Californie

      Один из худших потаённых страхов Рей не имел определённой даты, от какой следовало вести его летоисчисление. Корни в её сердце он пустил давно, а безответное молчание Кайло стало отравой, подпитывающей его изо дня в день на протяжении многих месяцев. Принимая сейчас душ, Рей вспоминала фрагменты своих ни к чему не приводящих монологов о малозначимом и второстепенном с виду вопросе… — Мы без малого почти год живём рядом друг с другом. Ты делаешь хорошие вещи для меня, но ты ни разу не пытался сблизиться со мной. И я не понимаю, кто ты. Предположу, что ты настолько одинок, что тебе правда некуда потратить свои деньги, кроме как на меня. Тогда кто же я в таком случае? Я твоя прихоть? Каприз? Ты мой сосед и хороший человек. А кто я для тебя? Кем ты меня видишь?       Безответность вынуждала Рей молча принимать многие риски в жизни с этим человеком. В частности такой, что ей приходилось самой искать правду, идя навстречу к невидимому, но ощущаемому впереди свету на ощупь через кромешный мрак… — Я не хочу бояться новой неизвестности, я хочу знать, что будет завтра. Прошу, скажи мне, кто я тебе? Ты хочешь встречаться со мной? Как парень с девушкой? Или хочешь и дальше быть соседом-волонтёром? Стать другом для меня? Чтобы я была тебе другом? Мы с тобой сто лет уже не занимались сексом, не похоже, что ты заинтересован во мне в качестве любовницы. О ролях… В общем, обо всех прочих ролях даже речи нет. Что я упустила сейчас из возможных вариантов?       Рей помнила: тогда он изъявил желание, чтобы она была сама собой, показав на наглядном примере — её же мимике — что он в курсе её троеликой проблемы. И вроде, здесь можно было бы остановиться, удовлетворившись метким объяснением. Если бы только жизнь не заводила Рей всё глубже в дебри, какими ей виделись не.благо.родные мотивы Кайло. Своим молчанием он волей-неволей предлагал ей искать ответы самостоятельно. И в настоящий момент в вопросе «Почему Рен делает для неё всё то, что он делает?» разум Рей имел лишь один ясный и однозначный вывод — это правильно в его понимании. А потаённый страх тем временем никуда от этой «ясности» не уходил. Потому что наиболее правдоподобная версия, звучавшая, как «Это всего лишь квест по спасению утопающей — ведь всё так просто!» работала лишь до поры до времени… Тройственному, лживому, запутавшемуся разуму смело перечить глупо-упрямое, рискующее собой сердце. Голос из его недр то кричал, то нашёптывал Рей, что на самом деле всё куда сложнее, и пути не только господни, но и дьявольские неисповедимы. Давно удовлетворённая подходящим объяснением, Рей жаждала теперь его опровержения, боясь, что её души прекрасный порыв окажется вскоре задушен…       Обратных билетов Рен не приобрёл. Ответом Рей на вопрос, сколько дней продлится их поездка в Англию, служило молчание. Могилы родителей — весомый довод, чтобы она без долгих раздумий сорвалась с места, охваченная метаниями, с чем предстанет перед именами отца и матери, высеченными в камне. И вот, разговор с родителями состоялся, а первые сутки пребывания в Кроули ползли к концу. Вопрос, где ей с Кайло жить дальше, сложен, учитывая, что решение это принимать не ей одной. И всё же он был не настолько пугающим для Рей, как подозрение, что беседа на эту тему может завершиться, едва начавшись. Ей не верилось, но отчаянно боялось, что этот вечер окажется ничем иным, кроме как развилкой после долгой утомительной дороги.       Она нашла в сердце бес.сердечного снайпера целый клад, зарытый на самом дне. Ему же в пользование и сожительство достался далеко не подарок. Так, поломанная, затёртая во всех дырах игрушка. Взял в руки, чтобы починить, но удовлетворившись итогом, поставит на место, где ей и надлежит быть. Кроули, Англия. Чем не подходящая «полка», чтобы оставить здесь налаженную куколку, если Рен — ошибочно? — полагал, что его «долг» перед насквозь поломанным человечеством выполнен? Пусть и в таком странноватом виде. Ничуть не со зла. Всего лишь жирная финальная точка его долгого пути, по какому он с таким дьявольским упорством шёл.       Никаких обещаний друг другу, никаких обязательств между двумя людьми не существовало с самого начала. Сцепились и плыли по течению, направление которого задавал всегда Кайло. И весь длинный путь был связан с обустройством только её, Рей, жизни в той или иной форме. Никогда его. Каким он видел её будущее? Каким видел своё? Были ли эти ответы общими и стоял ли один из этих вопросов над другим?       Стараясь смотреть на происходящее с разных сторон, мысли Рей цеплялись за очевидный и казавшийся ей до сих пор невероятным факт, что Хакс удивительно легко смог оставить её. Чем же Рен хуже него — тут ответ отсутствовал, при том, что она знала, что сравнивает несравнимое. Один забрал всё, что мог от неё, выжав все соки, другой отдал, что ему в свою очередь было по силам, вдохнув в усталую душу надежду. Зло уже доказало ей то, что так долго виделось невозможным — оно не абсолютно, раз отступило под натиском своего оппонента. Так и добро не факт, что вечно. Только краткий шаг отделял Рей от знания, применима ли эта схема к человеческой заботе и поддержке… Любовь родителей бесконечна. Таково ли околородственное отношение к ней Рена?.. Даже, если нет, то отчего-то сравнить этих людей виделось Рей возможным.       Одна её часть не верила в безлимитные тарифы, другая знала, какой по счёту умирает надежда; третья же напоминала, что никто никогда не говорил, что великодушный дьявол выдал ей эту самую надежду безвозвратно… И все вместе части «я» трёхпоголовно признавали, что уже ни на что не надеялись в своей жизни до встречи с Кайло, тогда как сегодня положение дел можно было исчерпывающе описать в трёх словах: «Пока надеюсь, дышу».       Страх ошибки, потери, обмана, а в совокупности всё сводилось к страху расставания — Рей боролась с ним как могла. А могла она делать это лишь одним путём — верой. И, определённо, не во что, а только кому. Никаких богов и дьяволов, только человек, что всегда рядом, человек, что заслужил не одно только до.верие, но и теперь — Рей это ощущала стойко — веру ему. Только благодаря ей Рей смогла смотреть в лицо своему страху, не внимая его обольстительному, ядовитому голосу. Отторгать лютую боязнь худшего и продолжать надеяться на лучшее. Признавать своё незнание истинных причин действий Рена, о каких он вынудил её догадываться. Правды разума и сердца Рей были разные, но Кайло предстояло с минуты на минуту открыть какова же истина, одна единственная. Набоявшаяся уже всякого за последние годы, Рей в этот миг, не для разнообразия, а по совести и внутреннему зову старалась внять голосу своего сердца, что искрой проходил через все путы безнадёжности и тревог, разрывая собою их порочный круг.       Что казалось действительно безнадёжным, так это уложить по полочкам всё то хорошее, что было в её жизни, что дал, вернул, подарил ей Кайло. Впервые на своей памяти Рей не смотрела на то, сколько денег он на неё спустил. Это лишь средство, проводник, но само по себе не добро и не зло. Он смотрел на это так; теперь Рей это и понимала, и видела сама. Даже если за душою у него не было бы ни гроша, направление действий осталось бы прежним — она была железно уверена в этом. Нервов на неё он истратил стократ больше. Переживаний с ним она испытала стократ сильнее, чем с кем-либо ещё… И теперь без зазрения совести хочет испытать ещё больше, и пойти ещё дальше, ведь ей было куда двигаться — постараться дать ему в ответ всё, что будет ей по силам, даже, если это будет нечто незначительное с виду. «Боже, я ведь даже самый простой завтрак ему ни разу не готовила, а ведь это такая посильная мелочь…» Не обязательно и не только такое действие; не потому что должна, не потому что кто-то сказал, что так будет правильно, а только из-за собственного желания отплатить ему той же монетой — человеческой заботой, добротой и лаской… Даже если выглядеть это будет так скромно. И шанс воплотить маленькие благо.радости в жизнь у неё был. Надежда на это горела в ней ярче всех вечерних огней закатного бульвара. Через тернии страха, с верой в сердце, к своей единственной надежде… звезде, по имени Кайло.

***

      Рей ничуть не лукавила в доме мистера Коула — ни себе, ни Рену, ни самому хозяину дома — когда высказала вслух желание вернуться в Штаты. Вопрос наследства огорошил её, но сейчас он имел малый вес. Получит она его или нет — дело второстепенной важности. Делить шкуру неубитого медведя она не намеревалась, выбирая судить только по тому, с чем приехала и что имела. По Кроули было приятно пройтись и вспомнить былое, но ходить так по городу и ностальгировать было хорошо именно в контексте разовой поездки на несколько дней. Не сверх того. Тесной связи с бывшими друзьями она для себя не видела — для них обоих слишком много вод утекло. Ещё одни люди, каким новообретённой подруге будет совестно врать, глядя в глаза, или уклоняться от их справедливых вопросов. Да и в представлении Рей все дорогие ей люди достойны лучшего человека себе в друзья, нежели то, что от неё осталось после всех лет проведённых вдали. Разговоры и встречи с мистером Коулом мероприятие приятное, но не каждодневное, так же, как и посещение родительских могил, живи и работай она в Кроули, дело не частое. А обращаться к ним в безмолвном диалоге она сможет, находясь в любой точке мира.       В остальном, это всё ещё была земля серых дождей, слякоти, туманов и теперь ещё большей, чем раньше щемящей тоски о себе настоящей. Давняя мечта о любви и счастье расплавилась — переплавилась? — под калифорнийским солнцем, уйдя в закат — на Сансет, а здесь новая и родиться по самоощущению Рей вряд ли уже сможет. Даже в случае успеха она окажется, во-первых, на порядок слабее предыдущей, что по-своему трагедия, во-вторых, вскоре смоется дождями: как с неба, так и из глаз девушки. Город она узнавала, помнила; людей, что до сих пор жили в нём, любила и, как и прежде, желала им только добра. Но тот мамин и папин ангелочек, по имени Рей, что жил здесь когда-то, растворился в чужеземном закате, слившись с чужими мечтами, исполняя их, при этом искренне веря, что занимается исполнением своей собственной… А тот, отгоревший своё Ангел, какого Кайло этим днём, совершив невозможное, выжав небеса досуха, до покрасневших глаз, вернул с его личного «того света», был всё тем же, но уже заметно иным. И этот падший летун — с головы до пят человек — не видел себя посреди такой «родной», знакомой картины…       Таким образом, ответы о не.жизни в Кроули предстали перед Рей довольно последовательно и ясно. Чего нельзя было сказать о жизни в заокеанских землях. Казалось бы, ответ прост и понятен — за! Но, как она ни старалась, никак не могла обрести точку опоры в своих суждениях, оформить в слово или хотя бы околородственную мысль то чувство, что звало её обратно в Калифорнию. В этом раз за разом Рей терпела неудачу, прекрасно понимая, что Кайло всё равно, даже если она за время, что находится в душе или за время, пока они будут ужинать, не найдёт для себя разгадки, он всяко выдавит из неё ответ, ибо «хочу обратно, но не знаю почему» его вряд ли устроит.       Причина, почему она хочет вернуться — лёгкое, но трудное, безымянное и почти осязаемое нечто, что тянуло её обратно… Не на родину, что она бы легко объяснила и себе, и Рену. Не в место радужных грёз, где ей жилось точно в сказке. Не к дорогим друзьям, знакомым или коллегам… Минусов и печалей, что принёс ей Город Ангелов, начни она загибать пальцы, набралось бы, вероятно, куда больше, чем положительных моментов. Будь у неё такой выбор, где ей предстоит осесть, всего полтора года назад, когда в её жизни не было Кайло, она бы не задумываясь осталась в Англии, не глядя вообще ни на что. «Нет» — Рей остановила себя: «Из Лос-Анджелеса при таком условии в то время я бы вообще не вырвалась, так что, зачем гадать?» И всё же… Число загнутых пальцев тут, очевидно, мало что решало, так что подобная тактика поиска истины себя не оправдала.       