***
Душа Рей парила над границей рая и ада. Тело же покоилось на аккуратно заправленной кровати, находящейся в тех же координатах. На животе у бабочки дремала гитара: тонкие девичьи пальцы что-то бренчали на живых струнах, методом тыка выискивая и извлекая наименее отвратительные ушам звуки. В голове витало наивное, ангельское предположение, что не.стройные созвучия ошиваются где-то у порога создания чудесной мелодии. Едва до ушей дополз звук открывающегося внизу замка, Рей перестала мучить и травмированный инструмент, и своего кота, выслушивающего этот трогательный нервные окончания концерт, но гитары из рук не выпустила. Дарт дёрнулся к двери, и Рей шикнула на него, привлекая внимание и прося вести себя тише. Тот пробурчал что-то, но послушал, вымяукивая приветствие непривычно тихим тоном. Человек за дверью медленно прошёл мимо. Взгляд Рей перелетел левее, в сторону разбомблённого и деформированного её стараниями мини-ада, что безумец, обитавший в нём, звал своим домом. Никакая тонкая, гипсокартонная стена более не мешала ей видеть что там творится. Ошарашенное лицо, возникшее на пороге, она заметила заблаговременно. Но стоило чёрному кейсу выпасть из ослабевших рук на пол, как от раздавшегося грохота она ощутимо вздрогнула всем телом. Тихо чертыхнувшись от испуга, девушка вскочила на кровати в сидячее положение. С трепетом она следила за глазами, что через шок и неверие прощались со старым миром, навсегда уплывшим в глубокую, древне-мифическую реку…***
Рей осознавала на что идёт, когда делала первый удар ломом по стене. Она не сможет дать Кайло новый красивый, уютный дом, какой он дал ей. Это не в её силах: ни физически, ни финансово. Но что она могла, и за несколько часов сделала, так это снести ко всем чертям всё старое и ужасное, мёртвое и отмирающее в пространстве, окружающем живого, живущего человека; проторить тропинку к пока не.существующему для него дому… Пока одна часть Рей томилась тем, что поступает точно обезумевший, падший ангел, другая злорадствовала, довольная, что может безнаказанно, само.вольно потакать своему капризу. Третья же вовсю наслаждалась проявлением не.бывалой самоприверженности, демонстрируя и себе, и миру истинное мастерство; высший пилотаж, доселе казавшийся недостижимым — чело.вечность для одинокого снайпера… Затуманенное понятие, о котором годами в голове Рей не было ни слуху, ни духу. Вычеркнуто из памяти, стёрто из реальности. И вот человечность блудной матерью вернулась к дочери-блуднице, обласкав и растоптанное сердце, и охрипший голос разума: с болью от разрозненности, с бес.полезным оправданием своему поступку и с неумелой смелостью решать за саму себя, но не только в свою пользу. Первоначальный разрушительно созидательный план был куда проще того, какому в итоге Рей последовала: разнести входную дверь и после уже всё, что находится за ней. Главной задачей было провести через экзекуцию пространства эксгумацию Кайло, и достичь желаемого можно было только одним путём — пойти ва-банк, отрезая для человека все отходные пути к повторному самозахоронению. Аксиома была проста. Раз у Кайло больная зависимость и пунктик на счёт её комфорта, то его ярое отторжение к самому себе можно было побороть только так — вынудив его делать всё для двоих. Избавляя от дискомфорта её, ему придётся избавить от дискомфорта и себя. Печальная практика показывала, что Кайло не видит выбора между плохим и лучшим (о хорошем и речи не было), так что Рей собиралась дать ему выбор между ничем и лучшим. Не из разряда «не хочешь — заставим», скорее «не умеешь — научим». Тот ещё анекдот — шлюха учит снайпера жизни. Но, что называется, как аукнется… Что бы ни двигало или скорее тормозило Рена, что он жил в таком прогнившем местечке, прочистку его внутренних механизмов Рей начала воздействуя извне. Идея со стеной пришла буквально за минуту до начала работ. Ставка была на то, что Кайло, обладающий даром заботливости о ней, и страдая от недостатка самозаботы, вынужден будет заняться ремонтом не «для галочки», а основательно. Рей была уверена, что он не захочет брать её с собой в путешествие по морю ароматов в его землянке. А для этого было необходимо объединить воздушное пространство и нанести максимально возможный урон собственно земле. Расхитительница квартирцы трепетала перед объёмом работы, но глаза боятся, а руки делают. Гипсокартонная, межкомнатная стена сдалась лому-гвоздодёру относительно быстро, хотя её капитуляция потребовала недюжинных усилий и терпения: серия точечных ударов, пинки ногами и выламывания руками оказались Рей по плечу. Разрушать — не строить. А лом даже в неумелых руках мог добиться и добился больших результатов. Так что стены не стало ещё до полудня. Вся одежда из шкафа и комода временно перекочевала в коридор на перила. Рей намеревалась перебрать её в последнюю очередь, так как дело требовало не так много сил, но по чистой усталости руки до неё так и не дошли. Коробка с инструментами переехала к лифту, чтобы не пылиться почём зря. Рисковать здоровьем шеффлер Рей не хотела, потому перенесла их подальше от места боевых действий: выламывать закрытую на ключ дверь было удобнее изнутри. Гитара перекочевала в её комнату. Рей заметила, что порванная после давней драки струна сейчас цела. Бережное отношение Рена к инструменту шло в разрез с тихим равнодушием к нему же. Он не играл на нём, но нанесённую «рану» починил и скорее всего сделал это давно, сразу после травмировавших событий. Вопрос об отношениях Кайло с музыкой оставался для Рей приятно открытым… Звучная, мебельная бомбёжка одаривала не натренированные на такое дело мышцы приятной болью, шедшей в наборе с мелкой дрожью. Опьяняющее