Californie

Неделя до получения паспорта и похода в ресторан проходила для Рей и Кайло в приятных хлопотах. Они ходили по магазинам, выбирая костюм и обувь для Кайло и платье, туфли и украшения — для Рей. Обоим было странно и непривычно мерить наряды, роскошь и стиль которых выражалась как в качественных, приятных телу материалах изделий, так и в тревожащих глаз ценниках. Но Кайло настоял на том, что раз это их первое «официальное» свидание, то скупиться на своем комфорте и удовольствии недопустимо. И если с платьем для Рей особых проблем не возникло: она просто мерила все, на что падал глаз, одно за другим, и в итоге нашла то, что ей было и по фигуре и по душе, — то найти костюм для Кайло оказалось проблематично. Загвоздка была в том, что в его случае выбор был ограничен, но не по причине скудной разновидности фасонов или цветов, а в редком «медвежьем» размере. Под его звериные габариты оказалось сложным найти готовое изделие в масс-маркете: большинство, что казалось, должно ему подойти, сидело на нем так, что на застегнутые пуговицы на груди — как рубашки, так и пиджака — было больно смотреть, настолько они стягивали ткань и грозили не выдержать нагрузки. Так было решено пойти в ателье и купить костюм на заказ, благо по срокам изготовления они нашли подходящий вариант, и ко дню Икс классический костюм-двойка должен был быть готов. Когда до получения документов Рей оставался всего день, а до похода в ресторан еще два, Кайло озаботился своим конем и свозил черный Форд Мустанг на автомойку, чтобы его отмыли и натерли до блеска. Рей же уделила внимание себе и своему телу. Она впервые за все годы в Городе Ангелов не сама подровняла себе волосы, а сходила в салон на стрижку — теперь длина ее волос была удлиненное каре, чуть ниже плеч. Когда-то огненных прядей больше не было, даже выцветшего воспоминания не осталось, так что цвет волос Рей впервые за долгие годы был исключительно свой родной, глубокий коричневый. Также ей сделали маникюр, педикюр и эпиляцию, и не то, чтобы Рей не могла сделать все это сама, в домашних условиях, но раз Кайло твердо настаивал на полном комфорте и удовольствии в эти дни для них обоих, то она решила выйти за рамки привычного, хотя бы разок доверив заботу о своих ногтях и коже профессионалам. Так, довольная и расслабленная, наслаждаясь видом ухоженных ногтей на руках и ногах, окрашенных в однотонный бежевый цвет, в тон платью, теперь она принимала ванну дома. Закрыв глаза, она наслаждалась тропическими ароматами пены для ванны и размышляла о том, что вот таких дней и недель в их с Кайло жизни должно быть больше, что такие бытовые сценарии должны войти в их обиход, стать нормой, а не знаменательным событием. Когда пена на поверхности воды заметно растаяла, Рей вытащила пробку из слива и сполоснулась под душем. Выйдя из ванной комнаты, она замедлила свой свой шаг, нахмурилась, развернулась и зашла обратно. Открыв шкафчик, где лежали прокладки, она уставилась на закрытую упаковку, выполняя в уме несложные задачки на сложение и вычитание. — Да чтоб тебя… Опять? — простонала она и с мученическим видом захлопнула дверцу шкафа. Оказавшись на кухне, Рей заварила себе какао и открыла ноутбук. Она ввела в строку поиска «Лос-Анджелес клиника гинеколог», и браузер выдал ей кучу сайтов. В этот момент Рей услышала, как внизу открывается сетчатая дверь и поняла, что Кайло вернулся с работы. Она встала с места и открыла ему входную дверь. Встретив Рена привычным поцелуем, Рей осознала, что со своей ванной совсем забыла про ужин и юркнула к холодильнику, доставая замороженные наггетсы и овощи. Кайло, пока она возилась с продуктами, переоделся и сел за стол, тоже заварив себе какао. Он уставился в экран ноутбука и нахмурился. Рей это заметила и терпеливо ожидала вопроса в свой адрес. — Все в порядке? — спросил Рен оглядывая Рей с головы до ног, будто возможный «не порядок» обязательно должен был как-то