В волчьей шкуре

То, что она больше не видит перед собой решётки, ещё не значит, что она выбралась из клетки. Это Кассандра понимает удивительно ясно. Смотрит на мир сквозь идеально чистое стекло, что, на первый взгляд, кажется отсутствующей деталью реальности, но стоит лишь по ошибке забыться и стукнуться о него лбом, как осознание возвращается. Её не кормят опять. Воду дают, но это особо не спасает. Из особняка невозможно выбраться, несмотря на малое количество людей, вокруг постоянно кто-то вертится. Касс сидит на кровати и не чувствует её мягкости, как не хочет обращать внимания на большинство предметов в комнате. У неё теперь постоянно работает телевизор. Рано утром приходит уже знакомая женщина, включая один единственный канал. Да-да, опять Джейкоб, опять заученная пластинка о сильных и слабых. Выключить телевизор самостоятельно нельзя, разбить нельзя, заткнуть уши и не слушать тоже нельзя. Как-то раз она пытается разбить экран, но последствия не самые приятные. В тот момент, когда на телевизоре появляется первая трещина, в её комнату врывается мужчина. Справиться с ним в узком пространстве сложно, поэтому Касс вполне так быстро скручивают и выбивают из суставов пальцы. Вначале все на правой руке, затем все на левой. Один за одним, медленно, чтобы иметь возможность прочувствовать всю боль, а после бросают так. Тогда Касс падает на колени и смотрит на собственные руки, что крупно дрожат. Пальцы на них вывернуты в другую сторону, боль застилает глаза пеленой слёз. Кассандра считает, что с ней такого никогда не должно было произойти, но это происходит. Она даже вправить их обратно не может. Тихо всхлипывает от собственной беспомощности, стараясь не стонать громко. Сектант возвращается через минут двадцать, но кажется, будто целый час проходит. Смотрит на неё отстранённо, после на телевизор, что продолжает вещать. На его лице Ривер видит недовольство. По их меркам она до сих пор слаба, хоть и сбегала не раз. Хотя, какие это побеги, если она так и не смогла смотаться отсюда? Хруст. Щелчок. Хруст. Щелчок. Пальцы со вспышками боли возвращаются на места. Касс старается держать лицо, но на четвёртом не выдерживает и жмурится, с силой закусывая нижнюю губу. Ей плохо и больно. Руки возвращаются к нормальному виду, но до сих пор дрожат так, что держать что-то в них невозможно. Тогда-то сектант, наконец, заговаривает. Повествует о том, что портить чужое имущество нельзя, что Джейкоб недоволен, что она должна быть благодарна вестнику и Господу за то, что жива, но по-хорошему, конечно, лежать бы ей в сырой земле сейчас. После этого её не кормят ещё два дня. Касс не находит себе места. Больше не пытается ничего делать и ломать, слишком слаба для всего этого. Голова болит и кружится, живот сводит в болезненных спазмах, мысли путаются в огромный бессвязный клубок, не имеющий ни начала, ни конца. В последнее время она лежит на кровати лицом к стене, безвольно смотря в одну точку. Дверь резко открывается, ударяясь ручкой о стену, отдаваясь глухой волной звука в голове. К ней входят двое мужчин, без разговора подхватывая под мышки, куда-то волоча. Кассандра упирается, понимая, что ничего хорошего ждать не придётся. Её приводят в комнату, кидая на стул, привязывая руки к подлокотникам. Здесь ещё двое бедняг, сидящих чуть впереди. Свет выключается. И вновь экран. И вновь выводят кровавые слайды. На заднем фоне играет уже узнаваемая мелодия. — Люди делятся на слабых и сильных, — это не Джейкоб. Касс напрягается, осматриваясь. — Для сильных есть одна дорога. Победная. Дорога к Вратам Эдема. Для слабых же уготована смерть, — слайды сменяют один другой. Всё больше крови и насилия, всё меньше человечности. — Мир гниёт изнутри. Слабых допустили до власти, позволили тешить себя надеждами, что они что-то решают… и взгляните, к чему это привело, — фотографии разрушенных городов, трупов и искалеченных людей. — Взгляните, что они делают с нашим миром! Как варварски уничтожают его. Они только берут и берут, не насыщаясь. Как грязные свиньи, способные купаться в собственном дерьме. У такого будущего исход один: вырождение. Экран резко тухнет, погружая комнату в полную тьму. Кассандра слышит прерывистое дыхание тех, кто находится с ней в одной комнате. Они больше не пытаются