Californie

      С одной стороны, Рей было жаль, что заходя в комнату первой, она не видит, с каким выражением лица за ней следует Люк, а с другой, она предчувствовала, что это, вероятно, только к лучшему, ведь все три способа выражения гнева и оскорбления, проскочившие у неё в голове мгновением ранее, были с лёгкостью им прочитаны. «Наверняка удивлён, что я ему не врезала!» — хмыкнула Рей, ничуть не жалея, что пошла другим путём. — Прилив ностальгии? — услышала она за спиной, пока без особого интереса разглядывала гостевую спальню. — Что? — обернувшись, она нарисовала на лице недопонимание, когда душа была готова практически к любой издёвке и плевку в свою сторону. Было бы к чему привыкать!       После упоминания имени Скай, Рей хотелось облегчить Люку задачу, сэкономив им обоим время, ведь после такого можно было уже и не стараться, выдумывая оскорбления поизящней, да уколы поболезненней — она уже уяснила, кого он в ней видит. Однако, она сомневалась, что он затеял эту встречу с целью пустого поливания грязью и тыканья носом в её же дерьмо. — Ностальгия, приятные воспоминания, может даже тоска, — охотно пояснил Люк, как и Рей, без малейшего интереса глядя и на кровать, и на всё помещение. — Немного смахивает на комнатки в мотелях, тебе не кажется?       При всём его откровенном хамстве, только набирающем обороты, Рей ни на секунду не допускала, что этого человека в действительности интересуют её умения и постельные таланты, уж точно не на практике. По одной только постановке вопроса, «Какими такими трюками ты охмурила Кайло?», становилось ясно, что его не устраивает не столько её бывшая профессия, сколько нынешнее положение вещей и близость между двумя людьми, которой на его взгляд не могло или не должно было между ними существовать.       Люк отошёл подальше и, замерев, окинул её взглядом, протянув любопытствующим, нисколько не очарованным тоном: — Так вот, значит, как оно выглядит… Увы, я не впечатлён.       Рей стояла не шелохнувшись: ноги спрятаны под бежевыми джинсами, на плечах наброшена бежевая джинсовка, раскрытая нараспашку, а грудь вздымалась и опускалась под свободной белой кофтой с короткими рукавами. Из общей цветовой гаммы выбивались только три пучка волос (чисто экспериментальные), спускающиеся от макушки к затылку, с увядающей в каждом из них блеклой рыжинкой и заметно воскресающими, отрастающими тёмными, каштановыми корнями. — Что «оно»? — уточнила Рей, отчего её видят в первую очередь, как объект, а не человека, представляющего реальную проблему. — То, из-за чего весь сыр-бор.       Рей далеко не впервые ловила на себе подобный взгляд мужчины: распознать ценник в глазах смотрящего и себя.стоимость она могла запросто и без озвучивания им цифр. — И сколько бы вы за это дали? — спросила она, видя нулевой ценник в глазах Люка, которого утомили блуждания вокруг да около, и он озвучил то, зачем пришёл: — За бывший в многократном употреблении товар — ни цента. А вот за то, чтобы ты оставила Кайло в покое, предостаточно.       Рей открыла рот, но не успела ответить, и во второй раз за встречу не пожалела о своём бездействии и о сиюсекундной смене тактики поведения. Когда Люк взял слово, затянув свою песню, она не стала его останавливать или перебивать — только слушала и мотала на ус, что из сказанного можно будет использовать против обвиняющего. Если у неё, в отличие от него, нет никакого досье на руках, из которого она могла бы черпать метательные снаряды, это ещё ничего не решало в отношении способности держать удар и наносить ответный. — Думаешь, что уставившись на меня с вызовом, ты заставишь меня поверить в то, что ты правда изменилась? Расслабься, золотце, твоё поведение меня волнует меньше всего.       «Ещё бы вы волновались об этом, господин судья!» — Не я инициатор этой беседы. Мне вам нечего доказывать и не за чем.       Люк фыркнул, словно она осталась с этой фразой беззащитной перед ним, сложив единственное оружие. Он вглядывался в неё столь пристально, что, казалось бы, должен был при таком внимании и усилии всё прочесть и без слов, но на деле Рей ощущала, что он и не думал читать её, когда шёл на разговор, а ведь сейчас она стояла перед ним точно раскрытая книга; он заранее всё расписал в подробностях, что она за человек, и зачем вообще воздухом дышит, так что даже не стал открывать обложку безвозвратно развратного произведения. Сколько таких ходячих историй он уже читал на своём веку? И, наверняка, все как одна, имели ровно то же содержание вне зависимости от формы, и один и тот же конец, вне зависимости от начала… — Я здесь ради Кайло, Рей, — смягчился Люк на какое-то мгновение, будто всё же решился поговорить по душам, а не по обложкам.       