К вершине: Первые шаги

Керамические и алебастровые горшочки с притираниями и красками, костяные и камышовые трубочки, зеркальца разных размеров, ложечки и лопаточки из кости и кисточки из шерсти джанкса, шкатулочки с множеством отделений... Если кого Рихема и любила, то саму себя, если что и ценила в этом мире больше своей карьеры темплара Нибеная, так это свою красоту. (Хотя Сейлах и не согласилась бы, что её наставницу можно назвать красивой. Скорее она бы сказала, что Рихема напоминает кайшаргу — древнюю нежить, похожую на истощённого человека. Только в отличие от кайшарг Рихема старается продлить за отведённые человеку пределы не свою жизнь, а свою «красоту».) Не менее часа как с утра, так и перед сном проводила Рихема за своим туалетным столиком: очищающие и питательные маски — свои для лица, свои для шеи, крема для всего лица и для отдельных зон, для осветления первых появляющихся возрастных пятен, специальный массаж, с утра же ещё и крем, выравнивающий тон кожи, краски для век и щёк, тушь для ресниц, краска для бровей... Конечно, Сейлах и сама пользовалась многим из этого арсенала — раньше, дома, когда у неё были на то возможность и время. Но Сейлах-то молодая красавица, а для такой старухи старательно цепляться за красоту, которой никогда и не было, должно быть даже несколько стыдно. Зато Сейлах могла быть уверена: ни одна из коробочек не будет обделена вниманием, ни при каких условиях, даже в самый загруженный день, Рихема не пропустит хоть утренний, хоть вечерний ритуал. И всегда эта вредная старуха сама наносила себе все свои средства, не доверяя лишний раз к ним прикасаться ни служанкам, ни Сейлах. Что раньше было несколько обидно, зато очень выгодно теперь. Палатка была небольшая, а отведённое для покупателей пространство — и того меньше. И всё оно было заставлено ящиками, ящичками, коробками, коробочками и амфорами всех размеров, оставляя места на шаг-полтора. Не было даже прилавка как такового. Освещалось всё это небольшим едва тлеющим фонарём при входе. Благодаря такому освещению было видно захламляющую помещение тару, но трудно было рассмотреть подробно, что же в ней находится. Так же сложно было рассмотреть в деталях лица как покупателей, так и продавца. Городской шум был едва слышен, хотя то и дело выкрики погромче заставляли Сейлах нервно оглядываться через плечо, не заходит ли кто-то ещё. Запахи трав и пыли, дерева и мускуса наполняли палатку. Каждый из них сам по себе был не так уж силён, но вместе они образовывали раздражающую смесь, заставив девушку поморщиться из-за вновь проснувшейся головной боли. Пока Сейлах растерянно оглядывалась, стоя у входа и стараясь ничего не задеть, из-за занавески в глубине палатки выплыл пожилой эльф. Как и все эльфы, он был заметно выше любого человека, а из-за своего худощавого телосложения выглядел измождённым, несмотря на укутывающее его тряпьё жителя пустынь. Даже в сумраке палатки на его лице видны были глубокие следы как возраста, так и сурового климата пустошей и перенесённых лишений. Выглядывающие из-под одежды кисти рук так же были изрезаны морщинами и покрыты старческими пятнами и следами работы с различными едкими веществами, выдавая профессию этого эльфа — он был бардом. Некоторые барды и на Атхасе продолжали заниматься исключительно искусством: певцы, танцоры, рассказчики, акробаты — они путешествовали между городами, развлекая публику. Отдельные барды могли быть наняты богачами в качестве воспитателей, гувернёров и тренеров для молодёжи. Труппы же выступали в тавернах и на праздниках, а также могли быть направлены одним аристократом другому в качестве подарка для развлечения на празднике — и отказ от такого дара считался большим оскорблением! Сегодня по пути Сейлах видела множество таких трупп. Они выступали на площадях и улицах пошире, увешивающие одежду, запястья и лодыжки танцоров колокольчики вовсю звенели, и дети лет пяти-семи обходили с плошкой зрителей, прося бросить хоть пару глиняков в благодарность за представление. Однако для большинства бардов творчество являлось лишь внешней стороной жизни, прикрытием. Большинство бардов Атхаса — шпионы и наёмные убийцы, мастера скрытого оружия и ядов. Из-за этого Сейлах и стояла сейчас в палатке с почти выцветшим рисунком лиры на задворках эльфийского рынка. — Молодая госпожа, — поклонился эльф. — Вы желаете заказать балладу? Для более активных номеров я, боюсь, уже слишком стар. Сейлах раздражённо фыркнула. Эльфы никогда не бывают слишком стары для «более активных номеров». В