И солнце падет

Эрон вёл напуганную девушку все ниже к темнице. Стоящие на пути солдаты провожали путников глазами, а они все шли и шли, минуты казались вечностью для Эвы, жизнь Асаны была на волоске, нужно было постараться помочь ей. Эва сжимала кулаки, сердце обливалось кровью при мысли о том, что добрая лекарша будет казнена, жизнь ценнейший дар, как считала воительница, отбирать его можно лишь в битве, защищая свою или близких, а казнь — это бесчестие. Девушка успокаивала себя тем, что пока Асана жива, ещё есть шанс. Но столь малый, что в него сложно было поверить. Спустившись по винтовой лестнице, они продолжили путь. Узкий коридор вёл их прямо к темнице, где за решеткой сидела печальная молодая женщина, склонив голову, казалось, что она спала, но это было не так. Лекарша думала, и мысли ее были темны. — Асана! — выкрикнула Эва и бросилась вперёд, но путь ей преградил солдат, стоявший на посту. — Не велено никому позволять сюда входить! Убирайся! — громко скомандовал Карха, облачённый в броню, но увидев шедшего за девушкой сокола, заметно присмирел. Эрон велел солдату выйти до тех пор, пока его не позовут, а затем присел на скамью возле каменной стены, позволив девушке пообщаться с «преступницей». — Асана! О Солнце, за что тебя бросили в тюрьму? — Эва почти рыдала, видеть лекарку в таком состоянии было невыносимо больно, сердце сжималось так сильно, что готово было перестать биться, а в висках стучало от ярости. Асана не отрывала взгляда от пола, голос ее был отрешенным, словно тело ее давно покинул дух: — Эва… я так и знала, что ты придёшь. Но зря, не стоит видеть меня… такой. — Что ты говоришь! Прошу тебя, скажи, как можно тебе помочь? В чем они тебя обвинили? — воительница не замечала отрешенности женщины, которая в ответ лишь тихо повернула голову и посмотрела на неё. Ее взгляд был таким пустым и безжизненным, будто бы она застыла словно камень. — Асана? — Завтра. Они казнят меня. Бросят в своё Кольцо. — лекарша говорила короткими фразами, делая большие паузы. — Вижу, Эрон тебе помогает. Верь ему, он не подведёт тебя. И вот ещё, там на решетке для тебя подарок. Асана вновь отвернулась к стене и закрыла глаза. Ее веки слегка дрожали, но тело застыло каменным изваянием. На металлической решетке, служившей преградой к побегу, был привязан маленький тканный мешочек. Он был меньше ладони, из сероватой ткани с красным узором, сверху перевязанный тесьмой. Эва дрожащими руками отвязала его и взяла тканный мешочек в руку, он источал нежный запах яблони, который девушка так любила, а также легкий аромат можжевельника. — Что это, — спросила она, теряя самообладание, — спасибо, Асана, но… зачем? Голос лекарши доносился издалека, похожий на далекий вой волчицы: — Чтобы ты меня помнила. Я знала, что ты придёшь. Эва! Прошу, обещай мне, что будешь осторожна. Не повторяй моих ошибок… На этом лекарша лишилась сознания, Эва закричала, на крик прибежал взволнованный солдат. Напуганная состоянием подруги, воительница готова была закричать от бессилия, но Эрон предусмотрительно одернул ее, оторвав от решетки, в которую она вцепилась до побеления пальцев. — Ей нужно помочь! — кричала девушка и рвалась к камере, ничего не замечая, пока мощный удар сокола не привёл ее в чувство. Воительница хотела было возмутиться, но заметила приближающуюся фигуру священника и следовавших за ним головорезов. Эва притихла и растерянно посмотрела на сокола, тот наклонился и тихо шепнул ей на ухо: «чтобы я не сказал, соглашайся!» Жрец тем временем заметил посетителей тюрьмы и хотел было возмутиться присутствием простой прислужницы, но сокол заговорил первым: — Приветствую тебя, светлый Бахавас! Что привело тебя в казематы такой холодной ночью? Отвлекшись, жрец отстранённо отвечал: — Эта ведьма-лекарша приговорена к казни, но милостью Великого Солнца я пришёл, чтобы очистить ее душу. — мерзкий голос его звучал из-под капюшона со странным головным убором, который носили только верховные жрецы Карха, — а что тут делает это отродье? — он пальцем указал на воительницу. Услышав оскорбительное обращение к себе, прислужница сжала кулаки и скривила губы. «Отродье». Так ее ещё никто не называл, а как смеет этот гадкий человечишка в мантии жреца говорить о ней такое! Эва уж было открыла рот, чтобы в ответ сыпануть парой едких словечек, но Эрон заговорил раньше. — Эта прислужница королевы жаловалась на сильную боль в животе, пришлось отвести ее сюда, ведь другой лекарь находится аж в Гербовой Арке. — спокойно говорил сокол. — С каких это пор соколы стали заботиться о королевских рабынях? — изогнул бровь Бахавас, когда колыхнулся капюшон. Эва отметила, что этот человек был по-настоящему зол на весь мир. И дико ей противен. Каждое сказанное им слово вызывало приступ отвращения, едкое чувство ненависти расползалось по венам с потоками крови. Жрец хотел было сказать что-то ещё, но его внимание привлекла Асана. Точнее ее безжизненное тело. Он приказал своим телохранителям войти в камеру и проверить женщину. Один из них, открыл решетчатую дверь и вошёл: — Лекарша мертва! — крикнул он, отходя от тела женщины. Бахавас взвыл от злости, развернулся и ринулся прочь. Телохранители последовали за ним, а воительница упала на колени, едва Карха скрылись с глаз. — Как же