отразиться на ее внешнем виде. Рей вздохнула, но без особой тревоги, ведь скрывать ей было по сути нечего. Тем более, что Рен не первый раз переживает за ее здоровье. Рей надеялась, что правда развеет его зарождающуюся тревогу. — Хочу пройти полное гинекологическое обследование, — объяснила она, грустно хмыкнув. — Еще одна вещь, которая почему-то не пришла мне в голову раньше. У меня очередная задержка, хочу наконец выяснить чем такие сбои в цикле вызваны и избавиться от них. Каждый раз только лишние нервы уходят… — пробурчала она себе под нос, вспоминая прошлые разы, когда эти сбои заставляли ее внутренне дрожать при мысли об их возможном значении. Кайло ее объяснение с одной стороны удовлетворило, но расслабленным он не выглядел, судя по напряженным плечам и складке на лбу. — Идея отличная, но чтобы не переживать зря, не проще до похода к врачу сделать тест? — предложил он. Рей посмотрела в карие глаза, успокаивая: — Мы же были с тобой аккуратны. — Не всегда, — повел Кайло бровью и прикусил губу, будто «неаккуратность» в постели была исключительно его виной. Рей нахмурилась, припоминая пару раз за последние пару месяцев, когда порывы страсти действительно могли сыграть с ними злую шутку. — Ну… Нет, по срокам не сходится, — отмела она, но правда была в том, что Рей понятия не имела, что там по срокам, и сказала так только чтобы закрыть вопрос. Предложение Кайло с тестом было будто бы простым и рациональным, но Рей не собиралась больше попадаться на эту удочку и уделять столько внимания очередной ложной тревоге. Вместо этого она предпочитала смотреть вглубь и искоренить проблему раз и навсегда. В конце концов, сбои в цикле преследовали ее уже с самого начала работы на Сансете, и примерно раз в год у нее не приходили месячные по паре или даже по четыре месяца. Пора было что-то с этим делать… Ее ответ Рена снова не удовлетворил, и он продолжил гнуть свою линию: — Ты буквально на днях говорила, что у тебя появилась какая-то тревожность… — если на губах Кайло Рей прочла утверждение, то в его глазах она обнаружила вопрос. — Скорее, не тревожность, а волнение, — вновь отмела она, не желая фокусироваться на том, куда клонил Рен. — Ты сказала именно «тревожность», — с ослиным упрямством настаивал он. — Кайло, прекрати! — Рей закрыла крышку сковородки с наггетсами и принялась нарезать круги по кухне, размахивая руками будто вспугнутый с ветки воробей крыльями. — Да, последние дни мне и правда слегка не по себе, — с неохотой признала она, — но это наверняка волнение из-за наших планов: я вот-вот верну себе имя, мы идем в ресторан, я буду петь твою песню… Да даже от нашего похода по магазинам и стрижки у меня… — Рей схватилась руками за голову, думая, на что были похожи ее чувства и переживания, — мы с тобой незаметно для себя стали обычными людьми, ты не задумывался над этим? Наша жизнь все больше становится похожа на… — Рей взмахнула рукой, подыскивая наиболее точную формулировку, — на жизнь нормальных мужчины и женщины, которые живут вместе. И мне от этого страшно… «Ну вот, я правда сказала «страшно»?» — задумалась Рей. Начав с того, что она отрицала свою тревогу, она закончила таким тревожным признанием. — Почему? — спросил Кайло так, словно мог чем-то помочь. А вдруг и правда мог? Долгие минуты Рей молчала, но все же нашла ответ: — Наверное, я слишком привыкла к бурям… — пожала она плечами, показывая, что беспомощна против этого чувства. — А когда устанавливается штиль, то мне сразу кажется, что он — предвестник новой бури. — А что, если ты ошибаешься? — Что ты имеешь в виду? — не поняла Рей, и Кайло вздохнул, подыскивая слова. — Возвращение имени, ресторан и песня — это все действительно не рядовые события и они правда волнуют, но вдруг… — Кайло тихо улыбнулся, — вдруг теперь твои бури будут выглядеть только так, м? Рей перевела взгляд с губ Кайло к его глазам. Он правда верил в то, что сказал. И в его мысли была не одна