Единственное, пришедшее Рей на ум, что могло бы при правильной подаче сойти за аргументы в пользу Города Ангелов, являлось наипростейшими вещами. А лёгких путей Рей не искала, потому и не могла понять, как нечто столь малое, может для неё влиять на столь многое. Все её слова мистеру Коулу о жизни в Америке переплетались в голове с мыслями во время прогулки по городу об ущемлённости простых истин и потребностей… Вещи, в которых не было ничего сверхъестественного и сверхненормального. Все те мелочи, всё, что утратилось, возвращалось к ней. «Уже вернулось…» Уютная квартира, холодильник полный еды, работа в дневное время суток, сон в ночное, домашний питомец, комнатные цветы… И это всё было от и до реальным, не выдуманным, не ушедшим для неё во вчерашний день, о каком можно смело и легко забыть. Это было её настоящее, и Рей хотела, чтобы так и оставалось. В Англии сейчас для неё были одни воспоминания, пусть и самые прекрасные, добрые и светлые, но помимо всего, Рей боялась, что, если останется, то только ими она и будет жить, с пагубным расточительством теряя сегодняшний день. В Америке же она оставила свою реальность, те самые «сегодня», из череды которых хотелось сложить новые приятные воспоминания.       Впервые за очень долгое время она могла думать о своём будущем. И мысли эти были далеки от рассуждений девчонки-подростка, что рвалась за границу вслед за своей ярко-закатной мечтой. Мистер Коул промахнулся лишь в одном в своей речи, допустив нелепую оговорку о любви, хотя и «свет клином сошёлся», по признанию Рей, звучало утрированно. Ведь без оглядки на страны, города, острова и континенты, будущего для себя — одной себя! — Рей отныне не видела. Дом, где рядом с ней не будет Его, она могла представить в два счёта, ведь не было нужды что-то выдумывать — тот кошмар, в котором она существовала до знакомства с Ним. И вопреки обыкновению за «высоким» местоимением прятался далеко не Хакс. Учитывая лёгкость и простоту настоящего, в каких она жила последнее время, она выбирала тот дом, что уже имела. Не унаследованные — пока в теории, но всё же — двухэтажные хоромы, а скромный съёмный угол. Заниженная планка ли, или что иное тому виной… Рей было почти что всё равно, ведь верность собственного мироощущения она уже не ставила под сомнения.       Тем не менее, если Кайло хочет иного и по каким-либо причинам рассматривает вариант переезда с ней в Англию, и его работа позволяет ему это сделать — она пойдёт на эту уступку, главное, что он будет рядом. Даже при том, что положение дел было весьма неоднозначным, что вынуждало Рей затронуть ещё один болезненный, подспудно тяготивший её вопрос. Начав рассуждать, она задалась его тихим эхом, боясь даже мысленно озвучить его в полную устрашающую силу: «Что бы сказал мистер Коул, если бы знал, что я привезла… к себе на родину… в свой маленький город… настоящего киллера… на постоянное место жительства?..» Рей не знала, кто были мишенями Кайло и по какому принципу он брал заказ, но надеялась, что в случае переезда, они с ним смогут прийти к общему знаменателю в вопросе неубивания её друзей и знакомых…       «Боже… И когда я стала настолько циничной?!» — укорила себя Рей, признавая, что и без этих низких рассуждений она давно уже преступница, раз покрывает преступника. Терзания, поругания и пристыжение себя за промелькнувшую, обжигающую совесть вспышку привели душу Рей на поклон к её же второму после истинных реновских мотивов страху, что касался двух сторон профессии Кайло. Ей вспомнился их диалог после её откровения, что тот живёт в настоящем свинарнике: — Разве у тебя в голове не щёлкает, что так жить нельзя? — Комната — единственное, что тебя волнует? — Сейчас — да! Не отвлекайся, всему своё время. — Вот как? Собираешься перестелить мне пол, а потом отобрать винтовку? — Может быть! — Это пустой разговор… — Вовсе нет.       Внутренние голоса в унисон задали друг другу вопрос на засыпку, вступая в сговор: «Возможно, сейчас самое время взяться за дело? Неважно вернёмся мы или останемся?» Уверенная в своей возвратно-калифорнийской правде, Рей искала сложные пути её выхода, маскируя имеющиеся на руках доводы под несущественные. А как дошло до крупнокалиберных проблем, как то, что её «парень» убивает людей, называя это с насмешкой или на полном серьёзе «работой мусорщика», то тут она чуть было не пошла обходным путём, рассматривая пакт о ненападении на её друзей и знакомых в качестве реального решения реальной многогранной проблемы. И это она ещё оттягивала про себя момент признания леденящего душу факта, что Рена могут убить, раз прискорбная практика показывала — да и он сам говорил — что у него есть «оппоненты». Встретиться с этим ужасом в чистом виде лицом к лицу для Рей было хуже всего. Потому она слабо, но всё же надеялась, что это откровение ей не доведётся использовать в качестве аргумента, почему Рену стоит завязывать с его кровавым бизнесом. Даже думать о таком жутко, а уж озвучить и подавно…       Так как на работу над подачей оставалось всё меньше времени — девушка вышла из душа и увидела, что ужин только что доставили в номер — в груди засело предчувствие, что разговор не просто затянется, но и значительно усложниться, так как обойти тему работы Кайло стороной, ей едва ли удастся. Причём, любой из них, если смотреть правде в глаза, ведь вопрос смерти, витающей вокруг жизни киллера, был двусторонний — либо он, либо его.       Рей переоделась и села за стол, отвлеклась от мучающих её мыслей, полагая, что напрасно терзает себя ими. Раздумывать над проблемами можно бесконечно, но затраченное время никак не отменит того, что ораторское искусство даже близко не её конёк… Иногда тишина или безответность звучат правдивее и искреннее любых слов. Впрочем, случается и обратное: думаешь солгать, а с языка летит правда. На этом Рей прекратила совершать шаткие попытки подобрать слова к ни разу ею не высказанному и отчасти непризнанному… Хочет жить вместе. В Лос-Анджелесе. С не киллером. Точка. Уровень подготовки к открытому, сложному диалогу — ниже плинтуса, уровень развития принятия внеиллюзорных свобод и решений — небеса.

***

      Ужин, как Рей и ожидала, прошёл в рассудительном молчании, что начиналось как приятное, когда каждый думал о своём, не вмешиваясь в чужие рассуждения, и закончилось, став неловким, когда трапеза подошла к концу и настало время делиться друг с другом тем, кто что себе надумал.       Двое людей подошли к вопросу со всей серьёзностью и открытостью, для начала сев за стол переговоров так, чтобы свободно смотреть друг другу в глаза, подмечая все невербальные реакции друг друга, понимая, что не одни лишь слова являются средством общения. Рей вцепилась прохладными ладонями в горячую кружку чая, предвидя, что губами так и не притронется к ней. Сколько не готовься к неизбежному, а сейчас, когда оно уже происходило, пальцы охватила мелкая дрожь. Рей боролась, но ничего не могла поделать с жаром на щеках, словно её кто-то за что-то стыдил или ругал. Кайло же был, наоборот, необычайно бледен, что, казалось, он с минуты на минуту убежит обниматься с унитазом. Зато он, в отличии от Рей, глотнул чай, и это как будто даже придало ему сил.       Перед началом диалога он положил на стол файл с документами, по которым они прилетели. Зачем — Рей была уверена, что скоро выяснит. Она видела, что Кайло уступает ей право слова, так как терпеливо ждал, пока она не обретёт необходимую ей толику спокойствия и равновесия, чтобы начать беседу. И начать её она решила с самого очевидного и неоспоримого, не ожидая, что уже через пару фраз между ними завяжется короткий, но оттого не менее серьёзный спор. — Всё, что ты делал для меня… Ты ничего мне не должен. Никогда не был. — Как и ты мне.       Лоб Рей пронзили параллельные морщины, когда она с горькой нежностью усмехнулась на эхо своих слов. — Я тебе ничего и не давала. — Неправда, — тут же возразил Кайло. — Никогда так не думай о себе. — Но ведь это так, — мягкое разочарование скользнуло по заалевшему лицу. — Нет, — на одно мрачное мгновение Кайло тяжко прикрыл веки, желая спрятать, но тем самым только обнажая свою боль: услышать столь искреннюю уверенность в её голосе он явно не ожидал. Рей, в свою очередь, не стала дожидаться новых слов, как ей казалось, не ставя тем самым Кайло в ещё более неловкое положение. Аргументов против, судя по заминке, у него, наверняка, нет, а отрицание она приняла за проявление вежливости или утешения. — Я не знаю, что делать с документами и с наследством, — Рей покачала головой, глядя на фальшивки, лежащие в файле на столе. — Думаю, мистер Коул многое упустил из виду в своём энтузиазме. Я не могу просто так заявиться к копам и юристам и, помахав перед их носами поддельными бумажками, сказать: «Здрасьте, я нашлась! Не будете ли вы так любезны сделать мне настоящие паспорт и визу, закрыв глаза на то, что я находилась в течение последних четырёх лет в Соединённых Штатах нелегально? И, кстати, да — где мои дом и деньги?»       Рей тихо усмехнулась, чем вызвала у Рена ответную кривую, досадную ухмылку. Слушая её, он по-прежнему сверлил взглядом прозрачный пакет с бумагами на столе. — Так что, — вздохнула Рей, — я не уверена, что вообще могу получить хоть что-то. Но это и не важно. Потому что я хочу вернуться в Калифорнию, — завершила она мысль в ритме, близком к скороговорке. — Почему? — тут же выпалил Кайло. Рей видела — он только и ждал момента, чтобы задать этот вопрос. Настороженный, почти пугливый взгляд свидетельствовал, что моральную подготовку перед беседой он, как и она, завалил. Переступая через свои собственные страхи, Рен следил за ней с пристальным вниманием, точно тестировал её ответы на детекторе лжи, и вместе с тем, имел на душе наиболее предпочтительные для него варианты. Глаза взволнованно забегали, отслеживая любое изменение в нас.троении Рей. — Не знаю, просто хочу, — Рей ответила прямым бесстыдным взглядом, сознаваясь в отсутствии у неё чётких весомых выводов, и озвучивая голое желание, в каком была стопроцентно уверена. — Тогда подумай над этим ещё — мы не торопимся, — ко вниманию на лице подключилась ещё и серьёзность. Из её ответа Кайло сделал ошибочный вывод, что Рей просто пока не готова к этой беседе. Секундную трусость его полиграф пропустил мимо. Рей знала, что он докопается до неё, но упрямо оттягивала момент. — Это не вопрос времени. Я обо всём подумала, и я хочу жить в Лос-Анджелесе.       Кайло и без того выглядел неуверенным и неубеждённым, а теперь, в довершение к этому, ещё и недовольным. Он ждал от неё если не исповеди, то чего-то явно большего, чем то, что получил. Рен отвёл взгляд в сторону, поджав губы, и поборол в себе желание скрестить на груди руки. Закрываться от неё, пусть даже жестом, он явно не хотел. Это наблюдение подбодрило Рей и помогло начать. Больше она не тараторила, а говорила ровно так, как есть, надеясь при этом, что сидящий напротив сочтёт её не.весомые аргументы стоящими. — Не жди от меня длинного списка за и против. Если он есть у тебя, я с радостью обсужу все важные и маловажные аспекты. Но для меня всё самое главное выглядит и звучит предельно просто. Мне нравится моя жизнь. Наша квартира, Дарт, цветы в доме. Все дни и вечера. У меня теперь есть работа, и да, это не работа моей мечты, но всяко лучше предыдущей. Я хочу продолжить начатое тобой… — Рей замешкалась и опустила взгляд. «Я хочу быть для тебя лучшим человеком». Ошеломлённая на миг самооткрытием, сказать это вслух она так и не решилась. — Прежде чем ты скажешь, что ты думаешь насчёт всего этого, я хочу уточнить. Мы ведь можем вернуться в Штаты по тем же документам? — Да.       Рей довольно кивнула. — Почему ты не хочешь остаться жить здесь?       