MY CHEMICAL INCEPTION

Тьма. Вязкая и тягучая, она сковывает моё тело, заполняет сознание черными ядовитыми клубами. Если бы меня спросили, как я могу описать ничего – это было бы как раз моё состояние сейчас. Легкость и спокойствие внутри меня противостоят свинцовой тяжести снаружи. Я словно заперт в тесном гробу. О, Господи, нет, пусть только это будет не гроб! Волна страха снова захлестывает меня в небытие. Когда я прихожу в себя – со мной вновь лишь тьма и тишина. Но тьма больше не такая густая, а тишина не давит. Что со мной случилось? Я помню яркие вспышки. Оглушительный грохот и крики. Я помню боль, но не чувствую её сейчас. Где я? Я что, правда умер? Что ж, хреновые новости: вряд ли меня кто-то ждет в Раю. Хотя, для Ада тут слишком спокойно. Неожиданно тьма рассеивается. Я вижу свет, будто кто-то навел на меня прожектор, но я не могу открыть глаз. Может, моя душа наконец-то прошла длинный путь через чистилище, и ей позволили вступить на следующий уровень? Если честно, я очень на это надеюсь: пребывать в подвешенном состоянии я и при жизни не любил, а уж после смерти такой расклад меня и тем более бы не устроил. Не то, чтобы я сильно верующий, но я уже приготовился к встрече с Богом и даже почти придумал приветственную речь, как вдруг... В окружающую меня пустоту врывается запах. Он свежий, сладкий и очень знакомый, но я не могу понять, что это. Он окутывает меня невесомой пеленой; не знаю, почему, но я чувствую, что я здесь не один. Сто́ит мне об этом подумать – появляется новое ощущение. Рука. Кто-то держит мою ладонь, слегка поглаживая грубоватыми пальцами. Эти горячие прикосновения мне тоже знакомы, но они ускользают от меня так же, как и этот сладкий аромат. Я хочу сжать руку в ответ: кажется, если я смогу – она вытянет меня из этой пустоты. Но у меня ничего не выходит, потому что я до сих пор не ощущаю своего тела, если оно вообще ещё есть. Я даже не уверен, что действительно чувствую эти прикосновения, я будто просто знаю о них. Вдруг свет опять начинает меркнуть. Пространство сгущается, утягивает меня в темноту, я словно тону, медленно погружаясь в неё. Я стараюсь зацепиться за обрывки мыслей, но они снова ускользают в никуда. Вишня. Это была вишня. Джерард не знал, что больше помогло ему вновь вернуться из небытия: вера в то, что его кто-то ждёт, или сила медицины, но, так или иначе, однажды он просто открыл глаза. Ещё не четкие силуэты засуетились, нависая над ним, что-то наперебой выкрикивая друг другу. Звуки и свет ворвались в его сознание одновременно, принося вместе с собой тянущую боль практически во всем теле. Он издал странный надломленный звук, почувствовав весь резко свалившийся на него груз. Ему так хотелось снова провалиться в сон и не чувствовать ничего, потому что каждая клеточка его тела, словно желая восполнить те дни, что он провёл, не ощущая их, пыталась напомнить о себе, горя адским огнём. Лишь спустя несколько дней Джерард очнулся окончательно. Он знал о прошествии этих дней, потому что просыпался ещё несколько раз: по ночам, подолгу лёжа без сна и пялясь в потолок, все ещё страшась того, что он опять выпал из реальности (но звуки вроде проезжающей по коридору каталки и торопливых шагов медбрата успокаивали его); днём, когда над ним склонялись лица в зеленых масках, что-то спрашивали, светя в глаза фонариком, цепляли к груди какие-то провода, словно ставили над ним эксперименты. Тогда у Джерарда ещё не было сил и возможности говорить или двигаться. Он просто следил за незнакомыми ему врачами, почти неосознанно, но, однако, он уже понимал, что это именно