голая надежда, а разумное зерно. В конце концов, с момента последней большой бури прошли уже месяцы и прошли они хорошо, если не сказать замечательно. Так стоит ли дрожать перед неизвестно чем, каким-то мутным призраком неведомой беды, которую невозможно предвидеть или подготовиться к ней? — Я бы этого хотела, — прошептала Рей, глотая крошечный комок в горле. — Я понимаю, что у всех в жизни бывают и бури, и грозы, и ураганы, но… Не знаю, может быть ты и прав, и мне нужно просто выдохнуть наконец. Сходить на массаж или помедитировать… Кайло встал из-за стола и подошел к Рей, которая следила за готовящейся едой на плите. Он взял ее ладонь и сложил ее в кулак. — Так ты жила последние шесть лет, — слегка потряс он кулаком Рей, и следом сложил свою левую руку в такой же кулак. — Так жил я до встречи с тобой, — Кайло распустил пальцы кулака Рей, а затем свои, — а вот так мы должны жить теперь. Мы оба. У нас уже получается, верно? — притянул он руку Рей к губам и мягко поцеловал. — А страх — это только эхо прошлого. Придет день — и он уйдет. Может быть, даже раньше, чем ты думаешь…

***

На следующий день, когда ей выдали наконец на руки ее новый паспорт со «старым» именем, Рей задумалась и поняла, чего же не хватает в сухой бюрократической процедуре выдачи нового, судьбоносного для нее документа. И, едва получив документ, она отдала его в руки Кайло. Рен выглядел сбитым с толку. — Без тебя этого бы не случилось, — Рей указала движением подбородка на маленькую книжицу в руках Рена, и они оба услышали ее слова до боли точно: не случилось бы не фактической смены имени и изготовления документа, а символического, фундаментального изменения в голове и в жизни Рей. — Я хочу, чтобы это было подарком от тебя. Отдашь мне его послезавтра, за ужином… после песни, — добавила она робко. Рей казалось, что пока что она будто бы все еще не имеет права на свое имя, не до конца. Но она получит его, когда отпустит в мир то, что он должен принять от нее, ее последнее слово о себе и своем пути. Кайло улыбнулся ей, ответив «Хорошо», и поцеловал долгим поцелуем.

***

Утро Того-Самого-Дня было солнечным. Крошечное окошко в квартире Кайло и Рей выходило на восточную сторону, так что рассветные лучи как обычно падали на отпечатки рук и лап на стене, а до кровати не доставали и не тревожили спящих… Рей проснулась первая. Зевнула. Потянулась. Протерла глаза. Убрала с лица волосы, заправив их за ухо. И посмотрела на лежащего рядом мужчину. Кайло спал спокойно, более того — умиротворенно. Если ему и снилось сейчас что-то, то это, судя по выражению его лица, было что-то очень хорошее. Он не улыбался, но его губы складывались в предвестии улыбки — казалось, это будет первым, что он сделает по пробуждении. Одна его рука лежала вдоль тела, а вторая покоилась ладонью на животе. Созвездия следов от травм привычно бледнели от утреннего света на его коже. Точно посередине правой ладони Кайло располагался единственный след, что оставила Рей своей рукою: насколько в действительности рука была по-настоящему ее — вопрос, но тонкий шрам остался после памятной драки на лестничной клетке больше не Рену, а ей — на память о том, чем может быть чревато потеря себя хотя бы на миг… Рей одной рукой подпирала голову, полулежа на локте, а второй она повела в воздухе над лицом Кайло. Его дыхание почти не ощущалось — только грудь ритмично вздымалась, но Рей чувствовала исходящее от него тепло, будто солнц этим утром в ее квартире было два: одно — за окном, второе — под боком. Она, как и в сотни дней до этого, меньше чем за минуту сосчитала все родинки на его лице, шее и груди — не.