Десятый Круг

— Миссис Белл? — Марко все пытался придумать, что сказать, все порываясь сбросить звонок. — Скоро мы внесем деньги за дом! Сколько можно звонить?! — раздраженно отозвалась женщина. — Нет, вы не так поняли… — он только заикнуться успел, но она перебила его. — Учение Свидетелей Иеговы, Кришнаитов, мормонов и прочих сект нам тоже не интересны! — Да послушайте же вы меня! — не выдержал Марко препирательств, и когда, цокнув устало, женщина выдохнула, продолжил, — я звоню вам по поводу вашего сына, Тома. — Том? Что с ним? — голос ее сразу стал испуганным и резким, — с ним все в порядке? — Присядьте, пожалуйста, Миссис Белл, — О’Хара набрал побольше воздуха, — ваш сын в коме. — Что?! Как? Что случилось? Где вы? Стив, я сейчас упаду в обморок, — обратилась она к мужу. Спустя несколько минут уже Стив отозвался на том конце линии. — С кем я говорю? — настороженно спросил мужчина. — Марко О’Хара, работодатель вашего сына. Врачи так и не выяснили, что с ним произошло, но большая часть его тела покрыта ожогами, а сам он уже вторую неделю в коме. Я все не мог собраться и позвонить вам. Понимаю, как вас напугало это, но он в стабильном состоянии. — Твою мать, — в сердцах выругался отец Тома, — где вы? Мы приедем, самое большее, через два дня. — Нью-Йорк, кофейня на углу Десятой Авеню и Сёркл-стрит. Приходите туда, — Марко устал бы объяснять, где он живет, людям, не живущим в Нью-Йорке. — Ничего, милая, мы найдем деньги, не беспокойся, — отведя телефон от лица, успокоил жену Стив. По крайней мере, попытался. — На этот счет не беспокойтесь, мистер Белл, все расходы на лечение вашего сына уже оплачены. Просто приезжайте, даже будучи в коме, он почти все слышит и чувствует. Ему поможет ваше присутствие. — Спасибо, — облегченно выдохнул Стив, — мы обязательно приедем.       Короткие гудки вернули Марко в реальность. Он должен сделать для Тома как можно больше, оставить ему жизнь, которой он захочет жить. Жизнь, не загнанная в нищету и долги. Возможно, тогда Марко простит сам себя. Простит за то, что сделал в погоне за силой, которая так и не помогла ему. Сила, дикая и необузданная, которой он не смог придать форму. Сила, которой у него не было никогда. Никогда, за исключением одного единственного случая, скосившего, в итоге, полмира.       На заголовках всех таблоидов и билбордов одна-единственная новость: «Ограблен Джей Пи Морган Чейз! Хранилище одного из главных банков страны опустошено! Несколько сотен миллионов долларов бесследно пропали, словно растворились в воздухе! Что будет с клиентами великой корпорации?». Ажиотаж свершенного преступления словно волной охватил всю страну: то тут, то там, в разных штатах, разных городах, начали мелькать все новые и новые известия об ограблениях банков, о несовершенстве и слабости правоохранительных органов, о бездействии полиции, ФБР и прочих бюро, которых уже не счесть.       Марко отмахнулся от этого, свернув вкладку со статьей. И своих проблем хватает. В светлом зале ругается Реджи, шумно, лают собаки. — Видит бог, мистер Лоусонс, я подам в суд на вашу контору за эти бесконечные обыски, — Марко вышел в зал, наблюдая все тех же криминалистов, все тех же следователей. Даже лица не меняются, — какой это уже по счету? Пятый? — Мистер О’Хара, вот мы с вами и встретились. В предыдущие четыре раза мы не смогли застать вас на рабочем месте, а информации о месте вашего проживания не нашли, как ни старались, — Лоусонс протянул ему очередной ордер, в котором, разве что, поменялась дата. — О, так судья Брэдли дал вам этот кусок туалетной бумаги. Остановили все работы! — громко объявил Марко, — пока я не узнаю, чем вы так подмазались старине Филипу, никто и зерна кофе с полок не тронет. — Отдохните, парни, — испуганно махнул рукой Лоусонс. Видимо, Филип Брэдли был последней инстанцией, где его действия все же одобрили.       