Этот вопрос был также ожидаем, но тут с ответом Рей уже не медлила. Общее решение будет так или иначе найдено, и мнение Кайло для неё важно. Но сейчас она говорила только за себя. Ведь истина должна была родиться из двух правд, и никак иначе. — Я бесконечно рада от того, что теперь всё помню и… чувствую. Родители и детство — я могу обращаться к этим воспоминаниям когда угодно. Но если я останусь в Кроули, то… — девушка дёрнула плечом. — Я растворюсь в этом. А я и так слишком долго жила иллюзиями. Жить воспоминаниями, пусть и самыми настоящими, ничем не лучше. Я чувствую, что если останусь, то именно это меня и ждёт. Несмотря на всю поддержку, какую мне могут здесь оказать, — замолкла она, договорив. — Только это? — допытывался Кайло. — А этого не достаточно? — Достаточно? Ты не очки в игре сейчас набираешь, Рей, — поразился он, сохраняя при этом серьёзный настрой. — Мне нужно услышать всё. Это твоё будущее…       Рей покоробило «твоё», и по тому, как сам Кайло отвёл на миг взгляд, она заметила, что и его тоже. Он сразу понял, что случайно уколол её, и тут же поправился, уточнив «наше», но дурно-подозренческий урон уже был нанесён. Через силу, Рей продолжила, убеждая себя, что с этим словом ничего страшного не произошло, ведь ничего ещё не было решено… — Навещать могилы родителей я могу, так же прилетая из Штатов. Да, вероятно не часто, но всё же. С друзьями у меня контакты разорваны. Они давно живут своей жизнью, и я не хочу ощущать себя лишней, — Рей вновь не договорила вслух свою мысль «…учитывая, что я заведомо так себя ощущаю». — Видеть мистера Коула было приятно, но ты сам слышал, это была не самая свободная беседа. На самом деле, я не думаю, что вообще готова к каким-либо ещё социальным контактам. Мне вполне хватает тебя, Дарта и нового коллектива в кафе. Меня никто там не трогает, не оскорбляет, ничего не выспрашивает. А представь, что случится здесь, когда всё так или иначе откроется: я стану девушкой из газетной статьи или телерепортажа. Город маленький, событий мало, так что поверь, всё так и будет. «Где вы были столько лет, мисс Фримен? Что с вами случилось? О, боже! Вы были…» — Рей раздосадовано покачала головой, шумно вздохнув. — Мне это не нужно. Возможно, всё постепенно идёт к тому, что я и хотела когда-то и чего хочу сейчас. Я видела свою жизнь не где-то в мире, а именно в Лос-Анджелесе, в Калифорнии. И только, если ты не хочешь иного, у меня нет причин оставаться жить в Кроули.       Рей намеренно завершила речь неприкрытым намёком, что абсолютно готова к пересмотру своих решений и выводов в пользу компромисса. Это её позиция, но она не является железной, учитывая, что есть более важные вещи, какие она пока не затронула.       Кайло закусил нижнюю губу, размышляя над её словами. Голос «за» отдан Америке. Голос «против» Англии. Рей видела: её слово убедило его, но и удивление в глубоко задумчивом взгляде имелось. Она полагала, что Рен сам поймёт, что теперь она ожидает услышать его мнение, но, как стало ясно, он пока не получил своих ответов. — Что, если тебе удастся получить дом и деньги? — он опять неравнодушно покосился на документы перед ним. — Я же говорю, я не могу просто пойти к копам и… — Я знаю. Но предположи, что у тебя здесь есть дом и деньги на счету.       Рей не знала, чего он хочет этим добиться, но пошла на поводу, понимая, что к чему-то эти гипотетические расспросы в любом случае выведут. Да и взгляд был слишком просящий. — Ну… Думаю, что дом стоит продать, а деньги — даже не знаю… Наверное, на образование, как и хотели мама с папой, — ответила Рей, смутившись: к своим годам она так и не решила, чем хочет заниматься по жизни и, соответственно, на кого бы хотела пойти учиться. — Но это всё в зависимости от того, к чему мы с тобой сейчас придём. Если ты хочешь остаться в Кроули, то смысла продавать дом нет… Боже! Да я вообще не вижу смысла в подобных обсуждениях, ничего ведь ещё нет и неизвестно будет ли, — умело сдерживаемое раздражение от непонимания всё же прорвалось наружу.       Погасить его удалось лишь в момент, когда Рей вспомнила, что уже была в отдалённо, но всё же похожей ситуации. Вернее, она поставила тогда Рена в то же положение, в каком сама оказалась сейчас. Ей было безумно важно узнать мнение Кайло в случае, если — именно если — она беременна. Гипотетически. На случай, если этого — страшащего, но желанного подозрения — никогда в её жизни больше не случится, но с ней навсегда останется хотя бы знание, память о том, что он был бы для неё рядом, если бы пришлось. Так и Кайло сейчас выискивал в её теоретическом ответе нечто более глубокое и ценное, чем, собственно, материальное, что лежало на поверхности. — Это всё? — тихо и мягко спросила она. Кайло кивнул, бросив вдогонку дёрганному жесту косую полуулыбку, и передавая ей тем самым вопросную эстафету, чего же со своей стороны хочет он. — Ты ведь понимаешь, то, что я говорила целиком за себя, вовсе не значит, что мне не важен твой взгляд? Если ты считаешь иначе, то мы всё равно — обязательно! — найдём решение? — Рей не могла разобрать, кого она этим успокаивает: его или себя.       Рен вновь жестом согласился с ней. — Хорошо. Тогда, прошу, — Рей склонилась чуть ближе, ощутив, как стихнувший было жар на щеках, вновь набирает силу. — Скажи сейчас всё как есть. Чего хочешь именно ты?       Когда Кайло почти заговорил, Рей нервно прервала его, спеша уточнить свою мысль. Недостаток и слабость своих слов подводили её почти вплотную ко грани отчаяния: — Подожди. Мне важно, чтобы ты точно понимал о чём я. Твоё мнение должно зависеть сейчас только от твоих желаний. Общее решение будем искать после, но, чтобы не ошибиться с ответом, ты должен быть предельно открыт и честен. Сейчас, прошу, не радуйся за меня, как ты мне сказал об этом днём. Подумай, что нужно именно тебе и от чего именно ты будешь счастлив. Если хочешь завязать с «работой» и жить в Кроули — так и скажи. Я буду счастлива с тобой в любой точке земного шара, клянусь. Не важно, что мы решим в итоге, где нам жить. Но, прошу… Увидь свои желания… Иначе это не сработает.       Пламенная и внезапная речь ощутимо сбила Кайло с толку. Рей задумалась после своего пробного выстрела, касаемо работы, что может всё правда так и обстоит. Что если Рен хотел сбежать от своего прошлого в Америке, отложить винтовку, и найти здесь себе нормальную работу, видя в маленьком английском городке тихую гавань? А она, отдавая свой голос в пользу Лос-Анджелеса, высказываясь против, пошатнула его и без того шаткую уверенность. Решится ли он признать это? Хуже всего, если начнёт уступать сразу, да так, что она и не узнает, не поймёт, не разберёт, чего же он хотел на самом деле до её слов.       Рей включила собственный детектор, надеясь, что ей не придётся уличить Рена во лжи. — К счастью… — начал он. — Я с тобой согласен, — и тут же закончил.       Секунды ползли одна за другой, и вскоре из короткой повисшая пауза выросла в длиннющую. Когда молчать стало невмоготу, остолбеневшая Рей поняла, что он на полном серьёзе думал, что может выдать ей «это» и на этом закончить. «Чему я удивляюсь? Ясно же, с кого он взял пример!» — Хорошо-о-о, — протянула она, подталкивая его продолжить, — и-и-и?.. — И на этом всё. Значит, вернёмся обратно, — запросто пожал он плечом. — Как это «всё»? — замешкалась Рей. — Ты точно меня понял, чего я от тебя просила? — Да. Я действительно согласен с тобой, — наморщив лоб, он будто и впрямь недоумевал, что ему нужно что-то ещё добавить, чтобы ему поверили. — Ладно, — несмотря на уверенность Рена в момент его речи, Рей была слабо успокоена столь кратким ответом, даже при условии его искренности и обдуманности. — Тогда объясни, почему ты хочешь вернуться. — По тем же причинам, — тяжко вздохнул он, бродя на грани потери терпения. — Мне нравится моя жизнь. Что тут говорить? Всё то же самое, что и ты озвучила о себе.       Страх, что Рен оставит её из-за исчерпавшего себя мотива, стал отступать. Хотя Рей не спешила делать облегчённый выдох, пока они не обсудят всё от и до. Раз на лжи его поймать так и не удалось, да и долгих разговоров о переезде, будучи человеком немногословным и не шибко красноречивым, он вести, видимо, не планировал, то Рей решила во второй раз попытать удачу, затронув тему «работы», но сделала уже не пробный выстрел, а била, что называется, на поражение. — Я говорила, что у меня всё хорошо, но работа уборщицы - это не работа мечты. Что насчёт тебя? — Меня? — брови Кайло взлетели ко лбу, но Рей показалось, что он тоже банально трусит, как и она ранее, оттягивая неизбежное, при этом прекрасно понимая с первого раза, в чём состоит суть вопроса. — Да. Собираешься до старости этим заниматься?.. Мусорщик, — тихое хмыканье было лишено и толики веселья. — Нет. — Тогда когда уйдёшь? — Когда придётся. — Прости? — Когда придётся, — Рен пожал плечом, будто давно подписался под любым раскладом. — Учитывая специфику работы и должность, я никогда не рассчитывал дослужиться до пенсии. — Ты ждёшь, когда?.. — до Рей, наконец, дошло о каком виде «увольнения» он говорит. — Когда тебя?.. — и это было не состояние здоровья, а скорее состояние или, как это вернее было бы назвать, отсутствие жизнедеятельности.       Окончательно её добило то, что на её поражённое лицо он среагировал мертвецки спокойно. Подгоняемая пониманием что к чему стая лошадиных мурашек прогарцевала по мягкой коже от шейных позвонков в сторону копчика. Кайло вновь легко пожал плечом, не ведая в каких страхах варится в это время она. Память девушки услужливо подсунула ей ночь, когда Рен завалился к ней в комнату, полубессознательный, перепачканный в крови и с двумя пулями, крепко засевшими в мышцах. С того дня Рей могла по пальцам пересчитать сколько раз он работал ночью или в свой выходной. И пусть этих дней было ничтожно мало, но учитывая, что съехались они относительно недавно, Рей полагала, что подобные «внесистемные» вылазки происходили чаще, но без её ведома. Тем более, что всё проходило без эксцессов в виде производственных травм, судя по тому, что тот ночной визит к ней был единичным, но и помогай раненый себе сам — новые шрамы на его теле она бы точно обнаружила. — Ты не можешь вот так спокойно об этом говорить, — Рей в полной растерянности покачала головой, не веря тому, что слышит. — Почему нет? — А мне ещё надо объяснять? — тут уже и глаза навыкате оказались, причём не только у неё. Два шарообразных удивления столкнулись друг с другом, так как Кайло оказался поражён ничуть не меньше. — Ты давно знаешь, что я снайпер, и только сейчас поняла, какое в теории меня может ждать увольнение? — Да, я знаю, — с расстановкой согласилась Рей. — Но проблема в том, что для меня это не является нормой и не внушает мне ни грамма спокойствия. Я слишком долго мирилась и молчала, притворялась перед собой и тобой ещё и в этом, что меня ничто не волнует, и всё не так страшно. На самом же деле это кошмар наяву, с какой стороны не глянь!       Внутренний голос только с презрением к себе же фыркнул: «Ну, ещё бы! Он же сам дьявол! Какое нам было дело?..» — Это только мой выбор, Рей. Не твой, — и тени сомнения или уступки не проскочило в лице человека. — Единственное, что ты можешь, это принять его. Удивлён, что, оказывается, ты до сих пор этого не сделала. — И никогда этого не сделаю! — возмутилась Рей, повышая тон, и даже не думая при этом отступать. Собственнословно вытащенный на свет потаённый страх заставил её вскочить с места. Раздался скрип ножек стула по полу, и Рей склонилась, опираясь руками о стол, и нависая над ним. Дьявол Рен или нет, кем бы он ни был — уж точно не бессмертный… — Может ты и смирился с рисками, но не думай — даже на одну секунду! — что мне легко дышится, когда я вижу, как ты утром уходишь. Думаешь, поцеловал меня на прощанье, погладил кота — и вот тебе идиллия? Чёрта с два! Каждое утро я прошу вселенную лишь об одном, чтобы ты вернулся. И пока Дарт не затянет свою истошную песню, услышав твои шаги за дверью, ни о каком спокойствии и речи идти не может! Не путай то, как всё выглядит со стороны, и как оно обстоит изнутри на самом деле! Ведь касаемо содержания, если вдуматься, всё максимально катастрофично и невероятно плачевно. Потому что я определённо не собираюсь хоронить тебя!       