В волчьей шкуре

Утром её будят звуки выстрелов. Звучат, кажется, над самым ухом, врываясь в мозг, разнося тот на мелкие части. Трейлер заливает приветливый солнечный свет, проникающий под тяжёлыми шторками, оставаясь тонкой линией на полу. Это выглядит даже уютно, если бы не бардак вокруг и не звуки перестрелки где-то поблизости. Касс некоторое время лежит под одеялом, прислушиваясь к происходящему. Тело после сна наливается тяжестью. Ей нужны хотя бы сутки отдыха, которых нет. Требуется пара минут на осознание того, что пришли не по её душу. Кассандра на секунду думает, что могла бы выйти и посмотреть, что происходит, но быстро гонит мысль прочь. Мало ли кто ведёт там перестрелку, лучше не ввязываться во всё это. Итак уже по уши увязает в этом дерьме. Вздыхая, с трудом садится, потягиваясь. Живот ноет, и она поднимает недоеденный батончик с пола, открывая и запихивая в рот. Жуёт задумчиво, шаря взглядом по полу, находя расчёску. К радио не притрагивается. Распутывает свалявшиеся волосы, пытаясь расчесаться. Что ж, выходит у неё скверно, но лучше, чем ничего. Когда же она приводит себя в относительный порядок, делая глоток воды из бутылки, выстрелы и выкрики удаляются, пока вовсе не замолкают. Кассандра считает, что ведёт себя эгоистично, что раньше за ней это столь ярко не наблюдалось, но поделать с собой ничего не может. Собственная жизнь пока что дороже. Перебираясь на переднее сидение, Касс заводит автомобиль. Вчера вечером она обнаружила чересчур много крови вокруг, поэтому не кажется, будто сюда вернётся хозяин. На самом деле, ей немного стыдно брать чужую вещь, но Хоуп заставляет играть по своим правилам, чтобы жить. Поэтому она делает всё на автомате, выезжая на проезжую часть. Подальше отсюда, вперёд. Едет минут двадцать, пересекая очередной мост, дальше и дальше до перекрёстка, на котором поворачивает налево. Ей смутно представляется, куда она едет, но выходить и спрашивать дорогу нет желания. На соседнем сидении лежит заряженный пистолет. Изредка Кассандра кидает на него взгляды и пытается успокоиться. С каждым днём, проведённым здесь, мысль о цивилизации, где подобное невозможно, кажется всё эфемернее. С ужасом она осознаёт, что весь окружающий пиздец начинает восприниматься ей, как будто так и надо. Качает головой, выжимая педаль газа. Несётся по дороге, практически не оглядываясь. По левую сторону от неё горы, по правую обрыв, повороты здесь крутые, что бросает то ближе к краю, то на встречную полосу, но Касс не обращает на это внимания. Ей практически плевать. По пути никто не попадается, и она уже было радуется, что и в этом ей везёт, но слишком рано. Щурится, подаваясь вперёд, перенося ногу с газа на тормоз. Стоит только местности стать более ровной, как впереди виднеется колонна машин, стоящая поперёк дороги. Конечно, она могла бы не останавливаться и попытаться их протаранить, но нет, это ведь не фильм. Подъезжая не спеша, Ривер оглядывается, но не видит возможности хоть как-то их объехать. Хреновенько. Перед ней выскакивает мужчина, поднимая раскрытую ладонь перед собой, заставляя полностью остановиться. Ну, всё, хана. Натягивая на лицо самое дружелюбное выражение, опускает стекло. — Утро доброе. — Куда направляешься? — без приветствия спрашивают он. Никакой тебе вежливости. Все хмурые и недовольные. — Никуда, просто перебираюсь с места на место, на природу любуюсь, — нужно импровизировать. Пытаться это делать. — Свободное перемещение по дорогам запрещено, — выплёвывает мужчина, смотря на неё недоверчивым взглядом. — Ты разве не знаешь об этом? — Эм, нет? — Радио хотя бы иногда включай, — советует тот, отступая чуть в сторону. — Вылезай, нужно осмотреть машину. — Зачем? Я безобидна, видите? — Касс поднимает руки, откинувшись на спинку сидения. — Это просто жилой трейлер. Неужели вам хочется копаться в женском белье и прокладках? Секундная тишина. Похоже, сектант реально прикидывает нужно ли ему это всё. — Это приказ Джейкоба, он не обсуждается, — качает головой мужчина. — Вылезай, и как тебя