***
Воздух на этаже, пропитанный жаром калифорнийского солнца, нарушался лишь тихим дыханием Скай, копошившейся с цветами, и её же неторопливым, чуть усталым дыханием. Никакого отдалённого, изредка заметного ворчания или шума от соседа, вечно бухого божьего одуванчика с девятнадцатого. Звуки улицы, коим не мешала ни одна преграда, в виде пустующих оконных проёмов попадать внутрь, не вторгались в замутнённое сознание Ангела, пролетая незамеченными. Когда сухая идиллия оказалась разорвана тихим звуком, а вскоре и пустошь почти по графику оказалась обитаема, Рей даже не пришлось навострить в этот миг уши. Руки Скай замедлились. В лучшие времена она бы и ухом не повела, однако, сейчас, во-первых, сработал Дарт, а-ля хвостатая замена дверному колокольчику. Трёхцветка, лежащий рядом со своей хозяйкой, повёл ухом, очнувшись от сладкой дрёмы, и, встав, засеменил к сеточной двери, заводя попутно старую пластинку. И во-вторых, она и сама за последние дни уже научилась вычленять этот определённый звук, идущий где-то ниже по лестнице, прекрасно зная, кому он принадлежит. Уже который день Ангел только так и встречал своего человека с работы — под аккомпанемент его кашля, зазвучавшего впервые после возвращения из Англии. Простудился ли Рен, продуло его в самолёте или ещё где, подхватил инфекцию или же несколько дней пребывания в чужом климате принесли такое малоприятное эхо, Рей не знала. Её предложение сходить за ответом и помощью к доктору было встречено Кайло столь же сухо, каким был и сам кашель. Успокоило Скай только то, что он хотя бы занялся самолечением, купив и став забрасывать в себя какие-то таблетки, которые помогали… снять симптомы, но не вылечиться, учитывая продолжительность мелкой напасти, то набирающей обороты, то идущей на спад. Как он при таком явном дискомфорте работал — Рей бросало в холодный пот всякий раз, стоило ей задуматься или, не приведи лукавый, заикнуться о подобном… Кошачья сирена вырубилась как и всегда только в момент, когда Кайло скрылся за дверью, пустив кота в квартиру. Рей, чуть склонив вперёд корпус, обернулась. Она оставляла дверь открытой нараспашку, безуспешно пытаясь найти хоть какое-то дуновение в безветренную погоду. Приветственное мяуканье притихло, став под конец откровенно просящим. «Покормит сначала Дарта или себя? Нет, скорее, кота. Неужели опять купил чёртов сэндвич с тунцом? Или, может, сразу в душ? Или захочет немного поспать? Или выйдет в магазин за продуктами… Или… Боже, да кого мы тут обманываем?» Монолог оказался кратким, ведь обманывать было и правда некого. Кайло, оставив внутри гитарный кейс и умолкшего кота, почти сразу вышел, и направление его движения, как и благие намерения были девушке до боли ясны. Скай не отвлекалась ни на секунду, когда Ангел почувствовал, как человек опустился рядом. Рей, однако, наперекор себе, потворствуя пока не выветрившимся остаткам вежливости, повернула голову в сторону. Рен и правда сидел в чёрных джинсах на своей пятой точке, чуть согнув перед собой колени, разведя их на ширину плеч, и положив поверх руки, зацепившись в замок за кисть. — Привет. — Привет, — каркнула она и, выждав впустую пару секунд, вернулась глазами и руками к делу. Человек остался рядом. Просьбы прочесть с его уст что бы то ни было ещё, не поступало. «Проклятье!» — выругалась про себя Рей. Руки Скай чуть было не сорвали по рассеянности молодой листок с одной из самых длинных плетей. На самом деле, просьба ещё как имелась. С недавних пор так она и выглядела: Рен использовал собственное присутствие в качестве ещё одной формы безмолвного монолога, который, ввиду обстоятельств, только слепой не услышит, и который взывал своей тихой, но часто просто оглушающей настойчивостью к диалогу. К разговору, вести который не желало ни одно «я» — тут Рей была солидарна с собою. Какое-то время цветочная работа худо-бедно шла своим чередом, но чем дольше Кайло ничего не делал, сидя рядом на голом светло-деревянном полу и наблюдал за Скай, не вмешиваясь ни жестом, ни словом, тем чаще стали путаться её руки. Когда количество дёрганных ошибок подошло к грани, после которой весь труд мог запросто обесцениться, Ангел смиренно опустил крылья. Раздался безрадостный вздох, сдобренный взглядом в никуда. Зелень растений отражалась крохотными тоскливыми каплями в зеленоватых глазах, прикованных к тому, чем были заняты руки. Изумрудный союз бесшумно распался, стоило Рей моргнуть и отвлечься от молодых побегов, и окинуть взглядом дышащую статую, восседающую у неё под боком. — Что? — вперившись взглядом в бледное лицо, она почти сразу перескочила на яркие, искусанные, сухие губы. Кайло, добившись её внимания, и не думал заставлять её ждать. — Долго это ещё будет продолжаться? — Ты о чём? — выдала Скай скороговоркой и отвернулась, выдавая себя с головой. Уточнений любого толка ей и близко не требовалось, потому как тема желаемой беседы не представляла из себя тайны. Кайло, однако, не отступил, легко коснувшись голого плеча, прося вернуться Рей, и как слушателя, и как собеседника. — Что происходит? — тёмные глаза утомлённо прыгали по скупому на эмоции лицу, словно ответ мог подсказать или хотя бы дать намёк на него нервно дёрнувшийся мускул или непроизвольная ужимка. — Ничего не происходит, — ровно ответила Скай, смело глядя в ждущие глаза. — Вот, в луноцветах ковыряюсь, а ты мне мешаешь. — Ты знаешь, о чём я. — Всё в порядке, — Рей безбожно лукавила, но и отвечай она честно, то не смогла бы озвучить ни одного в.разумительного объяснения, какого ждал от неё Рен, ведь она и сама была не прочь найти его. — Правда? В его вопросе неожиданно проскользнуло ровно то же лукавство, что и в её ответе: Кайло не хуже Рей знал, что этот диалог сформирован изо лжи и растерянности. — Да, — лениво моргнула она и задержала взгляд для верности… В таком ключе происходили почти все их беседы в последнее время. Спокойствие, пронизанное фальшью. Отсутствие споров и конфликтов на грани с раболепием. И Рей чувствовала, что топтаться и дальше на мёртвой точке у них не выйдет. День за днём покорно выжидая то ли её благосклонности, то ли не озвученных откровений, Кайло всё больше походил на дремлющий вулкан, до извержения которого ждать осталось совсем недолго. И Скай никак не облегчала сейсмическую обстановку в доме. Прогноз погоды на ближайшее время вызывал высокоградусную тревогу и душевные опасения. Кайло думал всего пару секунд, оценивая её псевдоуверенный вид, прежде чем произнести, стерев со своего лица остатки участия: — Ладно. Тогда пошли, — он кивнул головой в сторону двери в их квартиру, — закончишь позже, — и следом предотвратил все возможные возражения из уст Рей тем, что атаковал её с поцелуем. Скай ответила на автомате, чисто механически поддавшись требовательным губам. От неожиданного напора, она, сидевшая задом на пятках, завалилась на бок, и, если бы не перчатки на руках, то наверняка бы содрала себе кожу на запястьях, когда с шумом облокотилась о шершавый пол, чтобы не распластаться на нём. Мысли о том, что ей сейчас не до того и банально не хочется, так и остались на своём уровне, не уйдя в словесное обличье. Скай перехватила наблюдательный взгляд Кайло, сверкнувший пониманием, что она намеренно отказывается тормозить назревающее, уступая ему. К изменению намеченного курса эта блестящая в глазах заметка, тем не менее, не привела: Рен подхватил полураздетое тело и перебросил его себе через плечо. Поднявшись с податливым, хранящим молчание грузом на ноги, он пошёл в квартиру. Скай нашла руками опору где-то в районе его поясницы. Рей смиренно вздохнула. Он имел на это право, право любить это тело когда ему угодно и как ему угодно. Это не было заслугой с его стороны, как и услугой с её. До недавнего времени… — Раздевайся. Ангел плюхнулся на кровать с высоты дьявольского роста. Скай повиновалась, стянув с рук грязные перчатки и с груди — потную из-за жары и работы белую футболку, отправив все три вещи в полёт без выбора наилучшей траектории падения. Больше снимать, за исключением лёгких бежевых трусиков, было нечего — пекло, стоящее что на улице, что в доме, не располагало даже к самым коротким шортам. Зато сам Рен был упакован явно не по погоде. От тяжёлой чёрной футболки, по виду тоже пропитанной потом, он избавился сам, а расправиться с ремнём, ширинкой и, собственно, плотными джинсами он доверил Скай, ступив коленом на кровать и нависнув над ней. Тая под обстрелом из поцелуев, бабочка работала напряжёнными руками всё на том же автомате, с какого и началось всё действо. Хочет — значит, получит. В последнее время ей было не.