врачи, а не инопланетные существа, похитившие его ради какого-нибудь вселенского замысла. Очередным утром, когда город ещё только просыпался, и солнце лениво заполняло тусклыми лучами палату, дорожкой света медленно продвигаясь к кровати больного, Джерард открыл глаза – это было его первое по-настоящему осмысленное пробуждение. Сфокусировав взгляд, он едва не застонал от ужасающего вида воткнутой в его вену иглы, приклеенной пластырем к коже. От моментально возникшего перед глазами образа металлического острия, прошедшего сквозь его кожу и теперь пускающего что-то в его кровь, Джерарда передернуло. Нервно сглотнув, он решительно зажмурился и отвернулся, словно, если бы он её не видел – она бы исчезла. Но когда он открыл глаза, все мысли об ужасающих иглах рассеялись сами собой. Там, в глубоком больничном кресле, спал его брат. Майки сидел в какой-то совершенно неестественной позе, словно усталость буквально свалила его с ног, и он просто упал и отключился, не в силах даже подумать об удобстве. Джерард не видел его лица: кресло пряталось в сумраке утренней палаты, а робкие лучи едва касались плеча парня. Но это было не важно: Джерарду хватало одного силуэта, чтобы его узнать. Он смотрел на него, не в силах оторваться, когда от нахлынувших эмоций защемило сердце и защипало глаза. Словно почувствовав взгляд, Майки встрепенулся и тут же подскочил к койке, по пути запнувшись о ножку кресла и едва не упав. Его глаза блестели странной смесью облегчения и страха одновременно. – Джерард! – тихо сказал он, беря того за руку. – Господи, блядь, Джерард! Джерард попытался подняться, но Майки остановил его, положив руку ему на грудь, и нажал на кнопку, чтобы приподнять верхнюю часть кровати. – Не двигайся, очень тебя прошу, – взмолился Майки, будто боясь, что лишние телодвижения снова лишат его брата сознания. – Как ты себя чувствуешь? Ты ведь помнишь, кто я? – Эдвард Нортон¹? – попытался пошутить Джерард, едва шевеля губами. Майки нервно засмеялся, и Джерард улыбнулся ему в ответ уголком губ. – Я так скучал по тебе, сукин ты сын! – Майки осторожно приобнял брата за шею и прислонился своим лбом к его. – Как же ты нас напугал. Джерард дотянулся до спутанных светлых волос Майки и неуверенно пропустил прядь между пальцами, не совсем понимая, что ему нужно сказать в ответ. У него в голове была целая чертова куча разных вопросов, но они роились, словно клубок змей, путаясь между собой, и он никак не мог сосредоточиться хоть на одном. – Врачи говорят, тебе повезло, твоё состояние стабильное, и сейчас ты быстро идешь на поправку, – сказал Майки, отстранившись, чтобы хорошенько рассмотреть брата, – но тебе ещё придётся пройти курс реабилитации, друг мой, поэтому можешь не рассчитывать на поход в твой любимый Старбакс в ближайшее время! Джерард улыбнулся и отпустил брата, и тот присел на край кровати. Низкое солнце светило в глаза, и Джерард то и дело щурился. Он поднял слабую руку к голове и нащупал повязку, плотно прилегающую к волосам. – Что-то серьезное? – хрипло спросил он. – Тебе наложили несколько швов, но раны были не очень глубокими. Скорее всего, даже шрамов не останется, поэтому не переживай. – Давно я здесь? – Джерард медленно осмотрелся вокруг, снова зажмурив глаза, встретившись с назойливыми лучами. Лицо Майки находилось в тени, и у Джерарда не было возможности хорошенько его рассмотреть, чтобы убедиться, что тот не измучил себя бессонными ночами в беспокойстве о нём. – Пару недель. – Ого! – воскликнул Джерард, снова пытаясь встать, но слабость и головокружение не позволили ему даже сесть. Поэтому