Californie

      Первая. Вторая. Третья… Бычок последней сигареты Рей растаптывала с особым усердием, почти остервенением, как если бы ослабь она нажим и силу трения, то намерение потушить и истереть о землю тонкий окурок обернулось бы неудачей. Тем не уместнее было прилагаемое ею усилие, что она признавала: причин для злобы как таковых у неё не было. — Давай же! Просто выдохни, — будто непослушному ребёнку шикнула она сама себе, развеивая шуршащим мазком ноги табачное крошево, ставшее от её стараний едва заметным посреди мелкой бетонной пыли.       Обернувшись на слабый звук рядом, она увидела Кайло, ступившего на залитую солнцем крышу. Воздух сейчас, однако, был сильно прохладным, так что мурашки на его руках Рей заметила даже на расстоянии. Прикрывая за собой дверь, он задержался на месте, глядя на неё, точно не уверенный, дозволенно ли ему ступать на эту территорию или лучше убраться восвояси подобру-поздорову. Ещё будучи в стенах квартиры, он, увидев, как резво Рей подскочила с места, точно следуя чьему-то приказу, готовая куда-то стремглав бежать, порывался последовать за ней, но оказался остановлен. Избрав за видимую причину побега желание подышать воздухом, она подхватила пачку сигарет и зажигалку и оттолкнула его, бросив «Не надо. Я быстро». Но, как теперь доносила до неё фигура Рена, нарисовавшаяся рядом, стрелки на его внутреннем индикаторе, фиксирующем время её отсутствия, давно перевалили за интервал «быстро».       Хотелось распрямить и размять плечи и спину, но отчего-то даже малейшего наклона или изгиба Рей себе не позволила, вместо этого опустив взгляд к своим голым, подмерзающим пальцам в босоножках, шевеля ими и рассматривая словно бы на предмет повреждений. Запершаяся в своём тесном мирке, отозвалась она только на движение Рена, вставшего перед ней с известной просьбой. Ссутулившись и обхватив руками плечи, покрытые гусиной кожей, она подняла взгляд. — Всё будет хорошо. — Ты это уже говорил, — ответила она ровно, на этот раз уже без усталости или безысходности. Две фразы, казалось, пролетели мимо друг друга, точно разминувшиеся в воздухе истребители, одновременно свернувшие в последний миг в одну и ту же сторону, чтобы избежать фатального столкновения. Никаких проторенных троп, никаких преград не встречено — один лишь свист звуков, летящих каждый по своей траектории. — Тогда помоги мне. Потому что я не знаю, чем ещё успокоить тебя. — Спокойствие тут ни при чём.       Одна часть сознания говорила ей, что она раздувает из мухи слона. Другая была убеждена, что стоит всё-таки прислушаться к себе, раз сердце отчего-то не на месте. Так и выходило, что дать имя тревогам на душе у Рей не выходило. Возможно от того, что беспокойство это было лишено привычных и знакомых катастрофичных масштабов, являясь, скорее, по-новому рядовым, но пока не узнанным, нераспробованным и слишком неумело прогоняемым. Тревожность в большей степени походила на притуплённую боль от зуба, который только-только начинает болеть. До разгара ещё далеко, и кажется, он и вовсе не наступит, и буря, не успев разразиться, пойдёт на спад. Переждать, перетерпеть — и само отпустит. Стоит ли внимания? Немножко ноет здесь, тянет там, скребёт где-то тут…       Свою печаль нёс и тот факт, что всего сутки назад этот вечер виделся Рей безоблачно радостным: впервые у них дома будут гости, впервые двери в мир под названием Кайло приоткрываются чуть смелее и чуть шире обычного, и если кому и следовало переживать, так это ему, на уровне радостного волнения перед встречей с людьми, которых он давно не видел. Да и ей было бы комфортнее на позиции той, что подбадривает, нежели в сотый раз разводит канитель по поводу и без. В довершение, кошки на душе скребли и из-за накладки с походом Кайло к доктору с его приступами кашля. Рей устанавливала крайний срок в три дня, но так выходило, что последний день оказывался заполнен другими вещами. Вопрос приоритетов, будучи довольно щекотливым, оставлял желать лучшего. Потакать желаниям души или тела? Рей видела, насколько Кайло был воодушевлён и взволнован, когда узнал, что его друзья могут приехать так скоро, и не стала в очередной раз наседать и подпорчивать удовольствие, рассудив, что три дня, что они проведут в городе, вероятнее всего, погоды не сделают.       