Любовь по контракту

- Синоптики сообщают, что в Петербурге сегодня к вечеру ожидаются проливные дожди, столбик термометра не подымется выше отметки плюс двенадцать градусов. Будет дуть восточный ветер, два-три метра в секунду. Вот такая вот погода! – бодрым голосом вещал радиоведущий утреннего эфира. - Ну, и я добавлю, что по прогнозам сервиса «Пробки в городе» к десяти утра местного времени ожидаются сильные заторы на дорогах… - начал говорить его коллега, однако радио замолкло.        Остановив свой автомобиль у небольшого двухэтажного здания, Василий вытащил ключи из замка зажигания, отключив, тем самым, все работающие системы. Посмотрев по сторонам, парень не спешил покидать тёплый салон. Забарабанил пальцами по рулю, будто сомневался в своих намерениях. Взгляд ненароком упал на чуть содранную кожу на костяшках рук. Может, всё-таки зря он сюда приехал?        Чертыхнувшись, Ионов вышел из машины. Пройдя через ряд сине-белых новеньких автомобилей, он увидел большую дверь, возле которой висела, как и полагается, доска «Отдел РОУВД по г. Санкт-Петербург». Внутри туда-сюда сновали люди, их было так много, что парень даже слегка потерялся. Узнав у дежурного, где содержится сейчас гражданин Тарасов, Василий услышал: - Вам к майору Дёмину Альберту Ильичу!        Бросив короткое: «Спасибо», - Ионов отправился на поиски кабинета с соответствующей табличкой. Пришлось дойти до самого конца коридора, прежде чем в небольшом закутке обнаружить заветное помещение. - Добрый день! – открыв дверь, обозначил себя Василий. – Альберт Ильич? - Да, а вы по какому вопросу? – поинтересовался мужчина средних лет, оторвавшись от заполнения каких-то бумаг. - Я насчёт Бориса Андреевича Тарасова. Его привезли к вам сегодня ночью… - А! Который задержан за езду в нетрезвом виде? – воскликнул он, открывая ящик стола. - Скорее всего, - обречённо вздохнул Ионов. - И драка ещё есть, - пробежав глазами по личному делу, произнёс Дёмин. - Верно… - Ну, в камере сейчас ваш Тарасов! - Я хотел бы сказать, что не имею к нему никаких претензий, - сказал Кот, однако, увидев непонимающий взгляд полицейского, добавил: - Это мы с ним подрались, моя жена вызвала наряд. - Ну, вижу, он хорошо вас побил, - оценивающе взглянул на уголок губ Ионова. – И вы так просто готовы ему это простить? - Мы с ним повздорили из-за девушки, так что сами понимаете… Не сидеть же ему за это в кутузке! - Ему полезно, - махнул рукой Альберт Ильич. – Он тут полночи свои права отстаивал, адвоката требовал, а потом ещё и с сокамерниками подрался! Посидит – покладистее будет! - Мы можем как-то договориться? – тихо поинтересовался Ионов. - Послушайте, - хмыкнул майор, - на вашем Тарасове числятся: езда в нетрезвом виде, неподчинение сотруднику государственных органов, драка, нарушение внутреннего распорядка – и вы правда думаете, что от всего этого можно откупиться? - Вопрос в цене, - уверенно кивнул Кот, чуть подавшись вперёд. – Дело всё равно не дойдёт до суда, у Бориса прекрасные адвокаты. Так зачем же вам, майор, нужна лишняя головная боль? Назовите приемлемую для вас сумму, и вы навсегда забудете об этом человеке!        Дёмин молчал. Прищурился, не сводя глаз с Ионова. Словно пытался оценить не то материальное положение, не то перспективу доведения дела Тарасова до суда – срок гражданину, конечно, не дадут, скорее всего, ограничатся общественными работами, штрафом и изъятием прав. Так стоит ли игра свеч?        Взяв в руки свой телефон, майор что-то быстро набирал на экране и повернул его к Василию.        «5000» - светилось с дисплея. - Без проблем.        Достав из кармана своего серого пиджака шелестящую купюру, на которую он планировал ещё вчера заправить до максимума бак своего автомобиля, Ионов услышал смешок. Растеряно посмотрев на полицейского, он увидел, как Дёмин вновь стал что-то набирать.        «Долларов» - появилась новая надпись.        