он покорно откинулся обратно на пахнущую лекарствами больничную подушку. Он мало помнил об аварии. Точнее, лишь образы, вспыхивающие в сознании: огромные от ужаса глаза водителя, слепящие фары встречной машины, торопливые движения рук таксиста, пытающегося выкрутить руль, разрывающий уши звук удара железа об железо, летящие стёкла и то, как он закрывает лицо руками, а потом голову пронзает сильная боль, и наступает темнота. – Хорошо, что скорая отреагировала моментально, – ворвался голос брата в воспоминания Джерарда, пытающегося восстановить все события того дня, – иначе могло бы быть слишком поздно... Так много народу погибло, потому что им просто не успели оказать помощь... – А водитель? – обеспокоенно спросил Джерард, резко подняв глаза на Майки. – Какой водитель? – Который меня подвозил. – Откуда мне знать? – пожав плечами, Майки запустил пальцы в волосы, прочесывая их назад. – Я беспокоился только о твоей жизни, уж поверь! Такая путаница была с этими списками. Знаешь, не так и просто было найти больницу, в которую тебя направили. – Надеюсь, что он жив. Джерард снова притих, задумавшись над словами Майки о других людях. Значит в той другой машине кто-то погиб. – Мне сказали позвать врачей, если ты проснёшься, – Майки бережно провёл рукой по волосам брата, одарив того счастливейшей из улыбок, – поэтому я удалюсь на минутку, а ты постарайся не напрягать свою голову – ей и так досталось. Слабо улыбнувшись, Джерард кивнул и вновь закрыл глаза. Казалось, этот разговор забрал у него всю энергию, и он готов был снова погрузиться в сон, чтобы зарядиться для нового диалога и просто начать нормально соображать. Майки уже летел к выходу, но, вдруг остановившись, развернулся: – Кстати, с Днём Рождения! – У меня же был в апреле... – недоверчиво отозвался Джерард, приоткрыв один глаз. – Теперь будет еще один в октябре! – улыбнулся Майки и спустя мгновение скрылся за дверью. Оставшись наедине с собой, Джерард повернул голову и вновь уперся взглядом в охваченное утренним солнцем кресло. Оно словно было подсвечено сзади, как на витрине одного из тех магазинов, в рекламе которых вашему креслу обещают вечную жизнь. Он всё смотрел, отчаянно желая, чтобы в нём сейчас вдруг появился безбашенный парень с тёмными растрёпанными волосами, который бы улыбнулся в ответ так, как умеет только он, и выкинул бы какую-нибудь из своих вечных шуток. Фрэнк смог бы разрядить атмосферу даже в случае апокалиптического нашествия, даже если бы земля уходила из-под ног, и проще всего было бы лечь и сдохнуть. Но как бы Джерарду ни хотелось сейчас его увидеть – кресло всё так же оставалось пустым. Он закрыл глаза, где-то отдаленно слыша спешащие к его палате шаги. С трудом пережив очередной осмотр надоедливых врачей, он вновь погрузился в сон. Проснувшись в следующий раз, он какое-то время просто лежал, изучая потолок, и за это время ни одна душа не заглянула к нему в палату. Наверное, было уже достаточно поздно, подумал Джерард, приподнимаясь на локтях. Поблагодарив всех богов за то, что из вены не торчала та ужасная игла, он сел. Чувствовал он себя лучше, чем в прошлое пробуждение: голова казалась яснее, а руки больше не напоминали безвольную вермишель. Посмотрев на прикроватную тумбочку, он узнал там свой старый кейс, в котором он хранил все принадлежности для рисования, а рядом - альбом и пару его любимых старых комиксов, хотя и выглядели они, как новенькие: конечно, хоть вокруг него и вечно творился хаос, к таким вещам он относился очень бережно. Джерард улыбнулся, догадываясь, кто мог так о нём позаботиться. Протянув