утомление сверкало и искрилось капельками пота на румяном лице, давало Рей долгожданное утоление жажды деятельности — тусклое, ангельское оправдание вполне осознанному самодурству. Разбивая ещё до ломоприкладства еле живые прикроватные тумбочки, Рей представляла что на её месте в похожей жизненной ситуации сделала бы любая другая женщина. К примеру, если её упёртый спутник жизни не понимает, что ему давно следует обзавестись новой деталью гардероба за изношенностью старой, а он всё по-ослиному упирается, откладывает или хуже — не видит в этом необходимости. Ответ вызвал в бабочке извращённую грусть. «Нормальная женщина бы просто не допустила такого». Извинение для себя Рей нашла в том, что и нормальный мужчина бы себе такое жильё не выбрал. Так что груз вины был вполне подъемный, хотя крылатую спину всё равно стыдливо ломило временами. Уничтожению подверглось практически всё: Рей не щадила безжалостное прошлое этой комнаты, уничтожая его безвозвратно. Как бы Рен ни отреагировал при получении такого дара судьбы, вернуться к былому, бытовому «комфорту» он не сможет при всём желании: его добросовестная соседка хорошо позаботилась об этом. Простая кровать, две тумбы рядом с ней, кухонные, крохотные шкафы, комод, высокий одёжный шкаф — всё познакомилось с ломом и силой правды в девичьих руках. Замызганная кухонная посуда разбивалась с музыкальными «трунь!» и «дзынь!». Не было похоже, что тарелки, чашки и их кухонных собратьев часто использовали, но если в голову Рена вдруг придёт такая «блажь», то ему придётся для начала приобрести желаемое. Работу со стенами Рей доверила Дарту, который приступил к ней с большим энтузиазмом и разорвением. Стоило ему дать волю, как старые обои вскоре оказались подпорчены на ура: одним скотчем после его усердий дело уже не исправишь. Меньше всего разрушения досталось потолку. Рей отвинтила тусклую лампочку на проводе, разбила и выбросила, и через силу справилась с паутинами и их восьминогими авторами. Причин наносить потолку больший урон, чем уже есть, не было, потому колоритные трещины и прочие дефекты остались ею не тронуты. Следующей на очереди стала ванная комната, после которой оставалось разобраться только с полами. Рей запросто разнесла к чертям шкафчик и зеркало на стене. Следом в небытие отправилась порванная шторка и испорченный смеситель в кабине; дырявый шланг для душа насильно расстался с покорёженной насадкой, а треснувший кафель превратился в нелицеприятное крошево. Перекрыв подачу воды в бачок унитаза и спустив в нём воду, Рей выдернула оттуда хилые, пластмассовые кишки и точным ударом лома продырявила пустой бачок. Замешкалась она только перед ударом нижней части поржавевшего трона, опасаясь по неосторожности вызвать затяжную отрыжку в виде дерьмоизвержения. А урон требовалось нанести немалый, Рей не устроила бы простая замена бачка: как и все прочие по счёту, пятая точка Кайло заслуживала лучшего. В итоге ей повезло. Она решилась-таки и отколола внушительный кусман от сиденья — ничего ужасного не случилось. Раковине не повезло ровно тем же образом. Лом. Керамика. Трям! Здравствуйте! Вот только поздороваться пришлось и самой Рей… с потоком воды, хлынувшим ей в лицо… Одновременно с фонтаном воды заработал и фонтан эмоций. Состоял он сплошь из паники, растерянности и грязных ругательств. Рябь пустых мыслей расходилась по поверхности натянутых нервов. Мозг выдавал только выкидыши идей как исправить ситуацию: ошалевшая и промокшая в считанные секунды Рей не могла разобрать то ли кран сорвало, то ли закрыла она не тот, то ли что-то пятое-десятое. А тем временем беда литрами поступала в разбомблённую квартирку. Очень скоро вопрос о том, каким образом следует поднимать испорченные полы перестал быть актуальным. Порог в ванную комнату был малой высоты, и вода стала переливаться за него. Полотенце, каким Рей старалась оградиться от фонтана или придушить неудержимое, оказалось прекрасной губкой и хилой плотиной. Остановить свиставшую во все стороны воду таким мягким способом у неё не вышло. Помощи извне запертой на этаже, чертыхающейся девушке ждать было неоткуда. Фонтан плавно перерастал в бассейн, а тот — в запруду. Через какое-то время раздался шум на лестнице, оповещая кикимору о новых бедах, приплывших на её голову. Рей в этот момент как раз приноровилась к проблеме и нашла способ её решения. Свиставшая труба не имела вентиля на её видимой части. Она уходила в стену и была неумело замурована в кафель. Дело стало за малым. Рей отколола всего несколько плиток и нашла вентиль, повернув его. Фонтан тотчас исчез. В отличии от всё нарастающего скрежета в коридоре… Мокрая бабочка наспех выжала волосы и одежду и спустилась к закрытой сетке, которую мучил сосед с девятнадцатого. Выражение его лица не вызывало сомнений в том, что божий одуванчик трезвеет на глазах, и это происходит определённо благодаря дождю с потолка, зарядившего в его квартире без метеосводок. Несмотря на его громкие, обоснованные возмущения, Рей видела, что он не из тех людей, кто пойдёт и натравит на водяного обидчика все гражданские суды и иже с ними. Поэтому в первой фразе девушка принесла свои глубочайшие извинения. Во второй изо всех сил сдержанно сообщила, что вода остановлена и больше не хлещет. Истосковавшаяся по человеческому общению, Рей была почти рада, что ей подвернулась такая катастрофка, призвавшая к ней живое существо. Потому в третьей и последующей фразах, за отсутствием положительного отклика и хлеставшего во все стороны негативного, она от души, с превеликим ангельским удовольствием поскандалила с тем, кто имел ту же цель. На бесконечные, тупые вопросы «Какого дьявола?!» Рей отвечала, что она бы с превеликой радостью объяснила ему какого именно дьявола всё происходит, но он вряд ли поймёт её в верном ключе. Победителем из перепалки вышла провинившаяся, не прекращавшая ни на миг подачу словесной грязи в скрюченное лицо. От высокоголосного, сквернословного давления у соседа постепенно затапливалась не только квартира, но и хмельная голова: поток его ответных гнусностей иссякал на глазах. Рей отрывалась на всю катушку, выговаривая ему за всё хорошее, чего она была лишена долгие недели. Так что пострадавший в один момент окончательно заткнулся, не пытаясь перебить, перекричать или вникнуть в вещи, не имевшие для него даже опосредованного значения в происходящем. Всё, что навалилось на неё, Рей хотя бы ненадолго смогла сбросить с души и прижать этим того, кому эта ноша была вовсе не в тягость. В числе не.