привыкать к такой системе. Выпутавшись изо всех одежд, глядя как на Рей исчезают трусики, Рен не позволил ей сесть сверху, грубовато перехватив запястья и вдавив их в матрас. Он испытующе и с желанием глядел ей в лицо, но она не останавливала его… И вновь блестящая немая заметка промелькнула — она добровольно отказывается от выбора, о котором он ей напоминал в этот миг паузами и вопрошающим, понятным ей взглядом. И вновь, дождавшись без.ответа, он двинулся выбранной им одним тропою… Она уступала ему. Сейчас и потом. И ещё раз. И вновь она давала ему всё так, как он хотел, как показывал, чего он хочет. Хочет — сверху, хочет — сзади: она ни в чём не возражала, не противилась, не искала ритм или позу поудобнее, даже если в какие-то моменты ей было не вполне комфортно. В итоге, что прелюдия, что сам акт, вышли донельзя короткими и безыдейными — пустынными по всем фронтам. Рей не противилась темпу, Скай не притормаживала, желая растянуть какое-никакое удовольствие, Ангел не торопил действо, изо всех убывающих сил сталкивая его в бездну восприятия под названием «обыденность». Всё случилось ровно так, как Рену того хотелось. Скай обслужила его как почётного гостя на дорогой вечеринке — со всем вниманием, отдачей и лаской. Рей не было больно, а некий дискомфорт от того, что он взял её в этот раз грубо, она вполне могла пережить — Ангелу было с чем сравнивать. А дьявольская грубость определённо не шла ни в какое сравнение с божественной. Скай глядела в раскрасневшуюся под лаской её ногтей спину Рена, что, едва отдышавшись, встал с кровати и направился в ванную. Если в начале знакомства и «постельного» общения, она была бесконечно разочарована тем, что он не использует весь её арсенал знаний и возможностей в любовных утехах, то к сегодняшнему дню та эмоция и те выводы претерпели заметные изменения. Тогда она предположила, что из-за военного прошлого он любит погрубее и пожёстче. И так оно и было… Отчасти. Но раз на раз не приходился. Сколько не пыталась, Скай не могла определить некий «ведущий» стиль или определённую желаемую продолжительность, или наиболее предпочтительную позу, которые были бы в его восприятии «любви» идеальными или максимально удобными. Но что заслужило её благосклонности, это не непредсказуемость и некоторая неопределённость. Не делая ничего сверхъестественного, Рен всё же оказался способен играть красками любви. Используя одни и те же точки соприкосновения — а это было, пожалуй, главной претензией Скай в начале — он умудрялся достигать положительного эффекта за счёт казалось бы минимального числа орудий. На чём это было завязано — когда как. Иногда в этом и была особая прелесть, ощущаемая даже Рей. И даже Ангелом. Случалось порою так, что каждое «я» по очереди могло угадать, чего стоит ждать от Кайло в тот или иной день, подстроившись и приняв на себя ведущую роль, позабыв об игре трио. Хотя, случалось и так, что ситуация оказывалась не способна подсказать, чем конкретная ночь окажется прелестной или в чём именно будет сокрыта чувственность. Чувственность — она и была для Скай открытием и по-началу препятствием. Понятия «чувство» и «чувствительность», к примеру, были ей куда ближе, яснее, а для Ангела ещё и приземлённее. Есть чувства на физическом уровне, которые подскажут как лучше, приятней, предпочтительней вести «диалог» в постели. Есть — теперь уже были — чувства к человеку. И даже при том, что фальшь «любви» к сутенёру заковала слово в тяжёлые кавычки точно в кандалы, подставив под сомнение само понятие и его значимость, это всё же было опытом и опытом по-своему понятым Скай. Потому как понимал это за неё, скорее, Ангел. Рей же, наблюдая за этим со стороны чаще закрывала глаза в такие моменты, выбирая отказ понимать и чувствовать что-либо. А чувственность шла несколько дальше очевидного, заложенного в слове — восприятия органами чувств. В ней открывалось нечто большее, широкое и куда более прекрасное. Не возвышенное — плотское. Но именно так бы Скай могла назвать тот самый выбор, делать который она так долго не умела. Выбор желать мужчину. По-настоящему. И не всякого. Не искать для возбуждения внешних рычагов, не выдумывать в голове нечто взывающее к нужному настрою. И Кайло показал на простейших примерах, что найти чувственность можно в разных вещах, для которых не нужны никакие вспомогательные факторы, мотивы и искусственные элементы. «Общение» с ним в постели было подобно диалогу двух людей, когда человек способен использовать одну и ту же лексику, но вести диалог на заданную тему в совершенно разной манере: говорить сбивчиво и торопливо или же речь его может быть плавной и понятной с полуслова, почти на интуитивном уровне; говорить так, что темп будет использоваться не только как инструмент влияния или захвата внимания, но и свидетельствовать об уровне эмоциональной вовлечённости в диалог и формирование контекста. Быть развязным или собранным, медленным и терпеливым, торопливым и неистовым. Что же до этого раза… Каждое «я» без малейших споров признавало — он был поверхностным. Во всём. Ни о какой чувственности и речи не было. Как дьявол кроется в деталях, так и те самые детали подсказали в этот миг Рей, что больше подобного — а это был не первый «поверхностный» раз за последние дни — Кайло не потерпит. Не станет ни требовать, ни просить, ни принимать даже, если поступит предложение. И его слова и хмурый вид только подтверждали эту мысль. — Ты этого не хотела. Он стоял перед ней с мокрыми волосами, чуть завивающимися возле шеи, и в одном полотенце на бёдрах. Строгое лицо могло бы говорить о многом, но в этот раз точно не о том, что или душ, или секс были хоть в чём-то приятными для человека. Разочарование в его глазах Скай распознала сразу, потому как сама наверняка выглядела также, даже выудив толику приятности из случившегося. Ангел был по-прежнему не расположен к полноценному диалогу, что при должном усилии с каждой, но в особенности с его стороны мог распутать клубок ложных выводов и удобных «истин». Рей, всё ещё лёжа на кровати голышом, приподнялась на локте, не спеша ответить, но молча радуясь тому, что очередная бездушная феерия подошла к концу в считанные минуты. — Ты. Этого. Не хотела, — повторил Кайло, судя по дрожи в губах, с нажимом и даже гневом. — И что? — вступать в споры об очевидном Рей и не думала. — Зато ты получил всё, что хотел. Констатация факта лишь усилила недовольство на и без того недовольной мине. Однако, это не помогло Рей предугадать прогремевший локальный взрыв. Она вздрогнула всем телом, когда Рен ни с того, ни с сего пнул со всего маху ногой нижний ящик комода. Звуковая волна дошла мигом, отправив сердце Ангела в известном направлении. «Да ради бога! Хоть бы сломалась мебель, а не его чёртовы пальцы!». Кайло смотрел на неё так, словно она только что сказала нечто, его уму непостижимое, заслужив в его глазах звание маэстро за свою монструозную игру на своём любимом инструменте — его натянутых нервах. Вулкан, наконец-то, достиг нужной кондиции, ожив и начав выбрасывать в раскалённую атмосферу пепел яростных, недовольных взглядов. Скай отдавала себе отчёт в том, что это не секс был так плох, что Кайло среагировал