Сложив руки в замок за спиной, он предложил Рей: — Задумайся вот о чём: кто кому из вас больше нужен, и кто кому несёт больше пользы? Уверен, ты и близко не представляешь, как он для тебя расстарался, ведь так?.. — прищурился мужчина, сокрушённо качая головой, сожалея о недалёкости и безалаберности своей собеседницы. — Он взялся за такую акулу, как Хакс. Только из-за тебя. При этом, заметь, он пошёл сложным, долгим, законным путём, когда мог преспокойно втихую пустить ему пулю в голову, и дело с концом. И я более чем уверен, что ты также понятия не имеешь, чего ему стоило решить дела с твоими бумажками, из прихоти не вовлекая тебя во всё это. Ко скольким людям он обращался за помощью, сколько порогов обивал впустую, сколько старых связей он восстановил и задействовал… И делал он это всё, в довершение, рискуя своим местом в Департаменте.       Люк прошёлся по комнате и, отодвинув штору, заглянул в окно, будто ждал, что за ним кто-то следит или по кустам прячутся лишние уши. — Пойми, Кайло не карьерист, но беда в том, что если его попрут с этой работы, ещё и из-за подобной ерунды, для него это ничем хорошим не кончится. Вопрос: ради чего столько рисков и проблем? — Люк вновь исполосовал тело Рей лучами разочарования и презрения, и понизил голос, придав ему суровые и торжественные интонации, словно именно в такой манере Кайло вёл с ним беседы: — Только бы его драгоценной, хрупкой бабочке жилось тепло и спокойно! — и вернулся обратно к собственной манере, хмыкнув: — Как там твои крылья, а? Уже не болят? Достаточно отдохнули, чтобы снова вернуться в строй? Кайло за все свои труды хотя бы «спасибо» от тебя дождался, м? Что-то я сомневаюсь…       Рей припомнила, что говорила Рену спасибо за документы после того, как они вернулись из Англии, как и то, что тогда это было произнесено ею сухо и скомкано, учитывая, что между ними на тот момент оставался неразрешённый спор. После они к этому не возвращались. А уж факт собственной невозможности расплатиться за всё, что он для неё сделал, включая бумаги, она даже не ставила под сомнение.       Объяснять что-либо из этого Люку, умело составившему портрет продажной неблагодарной твари, сосущей кровь из его племянника, она, тем не менее, не стала, ограничившись тем, что вновь сложила ружья, и решила поднести к собеседнику зеркало. — Это только наше с ним дело. И, очевидно, вы пришли сюда не за тем, чтобы разобраться во мне, или в причине возможности наших с Кайло отношений. Вы уже всё обо всём для себя решили и всего лишь хотите утвердиться. А раз так, то что бы я ни сказала, я вам не дам ничего, чего вы уже «не знаете» обо мне. — Проклятье! Я до сих пор не понимаю, как я позволил ему так рисковать и… вольничать из-за такой, как ты! — Люк прикрыл штору и вернулся ближе к Рей, всматриваясь во что-то в ней, при этом в упор не видя. — Что в тебе особенного?       Бессильно рыкнув, Люк шагнул ещё ближе, и Рей пришлось пересилить в себе желание отпрянуть, что было первой, инстинктивной и напрашивающейся реакцией, и осталась стоять с прямой спиной, чуть подняв подбородок и глядя мужчине в грустные, усталые, обозлённые глаза. — Он годами не имел близких отношений с кем бы то ни было, и тут ты, дьявольское отродье с Сансета. Что он в тебе увидел особенного, что он так для тебя расстарался, а? Неужели ты правда стоишь всех его усилий? Или ты действительно настолько хороша в своём деле, что он так долго не может от тебя избавиться? Что же в тебе такого?       Рей с печальной усмешкой хмыкнула и ответила с предельным спокойствием в голосе: — Кажется, всё единственно стоящее во мне вы уже перечислили: моё единственное супероружие находится у меня между ног. И надо полагать, что ответа от Кайло вы на сегодняшний день не получили, раз вам так нужен этот разговор. Та ещё загадка, не правда ли? — улыбнулась Рей с печальной правдой на губах, пока Люк ловил каждое сказанное ею слово. — Добропорядочный и законопослушный гражданин «влюбился»… — она руками изобразила кавычки, — в шлюху. Ну разве можно понять это как-то иначе, кроме как «сперма ударила в голову», да?       