пережитых бед, приведших её к этому дню, оказались и расставание с любимым, и его измена, и сосед, чьи ужасные поступки выражали собой прекрасные мысли, и воздержание, окончившееся капитуляцией перед своими низменно-возвышенными инстинктами… Когда ноша оказалась сброшена, общение двух людей закончилось тем, что Рей наорала на пострадавшего за его опущенный взгляд, с интересом изучающий женскую анатомию по её мокрой майке. На том они и расстались, уйдя каждый к себе осушать разной степени влажности водоёмы, а бедняга с заложенными ушами, ещё и выскребать из мозга чужое жизненное дерьмо, которое беспардонно впихнули ему… Злость схлынула так же быстро, как и накатила. В отличие от водицы. Мокрой, хмурой кикиморой Рей передвигалась на корточках по комнате и с ворчанием убиралась в своём болоте. Если ванная комната отделалась ещё легко, то основное помещение представляло собой тяжёлый случай для той, что имела на руках только тряпку и ведро, чтобы устранить приплывший урон. Где-то вода ушла между досок, где-то пропитала насквозь старое дерево, где-то неведомым чудом всё ещё держалась на поверхности. Поднять полы так, чтобы не устроить при этом кашу из щепок, стало невозможно, и Рей признала, что расхлебать её в одиночку она не сможет. Даже ходить по нему теперь было опасно: местами пол просто проваливался под ногами до бетона, «держащего» воду. Так, с риском подвернуть ноги Рей изощрилась и вытянула из дерева столько воды, сколько смогла это сделать простая тряпка. Одна радость — большая часть досок крошилась только поверху и была относительно устойчивой. После проделанных процедур мрачная картина высохнет далеко не скоро, но Рей посчитала, что случившееся даже к лучшему и играет ей на руку. Начало ремонта теперь было не то, что не за горами, а всплывало на поверхность уже этого дня. Жить среди запашка мёртвого леса наворотившая дел городская бабочка не собиралась. И была уверена, что имей она такие планы, они оказались бы неосуществимы — Кайло по её прикидкам не позволил бы ей этого. Будучи один в такой обстановке, он бы наверняка перетерпел её не.ощутимые минусы, но его поведение раз за разом убеждало Рей в том, что ресурсы его заботливости неисчерпаемы. А раз так, то действовать ему придётся уже этим днём.***
Завершив подготовку почвы, уставшая, но довольная Рей приняла душ, перекусила, накормила кота и прилегла отдохнуть. Глаза спокойно бродили посреди обновлённого, расширенного и контрастного интерьера. Взгляд вправо — подаренный для ангела свет, взгляд влево — отобранная у дьявола тьма. И всё бы хорошо, но божественного начала в своём поступке Рей не ощущала, отчего где-то на задворках сознания был заметный дис.комфорт. Всё случилось так быстро, легко и по-человечески. Потакание минутному капризу. Бес.совестное, смелое воплощение от и до собственной, наглой, провокационной идеи. Обоюдное подстрекательство трёх самобытностей. Выбирай любое хилое оправдание и хоть смейся, хоть плачь. Всё равно по треснувшую душу никто не придёт. Замаливать грехи уже не перед кем. Палач и судья даже не ведает о колоссальных согрешениях вечно виновной подсудимой. Рей выбрала золотую середину — улыбнулась без последующих слёз или смеха, хотя губы на миг дрогнули, прося и того, и другого. Она с треском выполнила задуманное, используя все доступные средства и расходуя имеющиеся силы. Сожаление, какого она подспудно боялась перед работой, сейчас так и не пришло. Ходило вокруг да около, подступилось к черте сознания, отделяющей его от подсознания, да так и не переступило её. Оправдания были крепкой плотиной. Рей глубоко вздохнула и прикрыла глаза. Никогда ещё лежать без задних ног не было так приятно. Отлежавшись без движения какое-то время, она взяла в руки гитару и прислушалась к не.мелодичному говору разбуженных пальцами струн… Музыка покоя в сердце девушки звучала стократ стройнее и краше… Ангел обманывал себя тем, что он чертовски по-крупному насолил дьяволу своим бесхитростным злодеянием. Жаль, что бог не видит этот знатный разгром, чтобы по достоинству оценить приложенные его созданием терзания. Бабочка утешала себя тем, что в своей благой миссии смогла худо-бедно выпустить пар, находясь в длительном заточении без секса и сигарет. Одно дело — идти на поводу у плоти, с желанной безысходностью укладываясь в одну постель с доктором-тюремщиком, разрешая насытиться жизнью им обоим. Другое — идти на поводу у невидимых начал, отысканных на поверку не столь глубоко в себе. Рей питала скромную надежду. Слабо, но верилось, что когда первое впечатление Кайло схлынет, необходимость скорых действий поможет ему в принятии грядущих перемен в обстановке… Ей и самой бы не помешало это сделать…***
