in waves

Они возвращаются домой почти к полуночи: всё ещё держатся за руки, разговаривают и тихо смеются, нарушая тишину на узкой улице. А когда доходят до пункта назначения, отпускать друг друга не хочется до самой последней секунды. Мингю даже хочется предложить о ночёвке у себя дома, но он почему-то молчит. Наверное, думает, что хочет слишком многого для одного дня. А потом берёт лицо Джонхана в свои ладони, со всей своей нежностью смотрит в карамельные глаза напротив и прикасается губами к его лбу, оставляя лёгкую теплоту на коже. Через секунду он осторожно обнимает Джонхана, не отпускает ещё минуту и желает ему спокойной ночи, прежде чем уйти. Сегодня определённо чудесный день и Джонхан думает, что этот свой день рождения он не забудет никогда. В эту ночь уснуть не получается ни у одного из них — наверное, слишком много пережитых эмоций на сегодня, и ещё одна за другой путаются мысли в голове. Много мыслей. Но эта бессонная ночь не похожа на другие — на те, что были прежде. В ней нет боли, нет раздумий об одиночестве. Она прекрасна. Она заставляет чувствовать себя особенным и важным. А это — лучшее чувство. Джонхан, как и всегда, встаёт с кровати в четыре сорок. Вообще, он почти что всегда засыпает в девять вечера, чтобы хотя бы немного отдохнуть, но эта ночь отличается, и поэтому он просто выходит из дома в привычное для себя время, даже не успев поспать хотя бы секунду. Сегодня ему хочется пойти к океану вместе с Мингю. Это слишком странно. Это, можно сказать, ненормально, потому что Джонхан слишком жадный, когда дело доходит до собственного волшебства. Он в свой мир не пускает никого и никогда. Но Мингю не никто. Мингю особенный. Он же волшебник, как никак. И волшебнику показать всё это хочется так же сильно, как и хочется поцеловать. Желательно, в пять утра. Несколько минут он стоит перед соседним домом, а потом бросает маленький камушек в окно второго этажа, где, собственно, и находится его квартира. Джонхан думает, что, вполне возможно, Мингю тоже не спит. Может же быть такое, что его сердце так же не может успокоиться от переполняющих его чувств? И проверить это Джонхан считает самым настоящим обязательством для себя. Он бросает ещё один мелкий камушек в окно младшего, а потом в ту же сторону летит и третий. И когда юноша хочет всё-таки бросить эту затею, в окне загорается свет, а потом оно открывается, и Джонхан, наконец, видит Мингю. Со смешно торчащими во все стороны волосами. Джонхан жестом руки показывает ему спускаться и Мингю улыбается, показывает единицу и отходит от окна, чтобы надеть подходящую для выхода из дома одежду. Мингю знает, что Джонхан собирается на пляж. Мингю так же знает, что Джонхану нравится чувствовать холод. Но он отказывается даже думать о том, чтобы дать светловолосому юноше замерзнуть, и поэтому берёт с собой огромный тёплый плед, прежде чем спуститься вниз. Когда Мингю выходит из подъезда, Джонхан смотрит на него с неким подозрением в глазах, а потом указывает на плед в руках младшего и спрашивает: — Для чего это? В ответ Мингю просто бурчит о том, что Джонхан, вообще-то, слишком легко одет, и впервые за всё это время Джонхан с этим не спорит. Ему нравится то, что Мингю заботится о нём. Нравится, потому что чувствует, как от этого становится в сто раз теплее, чем было секунду назад. Мингю тёплый человек. И от всего, что он делает, Джонхану тепло и уютно. Джонхан, как и прежде, обожает холод. Но от теплоты отказаться не может никогда. Не собирается и не хочет. Да, Джонхан и вправду обожает холод, но вот этого тепла ему не хватало всегда. В пять утра ещё очень темно, но это не мешает чувствовать всё, что окружает их сейчас. Это покоряет Мингю с первой секунды, потому что весь мир кажется таким безупречным и кристально-чистым, что ему для полного наслаждения остается лишь прикрыть веки на минуту и почувствовать, как морской бриз трогает лицо своей резкостью. Воздух слишком холодный и почти что ледяной, но Мингю это нравится, потому