руку, он повернул к себе настольные часы, чтобы узнать, сколько ещё времени ему предстоит провести в одиночестве, дожидаясь утра. Новости были не утешительными – стрелки едва пересекли отметку "12". Схватив верхний комикс, Джерард вновь откинулся на подушки и открыл его. Он листал его, лишь мельком просматривая знакомые страницы, улыбаясь ностальгическим воспоминаниям. Когда-то они с Майки могли подолгу вот так валяться в кровати, жуя бутерброды, читая комиксы и увлеченно обсуждая новые миры (а потом получали от мамы нагоняй за то, что весь день бездельничали и засы́пали постель крошками). Иногда он скучал по временам, когда всё было так просто и беззаботно. Постепенно его мысли перетекли в настоящее время, где он был гребаной жертвой какой-то нелепой аварии. Зачем только он сорвался от арены один. Почему не подумал немного, не остыл, а решил действовать наперекор здравому смыслу? Джерард отложил комикс и снова ощупал свою голову. На лбу все ещё красовалась повязка, как напоминание о самой главной ценности человеческого тела – мозге. Пальцы впились в жёсткие волосы и прошлись по ним сверху вниз. Потом ещё раз. Джерарда беспокоило отсутствие Фрэнка, как он ни пытался гнать от себя эту мысль. Но чем больше он старался об этом не думать, тем тревожней колотилось его сердце. Неужели его обида была настолько сильна, что он, даже узнав о его пробуждении, не пришел хотя бы пожелать ему скорейшего выздоровления; просто ободряюще посмотреть ему в глаза, ничего не обещая, но давая надежду на то, что Джерарду есть, куда возвращаться. Полумрак сгущался вокруг него, и Джерард, изрядно уже измучив свои волосы, перешёл на несчастное одеяло. Хорошо, что какой-то добрый человек оставил ночник над его головой включённым, иначе, очнувшись здесь в одиночестве, он мог бы и испугаться, решив, что снова впал в кому. Но ночник горел, роняя на противоположную стену тень в форме странного полукруга с дыркой посередине. Что мог почувствовать Фрэнк, когда узнал об аварии? Джерард закрыл глаза и представил, как машина, выехавшая практически следом за его такси, резко даёт по газам. Скорее всего, водитель будничным тоном прокомментировал вопросы пассажиров, что впереди затор, и им придётся остановиться. Майки, Фрэнк и Рэй, конечно же, высыпали на улицу, не упуская возможности лишний раз устроить перекур на свежем воздухе. Фрэнк, по обыкновению поискав зажигалку в кармане куртки, попросил у Майки прикурить. Майки не отказал, тихо предположив, что зажигалка осталась у Джерарда. Фрэнк невесело хмыкнул, вспоминая о ссоре, но не подал виду. Вместо этого он предложил остальным посмотреть, что произошло на дороге, и узнать, как скоро они смогут двигаться дальше. Мигалки скорой помощи на несколько секунд ослепили их, но ребята не сбавили ходу, понимая, что случилось действительно что-то серьёзное. Увидев две искореженные машины и суету мгновенно выскочивших врачей, Фрэнк почувствовал, как задрожали руки, и он в последний раз судорожно затянулся, в глубине души уже понимая, кто в этой машине, лежащей перед ними на боку. Отбросив сигарету, он побежал, даже не будучи уверенным на сто процентов, но тело само несло его туда. Под его тряпичными кедами захрустело стекло, ещё недавно опускаемое рукой пассажира, которому всегда было так мало воздуха в транспорте. Фрэнк знал, он прекрасно знал все привычки своего друга, знал настолько, что мог с легкостью представить, как тот жадно вдыхал вечерний воздух провожающего его Нью-Йорка, смешанный с дымом сигареты, зажатой в пальцах опершейся на подлокотник руки. Он кричал так громко, как никто