праздное развлечение. Пару штучек было скрыто на животе под его ладонью. Его шея и грудь были не пусты, но свободны от своей за много лет привычной ноши — двух медальонов военного. Месяц или пару тому назад Рен отчего-то снял их как-то раз и больше Рей не видела, чтобы он их носил, хотя сколько она его знала, он не расставался с ними, разве что на время, что он мылся в душе. Рей убрала руку от лица Кайло, и этим жестом словно вытянула из его груди вздох. Он шумно, через нос, протяжно втянул воздух и открыл глаза. Его голова на подушке лежала под небольшим наклоном в сторону Рей, и ее лицо стало первым, что он увидел. На губах заиграла томная улыбка. Рей улыбнулась в ответ и мысленно сказала ему «доброе утро»; его взгляд вернул ей: «Доброе». Кайло убрал ладонь с живота и коснулся пальцами лица Рей, погладив скулу, подбородок и заправив выбившуюся прядь волос за ухо. — Сегодня лучший день в моей жизни, — прочла Рей на его губах и вопросительно изогнула бровь. Она заметила, что он не сказал «будет» и в этом была большая разница в смыслах. То есть он не ожидал, что день будет таким, как сказал, а он уже для него был такой, едва он проснулся и увидел лицо перед собой. — Сильное заявление! — одобрила она, чуть не присвистнув. — А вдруг завтрашний будет еще лучше? — Нет, не будет, — уверенно отмел Рен, лаская рукой ее шею и плечи, с которых упали бретельки черной ночной сорочки. — Если бы завтрашний день был бы лучше, я бы просто… — он поджал губы. — …не выдержал его? — то ли подсказала, то ли уточнила Рей. — Наверное, — согласился Рен. — Просто у меня такое чувство, словно… Словно я на пике… Будто я достиг предела. — Какого? — Рей перебегала глазами с губ, по которым читала слова, к карим с доброй рыжинкой, теплым глазам, которые не открывались от ее лица. Казалось, что предел, о котором говорит Кайло, таится в Рей, словно дальше нее он ничего и никого в этом мире не видел или не хотел замечать. — Счастья… — сказал он, гладя Рей большим пальцем по розовым губам. — Любви и… — он замолчал, но Рей показалось, что он знал, что хочет сказать, но отчего-то не захотел это озвучивать. — Клянусь, если ты скажешь «жизни», я укушу тебя за ухо, — пригрозила она в шутку. Кайло тихо посмеялся. — А что такого? — ответил он с задором и легким вызовом. — И разве жизнь не беспредельна? Или запредельна? — Никогда не думала о таких материях, — призналась Рей. Кайло плавным движением рук притянул ее ближе к себе, и Рей легла на него полностью, оставив одну свою ногу рядом с его бедром, а вторую положив между его ног. Так, его губы были прямо перед ее носом и он, пока продолжал говорить, после каждого законченного предложения целовал ее в кончик носа. — А что на счет твоего дня? — поинтересовался он. — Что с ним? — У тебя когда-нибудь был лучший день в жизни? Рей задумалась. Если Кайло выбрал для себя таким днем вполне себе рядовой денек, если судить в масштабах жизни, то в ее представлении на звание «Лучшего Дня в Жизни» должно претендовать что-то поистине огромное, вроде дня свадьбы или дня рождения ребёнка. А с другой стороны, что если ни одного, ни другого события в ее жизни не случится? Что же в таком случае? Лучший день никогда не наступит для нее? Или им станет, как и для Кайло, какой-то простой день, но полный солнца и любви? Но тогда вдруг этот день пройдет, а она даже не заметит и не поймет, или поймет слишком поздно, что вот он-то и был лучшим?.. — Нет, думаю, он пока не наступил, — резюмировала свои мысли Рей. — Так чего ты ждешь? — Жду? — не поняла она, чуть зажмуриваясь от очередного поцелуя в нос. — Ты можешь сделать любой день таким, каким захочешь. Хоть сегодняшний. — Могу. Но что я буду делать завтра, когда такой день пройдет? — это мысль вызывала в ней легкую грусть. — Сделаешь лучшим днем новый, какой захочешь и когда захочешь, — уверенно сказал Рен. — Мне нравится такой подход. Тогда решено! — Рей скатилась с тела Кайло на свою половину кровати и приняла сидячее положение. — Что изволите на завтрак в «Лучший-День-Своей-Жизни», месье Рен? — Хм-м-м… — протянул Кайло и потянулся в кровати точно довольный всем на свете кот. — Пусть будут макароны с сыром. — Отличный выбор! — Рей хлопнула в ладоши и встала с