Марко знал Филипа, и знал хорошо. В свое время, когда Марко только начинал жить здесь, он помог ему пролезть на этот пост, причем помог довольно грязным способом. Как бы он ни был слаб, но поменять пару строк в документах он мог без проблем. Не сказать, что сам Брэдли не заслуживал этого места, но в этой стране уже давно не заслугами выкладывают себе путь наверх. В то далекое время он был честным, неподкупными и до страшного принципиальным, когда дело касалось работы, но не методов ее получения. А кем он стал сейчас? Марко охватило азартом, когда он услышал голос старого друга. — Филип Брэдли у аппарата, — пятый десяток уже на исходе, а голос так и остался молодым. — Что ж ты, старый друг, меня псами из УБН травишь? — Марко не стал откладывать в долгий ящик. — Марко! — спустя несколько секунд судья все же понял, кто потревожил его покой, — не очень понимаю, о чем ты говоришь. — Ордера на обыски от двадцать девятого апреля, шестого мая, двадцать первого мая, первого и восьмого июня, подписанные лично тобой, с твоей печатью. «Десятый круг», Филип. — Но причем тут ты? Владельцем числится некий… — Томас Финеас Белл, да, но владельцем он стал с пятого мая. Я передал ему временное право владения, ты должен был быть в курсе. — А-а-а, уполномоченный Джек Лоусонс? — судья таки-понял, о чем речь, — слышал бы ты, как он распылялся, как доказывал обоснованность обысков! — Филип засмеялся, — но я выдавал ему только самый первый ордер… Можешь счастливо выставлять их из своей кофейни, старый друг! Дальше мы будем разбираться сами. — Филип, не хочешь как-нибудь встретиться? Мне нужна будет консультация юриста, а ты самый лучший из тех, которых я знал. — Конечно, Марко! Я позвоню позже, обговорим, где и когда. Прости за это недоразумение, я обязательно узнаю, кто в моем штате так научился подделывать подписи, что ни у кого даже подозрений не возникало. — До встречи, Филип, — ответил ему Марко, отключаясь. Одного взгляда на Лоусонса хватило, чтобы понять — он сейчас готов на все, лишь бы сохранить карьеру, — что касается вас, мистер Лоусонс, — тот затравлено глянул на Марко, — пройдемте в мой кабинет. — Что вам нужно? — смиренно спросил он, когда за ним хлопнула дверь. — Вы же понимаете, какой срок и штраф грозит вам за подделку ордеров, взятки и обыски без санкционирования? — Марко сел за стол, исподлобья поглядывая на инспектора, — вы влезли в мою семью, систематически пытались разрушить мой дом, и, признаю, если бы не наблюдательность членов моей семьи, у вас бы получилось узнать много из того, что вашим ушам слышать не полагается… — Простите меня, но я не мог… — О, так это было вендетта? — Марко даже повеселел, — мне интересно, кого же такого важного для вас убил «Зеленый Дьявол»? — в его взгляде мелькнула победоносная искра, — не радуйтесь так, все ваши жучки и диктофоны здесь не работают, я не дурак. — Моя жена. Она попробовала, и ей хватило, чтобы никогда больше не выйти из Блэкстоун, — в его глазах горела ярость. Еще чуть-чуть, и он набросится на Марко, окончательно закопав себя. — Не совершайте того, о чем пожалеете, — спокойно предупредил его Марко, — повторюсь, я не дурак, и я знаю, что вы искали здесь. Вы искали то, чего здесь не было, как бы вы не хотели это найти. Скажите, вам известна «Алая Декада»? — Расследование в отношении них ведется. Хотите сказать, что они распространяли эту дрянь? — в глазах инспектора мелькнула надежда на то, что месть все же свершится. — Артуро Гонсало, знакомый вам, скорее, как «Падре», — Марко устранит своих врагов. Даже если чужими руками, — склад номер шесть, компания «Рэд Тайт», Ньюарк-Элизабет, второй причал. Не спешите, мы с вами еще не закончили, — осадил порывающегося бежать инспектора Марко. — Слушаю вас, — Лоусонс уже был благодарен Марко за информацию. — Я думаю, у вас найдутся знакомые в полицейском департаменте. Дело Белла, я хочу знать все, что у них есть. И еще, по поводу Гонсало: нелетальное оружие будет куда эффективнее. И я говорю не про резиновые пули. Транквилизаторы, иначе, боюсь, вас больше никто не найдет. На счет спецназа даже не раздумывайте — без них не справитесь. — Должен признать, я ожидал требований, а не помощи, — уже открывая дверь, сказал Лоусонс. Некая форма благодарности. — Я не врежу людям, — Марко пошел следом за ним, — а вы не думайте, что слезли с крючка, инспектор.       