Прерванная игра

      Где-то наверху раздался тихий скрип. Любопытный жилец каменного дома осторожно приоткрыл окно, но, увидев, что девушка резко вскинула голову, тут же торопливо захлопнул ставни. Было слышно, как он яростно шикал на домочадцев, рвущихся хоть одним глазком посмотреть на чужестранку.       Элис удрученно вздохнула. Она даже не удивилась: горожане по-прежнему боялись ее. И это, похоже, единственное, что остается неизменным в этом изменчивом мире. А вот Кларисса, которая не скрывала свое нетерпение, ее озадачила. Такое поведение было не свойственно вышколенной камеристке. Ее глаза лихорадочно блестели, на высоком лбу проступили бисеринки пота, острый подбородок был воинственно вздернут, как будто она была готова ввязаться в уличную драку. И Элис невольно заозиралась: может, люди Дюпре уже незаметно прокрались в тесный переулок и поджидают их в темной подворотне?       — Ты уверена, что нам сюда? — Элис поравнялась с Клариссой и с сомнением посмотрела на узкую лестницу, змеящуюся между стенами серых домов. От замшелых ступеней тянуло сыростью и плесенью. Чужестранка невольно поморщилась, вдохнув гнилостный воздух. Ей здесь не нравилось. Слишком резким был контраст между залитой солнцем площадью с уютными трактирами и гостевыми домами, и этим местом.       — Да, миледи. — Кларисса уже ступила на первую ступеньку. — Это самый короткий путь, если нужно быстро и незаметно попасть из одной части города в другую. Сядем на паром и переправимся через реку. Господа не пользуются этой дорогой. Эта лазейка для бедняков вроде меня.       «Не прибедняйся», — мысленно одернула ее Элис, но вслух ничего не сказала, только лишь еще раз обежала взглядом ее наряд. Одни ботиночки камеристки стоили как все ее жалование младшего помощника королевского садовника. Ей бы пришлось копить и копить, скрупулезно откладывая каждую заработанную монетку, возможно, не один месяц, если считать по земным меркам. И отрез ткани для юбки и для плаща, и даже плетеная корзина, которую Кларисса не выпускала из рук, все это стоило немалых денег. Это были качественные вещи ручной работы, которые мог позволить себе купить далеко не каждый безликий. Элис не задумывалась о классовом расслоении в Расчудесном мире, пока однажды не заглянула во флигель садовника.       Низенькое строение с выбеленными глиняными стенами, придавленное черепичной крышей, как будто стыдилось своей неказистости. Укрывшись в тени вековых дубов, маленький флигель прятался в глубине великолепного парка.       Обычно, закончив работу, Элис оставляла садовые принадлежности на видном месте: на скамейке или на каменном бортике фонтана, чтобы старый садовник без труда нашел их, а после разложил по местам. Она так привыкла к этому заведенному распорядку, что искренне удивилась, обнаружив свои секатор и пустую лейку там же, где оставила их накануне.       Когда на парк опустились сумерки и работа была закончена, садовник, мистер Финчер, или Флитчер (Элис не расслышала его имя, когда он представился, а переспросить постеснялась) так и не появился. Элис сняла грязные перчатки, развязала на талии тесемки фартука. Она медлила, оттягивая момент возвращения во дворец. Девушка ждала, что вот-вот в сумерках над высокой зеленой изгородью покажется широкополая соломенная шляпа, а под ней, встопорщенные, как у бобра, жесткие щеточки седых усов. Выждав еще секунду, она затолкала вещи в широкую горловину лейки и пошла по аллее, высматривая в густой листве серую крышу флигеля.       От маленького окна, занавешенного пестрой тканью, на траву перед домиком падал тусклый квадрат желтого света. Элис приоткрыла дверь. На скрип в переднюю из комнаты тут же выглянула безликая с гладко зачесанными и собранными в пучок каштановыми волосами. Но увидев, кто пожаловал на огонек, тут же юркнула обратно.       — Уильям, то есть мистер Флетчер, заболел. Нет его, — раздался сварливый голос из-за двери, прежде чем она захлопнулась чуть ли не перед самым носом Элис.       «Еще бы подперли чем-нибудь, а то вдруг прорвусь», — раздраженно подумала девушка.       Элис, не пророня ни слова, молча вытряхнула из лейки перчатки. Расправила их и положила на полку. Встряхнула смятый фартук, подняв в воздух облачко легкой пыли и повесило его на гвоздик, с которого свисал ворох грязной рабочей одежды.       Все это время, пока она возилась с одеждой и пристраивала лейку под длинную скамью, на которой были разложены серпы и секаторы, в комнатке из-за неплотно закрытой двери доносился встревоженный шепот. Безликие работницы не на шутку переполошились: никогда еще чужестранка не заглядывала к ним в «святая святых», да еще перед самым ужином. Они ни как не могли решить: позвать ли Элис к столу, или же дождаться, пока она уйдет сама. Элис глубоко вдохнула, наслаждаясь запахами свежего хлеба и печеного картофеля, и вышла на свежий воздух. Порыв сквозняка, словно вздох облегчения, легонько подтолкнул ее в спину, и она, не оглядываясь, на маленький домик, побрела прочь.       