— Просто скажи еще раз, Скай. И прошу, — умоляющие веки на миг сомкнулись, а брови не.человека больно ударились над переносицей, — о-о-очень постарайся, чтобы я тебя, наконец, понял, — ясны очи открылись. — Где. чертовы. деньги?
Благостное сердце Хакса как всегда было открыто для раскаявшейся души, стоящей напротив, а тело было готово внимать покаянию честной девушки.
— У Рена их нет.
— Конечно нет, — мелодичный согласный кивок и секунду цветущая улыбка, — раз он отдал их тебе. Куда ты спустила сотню за один грёбаный час?
Бабочка посмотрела в глаза баб.оч.ника.
— У него нет денег, чтобы рассчитаться со мной.
— Ты сказала, что он заплатил как обычно. Ты солгала?
Глаза Рей дали ответ, опустившись с лица Хакса на его грудь. Ей было жаль. Ей всегда жаль, когда она расстраивает его. Голова поспешила догнать глаза, опускаясь к серой земле.
Босс подошел к ней и тепло обнял, целомудренно целуя ее в макушку.
— Что же с тобой, делать, а? — он склонил голову и коснулся щекой огненных волос, выглаживая, вглаживая их руками в девичью спину. — Вот зачем ты меня все время расстраиваешь, скажи, м? — он поднял ее подбородок и заглянул в грустные болотные глаза. — Я так забочусь о тебе. Больше, чем о ком бы то ни было, ты же знаешь. Разве я многого прошу от тебя за эту заботу? Просто делай свое дело, ты же со всем справляешься, на тебя нет жалоб, только хорошие отзывы. Так что же происходит с тобой сейчас? Может я могу чем-то помочь тебе, скажи? Твой сосед больше не бил тебя?
— Нет, — по лицу Рей текли бессильные слезы.
— Когда ты шла к нему…
— Я не знала, что…
— Тшш, — Хакс положил палец на дрожащие губы девушки и начал размазывать по ним соль ее слез. — Ты не знала, что у него нет денег. Я понял, — человек вытащил себя из мокрого болота глаз, пальцами осушая его жидкую трясину. — Оплата вперед теперь для тебя не актуально, да? Или это такая скидочная система для соседей? Стопроцентная, — слова начали тихо аккуратно взрываться на устах, играя для Рей оглушительный погребальный салют. — Или это аванс, который он вернет? Что еще это может быть?.. — Хакс посмотрел в небо и с размаху хлопнул ладонью по голове девушки, словно считывая все объяснения, таящиеся внутри.
— Арми… — жалобно пикнула Рей, зажмурив глаза. Ответом ей стала сжатая лапа, лежащая на ее черепе. Рей говорила с царем всех не.людей всея Сансета. Рыжая грива едва ни вставала дыбом от его злого бессильного звериного разочарования.
Рей открыла глаза и посмотрела на своего любимого. Хакс увидел, что болото вновь ожило, и начало срываться к земле горячим водопадом. Воды пролезали сквозь ресницы точно беглец, царапающий тело о колючую проволоку — с болью и непоколебимым упорством. На этот раз он не собирался ласково осушать соленую трясину пальцами, марая себе руки.
Мокрые ресницы были обоюдоострые. Рей чувствовала, как невидимые лезвия врезаются ей в нежную кожу глаз: привычную боль было неискоренить.
— Арми…
— Что, Скай?
— Я люблю тебя…
— А я тебя.
— Прости…
— Прощаю.
Рей стряхнула тяжёлую грубую лапищу со своей головы и пошла прочь по улице. Страх быть в очередной раз прощенной за проступок гнал ее по улице со скоростью дрожащего шага на каблуках. Трагично медленно. Время не было ее другом. Рей знала, что ей воздастся по заслугам и все же продолжала просто идти. Так ребенок убегает от родителя, зная, что он его все равно догонит.
Ей предстоял очередной сеанс прощения, к которому ей требовались силы быть готовой. Для этого она делала шаги, смотря на своего отпустителя грехов спиною.
