Я хочу быть с тобой...

Беда всегда приходит неожиданно. Её никто не ждёт. Она сама выберет, когда, к кому и куда прийти. Она свободная дикая кошка, огромная, чёрная и когтистая. Она нападает неожиданно и, обязательно нанося сильные потери. Потери, после которых жизнь уже не будет прежней. Казалось бы, всё было хорошо. Настал конец вечным рыданиям, непониманию, страху. Даже волнение сошло на нет. Если раньше мир был серым и скучным, то теперь он окрасился всеми возможными красками. Да, до того момента в лесу и Пасифика и Ламаник видели мир серым, никаким. Потом, влюбившись, подсознательно окрасили его в глубокий меланхоличный синий. А после встречи на опушке леса он вдруг выплюнул все краски, на какие только способен. До этого серость жизни не была заметна. Теперь же, стало ясно, что те цветы, которые казались благоухающими и яркими, на самом деле были тусклыми и вялыми. Как можно было так заблуждаться, будучи уверенными, что мир без любви может играть всеми возможными красками с максимальной их яркостью?! Нет, внешне ничего не изменилось. Всё так же Нортвест и Глифул-младший считались в городе злейшими врагами. Только самые близкие им люди могли уловить еле заметную крупицу перемен в их поведении, небольшую наигранность в злости при упоминании имён друг друга и даже удовольствие от этой игры. И только наедине, где-нибудь на опушке леса или в другом отдалённом месте они могли отдохнуть от маски. Но, к сожалению, один, вернее, одна из этих близких людей была изначально через чур наблюдательна. Ещё после того, как брат вернулся из леса, где спас Пасифику от мужикотавра, Амабель заметила, что он стал каким-то другим. Разницу могла заметить только она. Равнодушная его маска стала какой-то более… мечтательной? Именно. С тех пор он мрачнел всё больше и чаще злился, срываясь на Уилла. Даже сумасшедшая садистка Мэйбл начала жалеть демона. Но что стало причиной такого поведения брата? В погоне за ответом, Глифул-старшая проследила за Ламаником, когда тот в очередной раз куда-то ушёл, ничего не сказав. Невольно и с возмущением она стала свидетельницей его разговора с Нортвест. Было непривычно противно видеть брата таким мямлей. Хотелось тут же выскочить и дать ему смачного леща. Это он — Ламаник Глифул — вот так вот мямлил и распинался о чувствах перед девушкой?! Сказали бы ей об этом пару недель назад — в жизни не поверила бы. Да и сейчас она еле верила глазам и ушам. Так или иначе, Мэйбл захотела высказать всё, что думала, Дипперу, как только тот вернётся домой. Но позже решила не спешить. Ламаник стал другим в плохую сторону и должен был за это заплатить. План созрел почти мгновенно. Месть, конечно, подаётся холодной, но не помешало добавить в неё жару. Немного времени Амабель дала голубкам побыть счастливыми. Через пару дней она вновь проследила за братом. Она не ошиблась: он шёл на свидание с Пасификой. Из кустов шатенка не слышала, о чём они говорили, но была этому только рада, будучи уверенной, что её бы стошнило. С трудом она дождалась конца этой пытки, чуть не пропустив момент, когда Диппер и Пасифика попрощались из-за своеобразной дрёмы, возникшей со скуки. Мэйбл дождалась, когда оба отойдут на достаточное расстояние, и вышла из кустов. С помощью магии сделав свои шаги неслышными, девушка последовала за Нортвест. Эта противная оптимистка шла не спеша и явно наслаждаясь природой, конечно же, с улыбкой на лице. От этого пробивала мелкая дрожь отвращения. Амабель всегда радовалась только чему-то страшному, кровавому. Радость от этого была нездоровой, и Глифул-старшая прекрасно это понимала, испытывая только большее наслаждение. А такие люди, как Пасифика, её раздражали. Но ещё больше раздражали предатели. Те, кто всегда были похожими на неё, но купились на просвещенную улыбку и возвышенные идеи мира, от которых тошнит, и под корень изменили себя. Таким стал Ламаник Глифул.