*｡･ﾟ･ﾟ*｡･ﾟ･ﾟ*｡
Джонхану холодно даже в свой день рождения. Если честно, он не сильно и любит этот день и о нём он помнит только по одной причине — любит называть себя ангелом, ибо четвертое октября — это 1004. И ещё любит, потому что именно в этот день волшебник отдал своё письмо волнам. Именно в этот день всё и началось. Джонхану немного грустно, потому что облака давят своей серостью, и ветер кричит, и волны бушуют. Он надевает обратно упавший с головы капюшон, играет с его шнурками, дергает и тянет вниз — теперь идеально. По крайней мере, капюшон больше уж точно не упадёт. А вот от холода это совсем не спасает, поэтому светловолосый юноша обнимает собственные ноги, прижимает колени к груди и подбородком упирается в них. Возможно, Джису и прав, когда каждый раз советует взять с собой куртку, но Джонхану эта идея почему-то не нравится. Наверное, потому что ему нравится холод и к тому же, ему слишком уж сильно нравятся худи больших размеров. А тот, что сейчас на нём, ещё и нежно-сиреневого цвета — самое оно. Джонхану как-то мрачно на душе. И одиноко. Сегодня даже секунды будто неторопливо плавятся одна за другой, а время проходит мучительно медленно. На самом деле, это немного странное чувство, потому что в пять утра ему всегда хватало волшебства. А вот времени — никогда. Но не сейчас. Наверное, потому что в этот день он как никогда хотел бы чувствовать в руках лёгкую жесткость бумаги. Хотя бы так, да. А если прикоснуться к руке волшебника... Мечтать о таком Джонхан даже и не смел. Если честно, Джонхану эта его сентиментальная сторона не сильно и нравится. Она мешает ему спокойно жить и восхищаться этим чертовым холодом тоже мешает. Но вот волшебство юноша теперь чувствует в себе. Чувствует больше, чем видит, и это единственное, что его интересует сейчас. Наверное, ему впервые так хорошо и плохо одновременно. На ум не приходит ничего адекватного, и Джонхану остаётся только привыкнуть. Джонхан возвращается домой намного раньше, чем обычно. Идти на работу нет ни желания, ни, тем более, настроения, поэтому он проклинает четвертое октября ещё и за то, что сегодня четверг.*｡･ﾟ･ﾟ*｡･ﾟ･ﾟ*｡
Мингю проводит в самолете почти три, а в автобусе до Тонхэ больше четырех часов. У него болит спина, и голова болит, и вообще, всё тело будто ломит, да и тошнит не по наслышке сильно. Он выглядит, как потерянный ребёнок, хотя, если хорошенько подумать, он и правда является им. До нужного адреса Мингю добирается на такси и думает о том, что ему действительно повезло с местом жилья — квартира, которую он взял в аренду и в которой он будет жить следующие десять дней, находится рядом с домом Джонхана. Совпадает даже этаж. Расплатившись за свой проезд и поблагодарив таксиста, Мингю выходит из машины и, взяв свои вещи из багажника, оборачивается и смотрит по сторонам, изучая местность. На усталом лице появляется самодовольная улыбка и Мингю набирает своему арендодателю. На том конце связи ему отвечает нежный женский голос, оповещая, что она ждёт его у квартиры. Женщина показывает ему квартиру, рассказывает о местах всего самого необходимого и отдаёт Мингю ключи, улыбается, а потом уходит, желая ему хорошего отдыха. Мингю смотрит на настенные часы, следит за быстро бегающей секундной стрелкой и думает о том, что можно и поспать немного. Ещё всего лишь девять часов утра, а Джонхан всё равно ушёл на работу — он в этом уверен. Смешно, но о Джонхане Мингю знал много деталей, возможно даже ненужных ему. И ему это, честно говоря, нравилось так сильно, что хотелось пыхтеть от удовольствия. Нырнув под покрывало брюнет закрывает глаза и засыпает почти что мгновенно. Там, где Джонхан живёт — мало людей. И юноше нравится это вечное спокойствие в их квартале. Ему интересно следить за тем, каким серым и одновременно разноцветным может быть мир. И ещё люди — тихие, громкие и слишком противоречивые. С работы Джонхан возвращается в шесть тридцать. В наушниках вновь играет тишина. Светловолосый снимает и прячет их в карман тёмно-бордового бомбера, а потом смешно шмыгает носом — воздух почти ледяной. Осень, как никак. С каждым днём сумерки наступают всё раньше