Бесконечный стыд за собственную глупость перед боссом, и глубокая обида из-за грубого отказа соседа затопили Рей. Приходилось пить их воздух, чтобы продолжать дышать. Рен ограбил ее средь алого вечера, оставив без денег и удовлетворения. Но, что хуже, он ограбил ее босса. И теперь ей придется рассчитаться с Хаксом по штрафному тарифу. Она знала, что он смотрит на нее, видя в ней идеал. И от рукотворенного идеала он точно не ожидал таких: подставы, оплошности, глупости, наивности, промаха, ошибки, тупости, безалаберности, непрофессионализма.
Она делала больно боссу — он делал ей больно в ответ. Таков закон жизни. Она не хотела, чтобы они оба страдали и ссорились, но это неотъемлемая часть любой любви. Бог всегда прощал ее. Его благосклонность крылась внутри наказания. Чело.вечно-божественная горько-сладкая конфета: прощение — начинка, наказание — обертка. Нельзя съесть конфеты, не развернув обертки.
— Куда летишь, Ангел?
Рей ощутила толчок в плечо со спины. Бог ступал за ней. Она чувствовала его дыхание позади. Он дышал на нее праведным мальборовским гневом. Новый толчок в спину. Болотная Ниагара была неудержима и неиссушаема. Вода стояла и двигалась в глазах ослепляющим прозрачно-дрожащим туманом. Она знала, что поступает безрассудно, тупо идя прочь, но ноги сами вели ее.
— Понравилось с ним, а? Он был достаточно хорош, что ты не взяла с него денег?
— Нет! — Рей остановилась и подошла вплотную к замершему на месте Хаксу.
Глаза Зевса метали молнии, хватая их с фонарных столбов и бросая желто-рыжие ночные огни прямо в водопад на лице девушки. Огненное отражение отражения растворилось в ниагарском болоте с тихим «бульк». Набравшись сил, Рей по глупой неискоренимой привычке стала тратить их не на то.
Она любила своего босса и никогда не хотела с ним ссориться. Хакс повысил на нее голос и ее тон стал зеркальным. Он гневался на нее, и ее эмоция была подражанием. Она никогда не злилась на своего босса по-настоящему. Просто не могла. Но имитация гнева давалась ей на ура. Недосказанность между влюбленными всегда отсутствовала. Такова была божья заповедь.
— Он был отвратителен! — глаза Рей начали жонглировать пойманными молниями. — И я жалею не только о том, что делала все за бесплатно, но и о том, что это вообще случилось!
Ты сказал мне переспать с ним!
— Я?! — громовержец на миг выронил пару молний, но тут же подобрал. — Ты в своем уме, птаха?!
— «Это же идеальный клиент, Скай! Вперед и с песней!» — зеркальный ирландский акцент: Рей знала, что Олимп находится в Дублине.
— Идеальный потому, что живет рядом, дубина!
— Двадцать этажей человек живет со мной рядом! Ты хоть о ком-то
так говорил мне когда-нибудь?!
С лица Хакса схлынули все эмоции. Гнев Рей пошел на спад.
—
Он — не все, Скай.
Рей окатило из ушата напускного спокойствия, и она испуганно моргнула. Секундная жуть пронзила ее, спутав мысли и вмиг сведя ее гнев на нет: Хакс не шевелил губами. Но слова она четко услышала. Прежде именно так она слышала голос Рена. Голос, которого не было.
Показалось. Вздрогнула. Прошло.
— И что же в нем особенного ты увидел?
— Важно, что
ты увидела, — в этот раз движение рта было неоспоримым. — Ты сказала, что он хороший человек. Почему?
— Потому… — Рей втянула носом воздух. Она уже не помнила почему так подумала о Кайло во время их с Хаксом первой встречи. С того дня прошло уже без недели три месяца. А вот босс ничего не забыл.
— Что он сделал для того, чтобы называться хорошим? — его глаза клещами цеплялись за кожу ее лица, обещая, что отцепятся только получив ответ.