Люк ответил похожей грустной усмешкой, в которой затаилось нечто хищническое, словно Рей, наконец, оступилась и этим можно было воспользоваться, обернув против неё. — Справедливости ради, «твой»… — изобразил он ответные кавычки, — …Кайло далеко не всегда был добропорядочным и законопослушным. — Мне это не интересно, — живо отмела Рей, вдобавок к нежеланию обсуждать нечто подобное за спиной Кайло, не веря, что Люк станет очернять своего племянника в её глазах, только, чтобы достичь цели, которую он сам обозначил, как «Чтобы ты оставила Кайло в покое», будто она и правда была паразитом-кровопийцей, сосущей из человека все жизненные соки. — Да и вы ведь здесь не за этим. — Девочка… Всё будет не так, как ты думаешь… — обманчиво ласково протянул он. — То, что твоё тело меня не интересует, ты уже поняла — что безусловно радует, — но на этом ещё далеко не всё. — Разумеется. Вас интересует голова вашего племянника. — С его головой я уже разобрался. А вот что таится в твоей?..       Сердце Рей на несколько безмолвных мгновений забилось чаще. Стал бы Кайло рассказывать своему дяде столь щекотливую деталь о ней? Но Люк, к счастью, ничем не подкрепил это подозрение, идя дальше: — Думаешь, что знаешь, с кем живёшь? Только потому что он вертится у твоих ног, точно преданный пёс у ног королевы? Ни черта ты его не знаешь. — Мы находимся в начале наших отношений, так что у нас всё ещё впереди, — съязвила Рей, оскалившись, отчего настрой только обороняться и не наступать ушёл. Пришло время для контратак. — Да? Ну раз так, ты не станешь возражать, если я подсоблю, ускорив процесс узнавания друг друга? — Стану, — строго отрезала Рей. — Я не намерена собирать информацию о нём из третьих уст, точно шпион в тылу. И здесь не важно то, что вы его родня. Он расскажет мне о себе только то, что сам сочтёт нужным.       Рей не думала претендовать на близость большую, чем уже имеет. И на большее число правд, если Кайло не готов их озвучить и никогда не будет готов, или даже вовсе не намерен. Его право подпускать её, как и любого другого человека, на допустимое для него расстояние, или держать поодаль от некоторых вещей, будь то помыслы или тени прошлого. И лишать его этого права Рей не позволит, кто бы на него не позарился. — Пусть так. А я расскажу про него то, что я сочту нужным. Раз моё мнение для тебя не авторитет, то что ты теряешь?       Рей на секунду замерла, глядя в ждущие ответа глаза, и зашагала к двери со словами «С меня хватит!», отказываясь идти на фальшивый компромисс. Дёрнув за ручку, она обнаружила, что дверь заперта, и обернулась к Люку. — Пять минут, и мы оба покинем эту комнату, — пообещал он. — Наш разговор состоится всего раз, и, поверь, я рад знакомству ещё меньше, чем ты, но ты должна это услышать… — Если надеетесь, что отвернёте меня от него, вытащив на свет его грязное «противозаконное» бельё, можете не стараться. Я жила с мыслью, что он киллер, и это мало что меняло. — А ты никогда не допускала, что эта мысль может быть не столь ошибочна, как он тебе обрисовал? — остудил её пыл Люк.       Рей в воцарившейся на мгновение тишине резко замерла, пропустив новый удар. — Как это у вас произошло? Он показал тебе значок и удостоверение копа, и — вуаля! — маска монстра спала, явив на свет сущего ангела, вершащего кару небесную? — хохотнул Люк без грамма радости в голосе. — Он был военным снайпером, потом пришёл работать в полицию… — растеряно принялась перечислять Рей, про себя вспоминая о паузе в речи Кайло за столом минутами ранее.       Стоило его отцу спросить, чем он занимался все годы после армии, как Кайло замялся и спешно переключился на сегодняшний день, в котором он служил в составе полиции. «Я… Сначала я занимался…» Что бы не осталось сокрытым в многоточиях, но рассказать об этом родителям он по какой-то причине не решился. — До боли неполная картина… — сокрушённо покачал Люк седой головой. — Да, он был военным снайпером, но вернувшись на гражданку он оказался в Департаменте далеко не сразу, и даже не вполне по своей воле. Сначала он работал совсем в другой организации… — красноречиво смолк он. — Вы лжёте, — прошипела Рей сквозь зубы, поняв, какого эпитета не хватило при описании той организации.       Сердце принялось в панике выискивать подвох в словах Люка, стараясь поймать на лжи откровенной или скрытой, и с новыми словами мучителя потерпело поражение в этом начинании, совершая новые удары уже с отзвуками отрицания горькой правды. — Как бы мне этого хотелось, но…       Люк тяжело вздохнул, открывая Рей то, чего она найти в его фигуре не желала, но всё же нашла — боль давней потери, всё ещё живущую в сегодняшнем дне. — Он занимался тем, чем ты и считала изначально — заказными убийствами. Разве это должно тебя так расстраивать сейчас? — удивился он реакции Рей не то наиграно, не то и впрямь искренне. — Ты всего минуту назад заверяла меня, что мысль о Кайло-киллере ничего для тебя не меняла. Или так было только до того, как ты узнала светлую сторону его правды, когда он замёл все тёмные кости под ковёр?       