Рей боролась в душе одновременно с двумя вещами: с желанием подойти и залепить Рену смачную пощёчину, «чтобы не был таким эгоистом!», и с потребностью сердца отпустить всё внутреннее напряжение, царившее в нём слишком долго, и расплакаться прямо здесь и сейчас. Ни одно из намерений она так и не осуществила, зато желание пощёчины открыло ей глаза на собственный эгоизм (и отсутствие такового у Рена), напомнив то, с чего она сама начала всю беседу. Рен ничего и никогда не был ей должен. Вот он и не долженствует. Где бы взяться его эгоизму, если его там как не было, так и нет? А вот что имелось, стоило Рей копнуть поглубже, так это пофигизм. На свою жизнь и на самого себя. Это было ясно ещё по пустоте досуга и адскому состоянию его комнатушки, но и по сей день внутри него самого разлагалась какая-то застарелая гниль. Без запаха, не вызывая отвращения у глаза, что видел только могучую, сильную, красивую оболочку, та скверна, до которой Рей не представляла, как ей добраться и каким словом дотянуться…       Разгорячившись, она вытащила из недр собственной души на свет куда большие страхи, чем они же, но виденные ею до начала беседы куда в меньшем масштабе. Хотя бы в одной фразе, начиная с той самой первой ночи, когда Рен стал ночевать в её кровати, в этом «останься!», когда он встал собираться на работу, она просила его не только остаться, но и умоляла тем же словом вернуться, нутром чуя, что он всё равно уйдёт. Она взглянула на шрам на тыльной стороне правой ладони Кайло, лежащей сейчас на столе. Давно зажившее сквозное ранение, которое она нанесла ему своей же рукою. Сейчас Рей казалось, что та безумная поножовщина в их доме происходила ни много ни мало в другой жизни… — Это очень… любезно, наверное, — Рен поджал губы в ответе на отказ Рей прощаться с ним, отпуская в мир иной, и почти тут же расслабил, напрасно надеясь, что нашёл верное определение, — и непривычно слышать. Но это моя работа. — В пекло такую работу! — Рей вновь повысила голос. — Я хочу, чтобы мы жили в мире! Чтобы ты не рисковал ради пачки зелёных, а я не душила в себе волнения, подспудно ожидая день, когда ты не вернёшься! Среди всего, что мне дорого в моей жизни — в нашей жизни — это точно не та нормальная часть, о какой я рассказывала мистеру Коулу. — Другого не будет, Рей, — Кайло смотрел прямо, пока его собеседница жалела, что не может следить одновременно за взглядом и за движением губ: с упрямыми глазами она бы поборолась своим несогласным взглядом, а с губами, жестко и последовательно изрекающими слова, бороться в процессе речи не удавалось — только внимать им. — Это моя работа, и мне правда жаль, что тебе приходится волноваться, но добровольно уходить с неё я не собираюсь. — А я не собираюсь ждать, пока тебя попрут оттуда насильно, вперёд ногами! — прорычала Рей сквозь зубы.       Её злил и сам отказ от ухода, и то, как смиренно Рен на всё реагирует, с ровным лицом обсуждая свою потенциальную смерть, будто всё ещё говорит с ней о непереезде или о чём ещё другом, на порядок проще и легче. Всё то малое облегчение, испытанное Рей оттого, что они остаются жить в Лос-Анджелесе, в один миг затмилось жёстким конфликтом интересов, да и сам решённый вопрос о месте жительства перестал казаться ей таким весомым. Рей безмолвно корила себя, что не обсудила пугающую и болезненную тему работы раньше: «Боже, да я заядлый эгоист. И мазохист, раз терпела, смотря на это сквозь пальцы… Что же, вот и ещё один самообманный нарыв вскрыт — дьявол как и прежде смертен, но отныне для нас это не есть хорошо». — Слушай, ты же знала всё практически с самого начала. Что наше… — Кайло глубоко вдохнул и выдохнул, чуть взмахнув ладонью, вновь подыскивая слово, — …общение может оборваться в любой день. — Да, но… Тогда я не волновалась о тебе так, как сейчас.       «Чушь! Мы всегда волновались о нём!» — безмолвное трёхголосье всего на миг оказалось разрозненным, когда ангельское «я» думало возмутиться, но не тут-то было. Память выдала неопровержимое доказательство мысли — финальный фрагмент, точка во всё той же грязной и кровавой драке на этаже в доме. Стоило ножу в руке Рена устремиться и попасть точно между рёбер Хакса, одна часть Рей, небесная, закричала от неожиданности, другая, земная — от ужаса. И именно третья, ангельская — от облегчения. Вердикт: спорить тут было не с чем. — Рей. Мне приятно, что ты так обо мне… — Да я не приятное тебе хочу сейчас сказать или сделать! — девушка вновь начала заводиться. — Я что, по-твоему, в комплиментах перед тобой рассыпаюсь?! Я жить хочу! С тобой! В безопасности! — И я даю это нам, — теперь Рен перебил её. — И каким таким образом? — Я устраняю только плохих людей, Рей. Тех, кто причиняет другим зло.       В любой другой ситуации её, возможно, и обрадовало бы подобное заявление, но только не сейчас. — Хороших или плохих, сейчас не об этом речь. А о том, что тебе пуля прилететь в голову может. И тут мне совсем неважно, от чьей руки и кто был у тебя под прицелом: хороший, плохой, злой. Послушай… — вздохнула Рей, переводя дыхание. — Мою безопасность ты уже обеспечил. Почему же ты по-ослиному противишься тому, что я хочу заняться твоей? Неужели оно правда того стоит? Оставь это дело, Кайло… — закончила она чуть мягче, сдобрив тон настойчивой просьбой.       Ответом ей стала склонённая голова и безуспешные попытки длинных пальцев разгладить хмурые волны на лбу. Рен бросил мятежный взгляд мимо её лица, в сторону стены ливня и ветра за окном, словно мог найти там больший покой или уют, чем в стенах светлого номера отеля. Рей читала во всём его облике мысль и ощущение — он знал, что всё так будет. Неважно — думал непосредственно перед разговором или когда-либо прежде. — Как вообще ты до такого дошёл? — сокрушалась она, видя как Рен безуспешно старается распрямить волнистые морщины. — Дело не только в деньгах? Тебе это нравится? Нравится отнимать жизнь? — принялась гадать она. — Рей… — Даже не думай отвечать «это моя работа», — в интонациях девушки появилась скрытая угроза. — Я сыта этим по горло. Почему ты не можешь уйти? Тебя держат там насильно? Шантажируют? — она била без остановки, надеясь, что хоть на какой-то из её вопросов она получит ответ или намёк на него в жестах Рена, который неумело полупрятал лицо в широкой ладони. — Нет. — Значит, ты свободен сам выбирать, когда уйти? — Да. И я выбираю это дело, — он положил, наконец, мельтешащую по лицу руку на стол, вылезая из своего защитного панциря, и посмотрел прямо. — Я не виню тебя, ты всего лишь не понимаешь. Но это — действительно! — моя работа.       Возмущение Рей превысило все тревожные лимиты, и девушка вскочила с места. Точно заразившись или вдохновившись примером Рена, она погладила рукой подрагивающие от беспомощной злобы губы, стараясь унять их дрожь. «Это ты не понимаешь, что жизнь не замкнулась на твоей работе. Помимо неё, есть ещё наша жизнь, и едва ли теперь одно сможет сочетаться с другим… Что бы ты ни говорил». Пройдя в таком виде по комнате, изучая то стены, то потолок, то бушующую стихию за окном, она обратилась взглядом к Кайло, убрав ладонь от лица. Он выжидающе смотрел на неё. — Как ты можешь тыкать меня носом в непонимание, если у меня нет ничего, чтобы прийти к нему?       Серия глубоких вдохов-выдохов не помогла. Рей увидела вежливый взмах руки, предлагающий ей вернуться за стол переговоров. Ничто из сказанного ею не обладало весом, достаточным для того, чтобы повлиять на мнение Рена. Ни её переживания за него, ни реальный риск быть убитым, ни желание жить по-настоящему нормальной жизнью…       Успокоив себя тем, что этот разговор просто обязан завершиться на позитивной ноте, Рей вернулась за стол, стремясь продолжить убеждать Кайло, но не имея на руках не то что козырей, даже простых карт. Ведь человек не принимал ни единое её слово за мало-мальский аргумент в споре. Так же, как и она не старалась и не могла принять его рисковую правду, несгибаемость и бескомпромиссность. То, что вопрос непереезда решить оказалось куда проще, чем в её треволнениях, вызывало сейчас только печаль оттого, что она не на том сосредоточилась в своих подготовительных мыслях, выбрав меньшее их двух зол. Вот и боролась теперь с большим без орудия и подготовки, голыми эмоциями. Для Рей всё первостепенно важное лежало на поверхности, все козыри она уже использовала.       Она посмотрела Кайло в глаза. Он на миг опустил взгляд к её губам, показывая, что хочет продолжить беседу. — По поводу того, где нам жить… — Мы же всё решили с этим, — прервала его Рей грубым тоном, безуспешно топя в нём свои страхи. Ошибка такого действия была тотчас ею обнаружена: пытаться утопить единственный для Кайло спасательный круг — иного у него просто не было — последнее дело. Потому она продолжила «слушать», веря, что тема работы остаётся открытой, и к ней они ещё вернутся. — Да, но… — Кайло помялся, и Рей такое начало его мысли до тревожного не понравилось. Идей, какие могут быть «но», если он вполне чётко и ясно заявил, что они вернутся в Лос-Анджелес, у неё не было. Рен продолжил говорить через нагнетающие паузы: — Есть некоторые обстоятельства… Из-за которых тебе лучше… На какое-то время… Остаться в Кроули…, — после последней паузы, показавшейся Рей вечностью, он поспешно добавил, перефразируя: — Не навсегда, если не хочешь жить здесь постоянно, но ненадолго.       Страшная, отравляющая мысль о развилке напомнила Рей о себе прохладой в ослабевших ладонях. Только теперь она шла вразрез с предыдущими уверенными словами Рена, что он согласен вернуться в Калифорнию. Вернуться… вместе с ней. Девушка опасливо спросила, сбавив тон и не желая предаваться панике раньше времени: — А ты где будешь? — Улечу обратно, но это только из-за работы, Рей. Я вернусь за тобой, как только все проблемы будут улажены.       «Какие проблемы?» Озвучить это у Рей не вышло, так же как и посметь гадать о чём он. Кайло заметил, что веры его слову от крошечных уточнений в ней не прибавилось, и потому добавил: — Рей, это правда, я клянусь. Я вернусь, потому что хочу жить с тобой. — Как ты не понимаешь? — тихо заговорила она. — Последнее, что мне сейчас нужно, это твои клятвы, — сердце кольнула лёгкая обида оттого, что он не понимает такой элементарной вещи. — Просто скажи, почему мы не можем улететь вместе. Только не надо клясться или что-то выдумывать.       Один из голосов разума твердил, что Рен бы не стал выдавать в начале успокаивающую ложь, чтобы следом мягко, но всё же бросить в лицо жестокую правду. Другой голос соглашался, что это не имеет смысла. Третий же блуждал в полях безыдейности: смирение и принятие вело его через все душевные «лелею, зову, плачу» к чему угодно, что грядёт из уст человека рядом. — Я тебе всё объясню сейчас, хорошо? — Рен говорил как никогда мягко и плавно, видя, что Рей упорно думает только о плохом.       С тем же трепетом и жаром она сама убеждала его, что ему следует думать о собственных желаниях где жить, чтобы в дальнейшем не ошибиться с общим решением. То, что он собирался сказать ей сейчас, было для него столь же важно, а то и более. Рей заставила себя дёрнуть головой, что при должной фантазии могло сойти за кивок. — Хорошо… — Кайло уже и от этого дёрганья стало поспокойнее. Он подтянул ближе к себе файл с документами и вытащил их на стол, пододвинув ближе к Рей. — Ты можешь получить наследство и тебе не нужно просить о восстановлении документов. Эти — настоящие.       Рей замерла: «Боже, ну я ведь просила ничего не выдумывать…» Хотелось воскликнуть первым делом «Каким образом они могут быть настоящими?», но пока Кайло не даст ей несколько более реальную информацию для обсуждения, она будет нема как рыба. Однако, он прочёл невысказанный вопрос в её глазах, и выдал следом совершенно не удовлетворивший её ответ. — Я позаботился. Подключил нужных людей.       Раздосадованной отсутствием правдоподобных объяснений, Рей захотелось тут же пойти на попятную, бросив в лицо почти безэмоциональное «Это чушь!», но она знала, что Кайло отродясь ей чуши не плёл. Всё рано или поздно в его словах и действиях обретало смысл, рассеивая неправдоподобность и сумятицу. Потому она заговорила сдержанней и как могла помягче. — Во-первых, я тебе не верю. Во-вторых, меня зовут не Анджела Сьель. Шутка это такая была или издёвка — мне не важно. А вот чего ты хочешь сейчас доби… — Это твоё новое имя, — прервал он её. — Но ты сможешь поменять его обратно на прежнее чуть позже…       Рей не дослушала, отведя взгляд и мрачно радуясь, что этого жеста ей достаточно, чтобы убежать от того, чего она не желала «слышать». То, что киллер имеет хорошие деньги — тут сомнений и вопросов не возникало. Но заиметь связи, чтобы достать не фальшивые, а наоборот настоящие документы в его «профессии» было бы проблематично, если вообще возможно. Даже не будучи посвящённой в тонкости его рода деятельности, Рей в такое не верилось. Она вперила хмурый взгляд в Рена. Он что-то ей сказал, но она смотрела прямо в глаза. — Повтори, — она перевела взгляд на губы. — Посмотри на тип своей визы.       