— Ничего, — признала Рей.
— Но ты все же так сказала. Тебе что, память вдруг отшибло?
— Он не сделал ничего, чтобы называться плохим.
Незнание порождало непонимание. Непонимание — было обоюдным — порождало гнев. Он вернулся к обоим людям в одночасье и одновременно. Итог шлюхе и сутенёру был заранее известен и предрешен. И все же гнев выплеснулся…
— Пошел ты! — Рей показала фак и развернулась, но Хакс не дал ей уйти, схватив за предплечье.
— Я-то пойду. И ты пойдешь вместе со мной.
Он потащил упирающуюся девку за собой. Она семенила на высоких каблуках по тротуару.
— У меня все еще рабочая ночь! Пусти! Достану я тебе эту гребанную сотню!
— Забудь о ней. Ты мне ее отработаешь. Сейчас.
— Что? Нет! Мне надо идти работать. Мне еду купить уже не на что.
— Не волнуся, голодной не оставлю.
— Человеческую еду!
Хакс отпустил ее руку, и со всего разворота залепил ей пощечину. Рей упала на колючий асфальт, держась за щеку.
— Это единственная еда, которую ты будешь есть до рассвета. Иного за свое злодеяние ты не достойна.
Рей почувствовала и сразу узнала уголок обертки от сегодняшней горько-сладкой конфеты…
От резкого разворота у Хакса открылась на груди незастегнутая рубашка. Рей, все еще держась за горящую щеку, посмотрела на созвездия травм, которые лицезрела всего пару часов назад на другом теле.
— Почему у тебя нет медальонов?
Наитие было внезапным и обескураживающим. Вопрос слетел с языка, пройдя стадию формирования и миновав стадию взвешивания в голове. Рей никогда об этом не спрашивала, но ей всегда было интересно, почему даже в логове Хакса она ни разу ни в одном уголке не натыкалась на обязательный атрибут солдата, пусть даже и бывшего.
— Что?..
Рей поняла по изменившемуся лицу босса, что он понял о чем она говорит. Обескураживающий вопрос — обескураживающий ответ. Она огорошила его. Более того. Это было лицо человека, которого ударили в спину.
— Два одинаковых жетона военных… У тебя ведь тоже они были. Где они сейчас?
Хакс возвышался над полулежащей Рей, смотря вниз на нее с монументальным величием. Застарелые тоска и боль в его глазах были неизмеримы.
— Ох, Ангел… Зря ты это спросил, зря…
***
Рей лежала на животе. Она парила над Хаксом, касаясь щекой его груди. Он игрался пальцами с ее волосами. Он был запредельно нежен с ней сегодня…
Два тела лежали на полу на мягком белом ковре в космообители: шестизвездочный номер в шестизвездочном отеле. Последний этаж. Двадцатый.
Рей привычно умирала на горячем теле от ласки в своей и в его душе. Эти ласка и нежность летали в воздухе и переполняли двух людей. В небесах мужчины и женщины, являвшимися единым целым, было в миллиарды раз больше звезд, чем в самой темной ночи на Земле. Рей ощущала под собой бесконечное пространство, проваливаясь в его пустоту и обжигающий кожу холод. Он убивал ее тело, пронизывая его до костей — температура холода приближалась к плюс сорока градусам по Цельсию.
Космос под Рей был почти бездыханным. Он прилипал к ее коже, обмениваясь своим холодом и вбирая ее жар в себя. Голова Рей лежала у него на груди, левая рука спала летаргическим сном вдоль их тел. Внеземное мироощущение было всеполагающе искренним…
Две не.вечных не.души: это был пресный бутерброд из голого хлеба человеческих тел. Его начинка не была видна, но она была, растекаясь где-то в самом центре двух кусков.
Лицо Рей было в хлам избитым…
Две половинки мокрого склеенного бутерброда из мякиша расклеились. Нижняя половинка стряхнула с себя верхнюю, и та упала безвольным ломтем на белую пушистую поверхность.