на стадионе часом ранее, пытаясь залезть на машину, чтобы попасть внутрь и вытащить бессознательное тело. Спасатели, подоспевшие вместе с врачами, оттеснили обезумевшего парня в сторону, призывая отойти от эпицентра аварии на безопасное расстояние, но разве он их послушал? Никогда бы. Кажется, кто-то оттаскивал его за куртку назад, пытаясь остановить. Майки, панически держась за голову, бессознательно повторял как молитву: «Это не он! Это не он!». Когда благодаря усилиям нескольких спасателей изуродованный автомобиль со звонким грохотом опустился на асфальт, Фрэнк вырвался, оставив куртку в сдерживающих ее руках Рэя. Искореженная рама не дала открыть дверь, как бы ни старались люди в форме. И тогда они перешли к водительской, чтобы пробраться внутрь спереди. Перед Фрэнком обнажилась самая ужасающая картина в его жизни, когда он остался перед зияющим чернотой окном, через каждую секунду освещаемым тревожными мигалками скорой помощи. И он не смог смотреть, потому что его затошнило, и тело забила крупная дрожь. Он опустился на асфальт, держась руками за помятое железо двери, и уткнулся лбом в ее спасительную прохладу. Было так мало воздуха, так чертовски мало... Конечно же, всё могло быть не так страшно и драматично, но Джерард всегда отличался бурной фантазией, вечно рисующей в его воображении чересчур реалистичные красочные образы. Из тяжёлых размышлений его вывел осторожный звук открываемой двери. В комнату тихо вошёл Майки, держа в руке стаканчик с кофе. На секунду он замер, вскинув брови: он явно не ожидал увидеть брата бодрствующим. – Как ты? – поспешил он к кровати. – Ты здесь один? – не своим голосом спросил Джерард, чувствуя, что ему просто необходима информация обо всех, кто ему дорог, иначе он сойдёт с ума от неизвестности. – Родители совсем недавно уехали, – он поставил стаканчик на тумбочку, снял очки, протер их краешком футболки и снова надел. – Ты проспал два дня, видимо из-за всех этих лекарств, которые тебе колют. Родители расстроились, конечно, что ты проигнорировал их приезд, – он усмехнулся собственной шутке, – но я уверил их, что ты не специально. Зато они привезли тебе всё для рисования и пару новеньких... – А Фрэнка сюда не пускают? – выпалил Джерард, не дослушав брата до конца. Пауза, возникшая после его простого вопроса, заставила Джерарда приподняться и сесть. Всё то время, которое он потратил на анализ собственных мыслей и переживаний, его не покидало чувство, что с ними, с другими членами группы, могло что-то случиться. Но воспоминание о присутствии Фрэнка у его кровати, когда он ещё пребывал во тьме, вселяло надежду, что всё хорошо. – Кого? – переспросил Майки. – Фрэнка, – повторил Джерард. Майки наклонился к брату ещё ближе, очевидно думая, что если он сократит расстояние, то до него наконец-то дойдёт, что хочет от него Джерард. – Я не понимаю, про какого Фрэнка ты говоришь, – пожал плечами он. Джерард начал было злиться, потому что его состояние обеспокоенности было уже на грани, но тут его взгляд зацепился за вид Майки, который впервые за эти дни оказался перед ним на свету. – Господи, что опять с твоими волосами? – усмехнулся Джерард. – Что с ними? – не понял Майк, меняясь в лице. – Джерард, не пугай меня. – Ну, просто эта чёлка, – Джерард неопределенно махнул рукой, – я думал, мы это проехали года как три назад. – Ты думаешь, у меня были мысли о волосах, пока ты тут лежал, прикованный к больничной койке? – Майки нахмурился. – Серьезно, я как узнал, в какой ты больнице, так и поселился здесь. Дай Бог друзьям долгой жизни за то, что они привезли мне зубную щетку