Ламаник Глифул, который получил за это самую удивительную месть — холодную, но чуть подогретую. Вот Пасифика дошла до места, где стоял их с родителями фургон, и вошла внутрь. Через мутные окна было видно, что она что-то сказала маме. И в чём прелесть такой жизни? Свобода? Это больше похоже на нищету. Но Мэйбл не хотела много об этом думать. Эту тему она обдмумала в своей голове уже несколько сотен раз. Надо не думать, а действовать. Глифул-старшая мрачно ухмыльнулась и стрельнула искрой с амулета на фургон, весело раскрашенный цветочками. Пламя появилось почти мгновенно, тут же охватив дверь. Какое-то время была видна в окне паникующая семья. Силуэт Пасифики открыл окно, но его заклинило, и было недостаточно не то что для того, чтобы спастись, чтобы впустить свежий воздух не хватило б этой жалкой шёлочки. Однако, Глифул-старшей показалось, будто она различила хриплый голос блондинки, звавший её брата. Но это было уже не важно. Он всё равно не успеет. Однако, близнецовская связь, усиленная амулетом, явно давала понять, что он тут же подорвался с места. Амабель ощущала, как он бежит со всех ног, спотыкаясь, падая, и вновь поднимаясь. Чувствовалось, как он боится. Пронзительность этого страха даже заставила шатенку на секунду усомниться в своих действиях, так как показывала искренность. Но девушка быстро подавила в себе это чувство и продолжила наслаждаться зрелищем уходящих невинных жизней. Диппер уже опоздал. Пламя уже начинает, алчно растягивая удовольствие, облизывать три мёртвых тела, задохнувшихся от едкого дыма магического пламени. Когда на поляну выскочил взъерошенный и испуганный Ламаник, микроавтобус уже догорал, обугливалась прежде яркая краска. Да, магический огонь Амабель как всегда безупречен: смог без помех съесть металл вместе с краской. Мэйбл поднялась в воздух и посмотрела на брата сверху вниз. Он был не таким, каким раньше. Девушка из-за всех сил пыталась думать, что это типичная судьба предателя, но вид его трясущегося тела, глаз, полных ужаса, отчаяния и слёз, растрёпанных волос, да в конце концов, некой ауры его страха в воздухе, вызывал жалость, которую невозможно было подавить, только скрыть. Жалость, которая вырвала всё садистское наслаждение с корнем и выбросила далеко-далеко. Увидев сестру, шатен гневно спросил, еле выдавив из себя не особо громкий звук: — Зачем ты это сделала? От гнева в таких же глазах, как и у неё, девушку передёрнуло. Да, они и раньше не лучились теплом, но вместо привычного равнодушия она видела искренний бурлящий гнев. Это было пугающе, учитывая и наличие магической силы у брата, хоть он и не использует её против сестры, но показать страх было против принципов шатенки. — Зачем ты это сделала?! — Уже выкрикнул он с ещё большим гневом. Амабель рассмеялась. Ей впервые было тошно от своего смеха. Но он нужен был, она не могла уронить планку. Если начала садистское дело — надо закончить его достойно. Ей ничего не угрожало. Девушка знала, что брат не поднимет на неё руку. Она стала спускаться, задев ногой остатки микроавтобуса. — Разве это не очевидно? Мэйбл надеялась, что в голосе не прозвучала фальшь её наслаждения. — Очевидно, — Диппер дрожал, что очень пугало. Не вызывало страх за свою жизнь. Скорее, за моральную жизнь Ламаника. — Тебе просто было скучно! — Да ла-адно, — протянула Глифул-старшая, и сделала пару шагов вперёд. — И почему это для тебя так важно, интересно? — Ты… ты… — Глифул-младший явно уже морально выдохся и не мог подобрать слово. — Ну? И кто же я? До чего же гадко было вот так ехидно выплёвывать слова в лицо родному брату, в время как ему плохо. Пусть они и не были дружны, но даже Амабель было тошно сознавать, насколько она противна. — Психопатка! — Да что ты говоришь?! — Она взлетела, отчасти, чтобы не оступиться и не выдать истинные чувства. Она засветилась голубым светом, истерически завизжала и стрельнула пламенем в ближайшие деревья. Ламаник среагировал моментально. Секунда — и новый пожар ликвидирован. — Ненавижу тебя! — Вновь выступили слёзы, больно кольнув сердце чуткой сестры, внезапно пробудившейся в вечно злющей Амабель Глифул. Девушка больше не могла выносить это маску. И как Диппер живёт? Он же почти с рождения носит одну лишь равнодушную мину, ни в коем случае не позволяя никому увидеть его истинные чувства. Надо отдать ему должное за этот талант — Мэйбл не продержалась и двух минут. Она поспешила покинуть приземлиться. — Ладно, братец! Увидимся на следующем шоу! Бросив эту едкую прощальную реплику, девушка телепортировалась. Амабель показалось, или брат прошептал ей вслед: «Не увидимся!»? Всего два слова, и то, не факт, что произнесённые, а уже дали столько эмоций, так зло он их сказал…