Прикинув в уме, сколько это будет по текущему курсу, Василий едва слышно присвистнул. Не хило так раскатал губу этот страж порядка! - Через час у вас будет эта сумма, - в пол голоса, но уверенно сказал Кот. – Надеюсь, к этому времени Тарасов уже будет на полпути к выходу из отделения.        Бросив напоследок: «Скоро вернусь!», - Ионов скрылся в коридоре.        Поискав в бардачке заначку, Василий вынужден был констатировать, что не хватает больше половины. Делать было нечего, пришлось заводить двигатель и выруливать в сторону дома. Только там, в сейфе, хранилась нужная сумма денег. В какой-то степени парню повезло – едва он зашёл в квартиру, как сразу понял, что проснулась пока только Женя. Супруга готовила завтрак, когда он, на цыпочках, крался к дальнему шкафу гостиной. - И что мы тут делаем? – неожиданно подала она голос, заставив Ионова подпрыгнуть на месте. - Тьфу ты! Напугала! – обернулся он. - Хотел смыться, даже не поцеловав меня? - Конечно, нет! – улыбнулся он, приблизившись к девушке. – Я очень тебя люблю, и не могу не сделать этого.        Прикоснувшись к губам любимой, Василий почувствовал, как Жена улыбнулась в ответ. Её нежные губы всегда были для него самыми притягательными, словно диковинный плод, который он с наслаждением вкушал при каждой возможности. - Так ты чего вернулся? – вернулась девушка к своему вопросу, отстраняясь от мужа. - А! Да деньги забыл! – отмахнулся он. - Так много забыл, что заначку пришлось доставать?        Обычно супругу хватало суммы на карточке, и то, что в этот раз Ионов направился к сейфу, Женю не слабо удивило. - Представляешь, на техосмотр заехал вчера, сказали надо там что-то новое покупать в двигатель. Ну, куда деваться? – почесал затылок парень, доигрывая свою роль до конца. – Придётся раскошелиться! - Ясно, - кивнула Ионова с улыбкой. – Большая сумма? - Не маленькая… Не бери в голову, у нас есть такие деньги. - Ой, Васька! – покачала головой Женя, отчего-то сомневаясь в искренности мужа.        Говорить почему-то истинное предназначение этих денег парню совершенно не хотелось. Боялся, что супруга негативно отреагирует на его желание вытащить из тюрьмы Тарасова, который вчера так бесцеремонно нарушил их относительное спокойствие. Всё-таки до прошедшего вечера они были закадычными друзьями, и, кажется, ощущение этого до сих пор жило в душе Василия.        Вернувшись в отдел полиции, Ионов прямиком направился к Дёмину. Кабинет майора оказался закрыт – пришлось сесть на ближайшую скамейку и ждать его возвращения. Удивительно, но мысль «бросить затею и спокойно ехать на работу» в голову даже не пришла. - А, это опять вы! – раздался знакомый мужской голос спустя какое-то время        Открыв дверь, полицейский запустил Василия в помещение. Дверь почему-то закрывать не стал. - Не боитесь, что кто-нибудь не вовремя зайдёт? – не сдержавшись, поинтересовался Ионов. - Ко мне без стука не входят, - усаживаясь на стул, усмехнулся он. - Как и договаривались.        Положив деньги под кукую-то лежащую на столе бумагу, Василий увидел, как Дёмин взглянул на купюру – наверное, мысленно пересчитал их. Убедившись, что вся сумма перед ним, майор потянулся к верхнему ящику стола. - Не жалко? - Нет.        Получив на руки личное дело Бориса, Ионов довольно улыбнулся. Пять тысяч долларов творят чудеса! - Дежурный, - обратился Дёмин к коллеге по телефону, – приведи ко мне Тарасова. – Положив трубку, майор спросил: - И всё-таки странно! Он вам – в морду, а вы его из кутузки вытаскиваете… - Думайте, что хотите, - пожал плечами Василий.        Когда на пороге кабинета появился Борис – помятый, выглядящий ещё хуже, чем вчера – Ионов услышал: - В связи с новыми обстоятельствами, вы можете быть свободны.        