Она подтянула к себе бумаги и изучила названный документ. — Тип «U-1». Ну и что это значит? — Ты была нелегальным иммигрантом, находящимся в США… — Я всё ещё в этом статусе, — тут же перебила его Рей. — Нет. Выслушай. Это чистая правда, я клянусь.       Рей поджала губы, вновь услышав клятвенные уверения, и умолкла, став внимательнее следить за губами. Она не припоминала ещё ни одного случая, чтобы желая убедить её в чём-то, Кайло прибегал к клятвам. Он специально старался говорить чётче и медленнее, чтобы она читала незнакомые в таком формате слова с первого раза. — По закону люди, находящиеся в США нелегально, не имеют права подавать заявки на получение виз, которые могли бы их легализировать. Но есть исключения…       Он взял паузу — столь длинную и кричащую, что становилось ясно: то, что ему оставалось про.изнести, это нечто настолько неприятное его собственному уху, что и языку не больно хотелось делать грязную работу, озвучивая это вслух. — Какие исключения?       При всей не.вероятности — даже мошеннической — проделки такого масштаба без её, Рей, вовлечённости в процесс, в глубине души она была готова поверить слову Рена, только если он сделает со своей стороны всего одну сущую «мелочь» — скажет ей, как именно он всё это провернул, и, что важнее, кем он в действительности работает. Кайло с неприкрытым сожалением в последнем тяжком вздохе заговорил, объясняя: — Жертвы или свидетели уголовных преступлений. Они могут легализоваться в США, даже если приехали в страну нелегально. — Но я не жертва… — помимо того, что слышала Рей подобную информацию впервые в жизни, она всё ещё не понимала, как, даже зная нужных людей или, возможно, подкупая их, можно увязать это с ней. Рен, однако, сделал это на раз… — Тогда кем ты была, когда была рядом с ним?       Сердце Рей ушло в пятки, выкрикнув ей шёпотом напоследок: «Жертва изнасилования?» — Виза «U» даёт право пребывания в стране в течении четырёх лет и право на работу. Через три года ты можешь подавать на грин-карту. — Но зачем менять имя? — выдала Рей в полной растерянности: весь гневный запал из-за реновской «работы» мигом сошёл на нет. Степень ошарашенности всем и сразу превышала привычные нормы настолько, что ещё немного, и она почти поверит во весь этот правдивый бред. — Это только на время… — Кайло вновь медлил, оттягивая очередное откровение, — пока всё не решится. — Я не понимаю… Что решится?       Рей видела: теперь Кайло, как и ранее она сама, находится в полушаге от того, чтобы вскочить с места и пройтись по комнате, ища в этом действии покой. Но он, в отличие от неё сдержался, усидев на пятой точке, вновь уйдя взглядом к серому ливню за окном. Зато сидел он явно как на иголках: елозил, то и дело тёр слабую щетину на подбородке… Бегство его глаз было красноречивым, тревожным, но недолгим, придя к единственному финишу — лицу девушки. Бывшая ночная бабочка видела: её бесценному дотошному соседу, хорошему доброму человеку и заботливому — любящему? — мужчине было искренне жаль расставаться с тем, что он носил в себе неизвестно сколько времени. И что много хуже, ему жаль, что настал момент делиться этой тяжестью с ней, перекладывая ношу ещё и на её плечи, будто прежде он был способен нести её в одиночку, за двоих, и не прогибаться под её весом. Собравшись с духом, понимая неотвратимость объяснений перед Рей, прикрыв на мгновение веки, Кайло продолжил, выдавая всё так же не торопясь, но одним махом: — Против Хакса начато дело… Одна половина Сансета написала коллективный иск, другая — личные. Обвинения в изнасиловании. Плюс он организовывал занятия проституцией. Иски, учитывая… специфику отношений между обидчиком и пострадавшими, удовлетворят, вероятно, не все, но, думаю, многие. Твой — точно… За организацию проституции ему светит начиная от штрафа до лишения свободы на срок до пяти лет и за изнасилования от трёх лет до двадцати, возможно даже больше. Выдан ордер на его арест. Хакс сейчас находится в бегах… — Остановись… — обессиленно попросила Рей и следом увидела, что она безбожно припозднилась со своей просьбой. — На этом всё. Теперь ты всё знаешь.       Донельзя серьёзное поведение Рена не оставляло простора для фантазии: Рей не знала, как он бы выглядел, если бы лгал ей, но нынешняя палитра эмоций по её восприятию ни близко, ни отдалённо, ни как-либо ещё не походила на ложь. И, тем не менее… — Я ничего не знаю и ни черта не понимаю… — произнесла она, не.желая в этот момент ничего больше, кроме как брызнуть себе в лицо ледяной воды, чтобы проснуться. — С тем же успехом ты мог бы рассказать мне какую угодно сказку, да и то, в неё бы я поверила охотнее и проще, чем в это. — Это чистая правда, Рей. С первого до последнего слова. Поэтому тебе лучше переждать в Кроули, пока Хакс не будет пойман. Это единственная причина, почему я должен уехать сейчас один.       Верю — не верю, а сердце имело своё мнение на счёт услышанного: «Ты не вернёшься…» Глаза двух людей пересеклись, поделившись друг с другом молчанием и отчаянием. Учитывая косноязычие и прямолинейность Рена, выдумать столько безумных вещей и на полном серьёзе ждать, что она без вопросов поверит в это, он просто не мог. Все нестыковки были перед Рей как на ладони, однако, путь веры ему всё же был. Один единственный и доселе закрытый для неё… — Кем ты работаешь?       Она видела: Кайло точно понял, что она вовсе не об убийствах, а об общей картине. Контекст, в котором он их совершает, был вне всяких сомнений иным, нежели ей казалось на протяжении не.простительно долгого времени. — Помнится, однажды ты назвала это «киллерской конторкой». Подробнее я не могу сказать тебе, Рей. Дело вовсе не в тебе — это приказ о неразглашении. Остановимся на том, что у меня очень-очень хорошие друзья, коллеги и знакомые, которые откликнулись на мою просьбу. — Друзья-киллеры, работающие в консульстве США? — едко уточнила она, защищая свою потрёпанную нервную систему сарказмом.       Молчание вынудило Рей продолжить угадательное наступление. — Ты шпион? — Нет. — Агент ЦРУ?       Она выстреливала версии хаотично, понимая, что конкретно эти плохо сочетаются с работой по графику и на территории одного города, так что она попадает в молоко. Взгляд Кайло только подкреплял эту мысль, говоря, что неважно, что именно включает в себя её длинный список догадок и предположений, зачитывать его целиком нет смысла, так как подтверждения или опровержения хотя бы одной их них она не услышит. — Как иначе я должна поверить тебе? — вздохнула она, чувствуя, как утихший гнев возвращается. — Ты верила мне раньше. Что сейчас для тебя изменилось? — Дело не только в тебе, но и в сказанном. То, что ты мне сейчас выдал, для меня это из области фантастики! Как на счёт этого?! — Я не могу нарушить приказ.       Раздражённые интонации Рей стали прямым результатом непрошибаемости Рена, что вербальной, что визуальной: он всё же не удержался и сидел теперь перед ней со скрещёнными на груди руками. — А я не могу просто взять и поверить в то, что я только что услышала. Хакс в бегах? Я жертва изнасилования? Реальные документы? И всё это втихую провернул простой киллер?       Кайло открыл было рот, чтобы как-то ещё убедить, что равнялось в глазах Рей наплести ещё больших несу.светностей, но она опередила его, решив идти чуть более последовательно, чтобы соединить голоса отрицающего разума и со.гласного сердца. — Ладно, давай попробуем рассуждать здраво… — пошла она на уступку себе, гадая услышит ли хоть какие-то подтверждения состоятельности «выдумок» Рена или нет. — Я никогда и никому не давала никаких показаний. Я ничего не писала, не заполняла, никакие бумаги… — Я свидетель по делу, — перебил её Кайло. — Также дали показания хозяйка нашей квартиры. Есть показания твоих бывших «коллег» с Сансета. Заключение эксперта… — Какого эксперта? — Осмотр врача-гинеколога несколько месяцев назад и взятые им анализы… — Но я ничего… — Я не хотел, чтобы ты была вынуждена заново через всё это проходить, чтобы тебя дёргали на допросы и встречи, только и всего, — в глазах Рена громче всего звучали печаль и усталость. — Мне пошли навстречу. Это было моё условие: сделать всё тихо, чтобы тебя никто ничем не тревожил и не мучил. — Какое условие, Кайло? Кому? Кем ты работаешь?..       Рей и сама стала уставать и подходить всё ближе к состоянию глубокой вселенской печали оттого, что близкий ей человек не хочет открыться, а она впервые на своём веку не может отступить. Точно два барана они продолжали впустую биться лбами, нанося этим вред только самим себе: Рен — уклончивыми безответами, Рей — прямыми вопросами. — Ты знаешь кем. — Нет, не знаю. — Снайпером. — Ты хотел сказать киллером. — Нет. Я уже говорил, что устраняю плохих людей, чтобы хорошим жилось спокойно. — Всё, что я вижу, так это бывшего военного, который из-за профдеформации убивает сейчас гражданских. В Лос-Анджелесе нет войны. И из каких бы краёв света ты не вернулся, — Рей окинула взглядом футболку, под которой были скрыты разного происхождения шрамы, — но твоя война до сих пор идёт. Но только уже внутри тебя. — Это не причина, почему я занимаюсь этим, — ответил Рен, обходя спор стороной, имея за душой свою правду. — <i>Я предотвращаю чужие войны, а не продолжаю свою.       Рей умолкла, не зная чем ещё ей крыть. Он действительно так считал, и она никак не могла даже пошатнуть позицию, не говоря о том, чтобы в корне изменить её. Она признавала: Рен определённо был лучший тактик, что касалось перекраивания извращённого сознания. Он действовал постепенно, плавно, заходя издалека на протяжении многих месяцев. Она же била прямо в лоб, требуя от него всего, сегодня и сейчас, да так, что только отскакивало и било в ответ по ней же. Иных путей и боков, с каких можно зайти, Рей не видела, а время в её случае играло куда более существенную роль и далеко не её союзника, ведь в профессии Рена о медленной смерти речи не было.       Кайло, тем не менее, как выяснилось, видел свои сложности в их отношениях… Он привлёк внимание девушки кивком, заговорив: — Я думаю, что моя работа… — он подчеркнул последнее слово, лишая его навешанных Рей кавычек, — это не единственное, что мешает тебе. — Мешает? — Рей вздёрнула бровями, ничуть не противясь тому, что он уводит разговор в сторону, раз у неё пока не было чем ответить. — Да ты просто фантастически умеешь подбирать слова! Ну, и что ещё по-твоему мне «мешает»? — Я навязал себя тебе. В этом всё дело.       Он говорил на полном серьёзе, и это лишило Рей возможности укутаться в такой удобный сарказм или отдаться праведному гневу. — Но ведь это не правда… — пролепетала она в новом приступе растерянности. — Ещё какая правда, — спокойно возразил Рен, пока Рей на миг задумалась, каким чудом её слова пролетают у.бога.тырских ушей, и почти все мимо. — И сейчас у тебя есть прекрасный шанс, наконец, взглянуть ей в глаза. Теперь всё пришло к тому, что у тебя всё есть: документы, деньги, жильё. И раз мы выяснили, что вопрос моей работы стоит столь остро для тебя… — Кайло скорбно тяжко вздохнул, поджав на миг губы. — Просто признай: я далеко не лучшая версия того, что ты можешь иметь в своей жизни. Работа — всего одна грань моих недостатков.       Только благодаря титаническому усилию воли нижняя челюсть Рей избежала несуразной встречи с полом… «Не лучшее? Одна грань? Ну, всё! Держись, бриллиант хренов!» Не выдержав больше ни секунды, Рей сдалась в плен первозданному гневу. Вскочив с места, в пару ровных, смелых шагов она подошла и залепила Кайло проникновенную хлёсткую пощёчину, обрушиваясь на него с силой, всего немного уступающей мощи ливня за окном. — Не лучшая версия? Вот уж правда, раз ты несёшь такой бред! — руки так и чесались залепить ему ещё с десяток-другой оплеух, пока Рей глядела на вытаращенные зенки, уставившиеся на неё. Но вместо звонкого не.