подобным образом по его окончании. Дело в ином. — Чем я тогда отличаюсь от остальных? — он ступил на шаг ближе к кровати, но остановился, словно осознанно не желая со Скай контакта ближе, чем словесного. — Каких остальных? — Рей против воли вся сжалась. Последний раз, когда Рен пытался вывести её на разговор, она спряталась в ванной комнате, сославшись на вернувшиеся впервые за долгое время месячные. Сейчас же, в накалившейся что на улице, что дома атмосфере новая попытка отбрехаться не факт, что станет удачной, да и состоится ли вообще. Вид Кайло, стоящего посреди комнаты, его мощная широкоплечая фигура мало способствовала к плодотворным поискам путей побега. «Даже сбежать покурить почти наверняка не выйдет…» — Ты знаешь. Твоих бывших клиентов, — губы двигались резко; Кайло намеренно чётко, отвратительно смачно выговаривал слова, что, в виду обстоятельств, резали не ухо, но глаза девушки. — Тебе было не обязательно желать их по-настоящему, чтобы делать своё дело. Давать им то, чего они хотели от тебя. Если по-твоему между нами сейчас всё в порядке, то назови мне, чёрт возьми, тогда хоть одно отличие только что произошедшего от того, что у тебя было раньше. Не со мной. Отбить подобный вызов Рей было титанически трудно, и от прилагаемого усилия глаза Скай закономерно заслезились. Никогда прежде он не упоминал её сансетское прошлое так открыто и с претензией, судя по движениям губ. В таком контексте, словно желал тем самым хорошенько встряхнуть, если не ударить. Не жестом, так словом. И решись он в самом деле поднять руку, Рей была не уверена, какое бы из двух действий она восприняла болезненнее. — Ты не мой клиент, — прошелестела она. Скай вновь на пару с Ангелом принялась оправдывать неведомо кого: одна — дьявольски взбешённого человека, другая — дьявольски бог.атый опыт, «подаренный» известно кем и прямо ли, косвенно ли доведший до ныне происходящего. Как и на её тело, Рен и на это имел право. Он не лжёт в словах и не скрадывает краски реальной картины, разворачивая её перед Рей так, чтобы та могла взглянуть на неё со всех, вовсе не треугольных сторон. — Тогда почему сейчас случилось то, чего ты не хотела?! — живой вулкан сверкал и извергался лавовыми потоками фраз, срывающимися со склонов алевших губ. — Это твоя претензия? — Рей не.понимающе качнула головой. — Претен?.. — веки человека потянула вниз сила возмущения; Рен оборвал речь на полуслове. Он прислонил ко лбу кулак и слегка постучал, раздумывая: то ли желая выбить колючую мысль из собственной головы, то ли вдолбить её в голову Рей, не зная, как при этом не сделать той больно. — Слушай, ты изъявил желания вполне ясно, — Рей собиралась продолжить говорить аккуратно, но по мере речи стала распаляться. — Твои намерения были, чёрт возьми, более чем очевидны! Мне что, надо было тебе отказать? — голос Скай под конец скакнул на тон выше. — Да! — беззвучно рявкнул Кайло с облегчением от того, что до неё дошло нечто ему очевидное, махом убрав от лица руку. — С какой стати? — взвилась Скай. Раз это касалось её «сферы влияния», то тут она без зазрения совести могла поспорить. — Это не проблема — только следствие, — Кайло разочарованно закачал головой; извержение наболевшего пошло на спад. — Я спрашиваю тебя в последний раз… В чём дело, Рей? Формулировка привела к тому, что Скай ощетинилась, как в старые злые времена: зеркалить эмоции ведущего в своей жизни она пока не разучилась. — Это допрос, мистер офицер? — атаковала она холодным взглядом. — Не зови меня так, — тот среагировал не хуже; сказалась закалка. — Почему, мистер офицер? Это ведь твоё звание. — Я дал тебе правду, о которой ты так просила, но ты… — Что я? — Скай склонила голову к плечу, не отрывая познавательного взгляда от лица закашлявшегося человека. Если Рен спровоцирует её, то она без радости напомнит ему о былых деньках, какие ушаты дерьма она способна на него вылить, дай лишь повод. — Ты мне скажи. Ты словно… обиделась или расстроилась от этого. Мы ведь тогда сразу всё обсудили. «Всё ли?» — чуть не ляпнул Ангел, но Рей прикусила себе язык. Мелькни в глазах Кайло хоть искорка понимания, отчего же после его признаний всё пошло наперекосяк… Но, увы. Глаза вторили губам, и смысл, исходящий от каждой точки был один. Это и отвратило заведённую Скай от собственных горячих признаний, уже готовых сорваться с языка. — Ерунда, не бери в голову. Ты полицейский снайпер. Всё прекрасно, — отбрехалась она. — Звучит так, словно тебе лучше жилось с мыслью, что твой сосед это киллер. Рей думала пару мгновений и, скривив губы, кивнула, не видя смысла врать. — Да. Возможно, отчасти так и было. Потухающий вулкан выглядел так, словно его разом победили какие-то доселе неведомые силы природы — злые, неестественные и тревожно могучие. Озвученная Реном версия словно была для него наименее правдоподобной, но вопреки ожиданиям вдруг оказалась верной для Рей. Помедлив, он продолжил на одном выдохе: — Так ты обижена на полицию? За то, что тебя не нашли ещё тогда? — Полицию?! — воскликнул Ангел, недобро усмехнувшись. — Вот что ты себе надумал за это время? Да мне дела нет до твоей братии. Работали и работайте, мне-то что? Не тепло, не холодно! — Значит, дело в тех словах… «Те слова…» Скай не лгала себе в том, что видит сейчас перед собой. Рен и правда ни черта не понимал, но вместе с тем неумело, агрессивными толчками тянулся к пониманию, точно к мишени, мимо которой он раз за разом промахивался. Он искренне стремился разбить кокон, сотканный из тонких, режущих нитей тишины и невмешательства, покорности и неучастия. Он стремился к диалогу, влекомый одной целью — выявить взаимосвязь двух своих признаний, отчего же те вышли ему боком. Кайло глядел на неё преданным и умным взглядом, почти трогательным. Его открытость не могла и дольше соседствовать день за днём с ликом не.обоснованной загадочности. Если бы только Рей сама могла разложить всё по полочкам… Ответить прежде всего себе, как так случилось, что совокупность выводов, сделанных в тот день каждой «я», привела к тому, что они имели сегодня и сейчас. Секунды шли одна за другой, формируя минуту, внутри которой, точно в бомбоубежище Скай хранила молчание, не в силах сформулировать единый ответ, смело выйдя с ним на поверхность…***
— Я люблю тебя. И ты права — я конченный эгоист, потому что мне нужно, чтобы ты знала… Открой. Стоило Рей открыть корочку, как содержимое документа внутри тут же стёрло из её воображения слово «киллер», оставляя только «снайпер»… Она уставилась на значок полицейского и прочла надпись рядом: «L.A.P.D. Департамент полиции Лос-Анджелеса. Кайло Джей Рен. Звание: офицер. Отдел контртеррористических и спецопераций». Долгожданное знание пришло, и дело на поверку оставалось за большим — принять одно из признаний и понять другое, ведь последствия прочтённого на губах и на бумаге могли оказаться чуть ли не весомее того, что являлось их предтечей. Скай несколько раз перечитала краткий текст, словно буквы в нём могли солгать ей, сложившись в первый раз наперекосяк. Когда непрофессиональная экспертиза подошла к концу, и комиссия из трёх судей вынесла положительный вердикт, ошеломлённый взгляд Ангела перелетел с документа, дрожащего в руках, к встревоженному лицу его обладателя, сидящего за столом, признав в нём почти такую же откровенную панику и выжидание встречной реакции, но не обнаружив и грамма фальши. Рей, в беззвучном вопросе, стоило ли ей сомневаться в прочтённом, натыкалась на один и тот же неизменный ответ — сомнениям здесь не место. — Это правда. Короткая, мощная в своём непоколебимом спокойствии фраза Кайло неожиданно стала ответом на куда большее число вопросов, нежели то, что предполагалось изначально — вопрос достоверности информации. Губы Ангела задрожали с тоскою обиженного ребёнка, но слёз за этим не последовало. Скай как могла старалась умерить дрожь в своих руках. Это был миг, когда