***
- Как же я устала! Тайные города, заговоры, убийцы! – Перечисляла Амели, поднимаясь по лестнице родного дома. – Как же хочется просто выспаться! - Ну, у тебя есть такая возможность! – улыбнулся Жюль в ответ. Они поднялись наверх, и подошли к дверям комнаты девушки. - Жюль! – Амели взяла его за руки и посмотрела в глаза. – Порой мне кажется, что все силы мира хотят расстроить нашу помолвку… - Ничто не станет между нами, слышишь! – Верн крепко сжал её руки. – Мы справим… Он не успел закончить, и Амели поцеловала его в губы. - Спасибо!.. – Шепнула она. – Спокойной ночи! - И тебе спокойной ночи, Амели! – Он ещё некоторое время стоял, как завороженный на этом месте, даже когда девушка ушла. Опомнившись, Жюль пошёл в свою комнату. Там всё было так, как и прежде: памятные предметы из экспедиций, тонны черновиков, полка , вернее уже отдельный шкаф с рукописями, но было кое-что новое. Жюль сел за свой стол и посмотрел на стопку листов бумаги прямо по центру и долго смотрел на неё. «Я должен с этим покончить!» - твердо решил писатель и встал.***
На часах было уже почти десять. В дверь кабинета месье Люкаса постучали. Это был Жюль. - А, Жюль, заходи, ты сегодня довольно поздно! – Артемиус был как обычно в отличном расположении духа. – Новый роман? - Эм… да, но не сейчас… - Верн вошёл в кабинет. Развязка тайны мучавшей его несколько недель была перед глазами. Что произойдёт? Даст ли ответ директор? Вопросы мучили и жгли, словно раскаленные угли, верёвочка была перед ним и Жюль дернул за неё. - Месье Артемиус… перед самым отъездом в Америку… я нашёл нечто… нечто, важное… - Жюль не знал как сказать, Люкас смотрел с интересом, поэтому он сказал в лоб. – Йохан Роск, письмо, это правда? Лицо Артемиуса переменилось, он полагал, что этот вопрос никогда не прозвучит в его жизни. Журналист медленно встал и подошёл к окну. - Когда ты узнал? – коротко спросил он. - В экспедиции, - Так же коротко ответил юный писатель, - Я отыскал его. - После стольких лет… - Произнёс месье Люкас, находясь в глубине воспоминаний, - Теперь ты должен знать всю правду! Жюль был готов. Столько уже пронеслось в его голове за этот месяц, теперь он был обязан узнать. - Это произошло почти четырнадцать лет назад… - Начал журналист и, повернувшись лицом к Верну, продолжил. – Частное судно «Вонжер» отчалило от берегов Франции и направлялось в Индию. На борту… было четверо пассажиров. Изначально всё шло благополучно, но посреди Атлантики разразился шторм. Капитан принял решение обойти его, но, к несчастью, это стало главной ошибкой. Через несколько часов на судне начался пожар, как ни пытались пассажиры противостоять стихии – все было тщетно. Взрывом один из пассажиров был выброшен за борт, остальные были обречены… если бы мать в последний момент не отыскала нечто, напоминающее плот. Она посадила на него младшую дочь и ценой жизни спасла малышку… «Мистраль» – судно датской торговой компании – шло из Карибского бассейна в Европу. Им посчастливилось избежать сокрушительного шторма, и они шли примерно в тех же водах. В десять часов утра с грота раздался крик «Человек в море!». Когда корабль подошёл ближе, оказалось, что на куске обшивки находилась замотанная в обгоревшую ткань замерзшая девочка трёх лет. Йохан Роск, имя, которое я никогда не забуду. Он взял опеку над потерпевшей крушение корабля девчушкой и, после возвращения в Данию, принял к себе в семью. Через три недели я узнал о гибели Даккара. Это было страшным потрясением. Я не мог смириться и постоянно искал доказательства или хотя бы маленькую зацепку… И я нашёл её. Об этой истории знала почти вся северная Европа: корабль нашёл посреди Атлантического океана ребенка с затонувшего корабля. Узнать, что был за корабль, было невозможно – «Вонжер» был частным судном, а значит нигде, кроме как в Индии не знали о нём ничего. Узнав об этом, я немедля направился в Данию и там отыскал Йохана. Он оказался хорошим человеком и сразу же поверил мне, когда я подтвердил, что являлся близким другом родителей девочки. Увидев её, я сразу узнал Николь, которую моряк Роск называл Цветком. Она переродилась, спасшись с того судна, поэтому я дал ей новое имя – Амели. Однако, Йохан прикипел душой к девочке. Мне пришлось написать расписку о том, что я всегда буду заботиться о ней, как о родной дочери, которой она мне стала… - Значит, Амели… - начал Жюль. - Родная дочь Даккара, - Закончил за него Артемиус, тем самым подтвердив все догадки Жюля. – Я никогда не был женат и не имел детей. Поэтому и удочерил Амели. Об этом знали лишь я, Йохан и Эстер. Последняя была нанята мной, как наставница, и ей строго-настрого было запрещено открывать правду… раньше, чем придёт время… - Но Немо, то есть Даккар выжил в том крушении… - Да, и когда я узнал, то был готов раскрыть тайну… но… но это был уже не тот человек, с которым я учился… кто был мне другом, и я не мог… - Артемиусу было сложно об этом говорить, но он видел, что писатель всё понимал. –Теперь ты знаешь всё, и ты в праве рассказать ей!.. - Нет. Только не сейчас. Слишком многое вытерпела Амели, - Жюль твёрдо посмотрел на директора. – Пусть она узнает, когда придёт время! - Спасибо тебе, Жюль!.. – Люкас протянул руку Верну, но тот обнял Артемиуса.***
Жюль вернулся в свою комнату и грохнулся в кресло. Произошедшее только что навсегда могло изменить отношения Амели с отцом, да и с самим Жюлем, но он должен был знать наверняка. Зачем? Наверное, это было предопределено. Писатель достал из кармана пиджака золотой перстень с изображенной на красном фоне буквой «N» и покрутил его в руках. «Наверное, это было предопределено» - вновь подумал Жюль и, положив перстень на книгу в черновом переплёте, пошёл спать. На обложке было выведено от руки следующее: «Пятьсот миллионов бегумы Жюль Верн»