Наконец, можно вдохнуть полной грудью. Нет под боком никого, кто так и норовит дать под дых в самый неудачный момент. Не будет и того, кто вполне может опуститься до ожидания в темной подворотне. Марко позаботился об этом. Слишком давно он знает Падре, чтобы понимать, что он не будет хранить наркотики на частных складах и, тем более, перевозить их по морю. Слишком опасно, слишком сложно. «Алая Декада» всегда предпочитала производить сама, хранить на своих собственных складах и постоянно перевозить. Но знают об этом только те, кто варился в этом деле. Марко знает. — Вот как ты это делаешь? Я с ними боролся, как мог, а ты… — Проживешь с мое, такие друзья появятся, что и не такое сможешь. Особенно с твоими талантами, — Эш вздернул голову, как будто рядом что-то взорвалось. — Марко, я хотел… — Ноа переминался с ноги на ногу, не зная, что он вообще хотел сказать. — Ты хочешь, чтобы я остался, — за него договорил Марко, — но кому от этого станет легче? — Мне будет легче! Да, я эгоист, но я не хочу тебя терять, ведь… — Ты мне, и правда, как сын, Реджи. Но Том не сможет жить, если я буду рядом. Я всегда на связи, возможно, я буду прилетать к вам, но пойми же, моя жизнь с этим лицом подходит к концу. Без меня всем вам будет легче. Вы сможете жить, не боясь быть затронуты моими сетями. — Скажи хотя бы, там… ты не будешь один? — Реджи, рано или поздно, примет это. У него нет другого выхода. — Нет, конечно, нет. Костя, он… замечательный человек, я бы хотел познакомить вас. Он дал бы тебе попрощаться с матерью, — Марко обнял Ноа, растроганного такой заботой, даже издалека, — ему нравится помогать другим людям. — Может быть, когда-нибудь ты привезешь его сюда? — в глазах парня мелькнула надежда, — мама… я скучаю по ней. — Когда-нибудь обязательно.       УБН смылись, не оставив и следа. Люди потихоньку заполняли зал, и Реджи, наконец, отлипнув от Марко, принялся за дело. Работа снова шла своим чередом. Марко вернулся в свой кабинет, к своей работе, к подготовке всего к тому моменту, когда он будет готов отдать это в чужие руки. Он будет скучать по этому месту, по этим людям, по всему, что собрано этими руками. Все здесь станет лишь теплым воспоминанием о прошлом, чем-то, что он каждый раз забирал с собой, меняя личность. Он сделал хоть что-то хорошее в этой жизни. — Здравствуй, — Ону вошла в кабинет, а Марко еле заметно улыбнулся ей, выглядывая из-за ноутбука, — вижу, тебе уже легче. — Я думаю, что Том уже очень скоро очнется. Я хочу объясниться с ним, и уступить ему свою жизнь. Мой последний подарок ему, — Марко даже не хмыкнул по этому поводу. Он уже смирился. — Как думаешь, каким отцом будет Том? — спросила девушка, наблюдая, как у О’Хары медленно отвисает челюсть, — Рео сказал, что я рискну больше, чем Том, если решу воспитать ее сама, — продолжила Ону, легко касаясь собственного живота. — Но ведь он сам еще ребенок, и… — Марко казалось сейчас, что собрать себя в кучу не выйдет. — Она — «заметенный след», — продолжила Ону, — я не знаю, как смогу жить, пряча весь этот мир от собственной дочери. — Я верю, что Том справится, — все же ответил мужчина, задумавшись, — к тому же, Рео редко ошибается. Вы оба справитесь, вы сильные. — Как можно держать любимого человека во лжи, на расстоянии от себя настоящей? Неужели, такая ложь вообще способна жить? — Я лгу почти каждому в своей жизни. Сможете и вы, у этой девочки будут прекрасные родители.       