ей, Рей, стоило бы взять вожжи в свои руки и принять оба ошеломляющих признания так и только так, как и следовало — сердцем, но не соединять их одно с другим, как это лихо сделала Скай. Но шок помешал поступить правильно. Похолодевшие пальцы ослабели, стоило Скай произнести про себя, соотнеся подтверждение с утверждением: «Это правда. Он полицейский». Крылья Ангела опустились под влиянием всё той же последней фразы Рена о правде, но в ином прочтении: «Это правда. Он сказал, что любит…» Ангельские нервы нещадно закоротило: фраза до жути знакомая, ставшая практически родной, но из уст не того. Девичье сердце, испытывавшее в этот миг колоссальные перегрузки, тут же на неё отозвалось, ёкнув и вспорхнув по привычке, говоря смело и ясно — поверь. Но стоило ещё всего раз прокрутить в голове слова «Я люблю тебя», как к голосу Рена примешался ещё один, всё ещё не позабытый… Удостоверение со значком полетели из ослабевших рук на пол… В разрозненной памяти случилось короткое замыкание…— Я люблю тебя. И ты права — я конченный эгоист, потому что мне нужно, чтобы ты знала… Открой. — Выходи за меня. Я люблю тебя. Рей закрыла глаза. Скай знала, что он говорит правду. Бог любил своего ангела всю ночь… — Где ключ, ангел? Скай, где ключ?! Когда все акты божественной трагедии были сыграны, Рей на миг вынырнула из Леты. Шлюха с сутенером лежали рядом на кровати. — Я люблю тебя. Приходи завтра в это же время… Рей закрыла глаза. Скай подняла веки. Ангел прослезился от долгожданного счастья… — Ты знаешь, зачем я здесь? — Смотреть. — Верно. А для чего? — Чтобы убедиться, что я отплатила полностью. — Тоже верно. Но знаешь, что важнее этого? Я здесь потому что люблю тебя… Как договаривались. Безлимит. И только по одному… Эй, Рей! Тебе нравится? — Я не люблю тебя, Рей. Никогда не любил. Ты это знаешь. Ничто не вечно, нет никаких богов и ангелов. Поиграли, было весело, но пора остановиться. Спустись на землю. Хотя, ты ведь уже это сделала… Не звони мне больше и не приезжай на Сансет. Там не место падшим ангелам… — Я не падший… Я не люблю его…
«Я люблю тебя». Могло ли после всего пережитого с одним и с другим человеком найтись для уха Ангела слов больнее и с наиболее искажённым смыслом, чем только что отзвучавшие на устах Рена?.. Когда развенчание бога стало маленькой победой для Рей, то для Ангела это и близко не походило на торжество. Разве что на беспомощные и вынужденные поминки всего того, что долгое время было лучшим в его жизни, что закрашивало все без.душные проплешины в сутках. Пока Рей бессовестно купалась в лучах дьявольской заботы, а Скай находила утешение в его внимании, Ангел все последние месяцы втихую переживал микро-трагедию, вынужденный молча и по большому счёту в одиночку заниматься похоронами любви… Причём хоронить её пришлось заживо, ведь расставание не было обоюдным решением. Разрыв общения с человеком, который годами занимал центральное место в твоей жизни, походил на похоронную процессию, идущую через тернии, и не замечающую, что звёзды не сокрыты где-то далеко за горизонтом, а они уже рядом, здесь, под ногами… сохраняют твою вертикаль, молча и покорно орошаясь кровью твоей больной, гнилой потери. До боли знакомые слова, собранные с уст дьявола, внезапно остановили собою процессию, двигающуюся в никуда. По-прежнему преисполненный боли и сожалений, тоски оправданной и вместе с тем опротивевшей; преисполненный всего отторгаемого, к чему по сути и взывал в пустыне новых, лучших грёз, Ангел вынуждено взирал на землю, по которой он шёл… «Это была любовь? Так она выглядит?» Отвечать немедля он не стал, ведь его уже любили когда-то, и известно чем это кончилось. Двумя могилами тех любимых на кладбище. В отношении «любовных» игр Хакса ответа тоже пока не было. Зато боль от потери любящих родителей была на поверхности. Скай же рассталась со своим любовником пусть и не легко, но точно легче своего крылатого сотоварища по не.счастью. Любимый босс довольно быстро оказался переведён ею в разряд «мой бывший». Любовь прошла или же её и вовсе не было. Решать эти дилеммы есть кому, благо что не ей: с первой возился Ангел, со второй — Рей. Если повезёт, найдут ответ раньше, чем в конец истрепят себе нервы. Что до неё самой — всё уже позади. Раз и навсегда. Кто-то ведь должен был отпустить это первым, и выходило так, что это она, Скай. Не потому что сильнее других «я», и способна перебороть саму себя. Наоборот, она шла у себя на поводу, не прикладывая к тому никаких усилий. Сколь поверхностное чувство было сформировано в ней, столь же легко она смогла избавиться от него. Точно змея, что сбрасывает старую кожу. Естественно и без боли. В преддверии единого для всех «я» вывода, к горлу Рей подступила тошнота: ради всего святого ей не следовало бы слышать ни одну из отзвучавших правд. Слов любви она наслушалась дай боже, и тут неважно даже, о чём думал Кайло, знавший все её проблемы, завязанные на этом, говоря такое. Рей страшило то, что он сам в это верил, верил в то, что любит её. Её — вчерашнюю шлюху с разбитым натрое сознанием. Едва ни отбросившую крылья ночную бабочку. Жестокий и не.справедливый мираж любви. И пусть она завязала, но ведь грязное прошлое было не отстирать, нет в мире такого отбеливателя. Полотно жизни соткано из иных нитей. Рей никогда и не пыталась этого сделать, как-то обелить себя в глазах Кайло. Потому было больно вдвойне — он верил в невозможное, когда она ни разу не давала ему повода, будучи той, кто она есть. И живые, ясные глаза его говорили, что это не иллюзия, которой он пленился, он точно знал все нюансы и всё равно вопреки им, вопреки всему, что только можно поставить вопреки, он произнёс ту фразу. Действительно веря в каждую грань этого слова. И, возможно, ожидая от неё того же?.. Что до ошибочно выбранного пункта приёма откровений, немалую роль сыграли и «полицейские новости», а вернее жуткое эхо былого, перекликающееся с ними… Знавала Рей одного представителя этой профессии, лейтенанта По Дэмерона из отдела по борьбе с наркотиками. Он был постоянным клиентом Скай и всего-то простым смертным для Ангела. И бог бы с ним, но благодаря ему то время, когда Рей относилась к сотрудникам этой госструктуры нейтрально вне зависимости от страны пребывания, ушло без.развратно. Ведь «общение» с ним случилось под покровом ночи, и произошло это не в отделении, и не в связи со спецификой работы служащего — наоборот, в связи с нюансами его отдыха и в «домашней» обстановке. Изнасильное столкновение и отгремевшие чуть позже угрозы расправы в случае доноса навсегда остались выжжены где-то на подкорке Рей, а поступок человека, чьей обязанностью было защищать людей от угроз их жизням в той или иной форме, дал первый толчок к расколу в разуме, сотворив трещину, которую Хакс позже расширил до размеров пропасти. Сутенёр с Закатного бульвара поставил под вопрос понятие любви. Полицейский Города Ангелов чуть опередил его, услужив тем, что поставил под вопрос понятие веры. К горлу Рей от давних, но не позабытых воспоминаний вновь подкатила тошнота: она до ужаса чётко помнила удостоверение Дэмерона, что всего раз держала в руках почти пять лет назад. За подаренной болью, этот человек дал ей нечто много худшее, аукающееся и в сегодняшнем дне. Тело позже зажило и восстановилось, разум претерпел свои изменения. А вот душа… Вера людям оказалась отравлена всего одним поступком. И отчасти именно по причине того, кем был человек, совершивший его, чем он занимался по жизни. Когда должен был по идее помогать, защищать, огораживать, спасать, предотвращать — что возможно, он и делал, неся службу — он, «сняв погоны», дал Рей прочувствовать на своей шкуре совсем иную сторону силы закона. И теперь, спустя годы, перед ней стоял ещё один представитель той же профессии, ставивший ребром вопрос надежды, а то и всех трёх добродетелей, без слов прося поверить в каждую из них, во все разом. И