и это почему-то радует. В последнее время он часто задумывается о том, что, кроме раннего утра, ему теперь нравится ещё и сумеречное время. Причину он не знает. Или же знает, но совсем не хочет признавать. Сопротивляется, но у него, честно говоря, получается так себе. Просто Ким Мингю любит сумерки и вечернее море, а Джонхан слишком сильно отличается от него. Джонхан думает о Мингю и о том, какие разные они — будто противоположные полюсы — по-другому их не назовёшь. Но это почему-то совсем не отталкивает. Читая его мысли, Джонхану всегда становится комфортно, и от этого ему страшно. А ещё одиноко. Потому что Мингю слишком сильно не хватает в джонхановской реальности. Не на бумаге и даже не в волнах, а именно здесь и сейчас. Когда Джонхан подходит к своему дому, видит черноволосого молодого человека, сидящего на лестнице у подъезда. Его Джонхан видит впервые и это настораживает, потому что тот смотрит на него внимательно и пристально, словно даже не подозревая о том, что это как-то неприлично. А что самое странное — Джонхан смотрит в ответ. Смотрит прямо на него. Глаза в глаза и ещё смотрит так, будто намертво приклеился к нему взглядом и отлипнуть уж точно не собирается. Этот парень красивый. Да ещё и имя его знает почему-то. Погодите-ка... — Юн Джонхан? Ты — Юн Джонхан? — голос у незнакомца хрипловато-бархатный и почти что волшебный. Джонхану немного странно на душе, и он молчит, по-прежнему смотрит на высокого парня, стоящего перед ним, и моргает медленно, будто в замедленной киносъемке. А потом сглатывает и пытается хоть что-то ответить, но у него это выходит как-то хреново. А точнее, вообще не выходит. Он лишь неуверенно кивает и выглядит это настолько забавно, что губы незнакомца растягиваются в улыбке, и он смотрит на него, Джонхана, с неким восхищением. Светловолосому юноше от этого становится даже хуже, чем было секунду назад. От такого взгляда дышать становится практически невозможно. Ему жарко и это похоже на сон. — Мингю... — получается как-то хрипло — он будто просто вздыхает, а потом чувствует, как сильно ему нравится называть это имя. Секунда. Ещё одна. Высокий юноша вплотную подходит к Джонхану и обнимает его настолько крепко, что у того кости хрустят и дышать становится нечем. Правой ладонью Мингю прижимает голову старшего к собственной груди, а левой держит спину. Близко, сильно. Чувственно и порывисто. Так, что в глазах у Джонхана почему-то становится влажно. А ещё губы дрожат и сердце дрожит. У Мингю сильные руки и большие ладони. И вообще, Мингю просто весь такой огромный и безгранично тёплый, что Джонхану просто хочется ныть о любви к нему и ещё о том, как сильно ему нравится страдать от собственных чувств. Джонхану слишком хорошо сейчас и он уверен, что объятия Мингю и есть самое большое в мире волшебство. — С днём рождения, — Мингю шепчет эти слова настолько близко, что Джонхану кажется, будто его весь мир переворачивается вверх дном. В этот миг ему много чего хочется сказать младшему, и, вы уж поверьте, не только сказать. Но ему остается лишь сжимать пальцами края кожаной куртки и не выпускать его из собственных объятий ещё очень долго. Джонхану совсем не хотелось отпускать его. В конце концов, хорошее всегда исчезает, и он боялся того, что Ким Мингю исчезнет также внезапно, как и волшебство в пять утра. Джонхан может поклясться, что чувствует чужое дыхание у своей шеи. И он почти уверен, что в какой-то момент мягкие губы младшего прикоснулись к его виску и невесомо мазнули по коже. Он тихо признаётся Мингю, что счастлив сейчас, а сердце бьётся бешено и дрожь во всём теле не проходит, даже когда они всё-таки разрывают объятия. Они продолжают молчать и смотреть друг другу в глаза ещё очень долго. Впервые Джонхан не чувствует холода. Это непривычно, потому что ему холодно абсолютно всегда. Даже летом. Когда на губах светловолосого рисуется улыбка, Мингю думает, что никогда не видел ничего более чудесного. Джонхан и вправду сказочный, прелестный и весь такой цветочный человечек, что Мингю сходит с ума от переполняющих его нежных чувств. И Мингю уверен, что эти чувства похожи на море голубых