Ону не нашла слов, чтобы ответить. Ее всегда ослепляла безоглядная вера Марко в нее, в ее силу. Они были рядом слишком долго, чтобы девушка поняла — это не пустые слова, он, и правда, верит в нее. И только этого сейчас ей хватило, чтобы выйти из кабинета и позвонить в клинику, с которой она связалась утром. Отменить аборт, на который она бы решилась, если бы не Марко. Марко, которого уже не было в кабинете, когда она вернулась.       Он полетел домой. Как можно быстрее, бросив все свои дела. И все только от того, что мисс Хальтер позвонила, радостно пролепетав, что Том самостоятельно двинул пальцами. От одной этой мелкой, незначительной новости, весь разум Марко затопило счастьем. Просто от того, что Том не умер, что он выдержал, что он возвращается в этот мир. — Том! Ты слышишь меня, Том?! — Марко взял его за руку, и тот слабо сжал ее в ответ. Он молчал, не двигался, только лишь держал старого мага за руку, и оттого уже было можно назвать того самым счастливым человеком на планете, — я знал, я верил, что ты сможешь! — но больше не было ничего. Со временем и рука ослабла, и Том вернулся в свое изначальное состояние. Счастье схлынуло, оставив на своем месте уверенность в том, что все будет хорошо.       О’Хара вернулся, а Родители Тома, как и обещали, вечером следующего дня уже были на пороге «Десятого круга». Они стояли, пытаясь дозвониться до Марко, который уже прощался с Реджи и Эшем, заканчивая свой рабочий день. Ему не терпелось рассказать им такую радостную новость — их сын скоро очнется. — Джиллиан, Стивен, — Марко слегка кивнул матери и пожал руку отцу, — минуту, пожалуйста, — Марко зашел за угол, и выехал уже на машине, — садитесь. — Куда мы едем? — спросил Стивен, садясь вперед. Все же, он не кажется Марко таким уж бесхребетным, как казался Тому. — В больнице была нехватка мест, потому я оборудовал для Тома место у себя. Не беспокойтесь, за ним в мое отсутствие наблюдает дипломированная медсестра. — Вы так добры к нашему сыну… — протянула Джиллиан, ожидая объяснения. — Все мы, в «Круге», семья, — пояснил для них Марко. Они, все же, далеки от их с Томом подлунных дрязг, — и так я отнесся бы к каждому, кто работает у нас. За свою долгую жизнь я нажил достаточно денег, чтобы не переживать о них. — Вы не выглядите старым, — заметил Стивен, смерив Марко, сосредоточенно ведущего, взглядом. — О, поверьте, я куда старше, чем кажусь, — усмехнулся Марко, — все мужчины в нашей семье стареют медленно.       Они и не замечают, а концентрация лжи в салоне уже побила все рекордные отметки. Почти каждое слово выточено до безупречного, но оттого не перестает быть ложью. Все же, что-то Марко усвоил за все свои прожитые года. — Знаете, буквально вчера мисс Хальтер, медсестра, ухаживающая за Томом, заметила, что он двигает руками. Кончиками пальцев, совсем немного, но двигает. Уже очень скоро он очнется, я, как и вы, очень надеюсь на это. — Быть может… вы расскажете нам что-нибудь о Томе? Он был зол на нас, когда уезжал, и с тех пор мы почти не общались. Очень сложно ощущать себя чужой в их жизни, — попросила Джиллиан. Она искренна, и это разбавляет всю ложь, которой Марко заполнил это пространство. — Он старался учиться. Старался, а учеба старалась его изжить. Знаете, я понял его, когда он решил больше не появляться там. Тяжело учиться у тех, кто ненавидит тебя просто потому, что у тебя нет денег, — начал Марко. Про Кортеса им лучше не знать. — Знаете, он хотел стать врачом, хотел вытащить семью из жизни на подтянутых поясах, — ответил Стивен, — хотя мы так и не жили, по крайней мере, тогда. — Честно, я за свою жизнь видел очень мало пар, где любят так, как любил