Так, с одной стороны, у Рей язык чесался сказать, что все тревоги, как это часто бывает, её находят, а не наоборот, а с другой… Если что и смогли всё-таки дать ей три выкуренные сигареты, это минуты тишины, породившие досадное предположение, стремящееся утвердиться на позиции подтверждённой жизнью правды. Сейчас, как и всегда, всё было исключительно в её голове… — Неужели ты не ощущаешь того же? — Рей взглянула в растерянные карие глаза перед ней с ожиданием, почти что верой в то, что они вот-вот озарятся ровно той же озабоченностью, что владела ею, ведь по сути её личные заботы выходили общими. — Это наш дом, и здесь никого… Хозяйку квартиры я в расчёт не беру. Здесь никого, кроме нас, до сих пор не было. Ни разу, — с тишиной, пограничной с отчаянием в глазах и голосе произнесла она.       Хотя тревога так и оставалась пока не разделённой, до Кайло, с лёгкой опаской приподнявшего подбородок, помаленьку стало доходить, где собака зарыта. — Это наш мир, и… Он прекрасен. А теперь… — Рей немного выпрямила спину, окинув взглядом тёмные окна соседних домов; руки безвольно повисли вдоль туловища, словно одолжив свою часть силы её сознанию и голосу, куда больше нуждавшимся в ней. Не хотелось ненароком оскорблять друзей Кайло, словно они варвары, которых она вынуждена пустить в свой храм, способные одним своим присутствием осквернить святыню. Да и голос разума твердил, что это, объективно, не так. Однако, призадумавшись, в отношении собственных знакомых, Финна и Роуз, которых она хотела, действительно хотела видеть в этих стенах, она чувствовала ровно то же самое. Даже добрые люди виделись ей чужаками в этих землях. — Я знаю, что первая задумалась о встрече с друзьями, и поверь, здесь даже не важно, говорим мы о моих или твоих знакомых… — Рей мысленно поправила себя: не варвары, конечно, и осквернить-то они ничего не осквернят, но… — Что они скажут? — жалобно проблеяла она, словно ища утешения, не сумев обрести его в себе. — Нам с тобой всего, что у нас есть, хватает, но ведь по факту у нас так мало места, самодельный ремонт, одно окно, да и то… недоокно, — перечисляла она, едва не заикаясь; когда она давно уже не замечала всех этих нюансов, теперь они кричали о себе, бросаясь в глаза вплоть до сущих мелочей. — Да и я точно не кулинар от бога. А ведь всё должно пройти идеально… — Так и будет, — убежденно кивнул Рен; столь же убеждённо он отвечал на все вариации её волнений, какие она ему выдавала или пыталась выдать за последние минуты и часы, впрочем, не шибко в этом преуспевая. — Если я всё сделаю правильно, то да. — Нет, — Кайло притянул её ближе к себе и мягко поцеловал, однако, точно зная, что поцелуй этот не принесёт ей покоя, он продолжил: — Они — мои друзья, а не ревизоры и не комиссия с проверкой ведения домашнего хозяйства. Ни нас, ни тебя никто не собирается судить, оценивать или отчитывать за какую-нибудь пыль под кроватью или пересоленное рагу. И раз уж на то пошло, то не забывай, что такие вещи — наше общее дело, разве нет? — он смотрел на неё так, как если бы любой их будь то личный или совместный промах был, скорее, поводом для смеха или шутки, но никак не для того, чтобы из-за этого драть волосы на голове. — Да, но… — Рей, наконец, расправила плечи, но через секунду снова обхватила себя руками. Определение идеальности прекрасно читалось в Кайло, но чинить самой себе препоны Рей пока не устала. — Я просто не хочу тебя подвести. Последний раз, когда я принимала гостей, был, наверное, ещё до приезда в Америку. Тогда, разумеется, это было, пожалуй, вполне рядовое событие, но сейчас… — Ты же британка, — напомнил вдруг Рен, почти игриво вздёрнув бровь. — И что? — Значит, гостеприимство у тебя в крови.       