дёргаться, не пытаются бежать, словно действительно слушают. — Но есть другой исход, — вновь вспышка. Музыка нарастает. На стене слайды с хищниками, что поедают животных. — Правильный исход, что приведёт к процветанию. Нужно лишь отсеять слабых. Сомкнуть зубы на горле недостойного. Впиться клыками в плоть, чтобы ощутить сладкий вкус крови. Победный вкус! Большинство людей — тупые существа, стремящиеся к самоуничтожению, но не мы… мы должны пройти через Врата Эдема, должны взять всё в свои руки и проредить стадо! МЫ! ДОСТОЙНЫ! Некто подходит к ней, освобождая руки, но Кассандра не спешит подниматься. Широко распахнутыми глазами она смотрит на то, как двое мужчин, едва успев освободиться, сцепились меж собой. Музыка отдаётся вибрацией по всему организму. Они катаются по полу, стараясь как можно больнее задеть друг друга. Это не борьба, а нечто непонятное. Совершенно дикое. Хруст. В свете проектора Касс замечает, как один из них закрывает сломанный нос рукой, пытаясь остановить кровотечение. А после кричит, лягается, сбрасывая противника. Пытается забраться на него, но не получается, тогда он просто бьёт его лбом по лицу. Сильно. Шмяк-шмяк-шмяк. Очередной хруст. Второй нос сломан. Мужчина пытается оттолкнуть противника от себя. У него уже не лицо, а так, кровавое месиво, она даже глаз его не видит. Касс дёргается назад, вжимаясь в спинку стула. Это бесчеловечное зрелище. Два человека не могут так по-животному пытаться убить друг друга, это противоречит всему. Всему, что она считала до этого правильным. Раздаётся громкий вскрик. Мужчина, до этого лежащий на полу и пытающийся закрыться от хаотичных ударов, неожиданно подается вперёд, вонзая зубы в глотку врага. Господи. Кассандра отворачивается, жмурясь, но это не помогает. Перед глазами всё ещё стоит ужасающая картина. Скудный свет лишь добавляет ужаса происходящему. Её хватают за щёки, дёргают и с силой давят. Нечто колючее прикасается к виску. Она ощущает жар, исходящий от мужского тела. Нотку пота и запах пороха, оседающий на пальцах. — Смотри внимательно, — Джейкоб говорит хрипло, сжимая сильнее. — Смотри, иначе выбью тебе челюсть. Ты должна видеть. И Кассандра послушно распахивает глаза, впитывая в себя увиденное. Смотрит на то, как один мужчина продолжает впиваться зубами в шею другого, тряся головой, как собака, что играет с игрушкой, которую пытаются отнять. Выпрямляется, а после вновь припадает, вгрызаясь сильнее. Его противник не сопротивляется, а тихо хрипит, дёргаясь в конвульсиях. Кровь везде, но ужаснее всего видеть её на человеческом лице. Словно в этот момент стирается грань между человечностью и животной сущностью. Обнажается нечто страшное и чёрное, что давно было похоронено на самом глубоком дне, лишь изредка напоминающее о себе инстинктами. Человек пожирает другого человека. Отрывает зубами плоть, купается в его крови, наслаждаясь. — Пожалуйста, — тихо шепчет она, закрывая глаза. Слеза скатывается вниз, оставаясь на пальце вестника. — Смотри, девочка, — он всё же убирает руку с её лица, заправляя прядь волос за ухо. Практически с нежностью, — вот так выглядит сила. Внимай, так ты должна себя вести, чтобы выжить. — Это бесчеловечно. — Это поможет тебе выжить. — Нет! Касс лихорадит. Физическое состояние ни к чёрту, а здесь ещё и моральное летит в далёкие дали. Она упирается ногами в пол, со скрежетом отодвигаясь на стуле назад. И это привлекает внимание. Мужчина отрывается от трапезы, вскидывая голову, как хищник, которого тревожат за поеданием добычи. На мгновение ей кажется, что он сейчас нападёт. Встанет на все четыре конечности и бросится к ней, чтобы так же растерзать. Но ничего не успевает произойти. Свет резко включается. Джейкоб выпрямляется, делая шаг вперёд. Теперь он стоит чуть впереди неё, не закрывая полностью, но всё равно. Касс ловит себя на мысли, что за его широкой спиной спокойно. Неудивительно. Из всех здешних психов он сам лидер, а если её защищает лидер, то другие не посмеют сунуться. — Стоп, — властно приказывает вестник. И это срабатывает. Мужчина останавливается, рассеяно моргая, переводя взгляд. — Почему? Мы должны убить слабых. Она слаба. — Потому что я приказываю остановиться. Касс не слушает их разговор. Вместо этого медленно поднимается на ноги, делая