ласкового десятка, разъярённая фурия толкнула человека в плечи, отчего тот расцепил замок из рук на груди и слегка пошатнулся на стуле. Его собственное удивление от такого напора возмущения в определение «слегка» и близко не укладывалось. Рей принялась высказывать ему свои правды, тараторя и даже не задумываясь над выбором слов. Никакого трепета, боязни и тщательного подбора лексики — чистая ярость. Будучи ослеплённой ею, глаза девушки, однако, открывались на многое и многое… — Когда ты только появился в доме, я боялась, что ты начнёшь покупать меня, отнимая драгоценное время на сон и отдых, но вместо этого ты стал делать обратное — покупал его для меня. И если я сейчас и дальше продолжу перебирать все благости, привнесённые тобою в мою жизнь, я и к завтрашнему утру не закончу. Но знаешь, что важнее всех прочих изменений? У меня был ты. И всё ещё есть, — глаза Рей не.добро сверкали. — Мне плевать с чего начался твой квест, но я не хочу, чтобы он вот так заканчивался! Это неправильно. Я жду от тебя сейчас одной единственной треклятой правды, я прошу у тебя единственной во всём мире вещи — сказать мне кто ты. Потому что даже, если я пойду завтра к копам и юристам, и они мне подтвердят, что документы настоящие, между нами от этого мало что изменится. Да, выйдет так, что твои слова касаемо этого правда. Но я рассчитываю пережить всю бумажную волокиту и что там на самом деле творится с Хаксом. И жить мне дальше с тобой, если ты действительно этого хочешь. Потому я отказываюсь верить в то, что так же, как и я не могла открыть всего мистеру Коулу, ты тем же образом не можешь открыть мне всего одну — одну! — чёртову деталь о себе!       Преодолев пик ярости на высокой ноте, Рей усталым, шумным выдохом сбавила обороты, по ощущениям, в последний раз за вечер — а, возможно, и вообще, — пытаясь достучаться до Рена. Бушующий гнев и прорастающий не.известно из какой почвы зачаток обиды высасывали из неё все соки, отчего эмоциональных и душевных сил оставалось с каждым словом всё меньше. К глазам в один миг подступили незваные слёзы. Она продолжила чуть тише, но по-прежнему возмущаясь: — Мы ведь давно переросли понятие соседи. И я больше не шлюха, которая просит с тебя деньги за ночь… И я уж точно нисколько не хочу и не собираюсь тебя всё время вот так пытать, наседая и капая на нервы. Мы обсудим всё это только раз — сейчас, и закроем этот вопрос, — губы предательски задрожали; Рей принялась сопротивляться этому так, что от усилия аж скулы заболели, но так ни капли и не преуспела, только растратив крохи убывающей силы. — Я сказала в самом начале, что ты ничего мне не должен, но…       «Но?..» — продолжения у Рей не имелось. Она беспомощно смахнула с щёк первые тяжелые крупные капли, с блеском расчертившие ей лицо. Она дала слабину и закономерный итог не заставил себя ждать: в голову тут же полезли отравляющие душу мысли. Колючий цветок отныне не потаённого страха стал распускаться во всей своей мрачной красе, прорывая острыми шипами тройную блокаду, более не защищающую гулко стучащее сердце… Сердце, что рискнуло собою поверить, что дерзнуло надеяться на лучшее, что осмелилось совершить доселе не.мыслимое… Рей прикрыла глаза, не в силах спрятаться от голосов разума, твердивших и потому что, и вопреки всему:       «Думала, можешь убежать от правды? Как бы не так! Ты для него всё та же шлюха, которую он волею случая забрал с панели. Отобранная чужая кукла на ремонте. Никто из ниоткуда и звать тебя никак… Его квест окончен, смирись. Он даже проводил тебя за ручку до дома, так что имей мужество и благодарность первой отпустить его ладонь. Ты дома, вот и ему пора к себе. Это ты — лишняя деталь в его жизни, без.исходная версия, на которую он согласился от безделья и скуки, и теперь вынужден молча выслушивать твои истерики. Стоишь перед ним, толкаешь речи, будто на что-то право имеющая. Лепишь незаслуженные пощечины, вместо того, чтобы пасть ниц, как и подобает. Вспомни, он хоть раз перед тобой объяснялся? Верно, ни разу. Так с чего бы ему сейчас вдруг изменять себе? Требуешь от него чего-то, смея дерзить своей глупой бесстыжей просьбой и глухой мольбою…»       Рей терла прикрытые веки ледяными пальцами, словно могла так запечатать выход слезам: она уже не вела счёт тому их количеству, сколько отправили в полёт её мокрые ресницы. Слабым шагом, совсем не тем ровным, уверенным и сильным, каким она подлетела к Рену, она вернулась на своё место и чуть дыша упала на стул, стараясь успокоиться. Голоса разума были полны яда, и хоть шли они как будто из сердца, само же оно было полно совсем иных субстанций. Внутренний запал пока не исчерпал себя, диктуя Рей продолжать действовать.       Для Рена то, кем она была, с самого начала не было тайной. Должен ли он ей после всего совместно пережитого что-то большее, чем то, что уже дал?.. В начале нынешней беседы он согласился с утверждением Рей, что никто из них никому ничего не должен. И всё же то было ответом из области вежливого отклика или эха утешения, как это ею ощущалось. Сейчас она хотела увидеть подтверждение или опровержение уже на основе всего сказанного, так как слова у неё иссякли, а тех, что ушли в эфир, было немало. Она дважды в разговоре бросалась утверждением, когда теперь ей оставалось только побыть слушателем. Подобно тому, как и Кайло в начале дал ей право первого слова, она хотела дать ему в этот миг право последнего — в этом вопросе оно только за ним, что бы он ни выбрал. Это целиком его видение, его ощущение, решение и выбор. На её же совести лежит лишь её собственный — отказ от жизни в страхах и недомолвках, отказ стоически терпеть уклончивые взгляды и фразы, выдерживая незримый каждодневный груз, каким был профессиональный риск в жизни дорогого ей человека… Внезапно Рей вспомнила ещё одни его неровные ответы, на раскрытии подробности которых она в давних разговорах не стала настаивать… — Кайло Рен — это твоё настоящее имя? — спросила она устало. — Да, — последовал быстрый ответ.       Рей оторвала на миг взгляд от губ и пропустила считанную с лица и фигуры Рена информацию через свой бесперебойный полиграф, заключив по напрягшимся сжатым кулакам и заходившим желвакам: — Твоё лицо говорит мне сейчас другое.       Кайло смотрел прямо, но только до тех пор, пока Рей не взглянула ему в глаза. Всё его зрительное внимание тут же рассеялось, перекочевав к чему угодно, что находилось в комнате, только бы убежать прочь от её просящего взгляда. Тем не менее, Рену хватило и односекундного пересечения, чтобы он замешкался и заговорил: — Я… Я сменил имя, — сдался он — «хоть в чём-то!» — уточнив: — Официально, по закону. — Тогда какое тебе дали при рождении?       На ответ Рей не особо надеялась, так что и удивления не испытала, видя очередной уход в немую оборону. Зная, что правды ей не откроют, а если и да, то только прищемят любопытный бесстыжий нос, она продолжила стучаться в малые тайники: — Ты правда вырос в приюте? — Нет, я… — тут Рен, однако, внезапно удивил Рей, не сказать, что от и до приятно, но… — Я вырос в обычной семье. В родной, — он заметил шок на её лице и тут же пояснил: — Но мои слова — это только действие по инструкции. Я не должен тебе этого сейчас рассказывать. — И всё же ты это делаешь. Прямо сейчас, — Рей было глубоко плевать на неизвестно чьи инструкции, имеющие под собой абсолютно непонятно какие основы: она отказывалась понимать, как он мог лгать ей о таких вещах. — Значит, какие-то приказы ты всё-таки можешь нарушить. Дьявол, сколько ещё фактов о тебе я должна ставить под сомнение?       Договорив, она поняла, что это, пожалуй, и было всем тем единственным, что она, как ей казалось, знает о нём. Для Рей не стал новостью или откровением тот простой факт, что все люди не идеальны и с изъянами. Но убедиться в этом на примере конкретно этого человека она бы никогда не хотела, с беспомощной грустью сожалея о том, что это, тем не менее, происходит. Словно мало было недоговорок, теперь выяснялось, что Кайло лгал ей. О себе. Открыто. Прямо в лицо. И Рей не видела той грани, что отделяла бы «я действовал по инструкции» от «я тебе не настолько доверяю, читай: верю». — Я работаю на том условии, что никто не знает, кто я. Я сам этого просил однажды, — произнёс он напряжёнными губами. — И кому я по-твоему стану рассказывать, если ты объяснишь мне всё как есть? Побегу сплетничать с подружками? Пойду и настучу в полицию? — предприняла она последние слабые попытки. — Я верю тебе, Рей, — поморщился он. — Но… — Боже, ну почему с тобой всегда так выходит? — она смотрела на хмурое лицо с жалостью, не разбирая к кому именно она её испытывает. — Только сегодня я говорила тебе, что ты всё делаешь правильно, и к чему мы сейчас пришли? — Я следую не только чьим-то приказам, но и твоим словам, — легко парировал Кайло. — «Когда ты дашь мне в следующий раз повод поспорить и поссориться, знай, что всё делаешь правильно». О чём ты тогда просила меня, если не об этом?       «Вероятно, именно об этом…» Эта мысль окончательно остудила её пыл. Рей выдала эту просьбу в период затишья после опустошающей и вместе с тем всенасыщающей истерики на кладбище, не думая, что ей суждено стать напоминанием ей же самой в трудный момент. «Пресловутое до.верие, чтоб его!» — Рей невесело усмехнулась про себя. Сколько не беги от него, а оно преследует её даже в собственной речи, пусть и в мало.осознанной форме. Она решила это для себя давно, и уже не помнила из чего это всё выстроилось… У Рена с десяток лет форы, явно иной жизненный опыт за плечами. Её делом было «любить» людей, его — убивать. И всё же это занозой в ней сидело уже довольно давно. Простая и вместе с тем опасная мысль-заключённая в трёх словах: «Он знает лучше».       Из не.нужной, оставленной как-то в её комнате аптечки, она таскала потом для себя обезболивающие. После не.нужного ремонта в её хибаре, она могла часами нежиться, что в мягкой кровати, что лежать и принимать ванну. Не.нужный ей доктор выписал ей действенное лекарство от болезни. И так Кайло привносил в её быт десятки иных не.нужностей, вплоть до наделения возможностью распоряжаться своей судьбою, выбирая с кем, и, соответственно, как ей жить. Рей обладала чётким пониманием, почему сказала ему днём эти вседоверительные слова. «Ведь Он всегда знает, как для нас лучше!» Это оправданное утверждение, имеющее под собой твёрдую основу. Вот только сейчас, впервые за всё время её раздирали сомнения, несмотря на как будто бы согласие с мыслью собственной же цитаты. Ей не верилось, что то, чего она искала, чего просила от Кайло, было ей в самом деле не нужно, раз такова была его не.рушимая позиция.       Она столько времени задвигала эту тему в долгий ящик, всегда на потом, на когда-нибудь. Однажды он откроется, однажды он перестанет этим заниматься. И вот, однажды наступило, далёко стало почти прекрасным, а он как и прежде самозабвенно оберегал свою работу-которую-нельзя-называть, ни во что не ставя чужие волнения и тревоги за него, по-глупому пытаясь поблагодарить за них, словно за какой-то вшивый комплимент, костью стоявший у него в горле… Вроде и глотать чужую правду не хотел, а вроде и дышать как-то надо было.       Рей горько усмехнулась, глядя в разочарованное разговором лицо перед ней. Ни искренность и сила сказанного ею, ни долгие месяцы так или иначе совместной жизни, разделявшие на временной шкале точки А и Б, не были ей ни союзниками, ни поддержкой, ни чем угодно, о чём можно было бы сказать «на её стороне»…       Дождавшись спустя минуты тишины от Кайло его «последнего слова», коим стало молчание, Рей встала с места и в несколько ровных шагов достигла двери в спальню, тихо прикрыв её за собой. Оказавшись внутри, она залезла на кровать и полностью скрылась под огромным белым одеялом. Когда в беспросветном чёрном коконе стало настолько жарко, что уже и дышать было невмоготу, она высунула нос и развернулась на правый бок, уставившись на нескончаемые потоки воды с небес, не разбирая от которого из двух водопадов окно кажется размытым: от потёков за окном или же из-за воды из собственных глаз. Стена серого шумного ливня — картина, что даже в детстве не могла её ни успокоить, ни порадовать. Теперь же Рей завидовала каждой крохотной капле, что разбивалась о землю, но в своём полёте была частью чего-то огромного, мощного и прекрасного. До сих пор весь её схожий опыт сводился к разрушающей мощи, где будь она каплей, то имела бы все шансы испариться не пролетев и середины пути…       Всё, что осталось от неё после жерновов Сансета — Рей не представляла, что ей со всем этим делать. Точно зная, кому хочет отдать своё тело, и в объятиях какого желает находиться, она понятия не имела, как распоряжаться теперь своею душой. Сейчас больше, чем когда-либо за последние калифорнийские годы перед ней был открыт, распахнут весь мир, а она упорно долбилась всего в одну дверь и именно в ту, что была для неё закрыта. Получив свой последний ответ от Кайло она только согласилась с ним, честно признаваясь самой себе, что не дала ему за всё время ничего, чтобы он счёл её достойной хотя бы его мизинца, ведь его молчание было по большей части справедливым. Секс, который не.был любовью, которая была не.любовью — всего лишь одна из естественных потребностей его организма, такая же, как есть, пить, спать и справлять нужду. И на этом длинный список её «заслуг» и участия в его жизни кончался.       Нерешённый вопрос работы отныне станет ядом — Рей ни на секунду в этом не сомневалась, проглатывая горький ком от того, что Кайло этого пока не видит. В этот слёзный, мокрый, безысходный миг она не представляла, как ей подступиться, с чего начать вторую попытку, как сделать её более мягкой, как извиниться за первую, если она не знает мотивов, что движут Реном? Как одному человеку должно вести бой с тенью другого? Род деятельности Кайло не оставлял ей иного выбора, не предполагал расход времени на раскачку. Рей чувствовала, что она должна действовать как можно скорее, но как именно, не знала. Пути обязаны были найтись: Рен вывел её из столь злачного тупика, меньшее, что она может сделать — идти дальше, ведя его за собой. Даже, если она не имела на это достаточно сил, знаний и какого-либо права…