и сигареты. – Ладно, – Джерард устало потёр глаза, – просто позвони ему. – Кому? – Фрэнку, кому же, блять, ещё? – Джерард ударил ладонями по матрасу. – Не прикидывайся, ты лучше всех всё знал! Как бы Джерард ни старался скрывать их с Фрэнком отношения – разумеется, спрятаться от ближайших друзей было невозможно, да и ни к чему. Конечно же, Майки, с которым он с самого детства был очень близок, был первым посвящён в курс дела. Именно поэтому Джерард сейчас был так зол: уж Майки мог бы не издеваться над ним в такой ситуации. – О чём знал? Серьезно, чувак, я не знаю никакого Фрэнка! Это кто-то с работы или со школы? Скажи его номер, и я наберу. Там на ресепшене есть телефон. Но, честно говоря, я не совсем уверен, что этот Фрэнк, кем бы он ни был, сейчас важнее мамы, например. С ней ты не хочешь перекинуться парой фраз? Джерард уставился на брата, как на сумасшедшего. Но чем дольше он смотрел в эти серьезные и обеспокоенные глаза, тем больше сомневался, что Майки может так ужасно шутить над человеком, который совсем недавно перенёс подобное. – Мне нужен твой телефон! – потребовал Джерард, протянув ладонь. Он знал, что Фрэнк, как и другие члены команды, был у него на быстром наборе. – Джерард, у меня нет сотового, ты с чего это взял? – Дай свой ёбаный телефон! – закричал Джерард. – Что?? Джерард подумал, что у него сейчас остановится сердце. Он смотрел на Майки, на отблеск ночника в его очках, и... Стоп. В очках? Джерард оцепенел. – Майки? – тихо произнес он, боясь пошевелиться и отгоняя от себя пробирающиеся в сознание странные мысли. – Включи, пожалуйста, свет. Секунду поколебавшись, Майки поднялся и, подойдя к двери, щелкнул выключатель. Джерард судорожно вздохнул: перед ним стоял тощий паренек в глупых очках, со светлыми растрепанными волосами. Перед ним стоял его 21-летний брат. – Майки? – неуверенно спросил он, чувствуя, как внутренности сжимается в комок. – Какое сегодня число? – севшим голосом спросил Джерард первое, что пришло в голову. – Эээ... – Майки нахмурился, подходя обратно к койке, – четвертое октября, - ответил он, бросив взгляд на тумбочку. Джерард повернул голову и увидел то, на что не обратил внимания раньше: за кейсом стоял небольшой перекидной календарь с надписью "IRON MAIDEN" и крупными цифрами 2001. – Что случилось? – еле слышно пробормотал Джерард, медленно переводя взгляд обратно на брата. Майки тяжело вздохнул и, закусив губу, опустился на край койки – казалось, он надеялся оттянуть этот разговор. – Ты был там, когда мы услышали новости. Ты уехал туда с утра, а тут эти самолеты... – Что? – едва слышно выдохнул Джерард. – О чем ты? – Это был теракт, Джерард, они сбили башни-близнецы. – Ты что, блять, издеваешься? – Я понимаю, звучит страшно, это действительно просто безумие... – Майки, меня там не было! – умоляюще воскликнул Джерард, старательно игнорируя складывающееся в голове осознание происходящего. – И уже, блять, прошло семь лет! – Что? – настала очередь Майки не понимать, о чем говорит брат. – Это было месяц назад. – Нет, – отозвался Джерард, поднимаясь и чувствуя подступающий к горлу ком, – нет, нет, нет, Майки, это какой-то бред! Хватит, блять, сними свои гребаные очки и хватит морочить мне голову, ваши шутки затянулись! – практически выкрикнул он, чувствуя, как по щекам текут слезы. – Эй, тише, тише, – Майки, в растерянности глядя на брата, схватил его за руки и мягко подтолкнул, чтобы тот лег на место. – Сейчас никому не до шуток, Джерард, – хмуро произнес он. – Мы чуть с ума не сошли, когда об этом сообщили по новостям. Обзвонили все больницы... Нам