Хакс был по-настоящему нежен с Рей этой ночью. Вот только перед этим он лишил лицо своего творения его божественности, которым сам когда-то наделил его. Краснота от чертовых дюжин пощечин трансформировались в кроваво-сизые туманности на щеках и скулах. Слияние темно-бордового и сине-фиолетового напоминало цвета начала ночи, когда умершее вечернее небо открывало истинную картину космоса, не прикрытую красками дня.
Рей следила наиболее неубитым глазом за Хаксом. Он ходил по комнате и одевался. Босс как всегда ее милосердно простил, заботливо наказывая и искренне любя. Но эхо его печали и обиды все еще не прорвало свой вакуум. «Это из-за денег или из-за вопроса о медальонах?..» Рей такое видела впервые: обычно после их любви он снова становился довольным этим миром, как бы сильно она не расстроила его. Когда процесс одеяния подошел к концу — застегнутые черные брюки, белая незастегнутая рубашка — Хакс взял из бумажника сотню долларов и подошел к ней, садясь на корточки.
— Открой рот.
Рей открыла. Хакс вложил в него предварительно наспех смятую жесткую бумажку. Он закрыл ей челюсти.
— Жуй.
Рей начала жевать, глядя в глаза своего кормильца. Когда бумага превратилась в шарик, Хакс остановил ее.
— Положи на язык и высуни.
Рей послушалась. Хакс взял изжованный комок с кошачьего языка.
— Наелась?
Кивок.
— Вкусно было?
— Да.
— Сытно?
— Да.
— Больше есть не хочешь? У меня в бумажнике еще восемь порций лежат.
— Нет.
— Уверена?
— Да.
— Съела и переварила?
— Да.
— Хорошо. Раскройся.
Рей послушалась и раздвинула ноги. Пара легких движений рук — и переваренная еда оказалась там, где ей и положено было быть.
— Поздравляю, Скай. Ты будешь первым Ангелом, который срёт деньгами. Гордись собой. Ты заслужила, — Хакс обласкал Рей благодарным шлепком по щеке. — Надеюсь на человеческую еду, о которой ты просила, тебе хватит.
Хакс ушел, хлопнув дверью. Рей сжала ноги и закрыла глаза. Время было шесть утра.
Скай лежала сытая по горло своей спермоедою.
Ангел порхал, наполненный любовью своего Бога.
Рей была до смерти голодная, но есть не хотела.
У всех троих была сотня баксов в их личном банке. Оставалось дождаться времени открытия…
***
Мягкая чернота подъезда укутывала Рей за плечи уютным горелоцветным пледом. Она сидела на лестничной клетке, на предпоследней ступени на свой этаж. По правую руку была сгоревшая стена, перила и потолок, по левую все грязно-светлое, две жилые комнаты. Почти восемь утра. Рядом на ступени бутылка виски. Она стоила сто долларов… «Бог мой! Из какой задницы ты вытащила эту сотню?! — Из своей!»
Рей услышала звук открывающегося замка двери. Вышел сосед. Рей мельком взглянула на него. Гитара как всегда при нем. Шаги становились все ближе, пока не затихли возле ее спины.
— Привет, рыбка. Хорошего рабочего дня.
Рей отсалютовала левой рукой, держа бутылку за горлышко. Она услышала звук поставленного на пол кейса. Удача была не на ее стороне.
— Господи, пожалуйста, иди мимо! На работу опоздаешь, — Рей поставила бутылку на ступень ниже перед собой и спрятала лицо в ладонях. Она чувствовала, как Кайло обходит ее и встает перед ней, опускаясь на колени.
— Иди на свою работу, прошу, — промычала Рей в ладони. Она почувствовала чужие ладони на своих.
— Не надо, — попросила она. Просьба была беспардонно безапелляционно отклонена. Рен увидел смятую, до ужаса цветную обертку от божьей конфетки.
Рей не знала сколько весит, сейчас и вовсе казалось, что ноль килограмм. Две руки подняли ее под плечи, ставя на ноги и поддерживая, помогли дойти до ближайшей двери.