Рей обхватила себя руками за плечи, не уверенная в том, что найдёт ответ на вопрос сейчас или в обозримом будущем. Рассказав правду о себе-полицейском, Кайло действительно стёр укоренившийся в её сознании образ, «облегчив» то, что как-будто бы и не было ношей, ведь именно так ей казалось до момента, пока её не удалось скинуть. Тем более, что тогда было не до подобных открытий, ведь Рей с головой погрузилась в вопрос «работы» Кайло, с которой он упорно не желал уходить, и с чем ей предстояло примириться. Отчего же сейчас так больно при водружении этого груза обратно, ведь он всего то, что тень минувшего дня?..       Люк не дождался реакции сражённой Рей и продолжил в более мягкой, но не менее беспощадно откровенной манере: — Во-первых, если тебе, Рей, достанет ума, то ты нащупаешь разницу между убийствами во время военных действий, при работе в полиции и при третьем варианте. Во-вторых, думаешь, он убивал за деньги, и они были его главной целью? Уж лучше бы это… Да, ему их платили и не малые. Но заплати ему кто все деньги мира за то, чтобы он перестал убивать, вне зависимости от поля действий — поверь, он бы не раздумывая отказался. А даже если бы всё же взял, то не смог бы соблюсти поставленное условие, — произнёс Люк с ровно той же горечью, что была на языке у Рей, стекая куда-то вглубь. — Уверен, что до этого ты смотрела на него и считала, что убийства за вознаграждение — худшая из всевозможных зол. Как на счёт убийства ради убийства? — Хватит! — снова шикнула Рей, словно мужчина бранился перед ней последними словами, кроя её саму и всех её близких до седьмого колена тоннами многоэтажного мата.       В голове невольно всплывали отрывки из былых разговоров с Кайло, насколько настойчив он был в том, что никогда не откажется от того, чем занимается, неважно имеются ли в слове «работа» кавычки или нет. Взгляд её стал рассеянным…

— В пекло такую работу! — Другого не будет, Рей. Это моя работа, и мне правда жаль, что тебе приходится волноваться, но добровольно уходить с неё я не собираюсь. — Как вообще ты до такого дошёл? Дело не только в деньгах? Тебе это нравится? Нравится отнимать жизнь? — Рей… — Даже не думай отвечать «это моя работа», я сыта этим по горло! Почему ты не можешь уйти? Тебя держат там насильно? Шантажируют? — Нет. — Значит, ты свободен сам выбирать, когда уйти? — Да. И я выбираю это дело.

      Негромкая плавная речь Люка вернула Рей в реальность, продолжив оглушать тихими фразами, бьющими наотмашь: — Спроси его и проследи за тем, как забегают его глаза или как он потупит взгляд, не в силах солгать. Умолчания будет вполне достаточно, чтобы тебе открылся ответ.       К счастью были в той веренице воспоминаний и доводы против позиции Люка…

— Кем ты работаешь? — Ты знаешь кем. — Нет, не знаю. — Снайпером. — Ты хотел сказать киллером. — Нет.

— Это только его работа, он сто раз это повторял, — ответила Рей Люку, всеми строенными силами души противясь сомнениям в любимом человеке, что так запросто и мастерски заронили в неё. — Да. Уже будучи на службе в полиции. Но от того, как он это называет, суть не меняется. То, зачем он это делает. После возвращения из мёртвых, до полиции он работал на преступные картели и синдикаты, на мафиозные группировки различных масштабов и вшивости. Пока не закрепился на пару лет в качестве палача в группировке Сноука. Кайло не моралист: его хлебом не корми, дай крючок спустить. — Прекратите!!! — потребовала Рей, борясь с собой, чтобы не поднять руки и не заткнуть себе уши. — Хан с Леей не смогли отговорить его от армии. После, я не смог излечить то, с чем он вернулся оттуда. Поверь, Рей, я пытался. Я пытался. Но единственное, что мне удалось, это перенаправить его энергию в мирное русло — сдержать эту силу у меня не получилось. Закон держит в узде его демонов — иначе никак, Рей, — развёл Люк руками, показывая, что ничего другого ждать не приходится и по сей день. — Замолчите!!! — Рей шагнула к мужчине и изо всех сил толкнула его в грудь, повысив голос и затараторив, едва не задыхаясь: — Он знает, зачем он делает всё это! Он!.. Он… — Он что? Зачем по-твоему он убивает людей? — Ради… — глаза Рей заметались по комнате, будто ответы были разбросаны по полу, точно забытые игрушки.

— Я уже говорил, что устраняю плохих людей, чтобы хорошим жилось спокойно.