что непривычно и... волшебно. И ощущения от всего происходящего такие странные, что он думает, будто он всё-таки смог уснуть тогда. Но ладонь Джонхана, сжимающая его собственную, заставляет думать о том, что всё это происходит наяву, и от этого становится как-то щекотно на душе. Мингю думает, что всё это и правда похоже на самое настоящее волшебство. — Теперь понимаю, — говорит Мингю, отпускает руку Джонхана, а потом медленно тянет к себе ближе за локоть и обнимает со спины. — Это и вправду слишком красиво, чтобы быть правдой. Джонхан не отвечает, лишь улыбается, смотря в сторону океана и мелко дрожит, потому что холодно. — Мёрзнешь? Иди сюда, — Мингю отпускает его, а сам он садится на песок, а потом берет рядом лежащий плед и накидывает себе на спину, держа края по обе стороны, приглашая старшего в свои объятия. А потом раздвигает длинные ноги и ждёт, пока Джонхан садится между ними и прижимается спиной к его груди. Мингю обнимает Джонхана, укутывает одеялом и кончиком носа проводит по шее, обжигая кожу тёплым дыханием. В следующую секунду Джонхан чувствует мелкие прикосновения тёплых губ под своим ухом и закрывает глаза, потому что ему хорошо и мурашки по коже бегают. — Перестань, — Джонхан тихо смеётся, но сам подставляет шею под губы младшего и ещё тяжело дышит — как после лёгкой пробежки — немного рвано. Мингю же обнимает его крепче и, потёршись кончиком носа о щеку старшего, легонько касается губами мочки уха, а потом целует линию подбородка и отстраняется. — Тебе не нравится? — вопрос звучит как-то грустно. Старший находит это весьма милым и снова смеётся. — Нравится, — тянет Джонхан и трётся щекой о шею младшего. — Я тебя смущаю? — снова спрашивает. Любопытный, однако. — Ни капли нет. Просто впервые чувствую себя так... — он почему-то не продолжает свою фразу. — Как так? — Не знаю. Просто с каждой секундой мне хочется большего. Твоих прикосновений и тебя в целом. — Это звучит так... откровенно и сексуально, — Мингю хихикает, а потом хрипло кашляет. — Только попробуй простудиться. Убью, — строго говорит Джонхан, а потом продолжает более спокойным тоном, — И это вовсе не сексуально. Мне просто будет очень тебя не хватать. Осталось девять дней и это... мало. Слишком. Мне совсем не хочется тебя отпускать. Ни сейчас, ни потом. — Не нужно думать об этом. Не сейчас. — Ладно, — выходит как-то задумчиво, и младшему это не нравится. Совсем. — Ты вкусно пахнешь, — говорит, меняя тему и опустив подбородок на плечо Джонхана. И снова закрывает глаза. — Клубника? — И ваниль, — отвечает светловолосый юноша и хихикает. — Что? — Ничего, просто ты смешной. Мне нравится. — А мне нравишься ты, — говорит слишком внезапно, заставляя Джонхана вздрогнуть. И опять, сердце бьётся как-то приятно-волнующе и так сильно, что Джонхану кажется, будто ещё секунда — и оно выпрыгнет из груди. А ещё слишком громко, так, что весь океан тоже слышит, и холод слышит, и даже русалки в огромных водах. Определенно слышат. — Мингю, — произносит как-то тихо, а когда брюнет убирает подбородок с джонхановского плеча, старший поворачивает голову в его сторону. Встречается взглядом с ним и забывает все слова, потому что Мингю смотрит так, будто пытается проникнуть до самых глубин джонхановских мыслей. На берегу всё так же темно, но Джонхан всё видит так же ясно, как и при дневном свете. Потому что чувства переполняют. И от этого становится как-то светло:— Ты очень красивый, знаешь об этом? — мечтательно спрашивает, ждёт всего лишь секунду и, не дождавшись ответа, сухими из-за холода губами прижимается к губам младшего, закрывая глаза. Просто пробует красоту. А потом сразу же становится теплее. В горле, в груди, в животе. Мингю отпускает плед, а через секунду отпускает и Джонхана тоже. Большая тёплая ладонь перемещается на шею старшего, а другая рука придерживает его за спину. Мингю отстраняется, помогает Джонхану присесть к нему лицом и, когда последний перемещает собственные ноги на ноги Мингю, удобнее устраиваясь в