Потрясающая формулировка, от которой парень с трудом сдержал ухмылку. Ничего умнее и придумать было нельзя! - Да неужели? - Скажите спасибо ему, - кивнул Дёмин в сторону Ионова. – Так бы в жизни вас не выпустил! - Мы можем идти? – спросил Василий раньше, чем Тарасов успел открыть рот. - Свободны! Оба!        Молча пройдя мимо Бориса, Василий скрылся в коридоре. Он шёл на выход, даже не оборачиваясь к семенившему позади мужчине. Остатки злости оказались смешаны с жалостью и робким чувством сострадания – не хотел бы Ионов очутиться на месте бывшего друга.        На улице накрапывал мелкий противный дождь, заставляя некоторых прохожих потянуться к своим зонтикам. Им мокнуть было не в радость, в то время как Борис стал даже получать удовольствие от такой погоды – ночь в душной маленькой камере с карманниками, домушниками, и ещё Бог знает кем, едва ли будет ему вспоминаться, а потому само ощущение свободы сейчас было обострено в разы. Чего не скажешь об Ионове – такая морось заставила его только поморщиться! - Вась? – донёсся до парня голос Тарасова, когда он направился к своей машине.        Никакой видимой реакции. Даже не остановился. - Кот?        Чертыхнувшись, Василий замер. - Спасибо, что помог! – встав перед ним, Борис протянул ладонь для рукопожатия, но ответной реакции не последовало. - Это всё? – холодно поинтересовался парень. - Извини меня...        Ионов, усмехаясь, мотнул головой. Надо же, целых два слова! И ни одного объяснения! - Знаешь, Тарасов, надо было тебе ещё денька два посидеть… - махнул рукой он. – Глядишь, человеком бы стал! - Ну, я ж извинился! – вспылил Борис. – Сколько ты отдал этому майору? - Да пошёл ты!        Чуть задержав на мужчине взгляд, Василий резко развернулся к своему автомобилю и сел в салон. По стеклу тут же постучали. - Кот… - Тарасов, не начинай! Чем больше слов ты произносишь, тем сильнее я убеждаюсь, что ты – сволочь! – жёстко сказала Ионов. – Я промолчу, что ты вчера завалился пьяным к нам в дом, набросился на меня, заставил понервничать Женьку – тебе, наверное, на нас вообще наплевать! Но с Олесей-то ты за что так обошёлся? Девочка ведь искренне тебя полюбила, доверилась, а ты ей такой нож спину! - Я не хотел… - всё, что смог ответить Борис. - Серьёзно? – вкинул брови Кот. – Ты нарыл её биографию, прежде чем предложить ей контракт, и неужели ты не заметил, что она – детдомовская? Что она никогда не видела отца, что не помнит мать? Неужели ты реально думал, что она легко свыкнется с твоей аферой?! Ты в её глазах просто ничтожная тварь, которая имеет всё самое главное в жизни и совершенно этого не ценит! - Это она сказала? – сипло спросил Тарасов. - Из того, что можно было понять, она сказала только, что в жизни ей больше всего не хватало не матери! А отца! И она бы всё отдала, лишь бы он был! - Она меня не простит?        Ионов молчал. Смотрел стеклянными глазами перед собой и молчал, вспоминая события вчерашнего вечера. Как заплаканная Олеся появилась на пороге их квартиры, как истерически рыдала, что-то говоря и постоянно хмурясь, как Женя с трудом уложила её спать, незаметно подлив в бокал с водой успокоительное. Вчера казалось, что после случившегося Ума уже никогда не сможет простить Тарасова – слишком сильным оказался удар. А сегодня…       Любовь – она ведь странная штука. Кажется, что всё – конец! А она и шанс второй может подарить… Но кто знает, даст ли она этот шанс Борису… - Если бы она спросила меня, я бы ей не посоветовал этого делать, - честно сказала Ионов. – Но она меня не спросит, а потому я не знаю. - Мне нужно её увидеть, - уверенно заявил Борис. – Отвези меня к ней! - В наш дом тебя не пустят, так что можешь даже не пытаться. И я тебя никуда не повезу.        Подняв стекло, Василий завёл двигатель своего автомобиля и нажал на педаль газа. Удивительно, но внутри ничего не ёкнуло, когда он произносил последние слова. Что-то всё-таки изменилось после вчерашнего вечера… Но вот что именно и как сильно – на эти вопросы Василий пока не мог дать внятного ответа.        