…Но не тут-то было. Звук открывающегося замка внизу, тихие, медленные шаги в коридоре — и вот уже гитарный кейс с грохотом встречается с землёю, из бумажного пакета вываливается на пол сэндвич, Дарт радостно подбегает и утаскивает из него тунец… А сам Кайло смотрит на старый, разворошённый мир не своими глазами. Кругом покоились останки прошлого, да руины настоящего. Будущее пахло сыростью. Лицо в дверном проёме замерло, на миг ухватив взглядом вспорхнувшую от шума бабочку. Рей положила гитару перед собой и села на кровати в позу полулотоса. С замиранием сердца она вгляделась в лицо, несущее собой весь трепет людского мира. Глаза Кайло скользили по грани осознанного ужаса и полнейшего непонимания того, на что они смотрят. Разум не поспевал за медленно мечущимися зрачками, словно орган зрения отказался вести трансляцию в мозг, как и голова отказалась как-то комментировать увиденное. Скорости осознания/принятия нового и безвозвратно уплывшего старого отличались друг от друга также, как скорость звука в миллионные разы уступает скорости света. Шок Кайло был ожидаемым, и Рей больше не гадала как именно он проявит себя. Злости не было, зато был страх, словно человек не видел связи между былой картиной и нынешней: ни причин, ни следствий им не прослеживалось. Власть растерянности — что именно растерял смотрящий было загадкой — продлилась недолго. Минута за минутой Рен стоял на пороге и обводил взглядом потопленные полы, разбитую недокухню с недованной, и поломанную мебель. Ошарашенный, он замер с нулевым предположением на лице о том, каким образом всё это могло вырасти на его старом, уютном пепелище. Минуты подгоняли секунды, Рей не торопила и не отвлекала Кайло от чарующего осмотра. Когда ни один из вероятных вопросов в его глазах она так и не отыскала, то решилась подать голос первой. — Привет? — тихий звук, и обескураживающая неизвестно кого из двух людей нежность соскользнула с языка наружу. Нет хуже — ждать и догонять. И раз Рей оказалась вынуждена смотреть на затишье перед бурей, то её выбор пал на призыв стихии. Человек, прежде пробегавший по ней глазами и отмечавший попутно очевидные вещи — дома, жива, здорова — уставился на неё пристальней. Глаза стали чуть живее и в них промелькнуло «привет», но только по привычке. А вот губы оставались неподвижными, будто не умели складываться в какие-либо слова. Жидкий взгляд карих глаз сорвался с лица Рей и вновь шлёпнулся в грязь и тотальный разгром. Понимание, что его автор сидит сейчас на кровати, подкралось и напало на Рена со спины, больно ударив мечом осознания. Никаких насильников и мародёров здесь не было, при том, что всё кругом выглядело растоптанным и разграбленным. Вот только украли у Кайло далеко не материальные ценности… — Ты? — мелкая дрожь столкнула с губ пару букв. Рей молча пожала плечами в ответ, говоря что вариант верный. Она прекрасно догадывалась, что Кайло сейчас чувствует, ведь она уже проходила через всё это. И пусть изменённое им и ею состояние комнат друг друга отличалось одно от второго, мало сказать, как небо и земля, но в одном всё же было сходство. И он, и она снесли ко всем чертям всё, что считали непотребством в жизни другого. В глазах другого. На сердце… Как бы Рен ни решил поступить с этим видом в дальнейшем, возврата к прошлому не было. А своё новое будущее ему предстоит возводить на руинах старого, как люди это делали испокон веков, будь то постройки городов или выстраивание — отстраивание — собственных жизней. Рей томилась этим предвкушением, зная, что Кайло даже из пшика квадратных метров может сделать уютнейшую конфетку. Но питаться его сладкой заботой в одиночку она больше не собиралась: одинокая сладость давно была пресной. — Какого дьявола?.. — после затянувшегося молчания Кайло наскреб в себе силы спросить о первопричинах руино-потопо-образования. Как и соседу снизу, ему не предоставили ни метеосводку (возможны осадки в виде фрика.дел), ни сообщение о готовящемся нападении. Рей вновь была краткой, полагая, что не стоит сейчас высказывать вслух, насколько всё должно быть очевидно для, увы, слепца. Ведь только вчера была речь, предвещающая то, что случилось сегодня. Слушал её Кайло, очевидно, вполуха. — Такового вот, — Рей нешироким жестом повела рукой, обводя часть пространства и намекая на единственного дьявола, проживающего здесь. На её лице расцвела ангельская улыбка, не.осознано сулящая человеку много чего «хорошего», что его ждёт в обозримом будущем. Тихий ответ отрезвил опьянённого видом Рена. Он посмотрел себе под ноги и заметил, что Дарт втихаря, бессовестно жуёт салатный лист; с тунцом из развалившегося бутерброда он расправился в первую очередь. Кот словно почувствовал на себе взгляд хозяина и поднял к нему благодарные, совестливые глаза, спрашивая в голос: «Ведь можно было?» Кайло на протяжный извиняющийся «мяу» ничего не ответил. Взгляд его вернулся к разгрому и почти сразу к лицу его рукотворницы. Плавно, уверено человек кивнул ей, в ответ на свои мысли, и тут же отвел взгляд. Рей с удивлением и почти оскорблением безошибочно прочла в движении головой «этого следовало ожидать». Пока что не распознанным до конца образом это возмутило её. Она точно видела на лице Кайло первую, верную мысль, испарившуюся с него до печального быстро: она это сделала для него по тем же причинам, что когда-то и он для неё. Но веры, хотя бы до.верия самому себе в его глазах не было ни на йоту, отчего правильная мысль не смогла прижиться и впитаться в иссохшееся до.верие. Рен не замечал, что его поймали на жестоком самообмане. Он собрал с пола остатки сэндвича, убрал их обратно в пакет, взял в руки кейс и пошёл к теперь единственной двери. Идти в комнату через болотистую местность было опасно — увязнуть можно было на раз. Дарт шёл за ним следом и первым юркнул внутрь, когда Кайло открыл незапертую дверь и вошёл следом. Рей была уже на ногах и глубоко дышала, успешно успокаивая всколыхнувшийся волной возмущения разум. — Не смей даже думать об этом, — сказала она спокойно. Было больно и не.