Элис выяснила, что случилось с садовником, посочувствовала ему, и неожиданно поймала себя на мысли, что раздражена и злится на его зашуганных помощниц. Как это, оказывается, унизительно: чувствовать себя отвергнутой, словно пария, и кем? — какими-то безликими.       Она вышла к перекрестку. Три садовые тропинки, пересекаясь, образовывали неправильную снежинку. Сходство усиливали кусты белоснежных роз, посаженных вдоль низкой ограды. И в это в мире, где отродясь не видели снега. Элис склонилась над цветком, осторожно коснулась бархатных лепестков и вдохнула сладкий запах, выгоняя из легких остатки мнимого домашнего тепла и уюта. Потом, чтобы окончательно прийти в себя и осудить пылающее лицо, зачерпнула полную пригоршню ледяной воды из стоящей тут же поилки для птиц.       — Успокоилась? — Голос Эйса над ухом заставил Элис поежиться.       — Да, — помедлив, ответила Элис.       Она стряхнула воду и вытерла влажные ладони о подол. Эйс обошел ее, слегка задев плечом, и, перекинув плащ через руку, сел на ограду. Девушка смотрела на него сверху вниз, жадно всматриваясь в идеальные черты лица, пытаясь отыскать в них намек на насмешку, прозвучавшую в его голосе. Но Рыцарь был серьезен.       — Это был ты у флигеля и шел за мной через парк, — утвердительно произнесла Элис, как будто отвечая на заданный вопрос. На самом же деле просто собираясь с мыслями, которые прыснули во все стороны, как только ладони Эйса легли ей на талию.       — Да, — лаконично ответил мужчина, усаживая чужестранку себе на колено.       — Напугал… Почему сразу не подошел? — ворчливо спросила Элис, расправив юбку.       — Ты так хлопнула дверью (та чуть не слетела с петель), что я счел лучшим для себя дать тебе время немного остыть.       — Не преувеличивай. И это был всего лишь сквозняк.       — Можно? — спросил Эйс и, не дожидаясь разрешения, прижался ухом к груди Элис. — Так зачем ты ходила в флигель?       Элис воровато огляделась по сторонам: не наблюдает ли за ними кто-нибудь тайком. И убедившись, что рядом нет ни души, прижала ладонью щекотавшие шею волосы Эйс.       — Искала садовника. Хотела вернуть ему секатор.       — Отправила бы камеристку. Тебе не следует самой заниматься такими вещами.       — Это еще почему? — потребовала объяснений девушка.       Эйс, который с наслаждением слушал биение сердца чужестранки и думал уже о чем-то своем, нехотя отстранился от девушки и с удивлением посмотрел в ее глаза. Она действительно не понимала таких простых вещей.       — Ты — чужестранка и в этой «неигре» к тому же еще и лучшая подруга Королевы. Безликие, мягко говоря, не любят Игроков, а ты, даже в этом наряде — словно райская птица, опустившаяся на болото. Ты и они слишком разные. Так что просто сыграй свою роль как можно лучше.       Элис задумалась. Возможно, Эйс был в чем-то прав, и ей не следовало искать дружбы со старым садовником. Ее увлечение садоводством вся дворцовая челядь воспринимала не иначе, как блажь заскучавшей от безделья избалованной королевской гостьи. После работы ее ждала горячая ванна и ужин в обществе Вивальди, а безликих — стоптанные башмаки на крыльце и жидкая похлебка в глиняных мисках.       — Скажи, то что я, что мы… — Элис замялась, подбирая слова.       — Спим вместе? — усмехнулся Эйс, заметив, как яркий румянец вспыхнул на бледных щеках.       Элис кивнула и продолжила:       — Считается ли это тем, что «чужестранка» сделала выбор, Игра официально закончена и никто больше не будет донимать меня своим вниманием?       Вместо ответа Рыцарь поцеловал ее, а оторвавшись от губ девушки прижался разгоряченным лбом к ее лбу:       — Я был бы счастлив, если бы это было на самом деле так, и ты действительно решила остаться со мной, а не искала бы каждый день дорогу в свой мир.       Элис коснулась кончиками пальцев губ. Прошло уже несколько периодов, но стоило ей задуматься хоть на секунду, как она снова чувствовала жар его поцелуев. И вместе с ним, болезненный укол в самое сердце. Неужели она?..       «Нет, нет и нет», — Элис упрямо тряхнула головой. И все же, кого она пыталась обмануть? Это просто не может быть. Их отношения даже с натяжкой нормальными не назовешь. Скорее наоборот. Но почему же так больно?       Она шла за Клариссой, внимательно смотря под ноги, чтобы ненароком не наступить в подозрительные лужицы. А когда подняла голову, неприятно удивилась, увидев, как изменилась улочка. Серые стены практически смыкались над головой, оставив лишь узкую щель, через которую едва проникал дневной свет. Вечный полумрак, казалось, совершенно не беспокоил местных жителей. Редкие окна домов были наглухо заколочены досками или заложены кирпичом и замазаны красной глиной. Яркие пятна с неровными краями приковывали взгляд и были похожи на свежие раны на шкуре какого-то исполинского животного.        