Не имея иных вариантов, Тарасов проверил карманы и нашёл в одном из них сторублёвую купюру – на автобус хватит, но долго, на такси – мало, но быстро. Увы! Развернувшись на пятках, мужчина направился на Воробьёвку. Если срезать через дворы, то можно добраться до дома Ионовых быстрым шагом за пятнадцать минут.        Женька, в очередной раз проверив, спит ли Олеся, сидела на кухне и попивала кофе, когда услышала за окном протяжное «Оле-еся!». Сначала позавидовала какой-то девушке – ведь так обычно кричат только влюблённые юноши! Но когда смысл происходящего стал постепенно доходить, а вместе с ним и понимание того, что это обращение ни к кому иной, как к Умановой, Ионова быстро вскочила на ноги. Выйдя на балкон, она увидела стоящего возле подъезда Тарасова. Показав ему жестом, чтобы не смел больше ничего кричать, девушка зашла в спальню и достала из шкафа тёплую кофту.        Олеся по-прежнему спала, поэтому подруга закрыла её в квартире на ключ и только после этого спустилась вниз. - Женечка, скажите ему, чтобы он уже успокоился! Иначе я милицию вызову! – взмолилась консьержка, едва увидела жильца. - Конечно!        Решительно выйдя из подъезда, Ионова с презрением посмотрела на мужчину. Он был помятым. Порванная рубашка, заляпанные чем-то джинсы, гематомы на лице, запёкшаяся кровь на брови, а ещё окровавленные костяшки на кулаках – вид, мягко говоря, не презентабельный. - Не пугал бы ты тут никого, - покачала головой Женя. - Как она? – наплевав на услышанное, первым делом спросил Борис. - Спит. Вчера успокоительное ей дала. - Мне нужно ей всё объяснить! - Ей сейчас нужен покой, и желательно несколько дней без тебя, - отказала ему Евгения. – Она и так сейчас слабая, так что найди в себе остатки человечности и не добивай её... - Я люблю её, - честно сказал Тарасов, уверенно смотря в глаза Ионовой. – И я без неё не смогу. - Тогда тебе придётся сделать себе харакири… - Жень! - Борь, всё, что я желаю сейчас, это чтобы Ума поскорее успокоилась. Ей, правда, сложно! Она оказалась не готова к твоему такому «партнёру», и она чудовищно жалеет, что вообще согласилась играть роль твоей невесты! - Но я ведь полюбил её по-настоящему! Нет никакой больше роли! - Если ты её действительно любишь, то дай ей время, - кивнула Евгения. – Не торопи её, не трогай. Дай ей самой всё для себя решить.        Пытливо смотря на Ионову, Борис понимал, что девушка права. Если любишь, то не стоит думать в первую очередь о себе – простая истина, о которой многие почему-то не вспоминают.        «Тем более тебе! - раздался внутренний голос мужчины. – Тем более после того, что ты сделал!». - Я буду ждать столько, сколько потребуется, - пообещал Тарасов. – Хоть годы… Без неё моя жизнь не имеет уже смысла…        Женя грустно улыбнулась. - Наворотил ты, конечно, дел… Сам виноват во всём! - Да… И, пожалуйста, прости меня за вчерашнее, - совершенно искренне произнёс Борис. – Я был не в себе после ухода Умы, напился, от полиции скрылся, а потом ещё и мужа твоего помял… Больше такого не повторится! - Если Ума простит, то и я прощу, - пожала плечами Женя. – Ради вас двоих… А ради тебя одного прощать не буду! - Хорошо, - согласился Тарасов. – И последнее, прежде чем я уйду: Васька за меня, скорее всего, какую-то сумму полиции отвалил, я хочу её вернуть. Вы не должны на меня тратиться. - Так вот зачем он домой возвращался… - усмехнулась Ионова. – Я здесь причём? - Если бы ты узнала, почём моя свобода, и прислала мне сообщение, я был бы тебе очень благодарен. - Без проблем! Если это всё, то я пойду. Не хочу Олесю надолго оставлять в квартире одну…        Направившись к подъезду, Женька уже в дверях услышала: - Если не я, то будь рядом с ней хотя бы ты… И если у неё будут какие-то проблемы, пожалуйста, сообщи мне. Я их решу.        