Кайло толкнул дверь в мир Рей, и она поддалась. Избитая пьяная голова удивилась: «Я же закрыла ее на ключ».
Рен довел Рей до кровати и аккуратно усадил. И ушел прочь.
Рей сделала глоток виски, а затем второй. На третьем она подавилась и закашлялась, увидев, что сосед зачем-то вернулся.
— Дьявол, ты испугал меня!
Она повернула голову и увидела в руках Кайло аптечку. Рен положил свой ящик Пандоры на операционный стол и открыл его, доставая из него только то, что считал нужным.
Его непрошеная пыточная забота для Рей была жутко болезненной и не.приятной. «Что он сделал, чтобы называться хорошим человеком? Ничего».
Пока Кайло омывал ее тело, промакивая лекарствами раны, втирая в кожу мази, кладя ей в рот таблетки, выливая в раковину виски… Рей вспомнила.
Этот дьявол нарушил ее покой и уют, вторгнувшись в счастливое одиночество, поселившись рядом…
— Зачем ты помогаешь?
Он не ответил, будто пропустив мимо ушей, продолжая обрабатывать синяки и царапины на ее лице.
Он имел не.радость видеть ее каждый день и, проходя мимо, вдыхать пары горящего паровоза и вежливо говорить ему «привет»…
— Ты добр ко мне, как к раненной собаке. А я ведь существо намного хуже. Я. я не знаю кто я… Я не знаю…
Он в одно мимолетное касание перебросил ее через перила на ступени лестницы, став тем ужасным мучителем, о существовании какого она и представить не могла…
Кайло взял её за руку, и Рей поняла, что он не просто утешает, но хочет что-то сказать. Воды кристально чистой Ниагары застыли на склоне обрыва, дрожа, но не падая. Боль Рей прекратилась…
«Остановись, мгновенье! Ты прекрасно!»
…И воды адской благодарности сверзлись с избитого утеса.
Рен взял рукой руку Рей и положил ее ладонь ей на грудь.
— Там нет ничего.
Дьявол не согласился, покачав головой. Двое людей смотрели друг на друга, глядя глаза в глаза.
— Откуда тебе знать?
Дьявол положил свою руку себе на грудь. А её ещё раз к её груди.
— Ты знаешь кто ты?
Он согласно моргнул.
— Сердце это просто орган, который гоняет кровь по всему телу. Это не шарик с ответами. Все ответы только здесь, — она коснулась рукой виска.
Цитата Бога в устах Рей была точной, но в жесте — искаженной. Три года назад Хакс сказал ей то же самое, но коснулся своими пальцами далеко не её виска.
— Спасибо.
Дьявол больше не стал кивать. В ответ он еще раз положил ее руку ей на грудь.
— Нет, Кайло. Мое сердце лежит растоптанным под сотнями каблуков ночных бабочек на Сансете. Прошло три года. Уже ничего не вернуть. Иного не дано.
Дьявол опустил руку, не.сдаваясь, и тяжело встал с колен. Рен направился на выход из квартиры.
— Постой! — окликнула его Рей, когда он был уже в дверях. — Ты забыл аптечку.
Она встала с кровати и подошла к столу. Кайло остановил ее руку, потянувшуюся, чтобы закрыть ящик Пандоры, и взглянул ей в глаза.
— Мне она не нужна.
Кайло вздернул бровью.
— Такое бывает не.часто, да и я справляюсь без…
Он не дослушал ее тонкое вымученное блеяние и вышел в подъезд. Рей увидела, что гитарный кейс все еще стоит у перил, он склонился к нему, беря в руки.
Девушка подошла к столу и наспех побросала в ящик Пандоры все, что оттуда вытащили руки парня.
— Кайло, она правда мне… — Рей, взяв аптечку, выскочила в коридор и посмотрела налево, но было уже поздно. Коридор опустел. Девушка услышала закрывшуюся на ключ дверь.