***

      Стоило уху Рей вычленить среди шума от толщи воды за приоткрытым окном посторонние звуки, она привстала на локте на кровати. Взгляд убежал к двери спальни и обнаружил у неё Кайло, замершего на пороге. Рей не знала, как долго она провалялась без сна в кровати, вглядываясь в мокрую пелену на улице. Она кивнула Рену подойти, понимая, что он, вероятно, хочет расставить все точки над i, прежде чем отойти ко сну, ведь не одну его работу они обсуждали, вопрос о которой был на сегодня закрыт. Ей и самой было, что сказать.       Закрыв за собой дверь и подойдя ближе, Рен сел в изножье кровати, подогнув одну ногу под себя. Рей же привстала и сидела теперь, опираясь спиной о приподнятую подушку в изголовье. Она не собиралась продолжать бесполезное ковыряние слишком грубых мозолей. Вместо этого она заговорила нейтральным голосом: — Завтра утром я пойду выяснять вопрос с документами. И если всё, что ты мне наплёл про них и про Хакса правда… Я не останусь в Кроули. Даже ненадолго. — Это чистая правда, Рей… И ради твоей же безопасности… — начал Кайло, но она уверенно и спокойно прервала его. — Это не верный термин, — заметила она с тихой грустью, тут же увидев, что Кайло не понял о чём речь, и следом пояснив: — «Твоей безопасности». Мы улетим в ЭлЭй вместе… Если ты правда хочешь продолжить начатое. — Я хочу, но Хакс может… — Ему много месяцев не было до меня никакого дела, — Рей во второй раз прижгла концы нити спора, отвернувшись к дождю, и оставив Кайло только слушателем монолога, зная, что сил на новые словесные баталии в ней не наберётся. — Это правда так, но я не могу просто взять и отпустить тебя туда, зная, что он… Неизвестно где и не ясно, что у него на уме. Ты как всегда смотришь только в мою сторону, но ты не слышал, как он говорил о тебе ещё тогда. Он словно… — Рей поражённо покачала головой, поджав губы, — почти с самого начала знал, к чему всё придёт. Со временем я только убеждалась, что его поведение было ничем иным, кроме как ревностью в чистом и наихудшем её проявлении. Оправданная жестокость. Ещё одна причина, почему я не понимаю, как он мог пустить всё на самотёк… — пожав плечами, она вернулась взглядом к глазам Кайло, радужка которых в полумраке комнаты казалась сейчас чисто чёрной. — Если бы я не привела его за собой тогда в наш дом, ваша стычка всё равно рано или поздно случилась бы, пусть и в другом месте и в другое время. Но всё уже прошло, и сейчас… Не думай, что наши споры или ссоры изменили или изменят главное — я не могу отпустить тебя одного, Кайло. Просто не могу.       Рей ощутила, как на глаза опять наворачиваются слёзы, словно где-то в её голове имелся по-настоящему неиссякаемый солёный источник. — Ты должна, — вновь возразил он, вызвав в ответ кривую улыбку. — Это не более, чем ещё одна иллюзия. Ничего я не должна. Ни я тебе, ни ты мне. Мы ведь с этого и начали. Просто знай… Если ты улетишь, бросив меня здесь, я это прекрасно пойму, но даже такой твой ход ничего не изменит, разве что в худшую сторону. Потому что даже при отсутствии денег и документов, поверь, — Рей сделала короткую паузу, стараясь говорить без нажима, но с заметным на каждой фразе акцентом, — я найду способ, чтобы вернуться. Потому что иначе со всеми деньгами и домами в Кроули я жить не смогу. Так ты только поставишь меня в ещё большую опасность, вынудив делать всё в одиночку, чем если я буду с тобою. Хочешь избежать рисков — мы летим вместе…       Рей прервалась, увидев, как Кайло привстал и перебрался на кровати ближе к ней. Она ожидала, что он просто сядет рядом или ляжет, но он по-звериному, на четвереньках подобрался куда ближе, настолько, что его намерения стали очевидны и через миг осязаемы. Рей предположила, что он выбрал таким образом короткий, как, возможно, ему казалось, и простой путь к её переубеждению — поцелуй. Поцелуи… «Тебе стоило бы первой подумать о таком спасении ситуации при отсутствии словесных аргументов…» — Прошу тебя, хватит на сегодня споров, — она схватилась руками за его плечи, сползая с приподнятой подушки вниз в лежачее положение и открывая ему шею для поцелуев. — Просто обдумай возможности и варианты. Потому что… — мурашки на коже почти сразу сдуло протяжным выдохом, — …именно так всё и будет. — Согласен. Спорить можно до бесконечности, — Кайло заглянул ей в глаза, прервавшись на секунду. — А я хочу быть с тобой хоть каплю дольше, — и алые губы вновь прильнули к нежному телу, что звало их обратно к себе, устраиваясь на кровати поудобнее. — Тогда завязывай… — с губ Рей сорвался бессильный шёпот. Не.весомые поцелуи собрали всю свою ласку и трепет и перекочевали с шеи на ключицы и плечи. — Наша вечность в мгновениях, — Рен дал ей возможность прочесть это на его губах, отстранившись. — Должно быть наоборот… — Рей ощутила пальцы на своём виске, что утёрли одиноко ползущую слезу. С минуту двое разглядывали лица друг друга: ничего не требуя, ничего больше не спрашивая, не отрицая, не соглашаясь… Рей прочла в говорящих глазах, зависших над ней, помимо желания ещё и обещание, что все новые старые проблемы, какие были вытащены на свет за минувшие сутки, это вовсе не конец света. Будущее никуда не исчезнет, каким бы сложным ни было настоящее, и уж тем более прошлое никак не обесценится одним откровенным разговором… — Всё будет хорошо, Рей, — Кайло хотел было поцеловать её, но она остановила его, положив руку на грудь… Прямо на гулко стучащее сердце… и вместе с тем точно на имя штата, написанного тёмно-синим поверх заката с пальмами. Только сейчас Рей заметила, что из-под пальцев виднеется «неверное» окончание в слове. Прежде она не вглядывалась и мозг на автомате читал «Калифорния» на английском. Теперь же память услужливо подсказала ей, что «Калифорни» это не опечатка, а всего лишь другой язык — французский. Вдогонку к маленькому открытию память на пару с воображением подсунули Рей её стихотворную тетрадь с — «если подумать, не такими и жалкими» — примерами рифмованного двуязычия. «Закончи его…» — попросил тогда Рен: «Про аэропорт и тоску». И следом ответ, почему она хочет вернуться в Город Ангелов, предстал перед ней во всей своей красе, нависая над ней всем своим могучим добрым телом… — Что бы ни было завтра и потом… Знай. Для меня это, — Рей кивнула Кайло на свою ладонь, покоящуюся у него на груди, чуть шевельнув ею, — и есть ты. Ты — моя Калифорния…       После этого само.признания ни одному из грядущей сотни поцелуев на своей коже она не препятствовала… Руки Рей подцепили края белой футболки Рена, потянув мягкую ткань вверх, снимая, сминая и выворачивая её наизнанку… Она хотела этого и только этого человека со всеми его не.достатками, достоинствами и не.совершенствами. Со всей его искренностью, лживостью и недомолвками. Со всеми грехами, пороками и клятвами. В этот миг ослепляющего и отупляющего единения он был ей дороже самой истины. Вся его тьма, его загадка, его ложь и его правда. Он никогда не обещал ей идеальную или даже нормальную жизнь, а она смела в этот день попросить от него большего, чем то, что имела, не.большего, чем он обычно давал ей. Сейчас было важно одно — быть с ним. Рядом. Вблизи. Максимально, отчаянно близко. Во лжи и во правдах, выдерживая и теряя такой шаткий баланс между ними. Обретая и утрачивая опору.       Рей впервые за долгое время не чувствовала и капли стыда, пока вбирала и отдавала всё, что могла тому, кому хотела. Ни перед кем. Ни перед самой собой, ни перед родителями, ни перед старыми друзьями и знакомыми, перед коллегами-шлюхами с Сансета, что отсыпались сейчас в своих жутких мирках после трудовой ночи, ни перед Хаксом, который был неизвестно где и с кем… «Да и чёрт с ним! В его раю был только ад, в его космосе теперь царил один лишь хаос, его вера была лишена и доли правды…»       Шум дождя вбирал в себя звуки двух тел, то стремящихся навстречу, то бегущих от желанного объединения. Привычная уху Рей томная музыка дыхания, какую она всегда извлекала из груди Кайло, полусидя сверху и двигаясь над ним живой волною, сейчас растворялась, полностью исчезая в воздухе, пропитанном ароматами дождя, залившими всю просторную спальню. Только шум воды, несущейся с неба, и наслаждение, что чумой распространялось по изголодавшемуся, истосковавшемуся телу. Бросить взгляд на лицо — Рей вспоминала, что она в объятиях человека. Прикрыть веки… И она вновь во власти стихии, забывшая и саму себя. Мощь, но нисколько не разрушающая. Измученная усталая душа сейчас разве что не пела, растворённая в шуме вселенной, проникнутая её живительным ароматным дыханием. Плавно, ритмично, сбиваясь с ритма, наращивая его и сбавляя… Рей слышала только грохот ливня, доносящийся с улицы, и казалось, что обмен энергией происходит не с таким же живым существом, что и она, а со стихиями, которым она отдала себя в плен, слившись воедино. Только ощущение. Там, внизу. И одновременно везде. В теле. В голове. В душе. Один человек был для неё в этот миг всем миром. Многоликим. Многогранным. Необъятным. Она трогала склоны дышащего вулкана, не обжигаясь, шла ладонями по бугристым ледникам, не замерзая. Язык её проникал во влагу живой пещеры, не боясь внезапного острого и болезненного обвала; она вбирала в себя все солёные воды моря, отдавая кожей все капли своего океана. Она целовала запах дождя на широких бледно-алых горах, пока ветер сдувал бегущие по кожаным полям живые стада…       Весь мир был в ней. Вся она была в нём. Она — голубка, что парила над огромным широкоплечим миром, с поцелуем дарующим ему оливковую ветвь…