это не требовало прыжка веры, только шага к тому, чтобы поверить в нечто, по многим причинам невозможное… Или же шага прочь от веры во вполне реальные вещи, не чуждые даже такой, как она… Та первая ночь в объятиях нетитулованного дьявола и породила в ней один из главных вопросов за время жизни с Реном: зачем кто-то вдруг стал бы ей помогать? Ещё и как-будто бы ни за что, просто так, что называется, по доброте душевной… бесплатно. В начале она и вовсе не признавала помощь и заботу как таковые, давая им иные имена и пришивая корявые подоплёки. А что касалось повестки этого дня… Скай, шустрая на выводы, сложила всю картину своими руками. Тяп-ляп. Ничего сложного в этом для неё не оказалось. У Ангела отходняк от божественной жизни будет проходить ещё неизвестно сколько времени, как и Рей неизвестно как и когда сможет нормально жить со своим прошлым и адекватно воспринимать отношение к себе окружающих. Скай знала, что она у добряка Кайло в долгу, но вовсе не в неоплатном. Плата есть всегда, и былые истины, навязанные со стороны, всё же не были лишены доли правды или хотя бы здравого смысла. Всякая помощь также имеет цену, что божественная, что дьявольская. Свою таксу Кайло определил сам. Отказавшись платить ей деньги в самый первый раз, он, тем не менее, не отказался от секса. И разочарованным он тогда не остался, учитывая разношёрстные продолжения, хоть и от случая к случаю. Скай максимум что сделала, так это навела его на такую мысль, запрыгнув ему на руки в самый первый раз, желая тем самым помириться после ссоры. И она вопреки собственной таксе не брала с него ни цента, отдаваясь из раза в раз по сути просто так… Но то лишь казалось ангельским капризом или бесплатной любовью… Это был порочный круг, контуры которого Скай смогла разглядеть только с двумя признаниями Рена. С самого начала всё происходящее было честным закольцованным обменом, схему движения по которому Рей удалось выявить только сейчас, с двумя незатейливыми открытиями о профессии и якобы чувствах. Ангел был по-своему и опечален, и рад, что не допытывался в своё время открытия без всяких слов очевидностей. Снизойти до дьявола было не.возможно, а тому до распутного Ангела — раз плюнуть. И даже обретя человеческие черты, тот не думал отказываться от лакомого кусочка, так удачно оказавшегося под рукой, и так запросто доверившегося ему. Утешало Рей одно — в этот раз она, кажется, доверилась тому человеку… Кайло разрывал шаблон, когда в прежних, досансетских условиях, должен был всего лишь подтвердить его. Но вовсе не во всём. Его профессия помогать людям. Этим он и занимался… круглые сутки. Убивая одних, он спасал других. Скай посчастливилось попасть во вторую категорию, став его сверхурочной работой, за которую ему не платит… государство. А вот она делала это вполне исправно и не вполне осознанно. Скай вспомнила с чего это началось… Рей влетело по пятое число от Хакса из-за того, что Рен отказался платить в самый первый раз. Ангел не взывал тогда о помощи, но это было в некоторой синюшней степени очевидно. И всё, что человек сделал тогда при встрече, так это выполнил свой гражданский, а не как Рей казалось порою — человеческий, долг: помог представительнице мирного населения, пострадавшей от мелкой житейской напасти. Как помогал и после в разных формах, так, как считал нужным. Оглядываясь на жизнь с ним, Скай видела путь с двухсторонним движением. Она не лгала ни ему, ни себе, признавая сейчас, что она искренне благодарна ему за всё содеянное. При взгляде в таком направлении, их интимная связь — это форма благодарности. Ангел с горечью поддакнула на такие суждения: «Что ещё я могу ему дать, кроме тела?» Рей вторила своим унынием, понимая, что от неё никто и никогда, ни один мужчина не сможет ждать чего-то большего, а ведь тело — это такая мелочь… Крепкая семья? Здоровые дети? Верность и любовь до гроба? Теперь мысли, привезённые с собой через Атлантику о приготовлении завтрака, как о простейшей форме благодарности, стали казаться смехотворными, при том, что все прочие намерения были вполне себе в силе. «Сдалась ему эта жрачка от той, что готовить толком не умеет!» А вот что умела Скай и в чём была действительно мастерица, хоть и требовало энергозатрат, но было чем-то… оптимальным. Тем, что не причиняло боли, доставляло удовольствие, было просто в исполнении и служило сразу двум сторонам. Утратит ли благодарность свою искренность, если назвать её ценою за помощь? Утратит ли помощь свою цену, если назвать её возмездной? Секс — не обязанность со стороны Скай, это не просьба со стороны Рена. Это стало — было? — негласно выбранной валютой в их доверительных, безопасных, мирных отношениях… Потому что, следуя главным выводам Рей, шлюха, которую по правде любят, это не более чем иллюзия, плохой анекдот; главным выводам Скай — полицейские Города Ангелов бывают двух типов: те, что кладут болт на свои обязанности в нерабочее время, и те, что кладут своё нерабочее время на исполнение не.обязанностей… И между всем этим хаосом из воспоминаний, пропитанных болью и горечью, выводов, напрашивающихся за неимением более смелых, он — потрёпанный людьми Ангел, отказавшийся внести решающий голос, не заметивший, что именно он имеет на руках самые сильные карты, но боится разыграть их, пустив в дело… А когда всего одна истина боится восторжествовать, то число и даже сила двух правд работает во зло, а не во благо. Таким образом, когда Рей получила в руки заветный пазл, который она так отчаянно желала поставить на место, Скай, поднажав там, где следовало всего-то что повернуть фигуру, провалила простейшее задание… Рефери, с его воспоминаниями о единственной, видимой им несомненной любви, трусливо витал где-то в облаках. — Ладно, — хрипло произнесла девушка спокойным голосом, оторвав взгляд от валявшихся на полу документа со значком. — Ладно… что? — в складках на лбу Кайло ютилось напряжённое беспокойство, сменив собой откровенную панику, чумой распространившуюся от глаз по всему лицу и фигуре. Долго ли Рей стояла так, связывая одно с другим и с третьим, Скай не знала, но у Ангела в ушах до сих пор отдавался звук от встречи вещей, выскользнувших из рук, с паркетными досками. — Я тебе верю, — Скай плавным движением отодвинула стул и, расслабив и так ватные ноги, села за стол. — У тебя же на лице всё написано. Слова чуть успокоили Рена, но полностью удовлетвориться увиденным он не смог, нервно кивнув и уточнив: — Ты в порядке? — Да… Просто… — Рей нахмурилась, не в силах отпустить эмоции в слова. Молниеносные выводы принесли с собой не облегчающее сердце опустошение, словно простые рассуждения могли лишить её чего-то значимого внутри. Сокрыть это нечто, задвинуть в дальний угол и устремиться навстречу другим вопросам. — Ты не должна мне ничего отвечать. И ты можешь спросить об этом, — Кайло указал подбородком в сторону документов у их ног, — всё, что угодно. Скай, пересилив себя, сглотнула. Ангел облегчённо выдохнул оттого, что тему любви можно на время задвинуть: возможно, Рен и сам был не в восторге от сказанного, хоть и произносил он всё это ровно, не в стрессовой обстановке, чтобы можно было обозвать случившееся не.до.