А ведь его слова задели ее за живое. Она не ожидала от беспечного рыцаря такой проницательности. Элис перепрыгнула через очередную ступеньку, не имея возможности обойти растекшуюся лужу. Эйс читал ее, как раскрытую книгу, и он был прав. Ей нужны были эти отношения только как ширма, вход за которую другим Игрокам был воспрещен. Девушке казалось, что и Эйса, этакого бунтаря и отступника, вполне устраивает такое положение вещей, пока он не проговорился о своем истинном желании быть с ней, вне зависимости, идет Игра или нет. Это в его духе: вопреки здравому смыслу выбрать ненастоящую Алису. И вместе с тем, он не препятствовал ее поискам. Но и не помогал. Как будто знал, что все ее усилия найти проход между мирами обречены на провал.       Элис поспешила за камеристкой, которая уже уверенным шагом направилась к пришвартованному вдалеке баркасу. Сверля взглядом стремительно удаляющуюся спину Клариссы и вслушиваясь, как волны мутной реки ритмично ударяются о каменные берега канала, девушка скрестила пальцы на удачу. Она найдет эту чертову кроличью нору, чего бы этой ей ни стоило, потому что должна вернуться домой, пока она еще помнит, что у нее когда-то был другой дом.       Увидев приближающихся путниц, по сходням, перекинутым с борта на пристань, спустился высокий мужчина. Еще толком не рассмотрев его, Элис почему то решила, что этот безликий в наглухо застегнутом синем кителе — владелец речной посудины.       Кларисса несколько раз оглянулась, проверить, как далеко от нее чужестранка, и направилась прямиком к нему.       Она о чем-то с жаром говорила, пыталась жестикулировать, но мешала корзина в руках, которую она в конце-концов поставила на плиты.       Элис заметила, как мужчина с чем-то не соглашаясь в очередной раз отрицательно покачал головой. А подойдя ближе, девушка услышала фразу, которая заставила ее замереть на месте:       — Я не могу вернуться во дворец: Эрей видел нас на площади.       Заметив чужестранку, безликий цикнул на камеристку и по нервному движению рук, которые он заложил за широкий пояс, девушка поняла, что услышала то, что не предназначалось для ее ушей. Кларисса обернулась, и на ее побледневшем личике промелькнул испуг, который тут же сменился кислой гримасой.       — Кларисса, что происходит? — спросила Элис, подозревая, что ответ ей может не понравится.       Камеристка смерила ее взглядом, и снова обратилась к безликому, не удостоив Элис ответом:       — Я поплыву с вами. Если появляюсь во дворце, начнут задавать вопросы.       — А ты уверена, что площади был именно Кот? — безликий задумчиво рассматривал хмурую чужестранку, на скулах которой проступили пунцовые пятна еле сдерживаемого гнева.       — Конечно, это был он, — Кларисса раздраженно передернула плечиками. — Думаешь я не узнаю в толпе прихвостня Королевы?       — Если это так, то возвращаться тебе действительно нельзя, — согласился с камеристкой капитан,       — Так и я о том же!       — Но и взять тебя на баркас я тоже не могу, — перебил ее безликий.       Элис не стала ждать окончания спора. И без объяснений стало понятно: безликие вели какую-ту свою игру, в которую собирались втянуть и ее, не получив на то согласие. Эйс был прав — она чужестранка. Чужая. Трофей, за которым охотятся все кому не лень. Нет, так не пойдет.       Громкий хлопок заставил ее вскрикнуть от неожиданности и резко обернуться. В ушах все еще звенело оглушительно эхо, а глаза отказывались верить тому, что видят.       Кларисса, всплеснув руками, неловко пятясь от капитана, в руке которого все еще дымился старинный мушкет, и, покачнувшись, грузно опустилась на колени. Элис не видела ее лица, только спину, где под левой лопаткой росло и ширилось бордовое пятно.       Словно в трансе Элис пошла к ней, понимая, что для ее камеристки игра закончена. Каждый шаг давался с неимоверным трудом, как будто ноги принадлежали другому человеку и отказывались ей повиноваться. Чужестранка завороженно смотрела, как когда-то гибкое и упругое тело безликой стремительно теряет форму, опадает, словно шарик из которого выпустили весь воздух.       Кларисса исчезла, когда Элис была на пол пути к ней. Растаяла, словно речной туман с первыми лучами солнца. Только остановившиеся часы с пробитым циферблатом, поблескивающие на серых заплесневелых плитах пристани, все еще напоминали о том, что когда-то своенравная камеристка была частью Расчудесного мира.       Безликий убийца убрал мушкет в кобуру и точным ударом ноги отправил сердце Клариссы на дно глубокого канала.