кровати. Она переоделась и пошла умываться. Когда она вышла, Кайло тоже уже встал и поставил на огонь чайник. Рей поставила на огонь воду, и, когда она закипела, бросила туда макарон на две порции. Кайло в это время заварил им по чашке кофе. К удивлению Рей он протянул ей стакан из которого обычно пил сам, с черной по белому надписью «День независимости». Сам он взял простую белую кружку. — Это что за подмена? — удивилась Рей. — Сегодня День твоей независимости, забыла? — Кайло пригубил горячий кофе. — То есть? — Твой стих. Или, точнее, уже твоя песня, — объяснил он. — В ней есть дух освобождения, перерождения, по крайней мере я ее ощутил так. Мысль о независимости идет подтекстом, разве нет? — посмотрел он на Рей, рассуждая. — Да. Как ты это понял? — Рей удивило то, что в самом тексте о независимости нет ни слова, так откуда Кайло выцепил эту идею? — Почувствовал. И когда читал, и позже, когда мы с Оуэном сводили трек. Рей улыбнулась его словам и допила свой кофе. Когда макароны с сыром были готовы и разложены по тарелкам, они приступили к еде, и Рей спросила Кайло: — Как ты его назвал? — Кого? — не понял он. — Файл с музыкой, — пояснила Рей. — Мои стихи без заглавия, но раз теперь это песня, то у нее должно быть название. Кайло указал рукой себе на грудь: на нем была футболка, которую они купили ему сто лет назад, с надписью на груди «Калифорния», но на французском — «Californie». Рей удовлетворенно кивнула, одобряя такую точную задумку, и поцеловала Рена в губы. И хотя они уже перешли к макаронам, на его губах все еще ощущался вкус крепкого кофе. Когда с завтраком было покончено, у двоих людей встал вопрос о том, чем им занять себя до вечера. — Кино? — предложил Кайло. — Вот так с утра? — удивилась Рей, ведь обычно просмотр фильмов у нее ассоциировался с вечерним временем. С другой стороны, если фильм будет хорош, то и время просмотра для него можно выбрать любое. На том и порешили. Фильм Кайло и Рей выбрали совместно, пролистав подборку фильмов в интернете. Глаз Рей зацепился на слоган одного фильма: «Ваш разум — место преступления». «Это мне знакомо!», — подумала она и в шутку, и с грустью. По трейлеру ни Кайло, ни Рей ничего не поняли, но подборка кадров и музыки были захватывающими. Так, выбор пал на «Начало» с ДиКаприо… …Когда по прошествии двух с половиной часов просмотр фильма подошел к концу, Рей с Кайло решили обсудить его за прогулкой. Правда, учитывая, что район, в котором они жили, был далеко не из самых благополучных, Кайло предложил доехать на машине до ближайшего городского парка. Рей согласилась, и так, менее чем через полчаса они шли по аккуратным дорожкам с редкими скамейками по краям тротуара и покусывая и облизывая рожки с мороженым, делились мыслями после просмотра. — О чем он думал, когда внедрял идею ей в голову? — задумалась Рей. — Думал, что спасает ее, что оказывает ей услугу. — Разве что медвежью. Она ведь не хотела быть спасенной. — Для Кобба его желание было важнее. Ему казалось, что он лучше знает, как и где надо жить. Рей согласно кивнула и на минуту-другую ушла глубоко в себя. Кайло это заметил и в какой-то момент нарушил молчание, и попросил ее: — Скажи. Рей пожала плечами, говоря, что ни о чем шибко важном она не думала. — Да я из-за этого сюжета, подумала про себя и… Хакса. Он тоже в начале заронил в мою голову идею, или скорее концепцию Любви и идею с тем, что убегая глубоко в себя я таким образом себя спасаю. Правда в отличие от Кобба, который все же протагонист и который раскаивался за свой проступок, Хакс ни о чем не жалел. Вряд ли ему вообще было знакомо словосочетание «чувство вины», не говоря уже о «раскаянии». А Кобба даже при всей ошибочности его действий в отношении жены мне правда жаль. Его ошибка оказалась роковой, но он расплатился за нее разлукой с детьми и муками совести. Кайло кивнул на ее рассуждения, и Рей показалось, что у него на уме по этому поводу тоже