Рей улыбнулась и, расцепив руки, с шутливым недовольством скрестила их на груди. — А это было, между прочим, утешение ниже пояса! — Удар ниже пояса? — уточнил он. — Ты же пытался меня подбодрить, а не задеть, — буркнула она, точно дитя, проигравшее в споре, но ничуть от этого не расстроенное, а даже повеселевшее. Кайло притянул её ближе и поцеловал в склонённую макушку. Когда Рей подняла взгляд к его лицу, он озвучил ровно то, что она обнаружила минутой ранее. — Всё будет идеально не потому что салат в меру солёный, не потому что наш дом королевских размеров обставлен по последнему слову дизайнерской моды и весь сверкает, а потому что вы все будете рядом. Они, ты и я. Только это важно.       «И ведь ты это прекрасно знала ещё до его слов и улыбок, дурёха», — сказала Рей себе, с трудом поборов горький смех и слёзы облегчения. Знание это сидело где-то внутри, она его даже смутно видела, могла нащупать, читала даже сквозь размытый тревогами взор. Но отчего-то без подтверждения со стороны, от кого-то, заслуживающего куда большего доверия, нежели она сама, внять ему без этой сторонней помощи ей не удавалось.       С этим, волнение на сердце ощутимо пошло на спад, но окончательно оно угасло в момент, когда гости наконец переступили порог. И так случилось, что когда раздался стук в дверь, Кайло задержался в ванной комнате, так что встречать их выпало Рей одной.       Что касалось внешности двух женщин, здесь Рей удалось отметить не так много при первом коротком взгляде. Практически в полном соответствии с её представлениями, Аиша оказалась обладательницей завораживающих колдовских глаз, за той лишь разницей, что они оказались не тёмно-карими (в отличие от глаз её матери), а зелёного цвета, являя собой потрясающее, гипнотическое сочетание со смугловатой кожей. Её мама же, Адель, приветствовала Рей ещё до каких-либо слов столь открыто и радушно, как если бы перед ней была её близкая родственница. Светлый хиджаб на голове женщины придавал округлым чертам лица ещё большей мягкости, разве что глаза могли показаться самую малость строгими. У Рей ни на миг не возникало сомнений в том, что Адель, работая, как говорил Кайло, няней, прекрасно ощущает себя в этом качестве, находясь рядом с детьми, как и, наверняка, они, будучи рядом с ней.       Большего за время приветствия Рей ухватить не успела, так как всё внимание внезапно оказалось приковано к третьему члену компании. Адель только успела уточнить у Рей, где Кайло, на что она, отметив ухом сильный, как она про себя ласково окрестила, «кудрявый» акцент, кивнула головой на дверь ванной, сказав, что сейчас он выйдет. А по тому, как Аиша прижала палец к губам, заговорщически воззвав к молчанию, Рей поняла, что Кайло, как и она, тоже был не в курсе, что помимо двух его подруг с ними окажется ещё и… ребёнок. Мальчик, лет четырёх, с теми же, что и у Аиши, зелёными глазами, с любопытством разглядывающими и Рей, и всё вокруг. «Мамины глаза» — отметила Рей без грамма сомнений, и Аиша кивнула ей, стоило им пересечься взглядом.       Долго гадать об отношении Кайло к подобному сюрпризу, ни Рей, ни его друзьям не пришлось. Едва он покинул ванную комнату, как застыл на месте. Взгляд тут же сбежал с лиц двух женщин, и оказался прикован к черноволосому мальчику. Радость на его лице поблекла всего на миг, и Рей с филигранной точностью отследила всю цепочку, начавшуюся с «я вам рад», продолжившуюся недоумением «это ещё кто?», и окончившуюся с взглядом к Адель и потом к Аише утвердительным: «Это твой сын». Цепочка продолжилась и дальше, вот только разобрать её по звеньям у Рей уже не получалось. При всей очаровательности малыша перед ней, она не могла отвести взгляда от Кайло. Он совершенно точно рад им всем, и в отдельности третьему, маленькому человеку. Более того, его лицо засветилось таким счастьем, что Рей не смогла припомнить, чтобы она когда-либо уже видела подобную степень живого восторга. Казалось, он получил долгожданный подарок на Рождество, что теперь и не верил в сбывшееся чудо; подарок, о котором он, возможно, и не мечтал, живя с твёрдой верой в невозможность исполнения своего желания, вдруг оказался перед ним, став лучшим из всех возможных сюрпризов, какие только могли ему устроить.       