сказали, что вас эвакуировали, но тут другой самолет врезался во вторую башню, в вас полетели осколки – тут-то тебя и задело. Но сейчас всё хорошо, ты быстро идешь на поправку... – Это какая-то ерунда, Майки, – нервно засмеялся Джерард, одновременно всё ещё давясь слезами, – этот теракт был давным-давно, и потом мы создали группу, показали всем, на что способны обычные парни из Джерси, – Джерард начинал задыхаться, потому что слова лились из него непрерывным потоком, словно если он не успеет о чем-то сказать – оно перестанет быть реальным и ускользнет в никуда. – Где он, где все? Мне нужно их увидеть, Майки... Майки, какое-то время в оцепенении смотревший на обезумевшего брата, тряхнул головой, сильнее сжав его руки, так и норовившие вырваться. – Джи, пожалуйста, тише, успокойся, – взмолился он, чувствуя, как слезы бессилия наворачиваются на глаза. – Мне придется позвать врачей, если... вот так, тише. Джи, я правда не понимаю, о чем ты, о какой группе ты говоришь? Джерард сидел, как немая рыба, открывая и закрывая рот. Нет, этого не могло происходить на самом деле. Он чувствовал, как всё внутри рушится, и сейчас ему нужно было только одно. – Майки, прошу тебя, мне нужно поговорить с Фрэнком, – прошептал он, надеясь, что брат вот-вот сдастся. – Джи, – тихо ответил тот – я клянусь, я не знаю, о ком ты. Прости. – Я должен был сказать ему, – всхлипнул старший, – Майки, я такой идиот! – он распахнул глаза и с мольбой вглядывался в глаза брата. – Сбежал, как последний трус, и попал в эту гребаную аварию. – Аварию? – Майки чуть отпрянул, удивленно вскинув брови. – Джи, ты... ты что, правда, ничего не помнишь про теракт? Джерард постарался вспомнить о событиях семилетней давности, но в голове все путалось: конечно же, он давно позабыл все подробности, которые взахлёб рассказывал тогда. Нет, этого не могло быть месяц назад – так быстро Джерард не забыл бы об эмоциях, владевших им в тот момент. Зато он прекрасно помнил свои ощущения от поездки в такси: чёрную кожу сиденья, приятно холодившую его ладони, запах дождливого Нью-Йорка. Черт возьми, он даже помнил черты лица таксиста! Его художественная память была особенной: нередко, повстречав интересного человека в кафе или просто на улице, Джерард приходил домой и делал зарисовки. Но Майки ждал от него другого: рассказа о том самом дне, когда всё в его жизни перевернулось с ног на голову, и он принял самое судьбоносное решение – создать группу. Джерард снова изучил черты своего брата, с ужасом убеждаясь, что тот выглядит совершенно не таким, каким он его видел в последний раз в курилке. Его сердце вновь болезненно сжалось, и Джерард, судорожно вздохнув, уронил голову в ладони. Ему хотелось истошно кричать: так, чтобы сорвать связки, чтобы перебудить к чертям всю больницу, и чтобы ему-таки объяснили, что тут происходит. Но он не стал, боясь, что вместо этого его упекут в психиатрию, а такого исхода он себе позволить не мог. Нужно было сосредоточиться на единственной зацепке, соединяющей его сейчас с этим временем – терактом, произошедшим 11 сентября: ведь этого и ждал от него брат. Вновь подняв голову, он стал рассказывать то, что помнил. Его рассказ включал в себя цель поездки, обрывочные воспоминания о самом пребывании в здании, а потом – как дрогнул пол под его ногами, и он услышал сигнал эвакуации и возгласы взволнованных сотрудников, пытающихся всех успокоить. – Когда нас вывели из Северной башни, я думал, что худшее уже позади. Но там, на улице... Хаос. Треснувшее городское небо... Я видел, как самолёт пробивает вторую башню. Я слышал этот грохот, крики