Том, — продолжил рассказ Марко, — я до последнего думал, что они с Дженсом предназначены друг для друга. Если бы судьба не была так трагична. — Он не выдержал произошедшего с Томом? — Джил охватила моментная ярость, а Стивен попытался сбавить набирающие обороты. — Скорее наоборот. Разрыв сердца, кажется так. Дженс умер, можно сказать, на его руках. Никому не пожелаешь такого. — Бедные мальчики, — даже Джил поняла, что здесь нет места ее злобе, — бедный Том, как он прошел через все это? — Трудно, миссис Белл, трудно. Что-то в нем сломалось, это уже не тот Том, что был когда-то. Совсем другой. — Ты давно говорил с Ричардом? У него все хорошо? — обратилась миссис Белл к мужу, а тот почесал затылок, раздумывая. — Боюсь, Джиллиан, вам не понравится нынешняя жизнь Ричарда. Имел возможность познакомиться, — с сожалением заметил Марко, понимая, что расистские наклонности матери никуда не делись. — Ох, что же там такое? Наркотики, криминал? Стив, не молчи же, ну! — Жена и трое детей, миссис Белл, — женщина обомлела от удивления. — И ты молчал?! — Обратилась она к мужу, — Я уже трижды бабушка, и узнаю я об этом от кого?! — Эсмеральда, жена Ричарда, приходилась Дженсу старшей сестрой, — вот и второй удар, преподнесенный Марко, — они живут с ее младшими братьями в доме их семьи в Орегоне. Ричард знает, как вы относитесь к мексиканцам, потому и молчит. — Твои нервы бережет, — ворчливо добавил Стивен, — ты их всю жизнь на привязи держала, вот они и сорвались, кто в какие дебри.       Джил не ответила мужу. Ненависть накрыла ее с головой, и она ничего не может с этим поделать. Это чувство тянется за ней почти всю ее жизнь, видимо. Оно срослось с ней настолько сильно, что отпустить теперь — все равно, что содрать с себя кожу. Вряд ли хоть что-то способно ее изменить.       Марко паркуется на полупустой парковке, приглашая идти за собой. Лифт с грохотом опускается на подземную парковку, и Джил прижимается ближе к мужу, пока лифт, скрипя и щелкая дверьми, ползет на седьмой этаж. Марко уже очень давно живет здесь. Наверное, он пережил уже всех, кто был там, когда он только въехал. Въехал, предвкушая новую, счастливую жизнь. — Проходите, — подозвал семью Беллов Марко, открывая перед ними двери своей квартиры. Он убрался здесь, спрятал травку, которая разбавляла теперь почти каждый его вечер, проветрил комнаты, — чувствуйте себя, как дома. — У вас большая квартира, мистер О’Хара, — заметила Джиллиан, оглядываясь. — Чай, кофе? — спросил Марко, оставляя пальто на крючке за дверью, — вещи можете оставить здесь. — Спасибо, мистер О’Хара, но мы хотели бы увидеть сына, — вежливо отказался Стивен. — Мисс Хальтер! — позвал Марко, и через несколько секунд девушка вышла к ним, — проводите пожалуйста Стивена и Джиллиан к Тому. — Здравствуйте, Марко! — весело отозвалась девушка, — пройдемте за мной.       Марко все думал, стоит ли ему идти за ними. Наедине с Томом, при мисс Хальтер, которая ничего не знает о них, он чувствовал себя свободным, но сейчас все совсем не так. Марко не принес в жизнь Тома ничего, кроме боли и горя, он не поможет, если будет там. Родители, какие бы они ни были, покажут свою любовь, для них сейчас Том — единственное, что важно, и его пробуждение сделает их самыми счастливыми людьми в мире. Но если, проснувшись, Том увидит лицо Марко, который своими руками довел его до этой койки? Что он почувствует? Злость, ненависть и ярость. Ни к чему смешивать эти чувства. — Вы не разговариваете с ним? — Стивен спустя какое-то время вышел к Марко, гоняющему остывший уже чай по кружке. — Каждый вечер. Честно сказать, нам всем его не хватает. Реджи, — заметив, как взрогнул Стивен, Марко уточнил, — Ноа Реджинальд, часто заходит после работы, он у нас официантом. Его сестра Ив, Ону, моя совладелица, все они периодически заходят к нему. Все мы семья, и