Вместе с тем, он стоял чуть дыша, словно увидел перед собой призрака: не из тех призраков, каких стоило бы бояться, а из тех, по кому скучаешь и никогда не ждёшь встретить их вновь… Что-то безмерно важное сбывалось для него в этот самый миг, пока он стоял и смотрел на ребёнка, беззащитно заворожённый. «С душой нараспашку…», проскочило у Рей в голове, кажется, впервые за всё время, что она его знает, и она ни на секунду в этом не усомнилась. Насколько бы далеко она ни зашла в дебри души этого человека, этот малыш — отчего-то именно мальчик, а не его мама или бабушка — смог одним своим присутствием зайти ощутимо дальше. Он даже не улыбался Кайло — точно также глядел на него, словно видел что-то незримое и значимое в высоком, неподвижном незнакомце, возможно, даже ему самому не до конца понятное.       Рей взглянула на двух женщин, отмечая про себя: они обе если не знали, то точно догадывались о том, что в данном случае третий — вовсе не лишний. Встреча с мальчиком была нужна Кайло, даже при условии, что он о нём не знал. Ни о приезде, ни вообще — о существовании. Как такое могло быть?.. Последовать за этим вопросом Рей не удалось. Малыш вдруг задорно хохотнул, и склонил голову, словно одновременно и спрашивая Кайло «ты кто?», и отмечая про себя «ты забавный». То ли долгая пауза его так порадовала, то ли что-то во внешности Кайло… — Это Алим, мой сын, — представила его Аиша. И только с этими словами Кайло шумно выдохнул. Он знал это, но услышать вслух, было сродни повторному узнаванию. С многоликим блеском в глазах он удивил Рей тем, что заговорил с Аишей так, как она, Рей, не думала, что он умеет, — на языке жестов. Короткая «ручная» фраза, на что Аиша ответила вслух: «Конечно». Кайло плавно опустился на одно колено и мальчик, словно знал или понял намерение, подошёл к нему и по-детски открыто обнял за шею.       «Он попросил разрешения обнять его», задумалась Рей. Не столько о просьбе, сколько о самом жесте. Стал ли от соприкосновения желанный подарок-призрак более реальным? Похоже на то… Кайло обнимал его так, словно был готов оторвать от земли и убаюкать в тёплых тихих объятиях. Только прижавшись щекой к макушке мальчика он улыбнулся. До этого момента его счастье шло в обход этому говорящему жесту; оно точно солнце, разжегшееся в заброшенном горниле, пробивалось изнутри, не нуждаясь в более, а в этом случае, возможно, в менее ярком средстве выражения.       Он прижимал к себе Алима совсем не долго, несколько секунд. И то ли наперекор радости встречи, то ли следуя куда-то вглубь неё, Рей отчего-то подумалось о моменте прощания. Словно это момент отъезда или расставания, как если бы они все находились в здании аэропорта, и троица уже улетала обратно в Финикс. «Странно…»       Когда двое людей отстранились друг от друга, мальчик вдруг вздрогнул и переступил на месте, оглянувшись куда-то на пол. Рей заметила, что это Дарт прошёл мимо, задев хвостом босые ноги мальчика, одетого в короткие шортики. — Не бойся, — улыбнулась Рей мальчику. — Его зовут Дарт, — …и перевела взгляд к двум женщинам, следящим за тем, как ребёнок присел на корточки, вытянул руку и погладил только того и ждущего урчащего кота, выгибающего спину и привстающего на задние лапы.       Медленно поднявшись с колена, Кайло кивнул Аише, и Рей прочла в его глазах глубочайшее «я рад за тебя», и обращённый к Адель, бабушке мальчика, «за вас обеих».       И в момент, когда они, все трое взрослых обнялись, слова Кайло «всё будет хорошо» наконец попали в свою цель. И для Рей, и для него самого, не ожидавшего подобных масштабов как личной, так и общей радости. Его неуверенность, когда он только решил написать им, в том, удастся ли им всем восстановить былую близость после стольких лет тишины, вероятно, подыстёршуюся с годами, сошла на нет. Теперь же речь шла о восстановлении отнюдь не дружеских отношений, а уже чего-то иного толка; неких подземных рек, протекающих на глубине, чьи русла однажды иссохли, а теперь в них возвращалась жизнетворная влага…       Редко когда в жизни человека не найдутся давние пустоты, заполнить которые едва ли удастся, но Рей улыбалась со смехом на губах и со слезами, придержанными где-то в горле, улыбалась и людям вокруг, и самой себе при мысли о том, что расселить подле них, возможно, что по самому краю пропасти, новые светлые дни и воспоминания, может быть человеку по силам. По силам её новым знакомым. По силам Кайло. И, быть может, даже ей.