и сирены. Я чувствовал страх, заполонивший всё вокруг. Я видел, как люди прыгают вниз. Он замолчал, снова переживая всё увиденное, и на секунду ему показалось, что звук пронзаемого самолётом здания он помнит так же отчетливо, как треск бампера того такси; и лицо полицейского, перекошенного от ужаса, в зрачках которого отражалось огненно-чёрное облако, в мгновение окутавшее зеркальные стены. – А потом? – тихо подал голос Майки. – Тогда я словно очнулся – что я делаю со своей жизнью? – Джерарду сложно давались слова. Он опять запустил пальцы в волосы, то безостановочно теребя их, то останавливая, будто боясь упустить какое-то воспоминание. – Всё может оборваться в любой момент, и что я сделал для этого мира? Всё, чем я занимался – просто мусор, я рисковал прожить так же глупо и бессмысленно, как в тех мультиках Cartoon Network. Но я хотел спасать жизни. Я хотел спасти себя. – И что было дальше? – Майки испытывающе посмотрел на брата. – Я уехал домой на бесплатном шаттле, – не задумываясь, выпалил Джерард, поднимая на него взгляд. – Я помню разговоры людей вокруг... там, объединенные катастрофой, они просто общались и делились переживаниями со своими близкими, знакомыми, случайными встречными. А я, я наблюдал и слушал, впитывал их эмоции и обрывки фраз. Я пришел домой и написал ту песню... я... я не помню её, Майки, я не могу поверить, неужели... В общем, я решил собрать группу, и мы собрались вместе, мы с тобой, и Рэй... – Рэй? Рэй Торо? – удивленно вскинул брови Майки. – Да, да, тот твой друг. И Мэтт. И Фрэнки. – Джерард, я не знаю... – Да, я понял, – отмахнулся тот. – Что ж, видимо, моя бурная фантазия создала всё это? Но Боже, Майки, всё это казалось так реально! И мы, мы были просто великими, понимаешь? Мы прошли через столько дерьма, и в итоге – мы взорвали, мать его, Мэдисон Сквер Гарден! Помнишь, мы с тобой смотрели там на Билли Коргана² и мечтали оказаться на его месте? – Джерард осекся, опасаясь, что и это воспоминание окажется ложным, но, к его облегчению, Майки понимающе кивнул. – Тысячи горящих глаз заряжали нас. Рев толпы разрывал мое сердце и давал сил, чтобы петь. Это просто безумие, я, кажется, даже не помню, как я должен жить семь лет назад, в смысле, сейчас – для меня это, правда, будто было так давно. Джерард вздохнул и снова замолчал, прокручивая и прокручивая в голове события последних лет. Он до сих пор помнил то восторженное ощущение, когда он услышал свою первую песню в записи, пронзившую стены маленькой студии, словно стремившуюся поскорее вырваться в тот мир, который полюбит её так же сильно, как и он сам. И мир действительно полюбил её, как и всё остальное, что они преподносили ему, практически обнажая перед ним свои души. "Не могло не быть...", вновь и вновь думал Джерард, боясь, что если он признает другое, то может просто сломаться. Этот странный и мучительный разговор длился всю ночь. В процессе Майки полностью забрался на койку, чтобы позволить несчастному брату улечься головой ему на колени, успокаивающе гладить его волосы и убеждать, что всё будет хорошо, что ему просто нужно время. – Думаешь, я сошел с ума? – Я думаю, ты просто пережил слишком сильное потрясение, – спокойно ответил Майки, заводя чёрную непослушную прядь Джерарду за ухо. – А кто такой этот... Фрэнк? – неожиданно нахмурившись, спросил он. – Это... теперь уже не важно, – тихо ответил Джерард, закрыв глаза. Он не убедил этими словами даже себя, что уж говорить о младшем брате, который всегда видел его насквозь. Но Майки видел и то, что донимать его расспросами не стоит, поэтому промолчал.