имеется что-то интересное, но она отчего-то не решилась спросить, а он, должно быть, не захотел делиться. — А волчок-то в конце задрожал, — сказала Рей. — Но не упал, — возразил Рен. — Но было видно, что он вот-вот упадет. А значит, Кобб и правда в реальности. — Думаю, важно не то реальность это или сон, а то, что сам Кобб уже не смотрит на волчок, ему все равно, потому что он выбрал свою реальность, — рассуждал Кайло. — Но что, если выбранная им реальность — по-прежнему сон? — не отступила Рей. — Тут важен личный выбор. Ты можешь выбрать иллюзию, но даже иллюзия, выбранная по собственному разумению, будет всяко лучше реальности, но такой, которую за тебя выбрал кто-то другой. — Да… Да… — согласилась Рей, вновь слыша в его словах и сюжете фильма параллели со своей историей. Правда в ее случае волчок точно прекратил свое верчение, и она могла быть спокойной за свою реальность, точно зная, что ее жизнь — больше не кошмарный и псевдоприятый сон. Они еще какое-то время погуляли по парку и к четырем часам дня были уже дома. Кайло взял в руки гитару, сел на край кровати, и стал наигрывать знакомую Рей колыбельную, которую он впервые играл в одну из их бессонных ночей, со словами, что его отец играл ему ее в детстве, когда Кайло не мог уснуть. Она стала первой и единственной композицией, которую Кайло научил Рей играть. Последнее время он играл ее отчего-то заметно чаще, то ли думая о своем отце, то ли о детстве, то ли о чем-то еще. Она долгие, тихие минуты сидела в кресле и наблюдала за ним, за движением его пальцев, за наклоном корпуса, за глазами, что следили за струнами… и она не заметила, как задремала, свернувшись клубочком в уютном кресле… Проснулась она от того, что ее руку кто-то ласково гладил. Она открыла глаза и увидела перед собой Кайло, стоящего перед ней на коленях. Он смотрел на нее так, как иные смотрят на иконы или даже на иконостас в церквях. В его взгляде был и трепет, и преклонение, и даже молитва о чем-то… — Пора собираться? — спросила Рей, приосанившись. Кайло кивнул, и Рей показалось, что он сглотнул комок в горле, но постарался скрыть это тем, что почесал рукой шею. Они оба поднялись на ноги и стали собираться. Время их Вечера пришло… Через несколько минут они оба стояли в центре квартиры друг перед другом и не могли насмотреться один на другого. Рей сделала себе вечерний макияж, состоящий из бежево-коричневых оттенков теней, стрелок, туши, тонкого слоя тоналки и растушеванных румян на лице, и спокойного цвета помады. И наконец… ее платье. Рей подобрала себе светлое бежевое платье, длиной чуть ниже колена. Оно было сверху на бретельках, оставляя плечи девушки невинно беззащитными, а ниже оно плотно облегало фигуру, плавно и нежно подчеркивая все достоинства. Образ завершала маленькая сумочка на тон темнее платья, распущенные волосы, заправленные за уши на которых висели изящные серьги, а на правом запястье Рей был надет тонкий блестящий браслет с мягкими округлыми звеньями. — Ты… — Кайло не мог взгляда отвести от Рей, стоящей перед ним. Он шумно сглотнул слюну и попытался еще раз: — Ты… ты просто… — он и со второго раза не нашел подходящих к силе его эмоций слов, но Рей показалось, что он в шаге от того, чтобы упасть перед ней на колени. Тем не менее, если такое несознательное намерение у него и было, он устоял. — Спасибо, ты тоже, — хохотнула Рей. Кайло стоял перед ней в идеально сидящем на нем костюме, состоящем из черных брюк и пиджака, под которым была белая рубашка. И он решил обойтись без галстука или бабочки. — Ну что, идем? — Да, — кивнул Рен и подставил Рей локоть, который она подхватила. Они вышли и закрыли сначала входную дверь, а затем, спустившись на пол-этажа сетчатую, на которой висел замок. И тут Кайло удивил Рей тем, что подхватил ее на руки. Рей автоматически схватилась за его шею и радостно засмеялась. Она знала, что не представляет для него тяжелой ноши, но все же идти с ней на