Том — ее часть. — Он и правда уже двигает руками, вы видели? — Джил вышла вслед за мужем, — значит, уже совсем скоро… — Вы можете остаться здесь, надеюсь, моя спальня вас устроит. Думаю, Том будет рад увидеть родителей, когда очнется, — без раздумий предложил Марко, — я прихожу в основном спать, а для этого мне хватит и дивана в гостиной. — Вы так щедры, Марко. Это даже как-то неловко. — Не стоит, Джиллиан. Все это, — Марко поднялся, оставив у раковины кружку, — я хочу оставить Тому. Я верю, он сможет меня заменить. — А вы как же?! — Стивен не поверил своим ушам. — Моя любовь ждет меня за океаном. Возможно, я и вернусь в Штаты, но уже не сюда, — Марко счастливо вздохнул, вспоминая Костю, — Седина в бороду… — на чистом русском проговорил он. — …Бес в ребро, — к удивлению жены, устало ответил Стивен, — я видел эту пословицу в нескольких книгах, но только теперь понял ее смысл. Вы думали о том, примет ли это все он? — Мне кажется, он достаточно умен и силен, чтобы не отказываться. Он сам работал с документацией и счетами, чтобы понимать, что все честно и просто. Я дарю ему свою жизнь, потому что уверен, что он того заслужил. Вам так не кажется? — Даже не знаю, что ответить, — сказала Джил, — не сделаете кофе? — Конечно, сейчас, — Марко достал из настенного ящика зерно, засыпал в кофемолку, и так громко задребезжала. И только когда он закончил, удерживая ее на месте, оглянулся и понял, что на кухне он один, а оживленные разговоры звучат в комнате Тома. — Сынок! Мы так боялись! — звонко звучи голос Джил, а Марко срывается с места. — Кто это… — хрипит Том, метаясь взглядом по потолку, — я не вижу, не вижу! — он схватил ее за руку, все пытаясь, видимо, понять, она это или нет, — не слышу! — Сынок, я здесь! — она сжимает его руку крепче, поглаживая второй.       У Тома еще совсем мало сил. Он отключился, снова заснул, а Джиллиан заплакала, спрятав лицо в его ладонь. Они не были готовы. Совсем. Стивен еще держится, хоть и в его глазах блестят слезы. Он будет сильным для жены, для сына. Для семьи, что у него есть. — Не беспокойтесь, миссис Белл, — Марко подошел ближе, легко коснулся ее плеча, — и слух, и зрение вернутся к нему. Психиатр предупреждал, что так может быть, — снова ложь. Марко помнит это. Помнит, как сложно было снова учиться доверять своим чувствам, когда они, так предательски исчезнув, возвращаются вновь. Помнит те дни, когда он сам научился ценить то, что уже имеет. — Вы так помогаете нашему мальчику, я даже не знаю, как вас благодарить, — унимая бессильную истерику, сказала она. — Не плачьте, этого будет достаточно. Думаю, сейчас стоит все же оставить его в руках мисс Хальтер, а нам все же выпить кофе. Вы не против? — Нет, конечно, нет, — она глянула на него усталыми глазами, и двинулась на кухню, поддерживаемая Стивеном. Тот лишь благодарно кивнул.       Вот уж кого он не ожидал увидеть снова. На кухне, совершенно безмятежно попивая заваренный ее рукой — Марко никогда не спутает ее чай с заваренным кем-то другим — сидела Ону. Казалось, она не обратила никакого внимания на чету Беллов, вошедшую в кухню на несколько секунд раньше Марко. Она не разглядела в них никаких знакомых черт. Странно, ведь Том похож на своих родителей. — Кто эти люди? — на родном японском спросила Ону. Возможно, это невежливо, но Ону сама по себе, никогда не отличалась истовыми манерами. — Его родители, — беззаботно ответил Марко на том же языке, поставив турку с кофе на огонь. Градус неловкости ситуации неумолимо растет. — Твою мать, — Ону бросила уже на английском, вскочила из-за стола, сунула в руки Марко папку с документами и скрылась в коридоре. Хлопнула дверь. — Кто это был, мистер О’Хара? — поинтересовался Стивен, надеясь разрешить неловкость. — Ону Кумомори, совладелица «Круга». Скажем, не очень общительный человек, — ложью Марко