его объятиях, губы медленно накрывают обветренные губы старшего. А потом время внезапно замирает. Каждая секунда — как вечность, и в этой вечности теряется всё. Абсолютно. Даже волны и песок. А вот волшебство чувствуется в каждой секунде. Волшебство будто течет по венам. Оно в этом моменте. И ещё в них самих. Мингю плотнее прижимает к себе Джонхана, а потом вытворяет что-то невообразимое, когда старший чуть приоткрывает собственные губы. Джонхан выдыхает и позволяет языку младшего ворваться ему в рот: шустро и почти что мгновенно, а потом чувствует, как младший медленно перемещает руки под его толстовку и замирает. Мингю ощущает тёплую кожу под своими пальцами, дрожит от удовольствия и пытается прижиматься всё ближе к старшему. Будто во сне, в забвении, Джонхан не понимает, что с ним творится. Но ему слишком хорошо сейчас и знает он лишь одно — он ни за что бы не хотел, чтобы Мингю остановился. А тот и не собирался, кажется. Своим горячим дыханием Мингю опаляет щеку Джонхана, медленно проводит языком по нижней губе, затем собственными губами осторожно обхватывает верхнюю и неторопливо углубляет поцелуй, при этом не переставая прикасаться к каждой частице кожи на спине, на боках, а потом ещё и тёплой груди и твёрдого живота. Когда ладонь Мингю останавливается чуть ниже яремной впадины Джонхана, тот накрывает тыльную сторону ладони своей и заставляет руку Мингю проскользнуть немного ниже, переплетает их пальцы, отводит руки в сторону и прижимается к нему, пропитывая в себя весь его жар. В животе чувствуется приятная тяжесть. Потому что слишком близко. И чувства меняются. Постепенно, с каждой секундой. Слишком жарко. Слишком хорошо. Слишком умопомрачительно. И вообще, в жизни Джонхана слишком много слова «слишком» сейчас. Возможно, всего лишь потому, что он слишком сильно влюблён в него. Влюблён в теплоту. В волшебство влюблён. Влюблён каждым вздохом. И просто влюблён. Руки приходится отпустить и Мингю опять перемещает их на спину старшего, чтобы прижать к себе ближе. Джонхан же обнимает Мингю за шею, играет с короткими волосами на затылке и отстраняется на секунду, чтобы привести сбившееся дыхание в норму. А потом открывает глаза и видит лицо младшего — красивый, будто солнцем зацелованный. — Этими глазами... Смотри только на меня, — Мингю шепчет это прямо в губы старшего, а потом мгновенно сокращает расстояние между ними, оставляет лёгкое касание на джонхановских губах и опять отстраняется. — Я смотрю, — шепчет и быстро целует в ответ. — Спасибо за волшебство, Юн Джонхан, — говорит Мингю, даже не подозревая о том, что причиной джонхановского волшебства является он сам.

*｡･ﾟ･ﾟ*｡･ﾟ･ﾟ*｡

Выходные они проводят вместе — не расстаются даже на секунду — встречают рассвет вместе, гуляют по пляжу, проводят время в уютном кафе, а потом Джонхан знакомит Мингю с Джису, и они, кажется, находят общий язык с самой первой минуты. Даже шутят о том, что Джонхан им больше и не нужен, за что получают локтем в рёбра от мистера «третий лишний» и смеются все вместе — звонко и искренне. А потом Джису просто прощается с ними и говорит «вы хорошо смотритесь вместе» прежде чем уйти, заставив парней переглянуться между собой. Немного смущённо и весело. В понедельник они опять целуются на берегу, а потом Джонхан уходит на работу, Мингю же засыпает у себя в квартире. Просто потому что время так проходит быстрее. На самом деле, Мингю это сильно беспокоит, потому что теперь без Джонхана рядом ему тоскливо до безумия. Он смотрит на дату в своём смартфоне и считает дни. Пять дней до возвращения в Акиту. Всего лишь пять. Мингю совсем не хочется думать об этом, но получается само собой. И тогда становится до боли грустно. Вернуться Мингю не хочет, но и остаться не может. Пока что. В последнее время, он всё чаще думает о переезде. Но возвращаться всё же придётся. Он это понимает. С работы Джонхан возвращается в семь тридцать, заходит домой, чтобы переодеться в более удобную одежду, и предупреждает родителей, что