зовут? — Кхм, Джоан, — первое, что приходит в голову. Ей кивают головой и делают взмах рукой, всё, тянуть больше некуда. Кассандра считает, что попала. С другой стороны подходит ещё один сектант, открывая дверь. В панике она оборачивается к нему, видя, как тот тянется к оружию, заметив на пассажирском сидении пистолет. Вот уж точно блядство! Кассандра кидается вперёд, хватая пистолет и выстреливая в руку мужчине. Тот сдавленно кричит и отступает, пока она круто разворачивается, всаживая пулю в бедро второго. Начинается перестрелка. Оставшиеся двое выскакивают из машин, стреляя в лобовое стекло. Прикрывая голову рукой, Касс сползает с сидения вниз. Нужно выбираться, но это опасно. Вылезет из автомобиля, тут же словит пулю. Думай-думай-думай. Ривер оборачивается, видя, как мужчина с простреленным бедром тянется к пистолету. Нет уж, милый, так дела не пойдут. Воспользовавшись временным затишьем, она выскакивает на дорогу, хватая сектанта за плечо, приставляя дуло к его виску. — Прекратите стрелять, если не хотите, чтобы ваш друг словил пулю в голову, — достаточно громко говорит она, надеясь, что это сработает. И это срабатывает. Охренеть просто. Кто бы мог подумать, что она, как полицейский, которая сама должна была останавливать типов, берущих людей в заложники, когда-то сама станет этим самым типом? Любит же жизнь не смешно пошутить. — Ты совершаешь огромную ошибку! Отпусти его, встань на путь истинный, внемли воли Отца, и Господь простит тебя. — Как-нибудь обойдусь без его прощения, — отзывается Касс, ощущая, как всё внутри дрожит от страха. — Пропустите меня вперёд, и он не пострадает. — Подумай, для всех есть путь искупления. — Я не хочу искупления, — отчаянно мотает головой в ответ, — я всего лишь хочу домой. — Но ты уже дома. Ривер кажется, что эти слова звучат издёвкой, но нет. Вполне искренне, будто они реально в это верят. Разговаривать с ними нет желания, всё равно не слышат. Касс поднимается на ноги, придерживая мужчину за плечо. Тот припадает на левую ногу, зажимая рукой кровоточащую рану. Одного взгляда на неё достаточно, чтобы увидеть, что пробита артерия. Круто. Ей честно хочется взвыть от всего происходящего. Не реальная жизнь, а бред какой-то. Так-то сектант долго не протянет. Закрыть глаза, медленный вдох-выдох. Либо продолжать стоять на своём и попытаться прорваться, но тогда мужчина сдохнет, либо попытаться ему помочь. Кидает осторожный взгляд вперёд, сектанты напряжённо наблюдают за ней, но стрелять не спешат. Кажется, если она ещё немного с ними поговорит, то её пропустят. — Есть верёвка? — Верёвка? — Да, верёвка. К черту все! Касс думает, что пожалеет. О-очень сильно пожалеет. Она опускает пистолет, помогая мужчине лечь на асфальт. Ставит оружие на предохранитель и кладёт рядом с собой, расстёгивая ремень, вытаскивая из петель. Поднимает голову, видя замешательство на лицах. — Помогите мне, не стойте столбом. Прижимает сектанта, просовывая ремень под ногой, фиксируя выше выстрела, туго затягивает. Нужно наложить жгут и к врачу, она дальше бесполезна. Смотрит на того, кто подошёл к ней помочь. — Его нужно к врачу, — доверчиво говорит, — артерия либо пробита, либо задета. — Ты странная, — сообщает ей незнакомец. — Вначале стреляешь, потом помогаешь. — Сама удивляюсь собственной тупости. Ей кивают. Позади из открытой машины доносится радио. Игравшая до этого музыка обрывается, заменяясь поставленным голосом. Вновь это объявление о том, что она не сбежит. Прямо на нервы серной кислотой капает, разъедая. Касс практически не слушает слов, весь её взгляд обращён на мужчину, что внемлет голосу вестника, а после опускает взгляд на неё. И что-то такое есть в его глазах. Кассандра всё понимает слишком поздно. Медленно тянет руку к пистолету, но не успевает. Незнакомец действует на опережение, выставляя ногу вперёд, пиная оружие. То отлетает под автомобиль, становясь недосягаемым. Дерьмо! Она подскакивает на ноги, понимая, что никто в добрый путь отпускать её не собирается. Пытается ударить кулаком в грудь, но