Damren

      Давид любит Камрен так по-детски, наивно. Он почти давится этими бабочками, что так и норовят вырваться наружу, щекоча крыльями тонкие розовые губы. Он представляет, как они вылетают, разноцветным потоком окрашивая все вокруг, даря глупый смех и ни с чем несравнимое облегчение. Но вместе с тем и пустоту, что настигнет его не сразу, со временем, давая осознать одиночество и какую-то странную потерянность, будто привычная жизнь перевернулась с ног на голову. И Давид зажимает рот руками, не позволяя ни одной чешуекрылке выпорхнуть, сглатывает, чувствуя щекотку в горле. Он так боится потерять хотя бы частичку той любви, которую испытывает к Камрен, что как-то случайно, накручивая один из ее пружинистых локонов на палец, шепчет:       – Когда я умру, хочу, чтобы меня похоронили, как фараонов. Замотали бы всеми этими бинтами и уложили в саркофаг.       – Зачем? – она смеется, прищуривая свои кошачьи глаза и облизывая губы.       – Чтобы бабочки не смогли покинуть мое тело, – он улыбается, прикрывая глаза, когда чувствует ее тонкие пальцы, касающиеся его живота.       Тогда появляется первая. Чешуекрылка Morpho rhetenor*, своими голубыми крыльями обхватывающая лопатку, будто в попытке защитить. Камрен шутит, что теперь она такая же банальная, как все эти девушки с бабочками на пояснице. Давид видит в этом успокоение. Он больше не боится потерять своих бабочек, потому что самая главная среди них – Камрен. И она никуда не упорхнет.

***

      Родителям Давида не нравится Камрен. Они заявляют об этом открыто, не интересуясь мнением сына на этот счет. Просто как-то, когда Давиду было еще тринадцать, говорят за ужином, что им не нравится «девочка_которой_он_уделяет_слишком_много_внимания». Мальчик тогда отмалчивается и угрюмо уставляется в тарелку, ловя сочувствующий взгляд сестры.       Когда ему исполняется семнадцать, мама, как бы между прочим, интересуется его личной жизнью. И Давид не успевает ответить, перебиваемый этим «знаешь, у моих знакомых есть дочь твоего возраста, она тоже иудейка». И в голове парня все резко становится на свои места. Он ни слова не говорит матери об отношениях с «девочкой_которая_не_принадлежит_к_их_религии». Но он буквально захлебывается словами, рассказывая все Камрен и чувствуя себя гораздо легче. Она сидит, насупившись, и смотрит в одну точку впереди, пока ее пальцы приглаживают черные вихри на голове парня, лежащего на ее коленях. Он активно жестикулирует и хмурится, пока девушка указательным пальцем не стирает складку между бровей.       Тогда появляется вторая. Звезда Давида, уютно покоящаяся между грудей, ближе к сердцу. Камрен не признает религии, но она признает «еврейского_мальчишку_который_слишком_прочно_засел_в_ее_сердце».

***

      Камрен не любит цветы. Она говорит об этом прямо, чтобы не было недомолвок и обид. И Давид не верит. Ведь каждая девушка любит цветы и конфеты. Это, как установка, заложенная в мозгу при рождении. Малейшее отклонение, и происходит сбой системы. И он дарит их, самые разные, каждый раз ловя звук тяжелого выдоха и хмурое «спасибо». Она бы дала ими ему по лицу, выкинула, отдала кому-то другому. Но это же Давид, и ее начинает грызть совесть за подобные мысли. Он старался, выбирал, не выкидывать же. И на каждый букет он получает один ответ в разных формулировках.       Розы. «Не люблю за их банальность».       Тюльпаны. «У меня аллергия».       Гвоздики. «Больше похоже на веник».       Лилии. «Слишком сильный запах»       Пионы. Каллы. Астры. Ранункулюсы. Среди десятков цветов не находится ни одного, и Давид смиряется, что из установки «цветы и шоколад», первый вариант можно смело вычеркнуть. И видя грусть в глазах парня, Камрен улыбается и, переплетая пальцы их рук, замечает, что ей слишком обидно за цветы, которые простоят неделю и уйдут в мусорку. Он отвечает ей грустной улыбкой и ведет ее в любимую кофейню на окраине Лос–Анджелеса. И идея приходит как-то совсем неожиданно, пока Камрен наслаждается своим излюбленным лавандовым рафом, вдыхая аромат и счастливо улыбаясь. Давид говорит, что скоро вернется и впопыхах даже забывает куртку, пока несется в ближайший цветочный магазин.       Тогда появляется третья. Маленькая веточка лаванды на ребрах справа, такая же долговечная, как и букет сухоцветов, подаренный Давидом.