Замерев, она почувствовала, как внутри что-то ноюще защемило. Как же непривычно было видеть его заботу, его волнение, но ещё больше – его любовь. Такую искреннюю, светлую и очень-очень робкую… Солидный, непробиваемый «скала» Тарасов сейчас был хуже самой последней запуганной дворняги! И нет того искрящегося взгляда, нет яркой улыбки, нет широких расправленных плеч! Перед ней стоял какой-то абсолютно незнакомый Борис, производящий впечатление несчастного и убитого человека. Кажется, с уходом Олеси в его душе сгинуло что-то очень важное, без чего он, действительно, уже никогда не будет прежним. - Боря-Боря… Какой же ты дурак!        Вернувшись в квартиру, Женя прошла в гостиную и хотела уже бросить свою кофту на диван, как вдруг увидела Уманову, стоящей у окна. - Видела? – обнимая её за плечи, поинтересовалась Ионова.        Девушка ей ничего не ответила, только носом шмыгнула. - Нет, пожалуйста, давай ты больше не будешь плакать! – взмолилась подруга. - Они сами катятся… - Тебе нужно успокоиться! Сейчас заварю тебе чай! - Как он? – не дав Женьке сдвинуться с места, спросила Леся. - Нормально. Протрезвел вроде… - пожала плечами она, не став говорить Умановой все свои впечатления. - Он пил? - Было дело… Говорит, что даже от ментов сбежал! Правда, потом с Котом подрался… - Что?! – широко распахнула глаза Ума. - Ночью сегодня подрались. Боря пьяный был, ничего не соображал, а Васька не сдержался. - Боже, как неудобно! – спрятала лицо в ладошках Олеся. – Вася сильно пострадал? - Нет, пару синяков, да губа разбита, - махнула рукой Ионова. – На нём всё, как на собаке. - А Боря? - Ну… - замялась девушка. – Тоже пару фингалов на лице. - Не стоило открывать ему дверь! - Так его разве остановишь? – хмыкнула Женька.- Он Ваську снёс и к тебе порывался, но я его не пустила, а потом и менты приехали… - Ты ещё и полицию вызывала?!        Устав от таких половинчатых объяснений, Ионова рассказала подруге абсолютно всё – все события вчерашнего вечера, вплоть до последних минут перед сном. На лице Умы сменилась целая гамма эмоций – от страха, до сожаления и волнения. - С ума сойти, Женька! – не веря, замотала головой Олеся. – Я бы никогда не подумала, что Боря способен поднять руку на лучшего друга! - Вся эта ситуация выбила его из колеи! – уверенно заявила девушка. – Лучше скажи, что ты планируешь делать? - Не знаю… Я вот сейчас его увидела, вроде всё тот же Борис, любимый, родной, но… уже другой. Я не могу смотреть на него и видеть абсолютно того же самого Тарасова! - Ты его по-прежнему любишь? - Мне нужно время, чтобы определиться со своими чувствами… Смогу я к нему относиться как прежде, или нет. - Не буду тебя торопить! – пообещала Женя. – Только, пожалуйста. Не замыкайся в себе. Что бы ни случилось, помни, что мы с Котом всегда готовы тебе помочь! - Спасибо! – благодарно улыбнулась Ума и вновь отвернулась к окну.        На детской площадке, что располагалась прямо посреди двора, сидел Борис. Слегка качался на качелях и смотрел в сторону квартиры Ионовых. Олеся была уверена в том, что мужчина не способен её увидеть – ткань штор мешала этому – зато сама видела его прекрасно. Немного помятого, сутулого и заметно уставшего. Кажется, впервые в жизни она по-настоящему поняла смысл выражения «сердце кровью обливается», ведь именно это чувство она испытывала, глядя сейчас на Тарасова.        До скольких он просидел на качелях, Борис не знал. Очнулся, лишь когда в окнах отдельных квартир загорелся свет. На город к этому времени опустились уже сумерки – ночная прохлада стала постепенно окутывать город, заставляя многих его жителей и гостей поёжиться от неприятных ощущений. Тарасов не стал исключением. Словно выйдя из транса, он огляделся по сторонам, заметно вздрогнул. Делать было нечего – Олеся всё равно не выйдет к нему, да и Женька сейчас этого не допустит. Нащупав в кармане брюк ключи от машины, которые ему отдал майор Дёмин, Борис нехотя поднялся с качели и пошёл к своей