— …Ради всеобщего блага? — подняла Рей взгляд к лицу своего м.учителя. — Зачем любой коп и служитель закона спускает курок? — Курок взводят, а спускают… — Плевать! Вы меня поняли! — Всеобщее благо, — фыркнул Люк, будто это сочетание было абсолютной пустышкой. — И конечно же ни в коем случае не ради своего собственного?.. — О чём вы, чёрт возьми?! — злилась Рей. — Ему это ничего не даёт. Ни больших денег, ни устранения личных угроз, ни… — Ты не назвала самозащиту, — прервал её Люк. — Что? — Зачем любой коп совершает выстрел. Помимо блага общего, есть благо личное. Ещё одна причина выстрела — самозащита. — И как это согласуется с Кайло? — Убийства — это его механизм самозащиты.       Рей всё ещё не понимала. — Но его цели — это неизвестные ему люди, преступники и террористы. Они ведь не угрожают ему лично, как тогда?.. — Рей… — еле слышно выдохнул Люк с болью за неё саму, за себя и за того, кого они обсуждали. — Когда-то давно ему было важно, кто его цели и кому они угрожают, но то время кануло в Лету. Как и вся его прошлая жизнь… Наверняка я не знаю, могу только предполагать, в какой момент его заводские настройки настолько сбились, но факт остаётся фактом. Никто не навредит Кайло больше, чем он сам. Потому что он защищает не свой народ, не свою страну, нацию, не своих коллег и близких или просто мирных жителей. Это всё сопутствующее главному. Единственный, кого он защищает, это он сам. Как и единственный, от кого он защищается, тоже он сам…       Чем больше всё услышанное от Люка походило на правду, тем меньше Рей в неё верила. И наоборот: где меньше всего можно было ожидать попадания им в цель, Рей казалось, что она ощущает полноту картины, при чём той, что не видит, но от того, не менее реальной.       Сколько прошло времени, прежде чем она пришла в чувства и смогла взглянуть в лицо ждущему Люку хоть сколько-то осмысленным взглядом, она не знала. Разве что огромное много, пока она не задышала со всё той же болью, но уже без гнева. Люк продолжил: — Если Кайло не будет всаживать пули в чужие головы, однажды — советую не проверять, а просто поверить мне на слово — он всадит пулю в свою. — Вы… Вы не можете… так о нём говорить, — поразилась Рей, несогласно качая головой. — Он что, по-вашему, склонен… склонен к… самоубийству?       И вновь воспоминания нашёптывали ей:

— Собираешься до старости этим заниматься? — Нет. — Тогда когда уйдёшь? — Когда придётся. — Прости? — Когда придётся, — Рен пожал плечом, будто давно подписался под любым раскладом. — Учитывая специфику работы и должность, я никогда не рассчитывал дослужиться до пенсии. — Ты ждёшь, когда?.. Когда тебя?.. Ты не можешь вот так спокойно об этом говорить. — Почему нет? — А мне ещё надо объяснять? — Ты давно знаешь, что я снайпер, и только сейчас поняла, какое в теории меня может ждать увольнение?

— Самоубийство, Рей? — поразился Люк к её облегчению, показывая, что она не права. — Очнись, ты держись картину вверх ногами. Напротив — Кайло как никто склонен к выживанию. Ты всё ещё не понимаешь с чем он живёт и с кем живёшь ты?       Люк ступил на шаг ближе и погладил её по руке почти по тому же месту, где несколько минут назад розовела его пятерня; будто бы даже ласково, утешающе и по-отцовски. — Если Кайло не будет время от времени делать подношения своему монстру под названием Жажда крови, то монстр попросит его собственной крови, лишь бы утолить эту жажду.       По щекам Рей в три ручья стекала память о хорошем человеке, смываемая низкими, неподтверждёнными подозрениями, открещиваться от которых, увы, не получалось. Люка это нисколько не смутило: он невозмутимо продолжал отнимать у Рей одну иллюзию за другой, углубляя мрак чужой правды: — Примерно спустя месяц с момента, как он переехал в тот дом, где вы с ним сейчас живёте, он сорвался. На работе было затянувшееся затишье, и он слишком долго прозябал в оружейке без дела. И он просто не выдержал. Нашёл заказчика, как в старые добрые, и выполнил заказ, убив посреди бела дня того, на кого ему указали.       Рей несогласно дёрнула головой, оборонив пару солёных капель себе на грудь, и отошла к кровати, осев на самый край, будто на обрыв. Она прислушалась к памяти об одной из встреч в коридоре от её двери до двери комнаты Кайло; одной из первых встреч с момента, как они с соседом узнали имена друг друга…

— Хороший был день, Кайло? — спросила она, на что он, стоя у своей двери, обернулся. Рука с ключом замерла на полпути к замочной скважине. Он кивнул. — Это хорошо, — ответила ему Рей, отвернувшись и выпустив в воздух облако густого сигаретного дыма. — У меня тоже…