заслужено обидно видеть, как легко Рен утешился своим ложным выводом о настоящей подоплёке случившегося и мотивах Рей. Просьба в её голосе звучала в разы мощнее настойчивости. Кайло неловким, непривычным ему жестом опустил кейс с винтовкой на пол у двери. Рей читала в его фигуре скрытое изумление от того, что он не просто зашёл к соседке на секс, а потому что идти ему было некуда, кроме как сюда. — О чём? — он прошёл вглубь комнаты, её здоровой половины, и выбросил пакет с разворошённой едою в мусорное ведро. Тяжко приземлившись на стул у обеденного стола, он оперся спиной о стену и приготовился внимать голосу не.чуждой ему правды. Рей, однако, стояла перед ним, сверкая одной единственной для двоих истиной в опечаленных глазах. — Я сделала всё это не от скуки. Голова понимала, что Кайло имел полное право так думать и он думал. Довёл, допёк, вынудил — и ни единой мысли об иных, менее низменных мотивах. Сердце тем не менее давилось слезами. Рей была готова обманывать себя — не его! — и дальше: в каждой новой фразе она имела выбор, какую из трёх версий правды преподносить на дьявольский суд. Та, где она сделала всё от скуки, рассматривалась и не выдержала самокритики. Без оглядки на эту и ещё худшую ангельскую версию, где минутное веселье ущемляло жизненную необходимость, Рей выдала лучшее, что было в ней… а Кайло всё равно умудрился зародить в её голове сомнение, обращённое и в собственную, и в его сторону: знает ли он её так, как твердил раньше? — Тогда зачем? Бабочка подлетела почти вплотную к сидящему, мановением крыла вынуждая его поднять подбородок и взгляд выше. Она смотрела в его, разочарованные только своим обманом глаза, с вызовом, в котором была заключена ангельская покорность. Захочет — оттолкнёт, сможет — отругает, решится — поймёт… Девушка склонилась к светлому лицу и отдала губами своё новорождённое доверие: с таким трепетом и не.потаённым страхом мать в первый раз перекладывает своё дитя с рук на руки его отцу. Отстранившись от дрогнувших губ, она прочла на них обнажённое сомнение и в отцовстве, и в материнстве: — Это не ответ. Рей подняла взгляд к глазам: откуда-то с их дна всплывала потонувшая в стародавние времена надежда. — Нет, это именно он, — с улыбкой на лице Рей рассталась с минутной обидой. Чужой страх оказался ей роднее собственного. Слукавила ли она ответом Рену и себе? Или кому-то одному? Или никому вовсе? Она не знала чёткого ответа. Тот, что вышел на свет, был не обязательно верным, но Рей верила зарницам в потеплевших глазах перед ней — он был молниесветно чистым. Как бы она ни боялась, ни желала иного, но в этот момент она признала для себя: не одним случайным прозрением было шито полотно перемен. Кайло опустил взгляд, то ли желая оставить обнаруженную надежду невысказанной и сокровенной, то ли отказываясь так запросто верить своим сомнениям и бороться с обескураживающей уверенностью Рей в том, что они ложны… Бабочка тихо вспорхнула с места и переместилась на мягкую кровать. Как и ей когда-то Кайло нужно было время. Забирать вручённое ему доверие она не собиралась — без него хрупкая надежда не удержится на плаву. Пока её вес был слишком мал, Рей понимала, что её запросто может сдуть ветром перемен. Но возможно однажды, она опустит якорь в сердце Кайло, чтобы зацепиться и больше никогда не исчезать из его жизни… Расставшись на время с чужой, девушка задумалась о своей «беде». Рен не знает её, Рей, так, как ему казалось. Но это больше не причиняло ей боли. Сомнения Кайло перекрыли воздух её обиде. Он дал ей теми великомысленными словами не правду, но подарил её предвестника — до.верие. Причём не ему, а самой себе. А сейчас стало ясно, что оно требуется и ему самому. Стоило глупому сердцу разглядеть это — и Рей, не задумываясь о последствиях и первопричинах, вернула его ему. Кайло упустил вероятность благих, бескорыстных намерений не потому, что не считал Рей способной к подобному, а потому, что не считал себя тем, кого они могут коснуться. Отравился мелькнувшей на миг надеждой, проглотил допотопную веру, и пропитался чистотой поцелуя. Время для него задышало сомнениями… Сидеть в тишине было приятно. Глаза двух людей вели задушевный разговор, шепчась ресницами, уклоняясь от ответа косыми взглядами, взывая к пониманию прямыми, и отказываясь отвечать прикрытыми дольше, чем нужно веками. Возвышенная беседа прервалась мирным, тихим вздохом Рей и движением рук Кайло. Он налил себе стакан воды и сделал три крупных глотка. Дыхание робко сдуло блаженную тишину. Неоконченный разговор не помешал двоим отвлечься от необходимой паузы и от слов перейти к делу. Перед лицом промозглости вопрос до.верия для обоих людей отошел на второй план. Случайно отдав свой разворошённый обед коту, Кайло вынужденно перекусил тем, что нашёл в холодильнике. Дальше, как Рей и рассчитывала, он принял необходимость решать приплывшую, слякотную проблему как можно скорее. Рен оглядел подсыхающее болото, и они с Рей без лишних слов принялись за дело…***