машине. В желудке заурчало, но, кажется, он не обратил на это никакого внимания. Последний раз бросив взгляд на тёмные окна квартиры Ионовых, Тарасов сел в автомобиль и завёл двигатель. Сейчас его единственным путём была дорога до дома, но никакого приятного чувства эта мысль на сей раз в душе мужчины не вызвала. - Господи, Боря! – прижала ладошку ко рту старушка Вера, когда увидела мужчину на пороге особняка. - Я нормально, - махнул рукой он, пройдя к холодильнику. - Тебе нужно срочно обработать ссадины! – продолжала причитать женщина. – Я тебе потом что-нибудь разогрею! - Не нужно, - коротко ответил Тарасов. – Идите отдыхать, я сам здесь разберусь. - Боря… - Вера Николаевна! – жёстко произнёс он, смерив домработницу колким взглядом.        Вздрогнув от такой резкой перемены в настроении, старушка покачала головой. Впервые за все годы работы она услышала, как Борис поднял на неё голос. - Там суп на второй полке, поешь его, - тихо сказала она. - И, пока я не забыла, утром нашла какую-то твою банковскую карточку в гостиной на диване, и чтобы она не валялась, я отнесла её к тебе в комнату... - после этих слов Вера Николаевна поспешила уйти к себе.        В душе неприятно защемило. Он догадывался, о какой именно карточке идёт речь, и это означало только одно – Олеся ушла без всего. - Ты за что на Верочку накричал? – неожиданно раздался серьёзный голос Андрея Ивановича позади мужчины. - Я на неё не кричал, - ответил Тарасов-младший, доставая из холодильника первое, что попалось под руку. То ли голубцы, то ли котлеты – по большому счёту было всё равно, ведь нестерпимо хотелось закинуть что-нибудь в желудок. Кажется, последний раз он поужинал в самолёте – с этого момента прошли уже сутки. - Что происходит, Борис? – садясь напротив сына, продолжал отец. – Вчера ты посреди ночи устраиваешь погром на кухне, целый день тебя не было дома, ещё Олеся куда-то запропастилась, а сейчас ты заявляешься весь измазанный кровью и с синяками!        С каждый последующим предложением голос Андрея Ивановича повышался. В конце он почти перешёл на крик, но Борис даже не шелохнулся. Вяло что-то жевал, даже не чувствуя вкуса блюда, и смотрел стеклянным взглядом прямо перед собой. - Я с тобой разговариваю или с кем?! – не дождавшись объяснений, требовательно поинтересовался отец. - Что тебе от меня надо? – посмотрел на него сын. – Можешь меня просто оставить?        Тарасов-старший молчал несколько минут, внимательно разглядывая мутные синие глаза Бориса, думал о чём-то, собирался с мыслями, а после произнёс: - Не могу…        Честно. Откровенно. Как никогда за эти долгие годы. - Я тебя уже один раз оставил, когда твоя мама умерла, и с тех пор не прошло ни дня, чтобы я об этом не пожалел… Ты можешь меня ненавидеть, но ты – мой единственный сын, и не переживать за тебя я не могу...        Они смотрели друг на друга. В их взглядах читались растерянность, удивление, страх, сожаление – вся смесь чувств, которую они испытали за эти годы. И это было для них своеобразным откровением, той пугающей и одновременно необходимой правдой, которая что-то изменила в эту минуту. Борис, кажется, наконец-то увидел в глазах отца всю ту боль, что раз за разом ранила родного человека – ему было сложно знать о существовании сына и не иметь возможности просто так позвонить ему и поговорить на любую тему, даже на самую несущественную. Их разговоры были скупые, не эмоциональными, касались зачастую издержек и прибыли, так разве они были способны осчастливить человека? Отнюдь. Когда-то давно Борис решил вычеркнуть этого человека из своей семьи – обида слишком сильно застилала глаза на всё, а теперь он впервые пожалел об этом. Андрей Иванович – его отец. И, Ума оказалась права: нам всем нужны родители, и родителям мы нужны до последнего дня. - Она ушла, - всё, что сказал Борис надрывным голосом. Кажется, он как мальчишка готов сейчас опустить голову и зарыдать об бессилия. – Я предал её веру в себя, растоптал её чувства, обманул… Она меня не простит… - Ты ей изменил? – с опаской предположил Андрей Иванович. - Никогда, - мотнул головой Тарасов-младший. – Я её люблю… Никогда бы не подумал, что смогу так сильно кого-то полюбить! - Тогда что между вами произошло?        