незабудок. Осень на дворе, но Мингю видит весну в Джонхане и это настолько прекрасно, что он не может свободно дышать. Молчание между ними исчезает тогда, когда из подъезда выходит мать Джонхана. Она интересуется, не хочет ли ее сын, наконец, зайти домой, и ещё смотрит на Мингю с подозрением в глазах. Просто потому что видит его впервые. — Это Мингю. Ким Мингю, — объясняет он, смотрит на неё, а потом переводит взгляд на высокого парня, одобрительно кивает и улыбается. — Ох, это твой друг? Здравствуй, — женщина улыбается, когда юноша кивает в знак приветствия и говорит вежливое «Здравствуйте», улыбаясь в ответ. — Рад видеть вас, госпожа. — Какой прелестный мальчик. Джонхан много рассказывал о тебе, — она продолжает улыбаться. — Ты же из Японии? — когда Мингю подтвердительно кивает, женщина продолжает. — Я видела, как мой сын пишет тебе. — Мама, — строгим тоном говорит Джонхан — он смущен и ещё мысленно молится всем известным ему богам, чтобы она, наконец, оставила их наедине. — Да ухожу я, ухожу, — женщина фыркает, а потом спрашивает, смотря сначала на Мингю, а потом на сына. — Хотя, может, пригласишь своего друга к нам? Я даже тортик приготовила... Джонхан смотрит на Мингю в ожидании ответа и, видя, насколько потерянно тот выглядит, отвечает короткое «Сегодня не получится» и тихо смеётся, когда его мать цокает языком и исчезает за дверью. — Хочешь, пойдем ко мне? — спрашивает Мингю, когда между ними снова воцаряется тишина. — А вдруг ты маньяк какой-нибудь и планируешь убить меня самыми изощренными способами? — старший говорит с таким серьёзным лицом, что брюнет и вправду чувствует себя таким. Джонхана это забавляет и он хихикает, делая несколько шагов к нему навстречу. — Я правда не такой, — младший отвечает с таким же серьёзным лицом. И Джонхан думает о том, что у Мингю милый акцент. — Где ты остановился? — интересуется Юн и, когда Мингю показывает ему место, губы Джонхана складываются в букву «о». — Так мы теперь, выходит, соседи? — восхищённо. — Я специально выбрал это место. У нас даже этаж совпадает, — Мингю хвастается и улыбается как-то по-детски невинно. И в тот самый миг Джонхан влюбляется в него окончательно и, кажется, надолго. Может даже навсегда.*｡･ﾟ･ﾟ*｡･ﾟ･ﾟ*｡
Мингю ставит перед Джонханом чашки с ароматным чаем и ещё маленький сливочный тортик с клубникой, а потом ладонью трогает собственный затылок и смущённо улыбается: — Помню, ты писал, что любишь это. — Я люблю, — Джонхан кивает, смотря на младшего прямым взглядом. — Спасибо. — И ещё вот это, — Мингю протягивает старшему кое-что в блестящей упаковке и тот осторожно берёт это что-то в руки, а потом непонимающе моргает. — Это... подарок. Не знаю, понравится ли тебе, — высокий юноша упорно избегает джонхановского взгляда и садится рядом, положив руки на собственные колени. Джонхан максимально аккуратно открывает подарок и видит нечто похожее на книгу, но не совсем. Слов там не так уж и много, а вот иллюстрации заполняют почти все страницы и Джонхан не может оторвать взгляда, потому что слишком нереально. Русалки, океан, песок, ракушки, небо, облака, дождь, письма, волшебство и пастельные тона. Абсолютно все страницы были наполнены чистейшей красотой. И ещё аквамарином джонхановской грусти. — Я нарисовал это, — тихо говорит Мингю, следя за реакцией старшего. — Просто я... хотел сделать что-то особенное для тебя. — А это я? — спрашивает Джонхан, когда на последней странице видит сидящего на камнях у океана юношу и Мингю подтвердительно кивает. Старший проводит по бумаге пальцами и смотрит как на самое дорогое, что у него когда-либо было. — Волшебник, — шепчет Джонхан, всё ещё не отрывая взгляда от рисунка и думая о том, что каким-то неизвестным ему способом этот Ким Мингю умудрился нарисовать весь его мир, даже не имев возможности увидеть его хотя бы раз. И если это не самое чудесное, что могло случиться с ним, то Джонхан и вправду не знает что. — Что? — Мингю спрашивает это смотря на Джонхана испуганным взглядом тёмно-карих глаз, потому что тот выглядит так, будто вот-вот заплачет. — Мингю, я... Это просто лучшее, что я видел в жизни, честно, — отвечает