его перехватывают, заламывая руку. Вжимают в трейлер, наваливаясь сверху, чтобы не дать ей возможности брыкаться. — Значит, ты та самая Кассандра, что нужна Джейкобу? — говорит сектант на ухо, пока она пытается его лягнуть. — Стоило догадаться. Ты не похожа на местную. — Пусти! — дёргается, пытаясь выбраться. — Зачем я вообще ему нужна? Помимо меня у него там дохерища пленных, их мало? — Если ищет, значит, интересна. Вестник видит в тебе что-то особенное, мы не имеем прав идти против его воли. Надеюсь, ты пройдёшь чрез Врата Эдема, сестра... ну, или сгниёшь вместе с остальными смертниками. — Иди в задницу, мудила. Мужчина хватает её за шею, сжимая руку. Давит пальцами на сонную артерию. Касс пытается выбраться ещё некоторое время, ощущая приливы слабости. Перед глазами всё темнеет, к несчастью она чувствует резкую слабость, а после и вовсе проваливается в темноту, соскальзывая вниз, не в силах больше удерживаться на ногах. Тьма однородна. Окружает со всех сторон, берёт в плен, подчиняет. Подобно стае диких животных, что находятся везде, загоняя тебя в пропасть, из которой нет выхода. Лучи света здесь всего лишь иллюзия надежды. Веры в то, что всё ещё можно исправить, когда на самом деле единственное, на что ты способен, это молиться о меньшей боли. Судьба предрешена, беги от неё сколько угодно, но конец всегда будет один. И не самый лучший. У Касс перед глазами разрастается свет белоснежными лилиями. Она с трудом открывает слезящиеся глаза, пытаясь понять, что происходит. Висит вниз головой на чьём-то плече, подобно безвольному мешку, набитому чем-то ненужным. В ушах звенит, на языке отвратительный привкус песка. — Неплохая работа, — Джейкоб говорит размеренно. Его голос входит в разум с чётким осознанием, — но разве я просил тебя возвращать её? — Нет, но я услышал объявление и подумал... — Знаешь, когда человек лучше всего себя раскрывает? В экстремальных условиях, когда думает, что смерть движется за ним по пятам. Когда одно неловкое движение, и ты сдохнешь в канаве, поедаемый трупными червями. Охотники следили за ней, девочка была на мушке, но ты вмешался. — Я хотел как лучше, во имя Господа, зачем мне тебе лгать? — Незачем, — задумчиво, — но приказа не было, а ты рыпнулся. Ай-ай, тоже нехорошо. — Я исправлюсь. — У тебя нет шанса на исправление. Звук выстрела. Глухое падение тела. И вновь тьма окутывает её. Второй раз она просыпается, привязанной к стулу. Голова болит, но не так сильно. Кассандра с трудом оглядывается, видя, что по правую сторону от неё ещё стоит один стул с неизвестным мужчиной. Судя по звукам, позади тоже кто-то сидит. Чудесно. Она дёргает руками, пытаясь освободиться, но не может. Перед ней белое полотно на голой стене, как чудесно. Свет выключается. Проектор выводит на полотно изображение распотрошённого зайца, что лежит на белом снегу. Вокруг него много крови, кишки вываливаются наружу. Она может рассмотреть всё это в мельчайших подробностях. — Этот мир слаб. Мягок. Джейкоб! Она непроизвольно рвётся к нему, ещё не до конца понимая, что именно хочет сделать. Врезать ему или врезать. Вестник что-то говорит, идёт вперёд, становится справа опуская ладонь на спинку. Касс плечом может ощущать жар, исходящий от его руки. Дёргается, но вновь безрезультатно. Слайды сменяют один другой. Мёртвые животные и волки, словно какое-то психоделическое кино. А на фоне этого поставленный голос Джейкоба, что рассуждает о правах, о том, как должно быть и почему это таковым не является. Кассандра хочет зажать уши и зажмуриться, но не может. У неё взгляд будто прикован к происходящему на полотне, слайды начинают мелькать быстрее. — Мы сделаем то, что должны, — он делает шаг назад, краем глаза Касс видит, как вестник заводит в руках что-то. Шкатулка? — Избавим мир от слабых, чтобы сильные смогли занять места, что по праву им отведены. Звучит щелчок. Шкатулка открыта. Касс слабо моргает, чувствуя дрожь, пробравшую всё тело. И песня. Песня, проникающая в самое нутро, желая распотрошить её на мелкие куски. «Only you…»