шаг чуть влево, чтобы видеть. Колени резко подкашиваются, и она с трудом удерживается в вертикальном положении. В свете ламп картина ещё ужасающей, чем она могла представить. Пол залит кровью. Она, кажется, везде. Растерзанное горло мужчины, представляет собой развороченную тушу зайца, что не так давно показывали на слайдах. Но хуже всего иное. Ривер смотрит на победителя, не видя в нём больше человека. Это монстр. У него вся нижняя часть лица красная, жидкость стекает вниз по подбородку, шее, заливает грудь. Отвратительнее всего зубы. Эти окровавленные зубы с застрявшими между ними кусочками чужой плоти. Она всё же не выдерживает. Рвётся в сторону, сгибаясь пополам, опорожняя желудок. Слезятся глаза, Касс продолжается сгибаться, безвольно открывая рот, даже когда вода полностью выходит. Выпрямляется, отводит взгляд в сторону, сплёвывая вязкую слюну. Всё равно здесь всё загажено. Теперь на языке привкус желчи, но он намного лучше, чем вкус железа. Старательно не смотря в сторону месива, стремится покинуть комнату, что удивительно, никем не остановленная. Замедляет шаг после того, как оказывается в коридоре. Кассандра дышит натужно, потирая левой рукой слезящиеся глаза. Ей всё ещё плохо. В ушах звенит въедливая мелодия, пробуждающая внутри желание выживать любой ценой, не обращая внимания на остальных. Но здравый смысл в ней пока силён. Только вот на сколько её саму хватит непонятно. Обернувшись, встречается взглядом с Джейкобом. Тот выходит следом, оставляя на полу кровавые отпечатки подошвы. Суров, как всегда. После всего произошедшего, Касс даже не знает, как к нему относиться. Это было отвратительно бесчеловечное представление. — Ты их стравил, — слова рвутся быстрее, чем она успевает о них подумать. — Как-то воздействуешь на разум при помощи музыки и света. — Больше музыка, — голос вестника суховат, но Ривер чётко слышит в нём одобрительные нотки. Словно он хвалит её за догадливость. — Музыка, — медленно повторяет она. — Ты чёртов псих! Люди жрут друг друга у тебя на глазах, а единственное, что ты можешь сделать, так это стоять и смотреть?! Господи, это же каннибализм. Он буквально впился ему в горло и начал драть. Люди так не поступают, не в наше время! На последней фразе Касс всё же срывается. Слёзы беспрерывно катятся по щекам. Её бьёт крупная дрожь, в голове не укладывается сам факт произошедшего. Перед глазами всё ещё та ужасающая картина, которая дух вышибает одним своим видом. Это невозможно. Не с ней. С кем угодно, но не с ней. — Чем быстрее ты поймёшь, что жизнь создана, блять, для выживания, а не тупого пожертвования, тем лучше. — Пошёл ты. А вот этого говорить явно не следовало. Даже в запале начинающейся истерики. Касс осознаёт это полностью, как только оказывается схвачена за горло и прижата к стене. Хрипит, впиваясь в руку вестника короткими ногтями, пытаясь разодрать и освободиться. Воздуха не хватает, спина горит от удара. Ей всё ещё сложно осознавать реальность в полной мере. — Пусти, — хрипит, брыкаясь. — Девчонка, выёбываешь так, будто у тебя в запасе есть ещё одна жизнь, — он давит на горло болезненно ощутимо, полностью перекрывая доступ к кислороду. Давая возможность ощутить, в чьих именно руках власть. — То, что ты пока жива, не значит, что я не могу убить тебя. Глаза практически закатываются. Она на грани пропасти, в которую готова шагнуть в любой момент, стоит лишь рукам сжаться чуть сильнее. — Я… не боюсь тебя. — Хм? Зря. Он дёргает её стремительно, прикладывая затылком к стене. Касс может поклясться, что слышит хруст собственных костей. Неожиданная свобода приносит облегчение и нотку боли. Она заходится в судорожном кашле, упираясь рукой в стену, чтобы позорно не съехать на пол. — Пойдём, — вестник не приказывает, но и отказать ему нельзя. Бесполезно. Кассандра с трудом поднимает голову, послушно отлипая от вертикальной поверхности. Спорить не хочется. Не после того, как он практически душит её одной рукой, не обращая внимания на то, что она как бы пыталась освободиться. Он подобен стене, такой же непробиваемый. И она идёт за ним, но не потому, что боится. Здраво опасается — да, но уж точно не боится. Пока есть возможность сохранить себе жизнь любой ценой, Касс этим воспользуется. Главное не сойти с ума в процессе.