Борис молчал. Стало невероятно стыдно. Но в памяти проскочило его обещание, данное Уме: «Я поговорю с батей». Он ей пообещал. - Я хотел тебя обмануть. И втянул в этот обман Олесю, - честно произнёс мужчина.        Тарасов-старший прищурился, задумчиво потёр подбородок и поднялся с места. Он знал, где в этом доме находится мини-бар, а потому сразу прошёл к дальнему высокому шкафу и достал оттуда бутылку изысканного коньяка. Чуяло его сердце, что разговор им предстоит не из лёгких.        Разлив по бокалам терпкий напиток, Андрей Иванович пододвинул один из них к сыну, а другой оставил у себя. - Давай разбираться…        Несколько минут на кухне стояла тишина. Подобрать даже в мыслях нужные слова Борису удавалось с трудом – словарный запас резко сократился. Наверное, сложнее всего каждому из нас признавать свои собственные ошибки, каяться в том, что когда-то казалось таким естественным и правильным… Когда Тарасов-младший заговорил, его речь больше походила на исповедь на смертном одре, когда терять больше нечего – всё, что мог, уже осталось позади. Где-то в глубине души он догадывался, что после этого откровенного разговора хуже уже не будет. Он уже был мёртв, в нём уже не было жизни, и лишись Борис ещё одного близкого человека, он вряд ли почувствует боль сильнее той, что сейчас проделывает дырку в остатках его сердца. Всё, что строил, рухнуло. Всё, во что верил, растворилось. Всё, на что надеялся, исчезло. Всё стало совершенно ненужным без неё. Впервые мужчина ощутил всю силу любви. Оказалось, то, что он принимал за любовь раньше, не являлась таковой. Оказалось, что поэты, описывая нежелание жить после ухода возлюбленной, ничуть не преувеличивали размаха душевной катастрофы. Даже эта пресловутая метафора, что без одного человека способен померкнуть весь мир, оказалась сущей правдой! Он не верил. Не верил, пока не испытал всё это на собственном горьком опыте. А потому, наверное, Борис и рассказал сейчас всю правду отцу – слишком невыносимо стало держать её в себе.        Андрей Иванович слушал сына молча. Периодически опускал глаза, хмурился, мотал головой и делал глотки коньяка. Информации оказалось так много, что она едва ли укладывалась в голове. Он чувствовал где-то на интуитивном уровне, что Борису сложно говорить, что каждое слово ему даётся с большим трудом и огромной болью, но также ощущал, насколько необходимо сыну выговориться. Он наворотил делов не мало, и не понять, какое из них хуже! Но, пожалуй, главным для отца стало то, что Борис признался во всём сам. Он услышал правду, пусть и не самую приятную лично от него, а не из очередной вшивой газетёнки, как это бывало ранее. - Своими действиями я её оскорбил, - подытожил Тарасов-младший, опустив глаза. – И я не знаю, сможет ли она простить меня когда-нибудь…        Андрей Иванович прищурился, глядя на сына. Последний раз Борис дрался, кажется, ещё в школе, однако сейчас последствия рукоприкладства были намного сильнее. Лицо его было красным, на скуле светился багровый синяк, из разбитой губы уже не текла кровь, но её остатки были размазаны по подбородку, на переносице также виднелась гематома и левая бровь была рассечена. Мятая, грязная рубашка смотрелась так, будто никогда и не знала стирки. Борис был не в лучшем виде, но ещё поганей, по своему мнению, он выглядел изнутри – и если внешне можно умыться, привести себя в порядок, обработать ссадины и раны, которые неизменно заживут через какое-то время, то вот с душевной грязью справиться не так-то просто. - Да уж… - поджал губы Андрей Иванович. – Натворил ты дел… Меня хотел одурачить, её втянул во всё это, Ирке тоже лапшу на уши навешал! Как только и удумал такое?!       