разумение досадной оплошностью с его стороны. Сболтнул, как взболтнул. Но лишнего ли?.. Последние слова стали отличной подсказкой к действию, как и возможным свидетельством того, что Рен оказался потрясён своим первым признанием не меньше Рей, желая отвлечься хотя бы на миг и обсудить нечто более приземлённое и эмоционально обтекаемое. Дилеммы любви ещё долго будут терзать запутавшуюся в чужих истинах и собственных правдах Рей, как и Кайло придётся разгребать последствия своего решения, а тем временем секундное превращение простого киллера-одиночки в едва ли простого, в виду немоты и прочих фактов, полицейского снайпера, было тем, о чём точно стоило поговорить. И сколь невероятным виделось и это откровение, а разговор всё же обещал быть несколько последовательнее и ровнее, нежели потенциальный о любви. — Так выходит… Ты и правда убиваешь плохих парней? — Рей не стремилась удовлетворить полуживое любопытство, выуживая ответы, ведь они могли помочь ей кое с чем действительно важным. Жизненно важным. «Полицейский». Она смотрела в доверчивые и напуганные глаза, не имея за душой ни одной стоящей идеи, к чему ей теперь апеллировать в беседах на тему того, чтобы Рен завязал с работой, ведь вчерашняя опасность сегодня никуда не делась, а реальность и нормальность «работы» всё только усугубляли. Он кивнул ей в ответ на вопрос, и она продолжила говорить. Плавно и неторопливо. Так, словно первое признание прошло через неё точно грозовой фронт, отгремев и отблистав, и уйдя куда-то прочь, в даль повторно грядущего. — То есть… — Скай замешкалась, поджав губы. — Раз это не заказные убийства, то как ты работаешь? Разве полиция не открывает огонь только в крайнем случае? — Использование снайперов — это и есть тот крайний случай, — подтвердил он. — Тогда кто они, твои жертвы? Краем глаза Рей заметила долгое и широкое движение грудной клетки Рена, вызванное глубоким вздохом. Ангел почти не сомневался в том, что человек не обсуждал такие вещи в обществе коллег, ввиду их очевидности и, почти наверняка, мало кому приятности. — Почти всегда это одиночный, вооруженный подозреваемый, который уже забрал одну жизнь, и угрожает забрать другую. Если подозреваемый изолирован и заблокирован за какой-либо преградой, возможно даже, защитив себя одним или двумя заложниками… Рей силилась представить описанную картину и приткнуть в неё Рена, занятого своим смертоносным делом. Выходило неважнецки, ведь… — …Но ведь заложников не захватывают по графику. А тебя не вызывают на выезд посреди дня и ночи. — Потому что я не сотрудник спецназа. — Тогда как это всё происходит? Откуда график и почему ты носишь винтовку в гитарном кейсе? — Скай принялась вытаскивать на свет все несостыковки, озвучивая их не как предъяву, а только как вопросы почти заполненного кроссворда, ответы на которые должны были вот-вот найтись. — Как тебя вообще взяли в полицию с немотой? Разве так можно? — уголёк интереса даже сквозь вне.любовное потрясение полыхнул с новой силой, заставив Рей без всякого притворства прищуриться, при том, что все ответы в кои-то веки не убегали от неё прочь, а были на подходе. — И да, и нет… — замялся ответчик. — В полиции могут работать сотрудники с инвалидностью, если это не мешает им выполнять их обязанности. Как правило, всё индивидуально, но мой случай, всё же, скорее, исключение, — Кайло на миг прервался, глухо закашлявшись. — С тех пор, как я пришёл в отделение, и до сегодняшнего дня, я работаю в оружейной. В основном. — Оружейной? — голос Скай скакнул на тон выше, на что Рен ответил более развёрнуто: — Учёт, выдача, ремонт различного оружия и снаряжения, ключи от тира, закупка патронов, новой кобуры, наручников, бронежилетов и всего прочего. Списание вышедшего из строя… Внезапно Кайло встал с места и взял прислонённый к стене у входа гитарный кейс. Положив его на круглый стол и открыв, он вытащил все детали разобранной, уже виденной Рей винтовки из их ячеек и, поднажав на края жёсткого, обитого красным бархатом полотна, приоткрыл внутреннюю, нижнюю часть корпуса. Рей уставилась на почти что зеркальное отражение сердцевины — пустующие в этот момент углубления в вытянутой секции были созданы по принципу тех же, рассчитанных на детали одной винтовки. Но только здесь они предназначались для пистолетов разных размеров и прочих оружейных деталей от разных видов и моделей оружия. Она взглянула на Кайло и он сбивчиво объяснил: — До того… пока мы с тобой… Пока мы не съехались, я приносил домой некоторые вещи для мелкой починки или проверки, ничего сложного. Начальство мне доверяет, хотя официально выносить хотя бы даже детали от разных видов оружия, не являющегося твоим табельным, за пределы отделения запрещено, но мне… — Кайло поморщился, словно не много наслаждения он находил для себя в том, о чём рассказывал: — Мне нужно было чем-то занять руки и голову, пока я дома, а на счёт гитарного кейса… Его размер и конструкция оптимальна по объёму для переноса различного вида оружия, как целиком, так и в разобранном виде, — он открыл вторую спрятанную секцию, находящуюся в крышке кейса, и Рей уставилась на полностью собранный, с виду рабочий пистолет; владелец объяснил: — Этот здесь не для ремонта. Он мой. Скай прочла гравировку на стволе «Смит & Вессон», которая ей ровным счётом ни о чём не сказала. Перед ней был самый обыкновенный чёрный пистолет. — Но я ни разу не видела, чтобы ты… — Рей осеклась. Слова Кайло, звучавшие поначалу, как рассказ о хобби, пусть и о таком малораспространённом, шли вразрез с гримасой на помрачневшем лице. И Ангел не мог разгадать её значение: оружие Рена не отвращало, разве что сам разговор его заметно коробил. Словно рядом с ним был не тот человек, кому бы он хотел всё это рассказывать и показывать. А с темой заполнения временных пустот Скай была знакома не понаслышке. В своё время она по этой причине взялась за сигареты, потому как книги не читались, в кино не ходилось, стихи не писались… И не сказать, чтобы Рей это было жгуче приятно, но так как дружеские отношения со временем всё равно были к тому моменту уже расторгнуты и заключён пакт о перемирии в виде реки забвения, то вредная привычка вопреки своей сути приносила вредную пользу, не давая сходить с ума ещё и от безделья. — Я не хотел заниматься этим при тебе, — Кайло подтвердил её догадку. — Ты видела винтовку, но это произошло вынужденно. В остальном, оружие… Ты знаешь какова его цель и… Скажем так, это не та вещь, за которой приятно наблюдать. Рей выхватила смысл сразу из двух источников, перебегая с губ к тяжёлому, сожалеющему о чём-то взгляду. Скай хотела бы заикнуться о том, что не стоит ущемлять себя в чём-то, предположительно неприятному лично ей, но Ангел затоптал идею, сочтя момент неподходящим для возможных споров. — Ладно, оружейный барон, — вздохнула Скай, следя за тем, как Рен закрывает кейс, убирая его обратно на пол. — Но у тебя всегда с собой есть винтовка. Выходит, ты ей пользуешься… в каких случаях? — Одно время меня привлекали для работы в составе S.W.A.T., но потом… Их отбор я бы всё равно не прошёл… В какой-то момент моя работа несколько упростилась… — Почему бы не прошёл? — нахмурилась Рей от уверенного утверждения вкупе с судорожно дёрнувшейся щекою на этих словах. Она делала ставку на немоту, закрывшую Кайло дорогу в подразделение, но дело оказалось в другом… — Ты однажды назвала это профдеформацией, — он безрадостно ухмыльнулся. — Я почти наверняка бы завалил психологические тесты... ведь полицейский снайпер и армейский значительно отличаются. Далеко не факт, что отличный армейский справится на должном уровне с работой в условиях города. — И где тут разница? — фыркнула Скай, запутавшись в простых словах. — И то, и другое — убийства. Цель одна и та же — поразить живую мишень. Кайло несогласно закачал головой, терпеливо опровергая её слова: — Различий немало. Дальность стрельбы. Характер и количество целей. Оперативная среда. Продолжительность операции. Способность офицера сказать «нет», законность его выстрела… Ну и… производство самого выстрела, — к концу фразы на лице Рена залегла глубокая тень. — Производство? — Ангел был почти уверен, что уж что-что, а нажимать на спусковой крючок, этот человек умел. Кайло сложил руки в крепкий замок, неторопливо положив их перед собой. — Промахнёшься мимо вражеского генерала — будет тебе и ему урок. Промахнёшься мимо террориста, приставившего пистолет к голове заложника… Масштаб катастрофы явно иной. Скай на миг опустила взгляд на его длинные, жёстко сжатые пальцы рук, и тут же прикусила себе язык, который так и чесался, чтобы спросить Рена