Кайло прошёлся по всей территории с ломом и буквально методом тыка установил где полы проваливаются, а где им надо помочь в этом. Дальше действия были ровно то же, что и при разгребании сгоревшей квартиры напротив. Поломанную мебель и сантехнику вывезли мусорщики. Они же забрали и кучу мокрых брусьев-досок-щепок, отлепленных, выковырянных и отодранных от пола. Кайло с Рей работали слажено и молча. К концу дня Рей так и не разобрала, могла ли висящая тишина зваться неловкой или радость, что Кайло быстро включился в тему, окупила любой подоплёки молчание. Когда руины оказались разобраны Рен умудрился найти решение последней проблемы — стойкой влажности и сырости. Уйдя ненадолго из дома он вернулся с цветной картонной коробкой, из которой достал невысокий напольный вентилятор. Он проработал до ночи, пока двое людей не легли спать. Своё дело он выполнил на ура. Сохнуть будет ещё долго, но значительную часть влаги ветродув всё же успел устранить. Когда настала пора идти на боковую, Рей замешкалась. Не меньше, чем Кайло. Только вчера они сошлись на том, что им не только приятно соседствовать рядом друг с другом, но и спать. Рей нежданно негаданно открылась истина, что ей вовсе не обязательно ублажать мужчину, чтобы в одной кровати с ним чувствовать себя комфортно. Но одно дело действовать по минутному наитию, и другое осуществить желаемое полностью осознанно. Рей заметила, что Кайло оглядел оставшиеся края отсутствующей стены, прежде чем начать раздеваться. Оставшись в одних трусах, он первым лёг под одеяло, отвернувшись лицом «к стенке». Рей последовала за ним, переодевшись в ночную сорочку, и пристроившись спина к спине. День был очень долгий и непростой. Рей невесело усмехнулась «а то у меня бывали когда-то короткие и простые». И ей, и Кайло предстояло многое обдумать. Засыпала Рей с разными мыслями в голове, но они непривычно не дрались одна с другой, не соперничали. Наворотила дел — с этим никто и не думал спорить. Что до реакции Кайло… «Пусть пока молчит, ему нужно время». Спалось этой ночью Рей крепко и тепло. Усталость и одеяло были далеко второстепенными причинами…***
Следующий день принёс Рей всего одну неприятную неожиданность, которая, впрочем, смогла раствориться в море позитива… Полноценный диалог между двумя людьми прошёл со скрипом. Кайло всё также отмалчивался, пока Рей рассуждала про себя, стоит ли ей растормошить его или дать необходимое ему время отойти от нахлынувших перемен и отдышаться. Она выбрала второе. И не.пожалела. Рен дал ей свой сотовый, чтобы она связалась с хозяйкой квартиры, и звонок ничуть не разочаровал девушку. Навязчивое опасение, что задуманному дадут красный свет, и Кайло придётся затариваться гипсокартонными листами, чтобы вновь возвести стену, оказалось смыто с сердца смеющимся старческим голосом. Старушка дала перепланировке и перестройке зелёный свет, разве что «совет да любовь» не бросив на прощанье. Конечно, её поведение не раз давало понять, что ей до лампочки что творится в обоих её клоповниках, и всё же Рей понимала, что так, как она поступила, вещи не делают: сначала буянят, а потом спрашивают «а можно было?». Но бабочка и не считала себя человеком, делающим правильные вещи. За исключением зачина того безбожного события, что обсуждалось по телефону. По окончании этого разговора, новый, между Кайло и Рей, начался с простого вопроса от последней: — Как ты хочешь всё сделать? — скромное участие потеснило собой любопытство. …И встречного от Кайло: — А ты? Нонсенс, но озвученные вопросы не стали взаимоисключающими. Хотя Кайло, в отличие от Рей, так не считал. Он лениво повёл плечом, меньше всего на свете заинтересованный в конкретных цветах и формах для обновлённого помещения. Даже если он и смог допустить мысль, что разгром был устроен Рей не ради праздного веселья, а по тем же причинам, что когда-то его самого привели к ремонту её комнаты, то вручённым ему доверием он распоряжался пока что неумело. Всё так же он слепо смотрел только в сторону возжеланий Рей и отворачивался от своих потребностей и вариаций их воплощения. — У меня есть возможность выбирать? — Рей имела ввиду ремонт её комнаты, при котором Кайло руководствовался собственными предпочтениями, даже не спрашивая о её. Вопросительное замечание было справедливо лишь отчасти: она знала, что погнала бы его тогда взашей, если хотя бы примерно представляла что он вознамерился создать из её адски райского уголка; а уж если бы он предложил ей сходить в строительный, чтобы она выбрала обои — она точно обклеила бы его в ответ трёхэтажными помоями. Сегодня, по прошествии почти года с того момента, она на своей шкуре прочувствовала, что лишение её тогда выбора было всего лишь необходимостью. Вместе с жёсткой постановкой перед фактом, Кайло давал ей возможность заниматься тем, чем она не.хочет — торговать своим телом. Он внёс коррективы в меньший вопрос «где жить?», оставив на её совести решение куда более серьёзного, весомого и жизнеопределяющего «как жить?». Первое утро после ночи, что она провела в оглушающей, ослепляющей, обеззараживающей чистоте, она помнила очень чётко и по сей день. Стоило ночной бабочке проснуться и оглядеться, как на какой-то страшно-искренний миг она почувствовала себя грязью, которую Рен забыл вынести на мусорку вместе со всей прочей: отстроил новые стены, а гнилую сердцевину по намеренно допущенной ошибке оставил. На радость несчастной то ощущение кануло в Лету, растворившись в ней горьким ангельским напоминанием… С какой лёгкостью Кайло создал тогда красивое из чудовищного, с равной ей тяжестью ему предстояло теперь повторить процедуру. Редкий доктор возьмёт лечить самого себя, но строптивая, хитроумная пациентка подвела его именно к этому. Возможность выбирать у Рей действительно была. Кайло сообщил, что они могут сходить в строительный, и она выберет желаемые цвета и текстуры. Такая идея прельщала её только в случае совместного выбора. Светило мысли в Рей за минувшие сутки перегорело. Она и так позволила себе несказанно больше, чем когда-либо в жизни. Уйти в обезбоженную самоволочку на несколько часов оказалось легко и приятно, но шаги за минувшую ночь заметно замедлились. Рей не собиралась принимать от Кайло его право голоса — своим-то распоряжаться было тяжко. Схема «она инициатор, ей и деньги в руки» её не устраивала. Её невозможности сцепились с его нежеланиями. К счастью, спорить Рену не было смысла. Сигаретно-тюремная система всё ещё была введена в действие, и отказываться от неё он не собирался. Потому совместный поход за ручку в магазин вполне мог увенчаться совместным выбором. Рей очень на это надеялась. А на что надежды у неё не было, так это на то, что Кайло станет торговаться с ней. Перед тем, как начать полноценный разговор о деталях, он выставил всего одно не.выполнимое условие, при котором он ввяжется в устроенную ей авантюру. Скромная плата за его работу над***