      Сколько ещё таких «хороших» дней было в копилке у Кайло? Рей силилась об этом не думать. — Теперь ты понимаешь, Рей?..       Она уже с трудом вспоминала, зачем Люк затеял этот разговор, но сознание всё же отозвалось на её мольбу — чтобы отвернуть её, добившись своего хотя бы такой ценой, раз не удавалось отвернуть от Рей самого Кайло. А она была уверена, что он ещё как пытался, и потерпев неудачу, взялся теперь за неё. Однако, их случаи как ни крути были разные. Что нового о Рей мог Люк открыть Кайло? Он с самого начала знал, кто она и после не забывал кем была. И он принимал это. Мучился ли когда-нибудь Кайло теми же вопросами, какими мучилась сейчас Рей: почему она делала то, что делала, жила так, как жила? Рей не могла знать наверняка, но он никогда ни о чём подобном её не спрашивал. И всё же все три вопроса, приходящие на ум, были в равной степени справедливы и применимы к ним обоим. Зачем они жили так, как жили… Ради денег? Ради выживания? Или ради удовольствия?       Рей платили на её «службе» не шибко много, Рену — не так уж мало. Они оба выживали, но жили ли при этом? Что до удовольствия… Рей почти дала себе ответ, что её удовольствие было ложным, но… Часть её, причем большая — две трети — действительно наслаждались этим, вне зависимости от того, что творилось в тот момент с третьей раз за разом становящейся всё более покоцанной, слабой и ущербной. Не будь этого наслаждения, сколь неправильным, ложным, грязным, надуманным оно ни было — последняя треть без него ни за что бы не продержалась достаточно долго, чтобы остаться собою… Что до удовольствия Кайло… Было ли оно? Если да, то служило ли оно чему-то большему и к чему восходило корнями? Или быть может всё обстояло так, как Люк не упомянул и даже не рассматривал такого сценария? Что если не наслаждение, но полное его отсутствие было настоящим механизмом выживания Кайло?.. — Вы мне омерзительны… — прошептала Рей, отчего Люк отпрянул на полшага назад и резко втянул ноздрями воздух, ожидая от неё явно не этих слов. — Меня в дрожь бросает при мысли о том, какие разговоры вы вели с Кайло обо мне, тыкая носом в то, что вам видится жалким куском дерьма, которое по вашему он не чует и в упор не видит. А сейчас… Думаете, что открыли мне глаза на его?.. — Ты наверняка сравнивала тяжесть ваших грехов и плотность слоёв грязи на ваших душах, пока работала на Сансете и считала его киллером. Советую пересмотреть этот момент ещё раз, если я до сих пор сказал тебе не достаточно. Хотя, думаю, тебе всего лишь нужно время, чтобы всё переварить. — Говорите, что он хуже меня? Вы не можете в это верить! Хотя я уже мало в чём в отношении вас уверена…       Люк поднял руки в защитном жесте, прося Рей притормозить и выслушать. Она уступила. — Я следил за тобой, Рей, какое-то время, не лично, разумеется. Ты и правда довольно давно не работаешь на Сансете или где-либо ещё, торгуя своим телом. Если это и было для тебя зависимостью, то ты её переборола. И осталась вполне себе цела. Радуйся, что выкарабкалась здесь, — он постучал пальцами по своему виску, — потому что не всем так везёт и не все столь сильны. Некоторые люди, испытывающие зависимость, будь то от наркотиков, от интернета, или жажды крови — подчас они так и остаются до конца жизни неизлечимы. Ты живёшь с больным человеком, Рей. И меня тревожит лишь то, что он вопреки всем здравым и далёким от здравомыслия посылам даёт тебе всё, а ты, очистившаяся от скверны, не даёшь ему взамен ничего. Надеюсь, ты достаточно взрослая и разумная, и не веришь в сказки, где «настоящая любовь» снимает все проклятия и залечивает все раны?.. Поверь старику. Я прошёл через веру в чудо, убедившись к своим годам, что нет ничего разрушительней её. Я пытался, клянусь, отчаянно пытался дотянуться до него, достучаться, пробиться, прорваться… И я любил Кайло, люблю его сегодня. Но этого не достаточно и никогда не будет. Думаешь, что после всего пережитого в эти стены вернулся тот, кто покидал их много лет назад?.. Нет, Рей, — глаза Люка покраснели и заблестели. — Сын Хана и Леи уже никогда к ним не вернётся, поймут они это вскоре или будут отрицать всеми силами до конца своих дней. Тот, кто сейчас с ними внизу, этот человек обнимется с ними, возможно, поцелует, позволит Лее приласкать и накормить себя… Но Бена Соло ни мне, ни им уже не суждено увидеть. Как бы нам всем этого ни хотелось, сколь трепетно и усердно все мы ни