о его возможных промахах. Он заметил её усилие и его причину, но добровольно окунаться в эту тему не стал. — Я уже как-то говорил тебе, что не убиваю каждый день. Я вроде как… на подхвате, — он пожал плечом, будто показывая, что его устраивает нынешнее положение вещей. — Если за время моего пребывания на рабочем месте поступает вызов, где по мнению начальства я буду эффективен, я выезжаю на место вместе с назначенной группой. В оружейке нас работает по два человека, так что второй остаётся там, на время моего отсутствия. И на нём же при любом раскладе всё общение с коллективом. По очевидным причинам я… не душа компании, — закончил он, поджав губы смиренно, но не обречённо. — Моя работа в большинстве своём ручная, бумажная и компьютерная. Рей в раздумьях закусила нижнюю губу, непроизвольно почти копируя видимый жест. Отвлекшись от этого, она прошлась взглядом по домашней одежде Кайло… — А что насчёт формы? Тебе разве не положено… носить её? — при всех усилиях Скай не смогла представить Рена в соответствующем костюме. Ангел гадал, нужна ли работникам в оружейке форма как таковая, если они не ловят преступников на улицах, а по сути сидят в четырёх стенах, подобно офисным клеркам. — Она есть. Стандартная. Я переодеваюсь по приходу в отделение. Повисла тягучая, но нисколько не тягостная пауза. — Ты носишь форму? — Ангел выпучил глаза, не в силах обосновать внезапное и иррациональное происхождение полуулыбки на своём лице, ведь радоваться было совершенно нечему. — Да, — Кайло глядел на неё так, словно терялся в догадках, что ещё он должен уточнить по этому совершенно обыденному, непримечательному пункту. Рей с лёгкостью представила просторную раздевалку с металлическими шкафчиками, как и форму сотрудника полиции, но наложить эти две картинки на третью — вид Кайло — она не смогла. Веря его слову, Рен скрывал от неё свою работу по приказу, что бы за этим приказом ни стояло, и потому, вероятно, форма была наравне с оружием вещью, не доступной стороннему взгляду, в том числе и её, Рей. Скай стёрла с лица Ангела улыбку, вспомнив о Дэмероне, который предусмотрительно ни разу не появлялся на Сансете при параде. Глядя в этот странный миг в ждущие неведомо чего глаза человека, открытого к диалогу, Рей, покончив с ознакомительным вопросами, решив, что на первый раз хватит, пыталась считать с лица скрытые эмоции и мысли Кайло. И слова любви, и открытие о профессии произошли так плавно, посреди утра, без особой подготовки. С одной стороны, это многое проясняло, но вместе с тем и запутывало. Она слишком долго и упорно копошилась в мотивах Кайло, не рассматривая любовь ни в одном из сценариев. А профессия полицейского только усложняла её борьбу за мир и сохранность жизни Рена, подливая масла во огонь на всех фронтах…***
— Значит, дело в тех словах… «Те слова… " Секунды шли одна за другой, формируя минуту, внутри которой, точно в бомбоубежище Скай хранила молчание, не в силах сформулировать единый ответ, смело выйдя с ним на поверхность… «Ты ведь с того раза так и не решился их ещё хоть раз повторить». И, словно услышав последнее печальное суждение Скай, Рен выдал одним махом, всё ещё до конца не лишённый вулканического запала: — Я не боюсь повторить их. Я люблю тебя. Рей вся подобралась, втянув носом воздух и опустив влажные ресницы. Она сидела на кровати, поджав колени к голой груди и обхватив их руками; оставалось только уткнуться в них носом или положить голову на бок… Способ, чтобы развеять мираж любви в голове человека ей был всё так же неизвестен. И на эту мысль Кайло нашёл свой ответ, обнажив его: — Думаешь, что я обманываюсь… — Рассказывая в отеле о Хаксе, ты сказал, что я — жертва изнасилования, — заговорила Скай ровным тоном. — Это всего лишь формулировка в законе. — Нет, не только, — искривив линию губ, Ангел покачал головой, устало озвучивая свои правды. — Ты увидел во мне жертву и решил помочь… потому что это правильно, потому что это твой чёртов долг, — Рей резким, грубым движением руки смахнула слезу со щеки; Скай неосознанно перешла на злой шёпот: — Скольких ещё проституток ты так вытаскивал, а? Я какая по счёту иду? — Ангел намеренно глядел прямо в глаза, не желая ничего слушать. — Я помню слова того доктора, гинеколога. Он сказал, что я не первая ночная бабочка, которую он осматривал. Тогда мне не показалось это странным, но сейчас… С чего бы частник стал работать с таким контингентом, который и заплатить-то за приём едва ли в состоянии, не говоря о лечении? И с чего бы ещё копу работать сверхурочно, ещё и столь усердно, если не за?.. Больше Скай не выдержала льющегося из неё не.право.мерного разочарования; Ангел — собственного шепчущего, точно в прощальной молитве голоса. Рей уткнулась всхлипнувшим носом в плотно сжатые колени. Спрятаться в бомбоубежище минут в этот раз ни у кого не вышло: матрас рядом прогнулся, и сквозь тяжесть навешанных самой собою же выводов, Скай подняла покрасневшие глаза к опечаленному человеку, разделявшему с ней всю ту же самую тяжесть все последние дни. — Ты ни одного дня не была для меня работой… За искривлением линии губ последовало искривление складок лба, а следом и ещё одно — окружающего пространства от застилающих глаза слёз. — Это можно назвать как угодно — суть одна. Это, — Рей кивнула на голую себя, сидящую на пропитанных потом простынях, — единственное, что ты от меня берёшь. Единственное, что я способна тебе дать. Единственная цена, которую я могу тебе заплатить. Это не любовь, Кайло. Только тело… — И ты правда веришь, что ты дала мне в этот раз всё, что я хотел? — Рен бережно взял её лицо в свои руки. Сил противиться у Ангела не было: щенячьи глаза с их влажными от воды угольными ресницами смотрели в самое пекло — ядро души, раскалившееся от переизбытка строенных эмоций. — Чего же тебе не хватило? — прошептала Скай, готовая исправить любую ошибку. — Тебя. Рей обомлела, но это состояние продлилось недолго. Впервые за долгое время Кайло поцеловал её настоящим, свойским, родным жестом. Отстранившись и дав ей отдышаться, он, тем не менее, не выпустил округлого мягкого лица из своих рук, точно использовал шанс удержать беззвучно ревущее слёзными лучами солнце в своих огромных, тёплых ладонях. — И ты уже дала мне куда большее, чем я заслуживаю. Рей не хотелось ничего больше в этот миг, чем возопить: «Боже, прошу, очнись!» Но у Скай вышло только тихое и горькое: — Как я могу поверить во всё это? Ты говоришь это бывшей шлюхе. Я никто. Рен утёр большим пальцем слезу, скользящую по левой щеке Скай, вызывая своей следующей же фразой новую, побежавшую по правой. — Только не для меня, — он вновь крепко поцеловал её и, отстранившись, Рей прочла останавливаемое желание Кайло сказать ей что-то ещё. Нечто, что ей, возможно, по многим причинам слышать не стоит, имеющее те же точки риска, что и предыдущие два признания. Или же всё обстояло с точностью до наоборот… — Скажи, — попросила Скай. Ангел встрепенулся, опасаясь того, незнамо чего, но Рей упорно настаивала: — Скажи, прошу. После отгремевших и всё ещё не пережитых и толком не принятых признаний о любви и работе, Рей не представляла, что ещё может прозвучать столь же остро и колко, но поднимать на этот раз защитную умную-разумную завесу она не собиралась. Для неё Реном была с самого начала уготована одна участь, с которой рано или поздно ей пришлось бы всё равно смириться. Разум — далеко не единственный инструмент познания мира, людей и понятий; иногда куда точнее обо всём может рассказать, понять и перевести одно лишь сердце. Если бы она и в этот раз пренебрегла последним, неизвестно, куда бы зазвучавшее её завело. И Ангел открылся в этот миг, опустив взгляд вниз, смело ожидая из немых уст любого оглушающего удара… И дождался… — Ты мой ангел… Человек смотрел при этом супротив взгляду бога, имевшего в услужении с десяток-другой таких «ангелочков» в своё время, отчего при