так, Эрон? Почему она умерла? — по щекам потекли слезы, безысходность сводила с ума. — Эва, Асана была лекаркой, она могла сделать любой яд из некоторых растений. — мягко говорил сокол, помогая прислужнице подняться на ноги. Воин отвёл воительницу в каморку и, убедившись, что та в порядке, отправился в пустыню, чтобы похоронить лекаршу. Эрон думал сжечь тело женщины, он жалел лишь о том, что Эва не может присутствовать в этот момент, ей было бы легче. Воин чувствовал свою вину в произошедшем, смерть лекарши Банук стала для него чем-то вроде нового открытия, он понял, что происходит что-то нехорошее, появилось странное предчувствие беды. Более того, сокол волновался за девушку, сам не понимая, почему. Сама прислужница чувствовала себя потерянной и одинокой. Она снова потеряла человека, которого полюбила, Асана была ей подругой, немного напоминала мать, которую она потеряла. И вот теперь не стало и лекарши Банук. Женщина выпила яд, чтобы не стать жертвой Бегемота в Кольце Солнца. И Эва ее понимала. Девушка лежала в каморке, смотря в потолок. Из глаз тихим потоком текли слезы, губы дрожали, боль рвала на части. Воительница не могла вдоволь оплакать сестру, а теперь еще и Асаны не стало, жить с такой болью казалось невозможно. Девушка каждой клеткой своего тела ощущала жгучую ненависть к этому месту и ублюдкам, которые вершат судьбы, прикрываясь вездесущим Солнцем. Несколько дней прислужница не могла нормально приступить к выполнению своих обязанностей, все, за что она бралась, валилось из рук, то и дело нападала невероятная грусть и тоска, состояние Эвы заметила и королева, но не стала расспрашивать, женщина уже знала о причинах столь тяжелого состояния воительницы. *** Как-то вечером девушка спешила в купальню, пока та была свободна, но бредя по коридорам в тяжелых думах, она услышала шум, доносившийся из одной из зал Цитадели. Эва поспешила узнать, в чем дело, в ней вновь проснулось прошлое любопытство. Она тихонько, словно кошка, приоткрыла дверь, взору предстала интересная картина. Эрон и Роан о чем-то оживленно спорили, рядом сидели еще два сокола, один из них держал в руках меч, а второй спокойно пил брагу из высокой глиняной кружки. Девушка прислушалась к разговору, из него ей стало ясно, что происходит что-то странное, в палаточном городке умирают люди. — Ты слышал, Ширан? — спросил один из соколов, обратившись к тому, что был занят мечом, — в Сумраке творится что-то неладное. Вчера бедняги гудели о том, что умерли два пацана, а ещё один болен. Ширан отозвался не сразу, но голос его звучал довольно резко: — Старики тоже, если ты не заметил. Наверняка это болезнь скосила всех слабых. И вообще, какое тебе дело до них? — Скотина ты бездушная, вот ты кто! — резко заговорил Роан, — люди не умирают просто так, неужто ты не жалеешь их? Это же дети. — Да плевать я хотел, кстати, шёл бы ты отсюда, эта зала Соколов, чтоб ты знал, тебя сюда не звали! — вспылил Ширан, поднимаясь со стула. Он направил меч на Роана, — пока я сам тебя не выгнал! Роан молча встал и направился к двери, Эва поспешила уйти, сейчас она не хотела с кем-либо говорить, девушка поймала себя на мысли, что происшествия в сумраке стоят ее внимания, нужно было поговорить с Ванашей, она точно знала в чем дело. В купальне Эва надолго не задержалась, наспех привела себя в порядок и поспешила навестить королеву. Время ужина давно вышло, но девушка надеялась, что Нассади не рассердится за столь долгое ее отсутствие и поздний визит. Воительница опасливо озиралась по сторонам, очередное предчувствие ледяным языком лизало позвоночник. Мысли вновь витали вдалеке. шестое чувство подсказывало, что неприятности Эвы только начинаются, когда стражник у покоев королевы сообщил, что Нассади и Итамен давно спят. Воительница ощутила вину за своё долгое отсутствие, ей казалось, что королева просто злится не неё и не хочет видеть. Печальные мысли гнали прислужницу прочь от покоев Нассади, она спешила вновь остаться одной и не бродить по тёмным коридорам крепости. Проходя мимо комнаты, в которой временами жил Гелис, Эва прислушалась, воина не было в крепости довольно долго, она даже смогла дышать спокойно, бродя по каменным коридорам. Размышляя об этом, двигаясь дальше, она неожиданно столкнулась с самим воином. Он был чем-то разозлён, но как всегда мрачен. Гелис окинул ее резким взглядом и отшвырнул в сторону легким движением руки, словно надоедливую зверушку, не стоящую его внимания. Девушка упала на пол, не удержав равновесие, сердце учащённо забилось. Воин зашагал прочь, вошёл в свои покои, громко захлопнов дверь. Эва осталась лежать на полу, смотря ему в след. На глаза навернулись слезы, боль от потери близких снова проснулась в ее душе, не оставляя места здравому смыслу. Прислужница поднялась на ноги и, не веря самой себе, направилась в комнату воина. Словно призрак, она осторожно ступала по холодному камню, не оглядываясь, не обернулась она, даже когда стражник у покоев воителя попытался остановить ее. Эва просто распахнула дверь и вошла в комнату. Гелис стоял у окна, от звука открывающейся двери он мгновенно повернулся: — Что ты тут делаешь?! — рявкнул он, обращаясь к девушке. — Я так захотела. — Эва смотрела на него, как жертва на палача, но почему-то без страха и тени сомнений.