового удара, наконец, решилась на вопрос: — Ты был ранен недавно, я права? Гелис промолчал, он злился, что девка смогла заметить эту небольшую слабость. Неприятно было бы признать, что маленькая девчонка стала сильнее, и хоть он даже без оружия легко бы мог ее победить, этой игрой хотелось наслаждаться, а не убивать ее сразу. Воин искренне любил сражаться, но это не было битвой, лишь маленькой дракой, где он, скорее, просто защищался и наблюдал, хотя сегодня она его удивляла. Но гнев все же нарастал, на сей раз к самому себе, потому что воин Солнца не должен испытывать хоть какие-то слабости. — Сколько тебе лет, девка? — грозно спросил Гелис, хватая Эву за здоровую руку, легким движением он заставил девчонку вновь застонать от боли и прижал к стене, — пару дней назад я убил одну наглую рыжую девчонку твоего возраста! — Двадцать. — прошипела она, пытаясь вырваться, — я бы еще пожила, сражаясь с разбойниками и машинами, наслаждаясь свободой и ветром пустыни! — Ветром пустыни? Ты про пылевые бури говоришь? Ты бы погибла сразу, поверь мне, дитя, я знаю, что это такое. В них гибли воины намного сильнее и опытнее тебя! Выжить любой ценой. — он помедлил, делая паузу, — это было единственной целью тех испытаний, которые проходили соколы. Пылевые бури в пустыне страшнее, чем многие битвы, ты этого не переживала никогда, дитя. Тебе не понять, что это. Гелис схватил жертву за горло, пальцы впились в нежную кожу девушки, она задыхалась. Крепко сжав ее шею, он приподнял прислужницу над землёй, Эва выронила нож и схватилась рукой за сжимавшую горло руку, она бы не смогла вырваться, правая рука, будучи сломанной, висела мертвым грузом, девушка не могла ей пошевелить, но страх смерти подпитывал инстинкт самосохранения, она цеплялась за жизнь, за его руку. Эва задыхалась, но не теряла сознания, в ушах стоял гул собственной крови, сердце лихорадочно стучало, воительница широко распахнутыми глазами смотрела на своего палача, хрипло хватая ртом воздух. — В этот раз я убью тебя, дитя, но, должен признать, это не доставляет удовольствия, — воитель посмотрел на посиневшие пальцы девушки, она цеплялась за его руку, пытаясь продлить себе жизнь, боевые наручи давали ей возможность ухватиться, но разве секунда жизни стоит ее сломанных хрупких пальцев? Гелис перевёл взгляд на лежащий на полу нож, — ты же не думала всерьёз, что я позволю тебе убить меня моим же оружием? — Я бы… хотела… — прохрипела Эва, хватая ртом воздух, сил держаться больше не было, но стоило бы ей отпустить его руку и она задохнётся, словно повешенная. — не хватило… сил… мне… — страх начинал нарастать, девушка слабела, дрожали веки, но она все так же не сводила глаз с воителя, — я хотела отомстить. — За чью смерть ты хочешь отомстить, дитя? — Гелис едва заметно ухмыльнулся, — за сестру, которую я убил, чтобы преподать тебе урок, который ты не усвоила? — он с силой тряхнул девушку, ударив спиной о стену, затем швырнул ее в угол комнаты, где вместо постели был расстелен спальный мешок, который использовали воины в походах, мужчина поднял нож и направился к своей жертве, — я говорил, что солнце не ведает жалости, любовь и сожаления для слабых и недостойных, дитя, ты должна была понять это! Эва отползла в угол, хватаясь за горло здоровой рукой, она не могла отдышаться и поверить, что Гелис отпустил ее, пусть даже на несколько минут: — Солнце бывает и милостиво, но ты слишком жесток, чтобы это понять! — прокричала она, вжимаясь в стену. Глоток свободы вернул разум девушке, ей захотелось жить так, как никогда ранее. — Закрой рот, ты всего лишь блудливая девка, что ты знаешь о Солнце и его замыслах? — прорычал воин, подбираясь ближе к девушке, та вжалась в стену ещё сильнее, она готова была бы просить о пощаде, но понимала, что ее не будет. Гелис не умел щадить людей, он вообще не признавал пощады. — Я не блудливая девка, чертов ублюдок! — прошипела Эва, глядя в глаза воителя, по спине пробежали мурашки, когда их взгляды встретились. — Я отдал тебя пятерым голодным воинам, кто ты после этого? — усмехнулся он, — встань, не хочу марать твоей кровью мою постель! — Нет… нет! — закричала Эва, краснея. — я с ними не была, не смей так меня называть! Гелис резко схватил девушку и пригвоздил к стене, прижав своим телом: — И кто же тебе помог?! — грозно прошептал он ей на ухо, — если тебе так повезло, то не повезёт тем, кто ослушался моего приказа, маленькая дрянь. Нужно было отдать тебя всему гарнизону солдат и наблюдать за этим! — Старый ублюдок! — прошипела Эва в лицо