После этого дни потекли один за другим. Пока бетон как следует просыхал, материалы для черновой работы с полом всё прибывали и складывались прямо на этаже: новые лаги, доски и прочие принадлежности. Рей смогла развеяться, прогулявшись до строительного и выбрав там краску для стен, а в мебельном кровать, тумбы и кухонный гарнитур… И вроде всё шло замечательно, но Рей то и дело ловила себя на том, что её не.здоровая радость имеет некоторые осложнения. Кайло часто скупо, но главное отвечал ей, откликаясь на вопросы «то или иное?» Она видела: он старается. Дома он всё делал всегда спокойно, уверенно и аккуратно… но словно по привычке. В этом и была главная загвоздка, которую Рей не знала как разрешить. «Где тот зараза-гвоздь, чтобы подцепить его и скорее удалить?» Будучи поставленным перед необходимостью провести определённые действия с жильём, Рен их совершал. С таким видом, будто ещё тогда давно забыл что-то достроить в её комнате и квартире, никак не в его собственной. Рей беспомощно повторяла себе раз за разом: «Ему просто нужно время». Вот только нужное время шло и уходило, дни, ночи: ремонт шёл своим чередом, а время не рождало в Кайло ни разочарования «зачем мне всё это?», ни осознанного понимания «зачем ей всё это?». Иногда казалось, что он вовсе не отдаёт себе отчёт в том, что он делает. Рей даже не могла толком поговорить об этом, попросту не находя слов: «Меня не устраивает то, сама не знаю что». Даже обзаведись она красноречием, Рей очень сомневалась, что это помогло бы ей достучаться до незнакомых истин. Отвратительным утешением было и то, что со своей стороны она не видела никаких нареканий. Она старательно вмещала двадцать четыре сигареты в тридцать один день, глотая вместе с пеплом свои возражения и обиды. Как говорится «лёгкие боятся, а руки прикуривают». Она помогала Кайло по мере возможностей: иногда с охотой, часто с настойчивостью. Она — о, боже! — стала терпимее и спокойнее относиться к его беспричинным, мимолётным поцелуям, приводящим её не в кровать, а всего лишь к улыбке. В один день дошло до того, что она не вытерпела царившей мрачной радости и сорвалась на саму себя, от неспособности высказать наболевшее Кайло. Искать причину для того, чтобы выпустить пар, ей не пришлось — была под рукой, да и кто ищет, тот всегда найдёт. Рей осточертело, что все футболки Кайло пропахли тунцом из сэндвича, с каким он часто, если не всегда, приходил домой. Об однообразии пищи она не.думала — сама грешила тем же — проблема была в том, что ароматный шлейф привлекал внимание ещё одного жильца квартиры. Дарт — такого раньше не было — очень редко давал Рей спокойно спать по ночам: то мохнатым комком втискиваясь между телами, то жарким грузиком приползая в изголовье кровати или в ноги. Рей не чаяла в своём коте все девять душ, но спать она предпочитала без смахивания хвоста со своего лица. А раз положение не спасла даже новёхонькая когтеточка, оценённая трёхцветкой по достоинству, то дело определённо было в тунцовом запахе. Избавилась она от своей проблемы всего на одну ночь. Отобрав и собственноротно съев ароматный бутерброд, Рей поставила Кайло под нос лохань***
Меняться к лучшему всё начало в день, когда настала пора красить стены. Время отдачи времени Кайло для свыкания с ситуацией прошло. Настала пора тормошить умелого строителя в крепком строении. Полы были полностью готовы, потолки тоже — жуткие трещины ушли в небытие. Ванный квадрат исчез, пустой дверной проём был заполнен и замазан. Стены прошли все предварительные обработки и были готовы к нанесению краски. В отличии от ремонта в квартире Рей, случившимся в рекордно-сжатые сроки — за неделю — сейчас Кайло никто никуда не гнал, и он делал всё размеренно и спокойно. Рей задумалась отчего же он торопился тогда. Мысль клонилась к тому, что он знал к кому она обратится за денежно-материально-кроватной помощью и что-то пред.положительно коробило его в этой помощи. Спрашивать о том, что именно и так ли это, Рей не стала. Сегодня было воскресенье, встали они почти рано, около десяти. Незаметно биологические часы Рей привыкали к новой норме, где ночью спишь, а днём бодрствуешь. Вдоволь назевавшись, протерев сонные глаза, умывшись и покушав, они принялись за дело. Цвет для стен был выбран светло-сиреневый. Одно время персиковый казался Рей самым подходящим решением, Кайло даже купил одно ведёрко на пробу, но потом она передумала. Слишком много света кругом: светлые полы, потолки и мебель. Персиковые стены привели бы помещение и живущих в нём к тепловому удару. Сиреневый стал хорошим компромиссом. Цвет, лишённый тоски зелёного и прохлады голубого… Как его не.