верили в чудо. У меня в штате числится сотрудник по имени Кайло Рен. Но своего племянника, Бена, я не видел с тех пор, как он ступил за порог этого дома в восемнадцать лет. — Но вы только что сказали, что любите его. О ком, если не о нём вы говорили? — Да. Я люблю всё, что вернулось от моего племянника с войны. Увы, ничтожно мало, что я уже много лет смотрю в глаза того, кого я до сих пор не знаю. Не оставишь его в покое сейчас, Рей, — не ради меня, а ради себя — и тебе всю жизнь придётся жить со знанием, что ты тратишь её на то, что любишь одну пустую оболочку; возвращённые на родину девять лет назад кожу и кости, оставшиеся от убитого мальчишки, которого ты никогда не знала…       В голове Рей всплыл образ обгоревшего трупа, что они с Кайло похоронили с его подачи именно в готовой могиле, именно в пустой, и именно с надписью на надгробии «Бен Соло». Он выглядел… Кожа и кости… Убитый мальчишка… Подросток. — Мне не важно, кем ты работаешь и с кем ты спишь, — продолжил Люк, небрежно смахнув с лица слёзы: — с ним одним, или с сотней незнакомцев. Что я хочу от тебя, Рей, так это, чтобы ты имела силы признать, что ровно как и тогда, в самом начале вашей истории, сегодня тебе нечего дать ему, ты та, кто только забирает. А то, что ты думаешь, что можешь дать или уже даёшь — ему это не нужно. Говоря «оставь его в покое», я прошу не только о том, чтобы ты ушла. Отпусти его, Рей. Дай ему тот покой, которого ты его лишила. Не строй иллюзий, будто на твоём конце провода есть что-то, кроме пустоты, а на его — что-то кроме тишины и мрака…       Рей, вырвавшись из цепей ужаса и дурноты, вцепилась в последнюю фразу, пока Люк не продолжил: — Что это за тишина и тьма такие, что из них льётся столько света и звука? И нет, я вас до этого прекрасно услышала. Только дело в том, что я на собственной шкуре познала, сколько тьмы несёт «свет» некоторых «светлых» людей, и с какой отупляющей тишиною внутри ты остаёшься потом. Чтобы вы не строили себе иллюзий и не ждали, гадая, как я дальше поступлю, я скажу вам, как я поступать точно не буду. Я уже смотрела на Кайло вашими глазами и открыто ему об этом сказала. Сказала, что единственное, что я вижу перед собой, так это бывшего военного, который из-за профдеформации убивает сейчас гражданских, ведь в Городе Ангелов нет войны. И, что из каких бы краёв света он не вернулся, его война до сих пор идёт, но только уже внутри него. Но кто из нас с вами обманывает себя сегодня в том, что он видит? Хотя знаете, что он на это ответил мне уже тогда? Что названное мною, это не причина, почему он занимается этим; что он предотвращает чужие войны, а не продолжает свою. — Вслушайся в свои слова, Рей. Конечно, он уже давно окончил свой бой и сдал все позиции, ведь павшие воины уже не ведут никаких сражений. Ответь, ты можешь быть уверена, что он говорил тогда не о той войне, что ведётся всеми нами, а в особенности солдатами нынешними и бывшими, здесь? — он вновь коснулся пальцем виска. — В любой битве снаряды взрываются не только вокруг, но и внутри тех, кому посчастливилось пережить атаку. Просто выжить мало, Рей. Тебе ли не знать? То, удастся ли человеку пережить внутренний взрыв, зачастую определяет всё его дальнейшее будущее. Ты выбралась из своего болота. Бен из своего не смог. Шрапнель засела слишком глубоко, чтобы он мог спастись или вытащить её без глубоких повреждений. Поверь, Рей. Всё, что есть у тебя в распоряжении, это одомашненный монстр, выполняющий любую твою прихоть так, что тебе и просить не приходится. Ты приручила чудовище. Я люблю и прощаю его за многое, но, как ты знаешь, мы с ним одной крови. А ты… — он покачал головой, поджав губы, и впервые пробежался взглядом по Рей без разочарования, но почти что с без.различием. — Кровь — это ещё не всё, — ровно произнесла Рей. — Верите, что вы делаете всё это ради Кайло? Нет, — она почти также, как и Люк, поджала губы. — Вы здесь только ради себя. Вам плевать на то, что нужно мне. Вам плевать на то, что нужно ему. Единственное, что вас волнует, это то, что нужно вам от нас обоих. Предлагаете мне развернуться и уйти восвояси? А когда предлагали сделать то же самое Кайло, что он вам ответил? — она улыбнулась, очень ясно представив, как Кайло заехал ему в нос или под дых. — Я никогда не прошу то, что получаю от него. Дело и близко не в том, что он может состряпать документы или устранить моего обидчика. Я, как и вы, верила в то, что когда дело доходит до постели и все его мечты сбываются, на этом мы с ним в расчёте, раз