можно линзы протирать, такая она чистая. — Да? И тот факт, что она испугалась на вашем упоминании слова «родители», ничего не значит? — когда-то он должен был погореть. Даже если на беглом знании японского отцом Тома. — Если бы я сказал, что вы очередные поставщики кофе, она бы отдала вам эти документы на подпись, и тогда спеси в ее поведении было бы куда меньше, — О’Хара вообще не казался Беллам человеком, которого можно вывести из себя, и теперь они, наверняка, в этом убедились. — Что же вы, ведете дела из дома? Ведь тут… — Джил несколько смутилась положением выстроенного воздушного замка. — Потому и приходится, миссис Белл. Мисс Хальтер тоже не железная, ей тоже нужны выходные. А мой график ограничивается, разве что, тем, буду я работать в воскресенье весь день, или только до четырех. Ну, теперь вы здесь, и, думаю, я смогу оставлять его в ваших руках. Так он точно не пропадет.       Кофе закипел, нетерпеливо поднимаясь пеной по стенкам турки. Марко успел снять его с огня, хоть и грозил заляпать только что отмытую плиту. Разлил по чашкам, поставил перед гостями, а сам взял кружку Ону. У нее слишком вкусный чай, чтобы этим не воспользоваться.       Почему-то Марко верил, что они были для Тома хорошими родителями, хоть он и не признал этого. Старый маг за свою жизнь видел много семей, даже старался создать свою, но еще никогда он не видел, чтобы родители так ярко и чисто любили своего ребенка, даже несмотря на то, что он сделал, как он сам относился к ним, и через что прошел, стараясь выжить в горделивом одиночестве. Джил, очевидно, сильный человек, но сильный настолько, что и те, кто рядом, не могут выдержать ее силы. И Стивен для этого подходит как нельзя кстати, со своим спокойным характером и умением обходить углы. Они без сомнения, воспитали бы Тома хорошим человеком и без той боли, что ему пришлось пройти, чтобы стать таковым, если б не обстоятельства, которые были им не под силу. — Вас, наверное, шокировало мое отношение к мексиканцам, — смотря в пустоту, начала Джил, вырвав Марко из его раздумий. — Я повидал много людей, и мнение каждого пытался уважать, потому нет, миссис Белл, не беспокойтесь на этот счет. — В начале нулевых, — все же продолжила она, — у меня выявили лейкемию. На ранних стадиях, пересадка костного мозга бы помогла, и я уже стояла в очереди на пересадку… — женщина будто снова вернулась в то время, окунулась в ту боль, через которую она прошла. — Джил, тебе не обязательно говорить об этом, — Стивен взял ее за руку, заглянул в глаза, но она продолжила. — Но вдруг, уже в день операции, в клинику заявился какой-то мексиканец, с безнадежным раком в терминальной стадии, я до сих пор помню, как ругались хирурги. Он не стоял в очереди, он не ждал, он не готовился к операции, но… — Джил, — снова позвал ее муж, но она все продолжала. — … но он возомнил себя мессией волны толерантности, — ее голос дрожал, руки тряслись, но она говорила, — при первом отказе от банка трансплантатов, он начал угрожать им судом, при втором — давить на то, что он черный, при третьем — что он одинокий отец двух детей. В последний раз он сказал, что он гей, и вот тут, в совокупности всех факторов, всей лжи, которой он наплел им, его поставили в самый верх очереди. Он забрал то, что полагалось мне! Забрал, а лейкемия начала прогрессировать, причем с такими темпами, что мой онколог не давал и трех месяцев жизни. На химиотерапию, облучение и месяцы в стационаре ушли и моя страховка, и страховка Стивена, и деньги, что мы откладывали, и платежи за дом… все до копейки! Моя жизнь рухнула, и все из-за какого-то проклятого мексиканца, который спился со своей женушкой, только вышедши из больницы. У него не было никаких детей, не был он никаким геем, да и ничем бы суд ему не помог, но трусость перед этой клятой толерантностью лишила нашу