***

— Спасибо.       Кайло, сидящий рядом с Рей в кресле самолёта, обернулся, подняв к ней взгляд. — За… путешествие и документы, — скомкано добавила девушка, и клюнув Рена в щёку прохладными губами, отвернулась обратно к окну, не дожидаясь ответа. Хотелось взять его за руку в знак благодарности, но что-то мешало решиться на такую мелочь. Момент был лишён лжи, но всё равно оказался насквозь пропитан мерзостной фальшью. При отсутствии насмешки, неискренности или гордости, благодарные поцелуй и слово оказались отравлены невидимым, но осязаемым благодаря и горечи во рту, и боли на сердце ядом… Рен, однако, преодолел незримую преграду, исполнив её желание, но уже в качестве ответа. Приняв его, чуть сжав широкую ладонь, Рей вздохнула и отпустила руку, выдав суховатое «Я хочу спать», и поёрзав в кресле, отвернулась, прекрасно понимая, что сон ей сейчас и близко не светит…       Глядя в иллюминатор на редкие белые облака внизу и прощаясь с родными краями, Рей вспоминала свои тревоги, предшествующие все.мирной ночи в стенах отеля, и с горечью жалела о том, что за оставшееся время, что они с Кайло провели в Кроули — неделю, они сбылись. Все до одной. Касаемо погоды в доме всё вышло ровно так, как она себе и представляла, когда со стороны юридических и финансовых аспектов ей бы в пору прыгать от радости, чего на деле она не могла сделать даже в душе, учитывая неприятную атмосферу, царившую в отношениях с Реном.       Новый день, наставший после вечера откровений, а за ним и череда других, принёс с собой хотя бы несколько из ожидаемых Рей ответов. Та часть из того, что «наплёл» ей Кайло, где он заверял её в подлинности всех документов, полностью оправдалась. Полиция вычеркнула Рей из списка пропавших без вести, ко смене имени претензий тоже ни у кого не нашлось, а после взгляда на тип визы и у знатоков-юристов вопросов не возникло. То, что она, являясь гражданкой Великобритании, прожила последние годы в другой стране, став там жертвой преступления, никак не препятствовало получению завещанного отцом с матерью дома и всех их сбережений.       После завершения всех процедур, когда всё было переписано на неё, в тот же день Рей выставила дом на продажу. Потенциальные покупатели, кому жильё приглянулось, нашлись почти сразу: сказались и цена, и качество самого здания, его планировка и удобное расположение в городе. Решились же они на эту покупку только ближе к концу недели, что было Рей весьма сподручно. По словам Кайло, дольше этого периода он оставаться с ней в Кроули не мог из-за работы — долг зовёт. Её уверения, что она рванёт за ним при любых денежных, погодных и прочих условиях возымели собою должный эффект — Рен согласился с тем, что вернуться в Лос-Анджелес вместе будет в разы безопаснее, нежели ждать от той, которую бросало в дрожь при одной только мысли о расставании, что она, оставшись одна, не накуралесит чего не следует в состоянии слепой паники и отчаяния.       Таким образом, на обратном пути багажа у двоих людей заметно прибавилось. Рей собрала все памятные, ценные вещи из своего дома, перед тем как проститься с ним. Так в Америку с ней отправились все семейные альбомы, чемодан с книгами, совсем немного одежды и мелких сувениров и давних памятных вещиц и подарков. Касаемо собственной работы в Лос-Анджелесе, Рей была не уверена, что за целую неделю ей в кафе не подыскали уже замену, но даже если придётся распрощаться с этим местом, она была полна относительного спокойствия, ведь имея на руках разрешение на работу в Соединённых Штатах, у неё были неплохие шансы изменения в этом плане в лучшую сторону…       А вот где спокойствием или не пахло, а была лишь его отвратная иллюзия, так это во всём, что касалось Кайло. После того, как подлинность всех документов подтвердилась, Рей лишь изредка подавала голос на счёт вопроса, как же он всё это провернул и, как следствие, кем работал. Формулировка «Хочешь поговорить об этом?» не встречала хоть чуточку позитивного отклика у Рена. Рей видела, что его это гложет, но день за днём он проявлял изрядную стойкость, оставаясь верным своему слову и неизвестно чьему приказу.       Как она и боялась, его молчание, несмотря на признание его справедливым, стало неким разломом, где с виду они, двое людей, были по-прежнему вместе, настроенные на совместное светлое будущее в Городе Ангелов, а изнутри между ними повисло уже не напряжение, а глухой вакуум. Никакого бойкота не было, ничьи ультиматумы не звучали, никто ни на кого не был обижен. И всё же часто выходило всё так, что одна открывала рот, но не произносила в итоге ни звука, неважно, о простом или сложном желала высказаться. Другой же поднимал к ней задумчивый взгляд, но стоило ей заметить его внимание, то сразу отворачивался, будто его застали наблюдающим за чем-то неприличным.       Та все.мирная ночь в стенах номера отеля так и осталась до конца поездки единственной и неповторимой. После неё все тактильные контакты, даже самые простые и примитивные постепенно становились неловкими и пустыми, при которых весь смысл сводился к следованию привычкам. Да и то идти по накатанной удавалось как-то криво или ползком, заставляя себя общаться, кушать вместе и засыпать в одной кровати. И хуже всего было предчувствие Рей, говорившей ей, что всё это только начало, а далеко не предел всех отравленных моментов и заведомо утраченных возможностей. Оба человека оказались безвинно виноватыми: личные правды были обеим сторонам известны, а путь к общей так и оставался не найденным. Словно двое стояли по разные стороны все разрастающейся пропасти, и оглядываясь кругом, не видели материала, что сошёл бы за годный для строительства моста.       Рей ничего больше не выпытывала, не наседала, выспрашивая у Рена откуда же растут ноги у его «связей» и такого отношения к работе. Сам он и подавно ни о чём лишнем не заикался. А время, как и раньше, играло против них… Убедить себя в том, что единственно важное — это всего лишь быть вместе, а всё другое — суета, у Рей не вышло, как бы она ни старалась. Согласие с точкой зрения Рена, что вечность для них при рисках его работы заключена в мгновениях, не мелькало ни на одном из горизонтов души. Его помощь в трудный час была для неё, как и прежде, бесценна, но отныне ей хотелось иметь нечто иное. Не руку, предлагающую помощь, но руку, что способна была бы принять её, не отмахиваясь «за ненадобностью». Однако, даже в вечер возвращения домой, между двумя людьми мало что изменилось.       Сердце радостно встрепенулось, стоило Рей увидеть до боли знакомую лестничную клетку; шеффлеры, стоявшие тут и там, чуть подвяли в своих кадушках, но это никак не помешало Дарту рвануть к его любимой, что стояла у неработающего лифта, и начать жевать её листок; в пустом, сером, вычищенном пространстве по левую руку всё также гулял сквозняк. Квартира же встретила хозяев лёгкой затхлостью и тишиной, требующими от них первым делом открыть окно и впустить внутрь живые звуки и воздух. Рей это и сделала, открыв единственную створку и задержавшись на миг у окна.       Кайло за это время занёс весь багаж внутрь, и когда с делом было покончено, взгляд его упал на дело рук своих — четыре персиковых отпечатка на светлой сиреневой стене. Две человеческих ладони разных размеров и пара одинаковых кошачьих лап рядом. Семейный портрет. Расставшись с ним взглядом, Рен неспешно обернулся вправо и увидел, что вторым делом после воздушного пространства, каким занялась Рей, стали две пустые миски, стоящие на полу. Одна вскоре оказалась полна воды, другая — кошачьих консервов. Стоило девушке отвлечься и обернуться к нему, Кайло впервые за последние дни не отвёл взгляда и заговорил первым: — Спасибо.       Рей замерла на месте, поджав в непонимании губы. — За что? — За всё.       Рей постояла так с минуту, и тихо, как можно незаметнее вздохнула. Если Рен однажды и научится изъясняться с ней прямым текстом, а не подобными вокруг да около, то она была бы счастлива дожить до этого дня…

***

      …А пережить ей для этого потребовалось всего-то несколько ночных часов. Знаковый день пришёл внезапно уже на следующее утро. Кайло вывел Рей из её подвешенного состояния, в один миг подняв с земли до небес, и следом тут же спустив её обратно. Так, как умел только он — безо всяких прелюдий и предзнаменований, одним махом. Маленькая надежда Рей на то, что домашняя атмосфера повлияет на кого-либо из них благотворным образом, подбросив идею как всё поправить, с лихвою оправдалась…       С момента пробуждения Рей всего-то и успела, что сходить в ванную и умыться да покормить кота. Взглядом с Кайло она старалась не пересекаться, не желая даже гадать про себя, что она увидит там в этот раз: залёгшую на дне тень или, возможно, непроглядный туман, или светло-карюю борьбу. Однако, застала она в итоге совсем иную картину… Рен сидел за круглым столом, и борьбы в его глазах девушка больше не видела. Ей на смену пришло смирение. И успокоение, и новая тревога, но совсем иного толка, нежели былая. По тому, как нервно он вертел в своих руках маленькую тёмную, почти плоскую вещицу, Рей поняла, что тревога касается непосредственно её отношения к тому, что он, по-видимому, собирался ей открыть.       Когда взгляды двоих людей встретились, Рен положил безымянную вещь на стол, причём со звучным шлепком, словно намеренно обозначая даже звуком точку во всеобщих мучениях. Рей посмотрела на лицо, и секунды не сомневаясь в том, что это всё для неё значит. — Открой. Это твой ответ, — сказали ей губы то, что было для неё очевидным.       Радостный страх покидал тело Рей с едким замечанием, которое в сущности уже мало на что влияло, но она не удержалась от укола: — Я полагала, что ты считаешься с моим мнением и переживаниями только тогда, когда тебе это удобно. Что сейчас для тебя изменилось?       Кайло смотрел на неё ровно три секунды, прежде чем выдал в ответ без вздохов и бегающих взглядов, так как есть: — Я люблю тебя, — и не давая времени опомниться, он продолжил, пока её глаза не убежали от его губ: — И ты права. Я конченный эгоист, потому что мне нужно, чтобы ты знала… — он встал с места и, взяв со стола "ответ", вложил его ей в руки, попросив: — Открой.       Рей через силу проглотила ком в горле, что мешал ей дышать, и опустила напуганный взгляд…       Снайпер… Киллер… «Дьявол»… Что работает всегда по графику… Примерно с восьми до двух часов дня… Изредка он работал ночью… Но всегда уходил с винтовкой… Рей открыла жёсткую корочку и содержимое документа внутри тут же стёрло из её воображения слово «киллер», оставляя только «снайпер»… Потому что она смотрела на значок полицейского и читала рядом: «L.A.P.D. Департамент полиции Лос-Анджелеса. Кайло Джей Рен. Звание: офицер. Отдел контртеррористических и спецопераций». Примечания: 1. Тип новой визы Рей реальный. Подробнее о нём: https://fesenkolaw.com/immigratsiya-v-ssha/u-viza-ssha-amerikanskaya-viza-dlya-poterpevshego/#%D0%BF%D1%80%D0%B0%D0%B2%D0%BE_%D0%BD%D0%B0_%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D1%83%D1%87%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5_U_%D0%B2%D0%B8%D0%B7%D1%8B 2. Один из мифов о проституции: Якобы проститутка юридически не может быть жертвой изнасилования — причиной мифа послужила парадигма о том, что эта профессия подразумевает, что женщина согласна отдаться мужчине даже в том случае, когда у неё нет на это желания. 3. «И если я сейчас и дальше продолжу раскладывать все благости*, привнесённые тобою в мою жизнь, я и к завтрашнему утру не закончу». Благость — добродетель, один из девяти плодов Святого Духа. Плоды — добродетели, которые требуют помимо усилий самого человека содействия Бога (любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание). 4. «Она — голубка, что парила над огромным широкоплечим миром, с поцелуем дарующим ему оливковую ветвь…» О фигуре голубя в разных культурах. В христианстве голубь считается символом Святого Духа. В Библии голубь, выпущенный Ноем, принёс ему оливковый лист как символ того, что появилась суша после великого потопа. Это считается знаком прощения людей. Иногда голубь является знаком мудрости. В неоплатонизме голубь олицетворял силу, с помощью которой утвердились низшие миры. В масонстве — символ невинности и чистоты, в Китае — символ старости и долголетия. Голубь изображался на скипетрах некоторых правителей, символизируя власть, посланную им Богом. 5. О профессии Рена (в истории присутствуют факты, идущие вразрез с некоторыми из следующей статьи. Обусловлено это немотой персонажа, ввиду которой Кайло не классический представитель своей профессии. Подробнее будет объяснено в последующих главах): http://oruzheika.blogspot.com/2014/11/policeiskiy-i-armeiskiy-snaiper.html 6. Обращение к читателям. Не уверена в праве ли я просить о таком, но точно знаю, что покоя мне не будет, если не рискну. Просьба к тем, кто решится оставить отзыв к данной главе, по возможности избегать в нём спойлеров концовки (упоминания открытым текстом). Учитывая, что через личную страницу на фикбуке можно прочесть все оставленные пользователем отзывы, и, как следствие, открыть для себя новую работу, не хотелось бы портить чьё-либо впечатление, у кого впереди 28 глав Кайло-киллера (к слову, я как рассказчик никогда так его не называла, намеренно ограничиваясь определением снайпер). Надеюсь, что вы сможете отнестись к подобной просьбе с пониманием. Спасибо.