его эта цена устраивает. Не важно просит он меня или нет. Но задумайтесь, если я даю ему столь малое, а вы хотите у него даже это отнять, то что в действительности вы ему даёте? Свою любовь? Или свои желания и прихоти, которым он по-вашему должен следовать? Удивлена, что вы не встретились со мной раньше или собственноручно не заявились к нам домой и не вытащили меня из-под него в самый разгар процесса. Уверена, вы бы и этим ходом не побрезговали, а быть может нечто подобное нас ещё ждёт впереди. Я с самого начала знала, что он убивает. Кайло с самого начала знал, что я торгую телом. И так ли важно, почему мы убивали и продавались, ради денег, наслаждения или выживания, если он всё равно выбрал жизнь со шлюхой, а я — жизнь с убийцей? Задумайтесь, где в этом уравнении вы? Я вас в нём не вижу, — пожала Рей плечами. — По хорошему, чтобы понять, что нужно вашему живому мертвецу, каким вы видите Кайло, вам даже спрашивать его ни о чём не нужно — достаточно всего лишь наблюдать.       Зная, что ей предстоит ещё возможно не раз и не два обдумать всё услышанное от Люка, Рей, тем не менее, улыбнулась ему самой лёгкой из всех невесомых улыбок. Она кивнула ему и направилась к двери в ожидании, что Люк её сейчас откроет. Злиться на него больше не получалось, винить за слова или взгляды — тоже. Ей было его банально жалко. — Ладно, пташка, — Люк затоптался на месте и достал ключ от двери из кармана куртки, вертя его в руках. — Значит, по-хорошему у нас с тобой не выйдет… — пересёкся он взглядом с Рей, невозмутимо стоящей и ждущей, когда её выпустят. — Возможно, в вашем с Кайло уравнении действительно нет меня, но кто там теперь точно присутствует, так это Хан с Леей.       Рей хохотнула, играючи отбив удар: — Они присутствуют там не больше, чем вы. Наблюдатели, Люк. Не судьи, не палачи и не сценаристы. — Да? Интересно, что эти не судьи и не палачи скажут, когда узнают, кем ты была, м? — повёл он бровью, оставляя Рей безоружной. — Так и останутся беспристрастными наблюдателями?       Рей потупила взгляд. Она знала ничтожно мало о родителях Кайло, так что браться предсказывать что-либо конкретное, не бралась. Люк разбил паузу: — Твоих родителей уже нет, но можешь ли ты с уверенностью сказать, что и они бы просто наблюдали, узнав чем твой благо.верный зарабатывает на жизнь? Не отвечай сразу, и уж, сделай одолжение, не падай в обморок. Болтать я не стану. Расскажи Хану и Лее всё сама. Это твой шанс… Ты слышишь меня, Скай? Только твой! Если ты правда больше не та, кем Кайло тебя встретил, то они тебя примут.       Люк отпер дверь и первым вышел из комнаты. Рей стояла какое-то время в одной позе, глядя в никуда во внешнем пространстве и во вполне определённое именитое «куда» внутри себя, прогоняя про кругу слова «больше не та…»       Когда она вернулась из себя в себя и спустилась вниз, Люка в доме уже не было. Прежде чем Кайло, едва увидев её, вскочил с места, Рей заметила, что они с его родителями продолжили без неё беседу посредством листа бумаги и ручки.       Почувствовав тёплые руки на своих прохладных плечах, Рей на миг прикрыла глаза, растворившись в ощущении. Кайло что-то выискивал в ней, и Рей задумалась, прошла ли её бледность от последних слов Люка или же краснота глаз, бывшая с ней на протяжении большей части разговора. — Всё в порядке, — выдала ему улыбку, на которую он купился лишь на время, не став в данный момент выяснять в чём дело. Рей казалось, что он и сам догадывался.       Единственное, что волновало её саму в эти секунды, это его глаза. Карие, с рыжинкой, рождающейся на солнце и с более тёмно-коричневым росчерком на радужке левого глаза. Но что ещё прекраснее было в них, они и близко не походили на полуживой — мёртвый? — взгляд аквариумной рыбки, какой Рей не видела уже очень давно. Никакой статичности и безразличия ко всему и вся, никакого остекленелого оазиса в пустыне мыслей. Пусть это сотню раз глаза убийцы! И пусть его грехи навсегда останутся неискупимы! Её стократ больше страшило бы то, если бы Люк оказался прав, и она смотрела бы сейчас в глаза убитого внутренним взрывом человека. Но нет. Даже если взрыв правда был, он его пережил и если не восстановился полностью, то постепенно шёл к этому…       Каким человеком был Бен Соло? Рей не знала. Зато она точно помнила, каким человеком не был Кайло Рен, угрюмый, нелюдимый, молчаливый сосед-одиночка, что пару лет назад впервые тихо проплыл мимо неё, курящей и раздетой в то же, что и обычно, с чёрным гитарным кейсом в руке…