стопроцентной вербальной похожести, слова оказались восприняты кардинально отличным образом. Не одно «я» не стало разбираться, кому было адресовано сверхновое слово и с чем бы этаким его стоило увязать; какое бы оправдание вменить ему в вину. Всё одно — ни Рей, ни Скай, ни Ангел не ощущали себя в этот миг существам из высшего сансетского пантеона. Те самые карты, всю жизнь лежащие в потрёпанных жизнью крыльях, наконец-то, вырвались из колоды, ломая ход всей партии. Промелькнувший в сознании Ангела образец реальной, никем не вымышленной любви, при построении выводов оставшийся мимолётным, звучал просто и ясно. Безотчётное сравнение понятия, предложенного к рассмотрению Реном и того же самого, но уже доселе изведанного и прожитого. Любовь, что не вызывала собой ни малейших сомнений в своей силе, реальности, искренности и глубине — родительская. И теперь эта мысль, вернувшись, повлекла за собой другую, возможно, в большей степени решающую неразрешимую дилемму… Помимо любви матери и отца к своему ребёнку, были и их чувства друг к другу. Они шли ещё одним бессмертным, неоспоримым доказательством существования любви как таковой, какую Ангелу посчастливилось видеть, ощущать и помнить. И ни разу в жизни не ставить под сомнение, не изучать это под микроскопом, препарируя догадками и домыслами, как это происходило со шлейфом, тянувшимся за ложно-божественными «играми». Томас и Валери… Их помощь и взаимовыручка, их редкие ссоры и тёплые примирения… Их безусловное принятие недостатков друг друга шли бок о бок с попытками успешными и не очень искоренить некоторые из них… В частности, мама Рей, сколько не пыталась, так и не смогла отучить своего мужа от сигарет. Ворчание, слёзы, поцелуи, ласки, взгляды… Моменты значимые и мимолётные, памятные и светлые, будничные и праздничные. Каждый аспект их отношений не оставлял у их выросшей дочери сомнений в том, в какой она воспитывалась семье — любящей. И на счастье, не той, где мама с папой любят своё чадо, а между ними двумя стоит невидимая, но часто ощутимая ребёнком стена. То самое чувство было объединяющим всех троих членов семьи, двигаясь разветвлённо, во всех направлениях… Рей обвивала руками шею Кайло, ласкаясь не хуже Дарта, лезущего под руку, выглаживая своей взлохмаченной головой и носом чуть колючую щеку. За найденным ответом на вопрос о реальности, существовании любви, шёл другой, требующий новых усилий со стороны… уже не Ангела. Скай, с души которой в этот миг осыпалась гора камней в виде отпадающих вопросов цены и благодарностей, и ещё с десяток за и против. Забыть момент знакомства с Реном она не могла, как и взять в толк, как он мог, застыв в дверях и узрев картину, написанную самыми гадкими на вид, на вкус и на запах красками, увидеть помимо шлюхи, распластанной по измочаленным простыням, всего-то, что девушку. А все эпитеты пришпандорить к ней после, и именно во вторую очередь. Иного сценария развития дальнейших событий она не видела, если такое начало отношений попробовать трактовать как-то иначе… Но эти разборки лежали ещё впереди, за горизонтом ближайших дней. А пока Рей довольствовалась вовсе не малыми вещами… Ласковое слово из тех самых уст, и память о родителях жила и вносила свою лепту в сегодняшний день. Подсказывая и направляя заплутавшее дитятко лучше любого, ныне здравствующего советчика. Ангел видел любовь своими глазами. Скай в ней не сомневалась. Но подтверждение факта всё ещё влекло за собой прежнюю дилемму. Рей не сомневалась в Рене и его чувствах, не в силах избавиться при этом от вопроса направленности оных. «Я?» О лучшем выборе для Кайло рассуждать не приходилось, ведь случилось то, что случилось. Но… «Любят… меня?» Рей предстояло выяснить, каким образом подступиться к делу и перекроить мрачный оксюморон, клещом вцепившемся в её сознание — шлюха, которую любят. Но ведь в одну не.возможность — существование подлинной любви — она уже поверила… После жерновов Сансета, после моря «клиентов» и бездны ночей, проведённых ею в чужих кроватях и объятиях, потерпит ли Великое и Ужасное чувство такое прошлое, как терпело это как минимум сознание Рена? Могло ли это прошлое в один прекрасный день не вмешиваться в их жизни ни под каким предлогом? Что для этого нужно было — всё было в самой Рей. В день, когда Ангел обретёт покой на сердце, а Скай сможет оглянуться на давние дни с не более чем грустной улыбкой, тогда и Рей сможет, наконец, найти свой потерянный рай… Там, под чувственным небом Калифорнии… — Боже, когда я уже перестану всё портить? — пробурчала Рей в горячую шею. Кайло мягко отстранил её от себя и коснулся пальцем подбородка, прося прочесть имеющийся у него ответ на риторический вопрос. — Это не так важно… Потому что ты, в отличие от многих, умеешь налаживать… — он перевёл взгляд вправо на персиковые отпечатки на светло-сиреневой стене: две человеческие ладони разных размеров и пара кошачьих лапок одинаково миниатюрных. Цены этому светлому моменту в голове у Скай не нашлось: значимость его была колоссальной.***
— По-моему неплохо. Что думаешь? Рей перевела взгляд от новенькой настенной полки из светлого дерева, в тон кухонному столу, и только что составленных на неё рамок с фотографиями, привезёнными ею из Англии. Относительно крупные семейные фотоальбомы нашли себе место в одном из пустующих ящиков прикроватной тумбы, но некоторые из запечатлённых на плёнку памятных моментов хотелось иметь на виду. — Эй?.. — мягко позвала Рей, видя, что Кайло конкретно залип, глядя на фото её и родителей. На том, что завладело его вниманием, ей было около тринадцати лет, она улыбалась во все тридцать два, а мама и папа, стоящие позади, и вовсе заливались смехом, прищурив глаза. Хотя в случае отца, справедливее было бы сказать, что фотограф поймал момент, ровно за миг до того, как тот разразился смехом, как и его жена. Скай не могла вспомнить, что же вызывало тогда всеобщее веселье, но Ангелу было приятно гадать о том, бросая иногда взгляд в сторону фото. — Ты чего? — Рей тронула Кайло за руку, и он, наконец, среагировал, повернувшись к ней. — Только прошу, не говори мне всякой чуши, о том, что я была милым ребёнком. Но уже при следующих его словах, Скай чуть было не пожалела, что отказалась от названной темы. Кайло был непривычно серьёзен и безрадостен. — Тогда… в кафе в Кроули, после кладбища… Я спросил тебя, сомневалась ли ты в том, что ты любила своих родителей. Ты сказала, что «родительская любовь это не то, чего можно лишиться… любым образом». И ты сказала, что смогла отпустить, принять то, что их нет рядом… Рассеянная улыбка Рей поутихла. Скай вспомнила слова Рена, сказанные им уже в отеле, что никакого приюта у него за плечами не было и рос он в обычной, родной семье. Ангел не возвращался к этой теме в виду ряда обстоятельств, но теперь Рен словно сам подводил к тому, заводя речь. Девушка молча ждала продолжения его мысли, следя за его настороженным, усталым взглядом, изучающим счастливые лица её родителей. — Мои мать с отцом живы, и мы не виделись с ними почти пятнадцать лет, и… — всё лицо Рена полоснула короткая, но до глубины души болезненная судорога. Он отвернулся от фото, развернувшись корпусом прямо к Рей. — Возможно, это станет ужасной ошибкой, но… Я хочу с ними встретиться и я… хотел бы, чтобы ты была в тот миг рядом. Пожалуйста… Всё, на что хватило Скай в этот момент, это согласно дёрнуть головой. «За что боролись…» Рей была почти уверена, что судя по такому во всех смыслах судорожному началу, встреча не будет походить на простое знакомство с родителями парня… Ангел решился спросить, как ему казалось нечто первостепенное и простое, не подозревая, что в услышанном простоты окажется ровно столько же, сколько имелось и в его бес.попутной жизни… — Как их зовут? При ответе губы Кайло дрожали так, словно за все те пятнадцать лет он ни разу не произносил вслух этих имён. — Хан… И Лея… Соло…