В волчьей шкуре

Её ведут за дом. Ведут какими-то странными путями, избегая большинство клеток и сектантов. Но взгляды пленников всё равно обжигают, оставаясь красным клеймом меж лопаток. В них она видит неодобрение и презрение. Не сложно догадаться, о чём именно они думают. Касс не похожа на сектантку, значит, она не совсем за них, но и с ней не обращаются, как со скотом. По крайней мере, не при всех. К тому же она в компании самого вестника, а тот не пытается её удушить или хоть как-нибудь навредить. В ослабших умах людей мгновенно встаёт одна единственная идея. Будь она на их месте, то думала бы точно так же. — Шлюха, — кто-то говорит это тихо, практически не слышно, но отстав от Джейкоба на добрую дюжину шагов, Касс различает. Непроизвольно останавливается, обернувшись. По правую сторону в клетке сидит женщина. На вид ей лет сорок, но здоровый пласт грязи и крови накидывает пару годов. Она не сдалась. Пусть и взаперти, но смотрит гордо, не сломлено. И в её глазах Касс видит лишь брезгливость. Оскорбление проглатывает, ощущая сухость в горле. Да, неприятно, но зато она уверена в том, что не сдохнет в ближайшее время. Хотя бы не в клетке. Хотя бы жива. Не то, что вы. Несмирение далеко не приведёт, в конечном итоге, все, кто против и в меньшинстве, падут от рук большинства. Это закон, выведенный человечеством, с таким нельзя не считаться. Отвернувшись, Кассандра догоняет Джейкоба, но всё равно старается держаться чуть поодаль. Изредка её взгляд падает на рыжий затылок, в голове проскальзывает мысль, что стукнуть бы его чем-нибудь хорошенько и попытаться сбежать, но тут же отбрасывается. Такой мужчина от одного удара не ляжет, а с учётом на его прошлое, то развернётся и тут же ответит. В прямом бою с ним Касс не будет выигрывать, даже если карты удачно лягут. Максимум, что сможет, так это опять кинуть землю в глаза, да уповать на везение. Выходят они к небольшому лесу за территорией особняка, делают несколько шагов и останавливаются. Джейкоб вскидывает руку, приказывая заткнуться, хотя она и так не разговаривала. Сам же вестник движется в сторону, наклоняясь чуть вперёд, присаживаясь на корточки, а после погружает руку в выемку у поваленного дерева. Достаёт из углубления пять волчат. Всё ещё маленькие, неокрепшие, с белым пушком. Ещё глаза толком не открыты, пищат, тыкаются носами друг в друга. У Касс сердце замирает. — Им неделя, — говорит Джейкоб, поднимаясь на ноги. — Волчица ощенилась, а чуть погодя бросила. В природе подобное происходит не просто так. Звери ведь не люди. Её выгнали из стаи, сделали одиночкой, согнали в горы, а здесь дичи немного. Вот и молока нет, кормить нечем. — Зачем ты мне это говоришь? — Всего лишь хочу показать, что они не выживут. Волчица не вернётся, им повезёт, если их растерзают пумы или медведи, а в худшем переедят друг друга сами, — слышится щелчок. Вестник достаёт из кобуры пистолет, снимая с предохранителя. — Как видишь, если ты слаб, то у тебя один исход — смерть. Он наставляет пистолет на ближайшего щенка. До Кассандры всё доходит быстро. Она кидается ему под руку, отводя дуло в сторону. Гремит выстрел, спугивая певчих птиц. Поднимая голову, Касс тяжело дышит, вглядываясь в зелёные глаза, продолжая удерживать чужую руку. — Это бесчеловечно. — Бесчеловечно их оставить так, — он сбрасывает её с себя, вынуждая отступить. — Держи, — протягивает пистолет рукоятью вперёд. — Пока ты не поймёшь, что смерть в таких случаях — наилучший подарок, мы отсюда не уйдём. Принять пистолет легко. Он тяжестью отдаётся в руках. Кассандра смотрит на беспомощных волчат, пищащих от голода и страха. Чем-то она на них похожа. Тоже напугана и в растерянности, а кто-то точно так же стоит над ней с оружием, готовый пустить пулю в лоб. — Я не могу, — качает головой, желая отступить, но не может. Делает короткий шаг назад, натыкаясь спиной на мужскую грудь. Руки Джейкоба ложатся на плечи, скользят вниз, обхватывая её ладони. Он стоит непозволительно близко. Кассандра ощущает всё его тело собственной кожей. Между ними дюймы воздуха, что стремительно нагревается. Дыхание перехватывает, она даже пошевелиться не может. А вестник наклоняется вперёд, прикасаясь колючей щекой к её виску, заставляя поднять руки. Дуло пистолета теперь точно смотрит в маленькую белую головку. Касс пытается опустить руки вниз, но вестник сильнее. Ощущения такие, словно она в капкан угодила. Такой, что просто так не отпустит. — Мы проявляем милость, убивая слабых. Их страдания и никчёмность будут преследовать их до самой смерти. Подумай об этом с философской точки зрения, не зря ведь Господь даровал кому-то больше сил и умений, чем другому? Так пользуйся этим. Реди стадо. — Но я ведь тоже слаба, — по тонкой грани ходит. Касс практически не дышит, эмоции