воителя, он был слишком близко, ненавистный ей непобедимый воин, которого многие боялись и ненавидели. Она же бросила ему вызов, но проиграла. — Ждёшь, что я буду молить о пощаде?! А я не буду! — продолжила она. Гелис молча слушал её, девка определенно обладала всем набором качеств хорошего воина, только вот она оказалась слабой. — Пощадить тебя было бы глупостью, однако, твоя смелость в который раз удивляет меня. — Гелис задумался, медленно проводя рукой по телу жертвы, он добрался до горла и сжал её шею пальцами. Другой рукой прижал нож к её животу, — опять дрожишь от страха. Но не просишь пощады. Женщины Карха не становятся воительницами, они лишь рожают детей и ублажают мужей, но ты выбрала войну. В прочем, ты росла не в Меридиане и выросла дикаркой, воспитанной такими же дикарями, как и ты. — нож он поднял повыше, туда, где находится сердце, — один удар и смерть будет быстрой и безболезненной! Но для тебя есть другое предложение… — воин сделал паузу, — ты можешь быть очень полезной, если станешь служить мне. Эва дернулась, как от огня: — Я не стану твоей служанкой! Как ты можешь это предлагать?! — словно прорычала она, — ещё бы любовницей своей меня стать попросил! — снова лезла на рожон девушка. Гелис многозначительно хмыкнул и сдвинул брови: — Ты серьёзно думаешь, что я предлагаю тебе быть служанкой? Нет, дитя, я предлагаю тебе быть воительницей, выполнять кое-какие приказы, когда я потребую, есть вещи, для которых ты как раз сгодишься. — Ты сказал, что я слабая, зачем тебе слабый воин? — Эва нервно сглотнула, когда он подставил нож к ее горлу. — Я сам тебя потренирую, когда буду здесь, твоя рука быстро заживет, ломаные кости крепче. Дам оружие, если ты будешь мне верна, дитя! Прислужница задумалась, жить хотелось, но служить Гелису не очень. Однако, это было лучше, чем умереть, поэтому она едва заметно кивнула. Гелис тем временем повесил нож на пояс, где носил его обычно и отошёл от девушки. Он молча принялся снимать с себя бронированную одежду, время близилось за полночь. Даже без тяжелых наручей и брони он был огромным по мнению воительницы, она сделала пару робких шагов к нему, и остановилась как вкопанная, увидев сквозную рану на его груди: — Ты и правда ранен! — Ерунда, — отмахнулся он, — ты как минимум успеешь пережить и не такое. Это лишь стрела, которую я упустил. Но воин, всадивший ее, давно уже мертв, как и многие другие. — Что мне делать? — Эва подошла к нему поближе, — ты сломал мне руку, лекарши больше нет. Гелис молча подошёл к ней и схватил за сломанную конечность, рука распухла и посинела, но быстро ощупал её пальцами и подошёл к одному из стоявших у стены сундуков, вынул несколько бинтов и длинную тонкую дощечку: — Когда долго сражаешься, нет времени на лекарей, в битвах их нет. Учишься вытаскивать стрелы, лечить ожоги и вправлять переломы самостоятельно. — он молча прикрепил к руке деревяшку и обмотал бинтами, — ходи так, пока не срастется. Эва закрыла глаза, усталость одолевала юную воительницу, боль вгрызалась мертвой хваткой, но её это уже не беспокоило: — Сколько лет ты сражаешься? — грустно спросила она вдруг, словно не ожидая от себя такого, — ты великий воин, но я не представляю, сколько нужно сражаться ради такого… — Больше, чем ты живешь, дитя. Может быть, я расскажу потом, сейчас не время, Солнце скоро взойдёт, иди спать. — Я не дитя, мне надоело, что ты так меня называешь! Это ты старик! — Я не старый, последний раз говорю! — Гелис будто оскалился, — ты наивная маленькая девка, вот и все. — Старый, ты даже на женщин не смотришь, как другие воины. — шикнула Эва, но тут же пожалела об этом, оказавшись прижатой к стене — Потому что мои цели важнее, чем какие-то плотские утехи, или… ты думаешь, что я не могу?! — воин рукой схватил девушку за подбородок, заставив приподнять голову, — я могу. Только вот не хочу такую грязную девку, как ты!. — Да как ты смеешь называть меня так, я Карха, как и ты! — резко возмутилась воительница, пропустив мимо ушей все остальное, — И я не ничем не хуже тебя! Гелис не ответил, он молча слушал девушку, которая тем временем пыталась освободиться и уйти, но этого он сделать не дал: — Ты всего лишь жалкая маленькая девица, возомнившая, что она великий воин, — резко заговорил он, — ты слишком юна, чтобы что-то мне говорить! Воитель не позволял девушке уйти, что-то в ее словах его задевало, но что он не мог понять, прислужница практически рычала от злости, пытаясь освободиться. Гелис хотел что-то сказать, когда раздался стук в дверь и она отворилась.