изобретательно, нежно окрестила Рей — цветочный. К валику она приноровилась довольно быстро. Кайло показал ей насколько сильно он должен быть пропитан краской, чтобы с него не капало, но и так, чтобы стене досталось не на один раз. Для верности он решил проконтролировать Рей на всех первых этапах, потому первый мазок валиком по стене они сделали в две руки, стоя её спина к его груди. Однако, Кайло не был заправский маляр — одна предательская капля всё же спрыгнула с валика на резиновые перчатки обеих рук. С неё началось маленькое бедствие под названием «отсутствие спецодежды». При всей аккуратности, никто из пары не был педантом. Стены прокрашивались как следует, за сверхкачеством никто не гнался, доверяя оценке своих глаз, говорящих им «хорошо». И всё же одна случайная капля пригласила за собой вторую, а та не могла не позвать с собой третью и пошло поехало. Когда покрасочное дело подходило к концу, Рей услышала добрый «фырк» и обернулась. Последовав за глазами Кайло Рей оглядела саму себя. И снова раздался теперь вроде весёлый «фырк», в котором Рей слышала «чушка». Вдогонку к мысли о том, что теперь старые шорты и майку шиш отстираешь, мозг Рей вытолкнул на поверхность идею. И улыбка Кайло себе на погибель позволила ей прижиться… Указательный палец в перчатке беглецом нырнул в краску. — А сам-то! — Рей в два шага подошла к Рену и стерла улыбку с его лица, мазнув пальцем по груди чёрной футболки… поношенной, едва ли не хлеще, чем её светлая майка, и такая же застиранная. Бонус от фирмы — наглядная инструкция «Как покрасить стены и попутно доведи человека до смены гардероба». Ответ опешившего от такой наглости парня пришлось подождать. Рей читала в его взгляде, что это глупая детская забава. Все три слова максимально не соответствовали ему, умному-разумному, взрослому и строгому. Но она основательно допекла его сиреневыми тычками, что он ответил-таки ей тем же, так и не поняв далеко не детскую и не весёлую подоплёку «глупого» действа. Начав с маленьких, шутливых мазков, стараясь при этом избегать попадания краски на кожу, покраску стен двое людей закончили, сами превратившись в цветущую сирень на разных фонах. На чёрной футболке Кайло пальчики-цветы смотрелись эффектнее за счёт контрастности, зато на бело-серой майке Рей они выглядели так, будто брызги-бутоны раскрылись на фоне облака. Джинсы с шортами вторили верхним частям… Не.напускное веселье сошло на да. Рука девушки замерла: Рей осознала, что пришла пора отложить валик и снять перчатки. Все стены были покрашены. Она стояла у преддверия конца своей хитроумной выходки. Когда всё просохнет останется только решить дело с новой кроватью и кухней. После помещение ни в чём не будет жизненно нуждаться, прося малого — стабильной уборки… Микро-вселенная цвела и пахла. Пахла не ахти, зато аромат выбивал из Рей всё желание разбавить воздух в лёгких ещё и сигареткой. Прекрасное мгновение притормозилось… За окном был слышен шум города, сосед снизу ненавязчиво чем-то гремел, за дверью мяукал Дарт, спрашивающий, когда его впустят обратно и всё ли хорошо у его хозяев… Радостный мир Рей звучал, в нём не было никакой Лета.льной тишины, ни спасительной, ни сладостной, ни горестной. Не было взгляда в себя: Рей смотрела кругом и не могла насмотреться. Её, Его, Их время задышало далеко не строительными красками… Стоило новому ощущению постучаться в двери к разуму и дружески пожать ему все три руки, как не.распознанное, пронзительное, осмысленное чувство прошибло Рей на горячие слёзы… Она словно увидела всю картину со стороны вечности, свалившейся ей на хрупкие плечи… Вот за дверью случайно встреченный, приручённый кот просится войти и посмотреть чем так ужасно пахнет и как там его хозяева… Вот они с Кайло стоят посреди комнаты, перепачканные в цветочной краске… Вот их съемная, но в душе давно ставшая своей квартира задышала наконец не просто временем — моментами… И этот — первый — казался Рей неподвластным всем жестоким часам и минутам. Неизвестно как и когда придётся расстаться: с домом, жизнью, человеком… Рей с тихими, безмолвными рыданиями всей кожей, всем своим нутром ощутила единственное, чем она всегда, всю свою жизнь по настоящему и неоспоримо обладала. Ни одно живое существо не было и не будет способно у неё отнять это, где и с кем бы она ни была. Известное не ей одной — многим, но до того печально-редко вспоминаемое людьми… Название драгоценнейшей вечности на её руках было «Здесь и Сейчас». — Открой её, — попросила Рей. Кайло до сих пор стоял и наблюдал за ней с тревогой в облике, но не вмешивался в высшее уединение. Рей кивнула ему на закрытую банку персиковой краски. — Зачем? — женские слёзы взывали к мужской не.доверчивости. Рей показала открытую ладонь и посмотрела на одну из стен. То место, где раньше была дверь в комнату Кайло. Поняв замысел, он указал подбородком на другую стену, позади Рей. — Нет. Там будет изголовье кровати, а я хочу, чтобы мы спокойно видели их, когда будем лежать. Рен кивнул, не думая спорить. Опустившись на корточки, он открыл банку с персиковой краской… Грязные перчатки оказалась стянуты с обеих пар рук, и две правые ладони окрасились теплом и светом. Сняв лишний слой краски прикосновением к газете на полу, двое людей выпрямились у стены в полный рост. Протянув руки вперёд — её и его соответственно приподняты и приопущены на уровень ближе к груди другого — они оставили свои отпечатки в мгновении времени… Кайло смотрел, как оно застывает на их глазах. Его губы — по-живому, по-человечьи, по-людски — поцелуем поделились с Рей пониманием нахлынувших на неё слёз. С ним под сердцем Рей попросила: — Сходи за Дартом… ...Через мгновенья вечности по шуршащему полу семенил, стряхивая воду из промытых от краски лап, трёхцветный кот. А на расцветшей сиреневой стене, чуть выше плодово-персиковых отпечатков двух правых ладоней, красовались крохотные следы двух передних кошачьих лапок… Время в райском саду задышало безвременьем...