мешаются в неясный будоражащий коктейль. — Да, но между ними и тобой есть огромная разница, — легко соглашается вестник. — И какая? — у неё губы практически не раскрываются. — Ты интересна мне, а они — нет. Звучит выстрел. Следом ещё четыре. Кассандра не управляет пистолетом, не нажимает на курок, но всё равно причастна. Спустя пару секунд в лесу стоит ослепительная тишина. Больше нет жалобного писка и шевеления в траве. Больше ничего нет. Касс не смотрит вниз даже тогда, когда не чувствует за спиной Джейкоба. Тот отступает, забирая из её рук пистолет, оставляя с мыслью, что она виновата. — Это было не так уж и сложно, верно? — интересуется он. — Отвратительно. Её трясёт всю. Не так, как с утра, но всё равно достаточно хреново. В голове тонким импульсом бьётся лишь одна мысль: отъебитесь-отъебитесь-отъебитесь. Наверное, если бы вестник попытался ей что-то сказать, то она не сдержалась и сказала бы ему это. Сказала бы, а после начала жалеть. Джейкоб не из тех, кто прощает грубости несколько раз подряд. Он вообще не из тех, кто хоть что-то прощает и забывает. Господи, что за ад. Ноги несут обратно. На этот раз она бежит практически впереди, не оборачиваясь. Судорожно отпрыгивает в сторону лишь тогда, когда волчья пасть в ужасающей близости клацает подле её ноги. Волк рычит, припадая земле, но Джейкоб рявкает на него, заставляя скулить. Хотя, рявкает — сильно сказано. Просто чуть повышает голос, но этого вполне достаточно, чтобы звери позатыкались. Ей не хочется знать, каким образом он добивается такого явного послушания. Вернуться в комнату и остаться наедине с собой. Это единственное, что ей сейчас хочется. Кассандра считает, что этот день не может выглядеть хуже. Просто не может, но нет. Избавиться от назойливой компании она не может, так как путь им преграждает неизвестный мужчина. В её сторону он не смотрит, всё внимание боссу. Ха, да, хозяину, так сказать. — К нам направляется конвой машин. — И кто такой смелый? — Джейкоб говорит с явной ленцой, когда Касс внутренне замирает. Может, это сопротивленцы вновь пытаются атаковать базу и спасти своих? Может, ей удастся вновь воспользоваться ситуацией и сбежать? — Ваш брат и сестра. Брат и сестра? Кассандра непонимающе оглядывается на вестника. — Джон или?.. — Джон. Не сказать, что Джейкоб слишком рад, но и недовольным он не выглядит. Наоборот приказывает встретить их, чтобы не заблудились, так сказать. Про неё все на секунду забывают. Касс же пытается вспомнить, почему имя Джона кажется ей знакомым. Точно, Мэг что-то такое говорила. Округ Хоуп поделён на три региона. Джейкоба, Джона и Веры. Значит, ей удастся увидеть издалека двух других вестников? Сомнительное удовольствие вырисовывается. Если те такие же сумасшедшие, как и Джейкоб, то она не завидует Монтане. Да, что уж там Монтане? Она не завидует самой себе. Как на, по факту, небольшой клочок земли попало столько психов разом? Наконец, мужчина уходит, и Джейкоб делает шаг вперёд, будто бы действительно забывает о ней. Но нет. Останавливается, оглянувшись. Пробегается по ней взглядом от макушки до пят, словно впервые видит. И в его глазах Кассандра больше не видит интереса и насмешки, тут уж глухая задумчивость. Непривычно, что аж до костей пробирает. Что ещё он придумал? — Переоденься, — наконец, кидает вестник, — и помойся. — Во что? — Во что… что? — Переодеться, конечно, — Касс считает, что вирус, делающий из людей психов, передаётся воздушно-капельным путём. Иначе она не может объяснить того, что начинает язвить кому-то вроде Джейкоба. — Не сказать, что у меня тут особо выбор есть. Ну, знаешь, сложно быть модницей в вашем суровом коллективе каннибалов. — Заткнись, — вздыхает он, но не раздражённо, а как-то устало. — Тебе что-то подберут, я прикажу. — О, это почти мило. Мысленно Касс ругает себя последними словами. Безмозглая дура, что забывает об инстинктах самосохранения. Этот мудила людей стравливает и животных убивает, не моргая, а ты ему ещё и грубить умудряешься! Давно пули в лоб не получала? — Мило? Хм, возможно, для Веры уж точно будет мило. Для Веры? Кассандра не успевает додумать мысль, так как появляется женщина, к слову, зовут её либо Оливия, либо Олисия, она как-то не вдавалась в подробности. В общем, Оливисия уводит её в прекрасное далеко, явно пользуясь поручением вестника. Самой же Касс уходить никуда не хочется, потому что не зря этот рыжий мудак говорит ей помыться и переодеться. Хочет познакомить со своей семьей? Спасибо, не надо. Это уже выходит за рамки её понимания. Многие маньяки знакомят своих жертв с собственными братьями и сёстрами? Нет? Вот и она так думает, поэтому глупо надеется на то, что это всё тупое стечение обстоятельств. Может, её всё-таки оставят в покое? Боже, она ведь так немного просит.