светловолосый, а потом нехотя закрывает книгу и, положив её рядом на диван, переводит взгляд на Мингю. Тот прикусывает нижнюю губу, молчит, а потом произносит короткое «Я правда рад» и смотрит будто в душу, когда Джонхан холодными пальцами прикасается к его руке. Старший сам не понимает почему сделал это, поэтому вздрагивает от контраста кожи их рук и пытается свою отдернуть, но сильные пальцы сжимаются на джонхановском запястье и немного грубо останавливают его. Джонхан смотрит на Мингю в замешательстве и чувствует, как всё тело горит от такого лёгкого, но сильного прикосновения. Ким Мингю тёплый, как плед. И ещё красивый, как ночное небо полное звездами. Младший тянет Джонхана за руку ближе к себе и смотрит прямо в глаза, смотрит, не моргая. Он выглядит сосредоточенным и серьёзным, а сердце Джонхана бьется даже сильнее, чем когда Мингю просто обнимал его тогда. — Что ты делаешь? — спрашивает тихим голосом Джонхан. Говорит почти шепча, но вместо ответа Мингю тянет его ещё ближе — так, что теперь чувствует дыхание светловолосого на собственных губах. Ответа джонхановского вопроса он и сам не знает, а делает лишь то, что хочется его сердцу. Джонхан сглатывает и, будто окаменелый, поднимает глаза немного вверх, смотрит в глаза цвета шоколада, а потом переводит взгляд на губы красивого рисунка и тяжело выдыхает. Слишком близко. Мингю будто издевается. — Смотрю, — наконец-то отвечает, а потом резко отпускает запястье и так же внезапно встаёт с места, кашляет и выглядит потерянно. — Прости, — говорит избегая взгляда Джонхана, а потом, растрепав собственные волосы, продолжает. — Может прогуляемся? Тут слишком жарко. Светловолосый юноша смотрит на него растерянным взглядом и думает о том, что поведение Мингю меняется слишком уж быстро. От милого ребёнка до самоуверенного мужчины — это притягивает. Сильно. Джонхану нравится. — Чай стынет, — между прочим говорит Джонхан и, будто в подтверждение собственных слов, делает глоток и смотрит на Мингю из-под отросшей чёлки. — Ты прав, — кивает и садится обратно, но чашку свою он не трогает, а лишь следит неотрывно за тем, как Джонхан уплетает торт за обе щеки, а затем запивает его чаем. — Фкуфный, — говорит старший и, чувствуя что-то постороннее на собственной нижней губе, облизывает её, а потом забавно улыбается и смотрит на Мингю, показывая ему большой палец вверх. — В следующий раз я приготовлю тебе всё сам, — уверяет его младший. — Отлично, — делает последний глоток и направляет в рот оставшуюся клубнику, выглядя при этом так счастливо, что Мингю лишь остаётся смотреть на него с восхищением и отдать в бонус ещё и свою клубнику. Мингю думает, что он готов сделать абсолютно всё, лишь бы увидеть, как ярко загораются медовые глаза Джонхана. Потому что слишком красивый. Когда они всё же выходят на улицу, Джонхан бормочет о том, что мёрзнет. Мингю останавливается на секунду и смотрит старшему в спину. Ему хочется обнять его, но он почему-то не делает ничего — сдерживается, думая, что не хочет выглядеть слишком уж легкомысленным или же тактильным маньяком в глазах старшего. Это смущает. У него, вообще-то, впервые так. Просто тянет к человеку и всё тут. От этого Мингю чувствует себя каким-то беспомощным и ему немного страшно. Потому что слишком непривычно. — Ты не идёшь? — Джонхан тоже останавливается, оборачивается и смотрит на Мингю в ожидании ответа. Мингю быстрыми шагами догоняет старшего и вздрагивает, когда тот внезапно берёт его за руку и переплетает их пальцы между собой. — А это для того, чтобы ты не отставал, — объясняет Джонхан, и делает он это с таким серьёзным тоном, что Мингю остаётся лишь кивнуть в знак согласия. — Куда мы идём? — интересуется брюнет. У Джонхана холодные пальцы, и поэтому Мингю засовывает их руки в карман своей куртки и говорит будто между прочим: — Так теплее. — К океану, — отвечает старший и наклоняет голову к плечу Мингю, сжимая тёплую ладонь сильнее. Между ними опять воцаряется тишина. И в этой тишине неловкости они больше не чувствуют. На лицах у обоих играет лёгкая улыбка, потому что им слишком хорошо сейчас и говорить что-то уже не имеет смысла.