семью всего! Абсолютно всего! Я никогда, никогда не смогу нормально относиться к черным, потому что в каждом из них я буду видеть эту ублюдочную морду! — она как будто сдулась. Высказала все, что лежало на ее душе, нашла понимание в глазах Марко. Пускай, он ненавидит людей не за цвет кожи. Он ненавидит за веру, и это вполне обоснованно. — Что вы ответите, если я скажу вам, что могу забрать этого человека из вашей памяти? — Стивен вымученно улыбнулся, видимо, психологи не помогли, а Джил с недоверием посмотрела на Марко. — Я была бы вам благодарна настолько, насколько не благодарила никого в этой жизни, — горько отозвалась Джиллиан, — но ведь это невозможно. — Скажем, чудеса иногда случаются, — усмехнулся Марко, поднимаясь со своего места. Усмешка Стивена сменилась недоумением, — ну, попробуем? — Что тут терять? — усмехнулась теперь и сама Джиллиан. Марко обошел ее со спины, прикрыл глаза, обхватывая ладонями лицо женщины, коснувшись пальцами на ее подбородке. «Хоть бы сил хватило», — про себя подумал он, вспоминая заклинание, которым не пользовался так давно. Заклинание, которое спасло Ону когда-то. Которое спасет Джиллиан сейчас. Memoriam teu — Flumenin, Sermo meu — Harenam. Et quod per eam influunt, sed non manet, et habitatores ejus sunt quasi limus in fundo, munda, nulla oblivione delebitur. Ita voluntatem mea, Ita supressiva tea. Captus. Cladere. Absit.* «Да будет так», — Марко с силой выдавил из себя последнюю фразу, судорожно хватаясь за стол кухонного гарнитура, в надежде не упасть. Сил хватило, но больше, пожалуй не осталось ничего. Стивен не поверил ему. Он сидел все с той же усмешкой, но лицо его быстро сменилось, когда Марко отшатнулся от Джиллиан. — С вами все хорошо? — обеспокоенно спросил он, глядя на Марко. — Да, все будет нормально, — протянул Марко. — Что ты чувствуешь, Джил? — с интересом спросил Стивен, — глядя на нее. — А что я должна чувствовать? — недоуменно отозвалась она. — Хочешь, расскажу, как зовут твоих внуков? — вот ведь каков, экспериментатор. — И правда, бабушка, а даже не знаю, как внуков зовут, — весело ответила она, уже только этим поразив Стивена. — Диего, Фабио и Доротео, — ответил муж, уже шокированно глядя на Марко, а тот лишь улыбнулся ему, отводя взгляд, — тебя не смущает имя Диего? — А что в нем должно меня смущать? — Джиллиан в недоумении по самые уши. — Да вы разыгрываете меня! — Стивен бросился обнимать Марко, а тот чуть не повалился на пол, — столько лет, и все решилось за какую-то минуту! — Стив, ты даже на свадьбе нашей так себя не вел! Что случилось? — она обеспокоена столь несвойственным поведением мужа. — Ваш муж немного одурел от усталости. Такое бывает, — ответил Марко, похлопав Стивена по спине, — думаю, на сегодня я прощусь с вами, я тоже очень устал. Спальню вы видели, туалет и ванную, думаю, найдете. Мисс Хальтер уйдет через два часа, в холодильнике еще осталась еда. Я не знаю, как это назвать, но, вроде как, вкусно. Если хотите спать раздельно — под кроватью надувной матрас. Спокойного вечера, Джиллиан. Стивен.       Он упал на диван, в чем был. Все силы ушли на то, чтобы вытянуть этого человека из головы Джиллиан. Вырезать все корни, которыми он, словно сорняк, цеплялся за ее память. Марко забрал все это, вытянул из ее разума и заключил в кусок фианита на ее серьге, которую снял с уха. Потеря ее не особо поразит, но свою ненависть она не найдет уже никогда. За все нужно платить, даже если цена столь ничтожно мала. Платить, и Марко платил всю свою жизнь. Кровью за свободу, болью за желания, одиночеством за бессмертие. Опытом за ложь. Кто теперь, спустя все его годы жизни, сможет обыграть его в этой игре, бесконечно простой и сложной, мелкой и беспрецедентно дорогой. Кто сможет обыграть великого лжеца в игре в честность?       Лишь тот, кому он сдастся без боя.