Тарасов-младший молчал, покручивая на столе бокал с коньяком. - Твоя Олеська оказалась в разы умнее тебя! - тем временем продолжил отец. – В тот раз, когда ты приходил ко мне с предложением о сотрудничестве, я отказал тебе вовсе не потому, что у тебя не было невесты! Мне если честно, тогда было вообще не до этого! - И в чём же тогда была причина? - нахмурился Борис. - Очень своевременный вопрос! - съязвил Тарасов-старший. – Два года назад мою фирму шерстили налоговики, а ты знаешь, что... не всё у меня тогда было так гладко, как хотелось бы! - Твою мать! - подскочил на ноги мужчина, взлохматив себе волосы. Пройдя по кухне от одной стены к другой, он вновь сел за стол и сделал пару жадных глотков коньяка. - Тут и моя вина есть, что я тебе сразу это не объяснил... Думал, догадаешься, а оно вон как получилось...       Неожиданно Тарасов-младший поднял на отца глаза и тихо сказал: - Прости... - совершенно искренне прозвучало от него. – Я не должен был тогда так реагировать на всё... - Характер не изменить! – понимающе улыбнулся Андрей Иванович. – Я, когда про вас с узнал, подумал ведь, что вся эта шумиха вокруг ваших отношений – это какая-то инсценировка, к тому же твоя идея с проектом тут как тут... Но, когда я увидел Олесю, услышал её объяснения, мне стало казаться, что у вас всё по-настоящему… - Всё по-настоящему! – воскликнул Борис, перебив отца. – Да, изначально был только контракт, но я влюбился! Я её полюбил! - Я вижу… И она тебя тоже полюбила! Если бы только слышал, как она тебя защищала, как пыталась доказать мне, что на тебя можно положиться, что ты не подведёшь, - грустно усмехнулся Андрей Иванович. – Я гордился тобой в этот момент! И радовался за тебя, ведь в твоих руках оказалось самое настоящее сокровище! Мне вдруг стало всё равно, какая у вас разница в возрасте, хотя по началу меня это смутило… Главное я поверил в искренность ваших чувств, а теперь я увидел ещё и взаимность!        Борис сделал глоток коньяка и провёл ладонью по лицу. - Зачем ты мне всё это говоришь? – спросил он. - Хочу сказать, что Олеся – очень хорошая девушка. А ты – полный кретин, что не удержал её!        Поймав на себе удивлённый взгляд сына, Андрей Иванович закивал в подтверждении своих слов. Неужели Борис рассчитывал на что-то другое? - Её поведение можно понять: она расстроена, разочарована. Всё, что ей сейчас от тебя нужно, это – время. Ей необходимо разобраться, как с этим всем жить дальше, как вновь научиться доверять тебе. И не будь заранее уверен, что она к тебе вернётся! - предупредил отец. – Хоть сейчас послушай моего совета… - Я не смогу просто сидеть и ждать… - признал Тарасов-младший. - Иных вариантов у тебя нет. Всё, что ты мог, ты уже натворил… Теперь всё зависит от неё, - вздохнул Андрей Иванович и, чуть подумав, продолжил: – Я догадываюсь, что ты сейчас испытываешь... Когда твоя мама умерла, мне было слишком плохо. Как будто сердце из груди вырвали! Ощущение полной безысходности, бессилия и понимание того, что без неё в жизни уже ничего не нужно. Я знаю, как это… Но я выдержал... Было сложно, было больно! Да что я говорю, ты и сам видел, в каком состоянии я был… - махнул рукой он. – Поверь, твоя ситуация намного лучше. Да, Олеся ушла, она не хочет пока тебя видеть, но она жива! И есть шанс, что она простит тебя! Через какое-то время, я уверен, вы поговорите! Всё что тебе нужно – это дождаться её... Если действительно любишь, то сделаешь это ради неё!        Борис поднял на отца глаза. Ощущение собственной паршивости никуда не ушло, но, кажется, теперь появилось ещё и чувство того, что в их истории с Олесей не поставлена точка. Андрей Иванович прав: рано или поздно они поговорят, и у него будет шанс вернуть любимую. Нужно просто подождать.