руках столько этажей… — Что за прилив галантной нежности? — мурлыкнула Рей ему на ухо, зарываясь лицом в густые волнистые волосы. — Мне просто больно смотреть на твои каблуки и представлять во что превратятся и они, и твои ноги в финале двадцатиэтажного спринта. — О, я об этом даже не подумала, — призналась Рей и склонила голову на плечо Кайло. Он пронес ее все этажи почти не запыхавшись и поставил на землю только, когда они оказались возле машины. Кайло открыл дверцу перед Рей и она села на место рядом с водителем. Кайло закрыл дверцу, обошел машину и занял место за рулем. Они отъехали. — «…И вся раздражительность от долгого пути проходит, и моя жизнь меняется», — произнесла себе Рей под нос строчку из песни. И это было чистой правдой. Ее жизнь уже изменилась, и этот вечер — подтверждение того, насколько сильно… Рей открыла было рот, чтобы попросить Кайло проехать через Сансет бульвар, хотя он был им не совсем по пути, но передумала. Она и так знала, что даже без Хакса, там всегда будут стоять и торговать собой ночные бабочки, зачем ей это видеть? Разве она могла забыть, какого быть одной из них? Едва ли… Или все же могла? Сегодня она выглядела, как добропорядочная женщина, при аккуратном вечернем макияже, в скромном, но красивом платье и с крохотной дамской сумочкой. Но внутри… Рей знала, что получит этим вечером ответ: сколько Сансета осталось в ее крови; сколько застарелой боли циркулирует у нее по венам, и сколько шрамов осталось у нее на сердце… Рей посмотрела на профиль Кайло, и прошептала так, словно хотела сохранить свои слова в секрете от всего мира: — Мой ангел… Рен сначала не подал вида, что услышал, но появившаяся на его губах улыбка сказала Рей об обратном. Он на миг повернулся к ней лицом, и сказал: — Моя… — и губы замерли, слегка задрожав. Кайло явно предполагал не одно местоимение, но какое-то вполне конкретное определение, что должно было следовать за ним, но не завершил мысль. — Кто? — потребовала Рей, но момент откровения был упущен. — Моя Рей, — ответил он, но Рей не могла избавиться от ощущения, что не ее имя горело у него на устах, не оно должно было стать тем самым определением, о котором первым делом подумал Кайло. А ведь было время, когда Рей выпытывала это знание у него, докучая вопросами «Кто я для тебя? Соседка? Любовница? Друг?». Ответ так и не пришел к ней, но сейчас Рей не испытывала нужды в нем, только любопытство, как эхо былой необходимости. Главным было то, что это определение нашел сам Кайло. А Рей и так видела сегодня, кто она для него, в минуту, когда он пробудил ее от дневного сна в кресле и смотрел на нее так, как смотрят на того, кто стоит на пьедестале. Но Рей помнила слова Адель, мамы Аиши. «Пьедестал всегда выше того, кто на нем стоит». Эти слова казались ей тогда о Кайло и о том, как она смотрит на него, но теперь Рей примерила их на себя. Как-то так вышло, что сегодня Кайло ставил ее неоправданно высоко в своих глазах, на недостижимую для простого смертного высоту. И Рей не могла найти ответ, как это произошло. Казалось только вчера он стал ее личным Дьяволом, когда сбросил ее на ступени через перила на их лестничной клетке. Потом он стал ее Богом и изгнал настоящего Дьявола из ее жизни. И вот, спустя долгий миг, он смотрит на нее так, словно теперь вся его жизнь — в ней. Последняя мысль была равно как приятной, так и не уютной. Рей убрала одну руку с сумочки у себя на коленях и положила ее себе на живот, стараясь скрыть предательскую дрожь. «Мы же были с тобой аккуратны. — Не всегда». «Нет, это точно не оно!» — отмела Рей от себя крамольные мысли. Только теперь она поняла слова Кайло, сказанные этим утром, о том, что еще больше счастья и любви его сердце просто не выдержит… В эту минуту, минуту сомнения, тревоги и потаенной надежды, с ладонью, закрывающей плоский — пока? — живот, Рей согласилась с Кайло. Сегодня был лучший день в их жизни. А большего им и не.надо…