домой он сегодня ночью не вернётся. А потом Мингю встречает его у подъезда и они идут в ближайший маркет за покупками. Джонхан голоден. Очень. Когда Мингю стоит у плиты и сосредоточенно готовит ужин на двоих, Джонхан медленно крадется к нему со спины, обнимает за пояс, сцепив руки в замок, утыкается щекой в широкую спину и трется о мягкую ткань свитера младшего, блаженно закрыв глаза. На губах Мингю мелькает быстрая улыбка, и Джонхан этого, конечно же, не видит, но чувствует и улыбается тоже. — Так вкусно пахнет, — тянет слова. — У тебя долго ещё? — спрашивает через минуту, всё ещё не отпуская высокого парня. — Если отпустишь, я закончу быстрее, — Мингю смеётся. — Не хочу, — бормочет, но всё же отпускает и делает шаг в сторону — следит за тем, как Мингю всё красиво кладёт на тарелки, а потом быстро режет зелёный лук и добавляет на верхушку пасты. Старший счастливо хлопает в ладони, потому что наконец-то, а потом Мингю просит Джонхана отнести их в гостиную. Старший кивает и берёт тарелки в руки, но уйти он не успевает. — Постой-ка, — Мингю внезапно останавливает его и светловолосый юноша думает, что младший, наверное, забыл добавить что-то. Но последний лишь наклоняется к джонхановскому лицу и быстро целует его в губы, а потом смотрит как ни в чем не бывало. — Теперь можешь идти, — говорит и оборачивается в сторону столешницы, оставив Джонхана недоуменно хлопать длинными ресницами, потому что тело реагирует на лёгкое прикосновение слишком уж бурно, и сначала шевелиться совсем не получается. Через несколько секунд Джонхан приходит в себя, бормочет что-то, возмущается сильно, но всё же уходит из кухни, а потом ещё минуту пытается успокоить собственное сердце — оно бьётся неестественно быстро сейчас. Ужинают они в восемь тридцать, смотрят какое-то дурацкое шоу, которое идёт по телевизору, и смеются, громко комментируя. Шумно, но весело. А ещё оказывается, что Мингю и вправду вкусно готовит. И вообще, Джонхану кажется, что младший, в отличие от него самого, умеет делать абсолютно всё. — Присмотрись к человеку достаточно внимательно, и ты будешь знать о нем больше, чем он сам.* — Джонхан читает вслух, пока голова Мингю лежит на его коленях. Приглушенный свет лампы, монотонное тиканье настенных часов и ещё пальцы, перебирающие тёмные жесткие волосы. Тихое, спокойное дыхание Мингю и мягкий голос Джонхана песней отдаются по квартире, создавая атмосферу уюта и спокойствия. Светловолосый юноша впервые чувствует волшебство в четырёх стенах, и это ещё одно чудо, которое волшебник принес в джонхановский мир вместе с собой. То, что Мингю уснул, Джонхан замечает почти сразу же. Он аккуратно закрывает книгу и кладёт на журнальный столик, двигается при этом максимально осторожно, чтобы ни в коем случае не прервать хрупкий сон младшего. Джонхан знает, что проблемы с этим у Мингю довольно большие, но сдерживаться у него совсем не получается — Джонхан улыбается, а потом невесомо трогает красивый лоб — проводит по нему лишь кончиками пальцев — а затем трогает брови, медленно скользит по скулам к подбородку и смотрит на губы, а потом сильно наклоняется, до неприятной боли в шее и спине, чтобы оставить лёгкую теплоту на полных губах. А потом облегченно выдыхает, потому что у Мингю дыхание всё такое же спокойное. Джонхан засыпает в полночь, а потом просыпается от того, что ноги сильно затекли. Он зевает, смотрит на часы, взглядом следит за секундной стрелкой, щурится и пытается разглядеть время. А затем тяжело вздыхает — уже почти половина шестого и впервые за последний год, или даже два, Джонхан провёл своё пять утра не у океана, а на жёстком диване съёмной квартиры Ким Мингю. Джонхану на душе как-то непривычно и странно, потому что он не жалеет. Потому что Ким Мингю всё так же сладко сопит у него на коленях, и это, если честно, волнует джонхановское сердце даже больше, чем волшебство в пять утра. Наверное, Джонхан и вправду сильно в него влюблён. Возможно даже сильнее, чем мог себе представить.