конце концов, путешествуя по пустыне между городами, они не пользуются канками, традиционными ездовыми насекомыми, похожими на муравьёв, и целыми днями бегут, нагруженные всеми своими вещами. Но тратить время на споры она не стала. — Нет. Мне нужно... снотворное для одной дамы. — У вашей родственницы проблемы со сном? — О да, и она очень страдает. — Позвольте, я предположу, что её печаль лишает сна и остальных родственников. — Да уж, можно и так сказать, — Сейлах хмыкнула. — Мне нужно... средство, которое помогло бы ей спокойно уснуть. — Думаю, я могу вам помочь, — эльф с поклоном достал из-за ящиков небольшую шкатулку. — Каким образом ваша родственника предпочитает принимать лекарства? Очень эффективны средства из везеров или древесных пчёл. — Нет-нет, — Сейлах поморщилась. Ей отнюдь не улыбалось пытаться найти способ оцарапать Рихему. Даже если она возьмёт настолько тонкий клинок — а лучше иглу или спицу, — что Рихема не заметит сама царапины, её тело перед погребением ведь будут раздевать и омывать. И с кого первого спросят про любые странные повреждения? На теле у наставницы, которая так заботилась о своём внешнем виде и так раздражала свою подопечную? Нет, это будет слишком очевидно. Да и не хотелось ей лишний раз касаться этой ведьмы. — Ничего, что требует царапин. Она не любит боли, — поспешно придумала объяснение девушка. И добавила: — И не любит ничего постороннего пить или есть. — Понимаю, — задумчиво протянул эльф. Он убрал шкатулку обратно и отбил пальцами короткую дробь на ближайшем ящике. Сейлах упала духом: неужели не найдётся ничего, что не пришлось бы подмешивать в пищу или пытаться ранить, неужели нет более подходящих к её идее вариантов?.. — Думаю, я всё же смогу вам помочь, — наконец проговорил бард. — Есть одно средство, его любят халфлинги Поющих Гор. Прошу вас подождать. Эльф снова скрылся за занавеской, а беспокойство Сейлах только усилилось: допустим, бард сейчас найдёт подходящее средство — но сколько он за него запросит монет? Она не рассчитывала, что в королевском дворце ей вообще понадобятся деньги, и не слишком-то много их взяла. Потому, когда эльф вернулся через пару минут с небольшим флакончиком, Сейлах постаралась сделать максимально незаинтересованное выражение лица. — Вот, госпожа, — проговорил эльф. — Это средство изготовлено из растения, зовущегося ядовитик. Не стоит, впрочем, обращать особого внимания на его название, — быстро произнёс эльф, словно речь с покупательницей и правда шла всего лишь о снотворном для родственницы, и неоднозначное название растения могло бы отпугнуть. — Это название отчасти иронично. Ведь при светло-зелёном цвете листвы его цветы окрашены в ярко-оранжевый, что напоминает окрас некоторых ядовитых животных, не более того, — бард тонко улыбнулся. — Внутри каждого цветка есть мешочек со спорами. И если цветок задеть, то он выбрасывает эти споры большим облаком, вызывая сонливость. — Эльф поставил флакончик перед Сейлах. — Единственный минус: потом корни цветка оплетают уснувшего и выделяют вещество, разъедающее кожу и плоть попавшего в ловушку существа. Пока бард произносил свою речь, Сейлах уже нарисовала в своём воображении прекрасную картину смерти Рихемы: вот она сидит перед своим зеркалом вечером и густо намазывает лицо кремом, с которым «поработала» Сейлах; вот она ложится спать, и девушка покидает комнату с пожеланиями доброй ночи; вот Сейлах утром приходит будить наставницу, а та никак не реагирует, и Сейлах выбегает из комнаты с криками о помощи, вся такая несчастная, все охают и жалеют её... Однако стоило ей после последних слов представить, как именно наставница будет выглядеть на утро, и она скривилась от отвращения, почувствовав подкатывающий к горлу комок тошноты. Внимательно наблюдавший за её реакцией эльф позволил себе ещё раз усмехнуться. — Пусть вас, госпожа, не смущает этот момент. Я готовлю свои снадобья на жировой основе. Благодаря этому они не только хорошо впитываются через кожу, но и теряют свой разъедающий эффект. Кожа вашей родственницы останется такой же прекрасной. Поэтому вы можете спокойно добавить это средство, например, в любой крем, — тут эльф сделал небольшую паузу, заставив Сейлах покоситься на него с большим подозрением и поплотнее закутаться в накидку. — К тому же, оно обладает лишь лёгким, едва заметным цветочным ароматом, прекрасно подходящим к любой косметике. Можете понюхать, это безопасно. Эльф провёл флакончиком перед собственным носом и поставил перед Сейлах, снова спрятав руку в рукав. Пару мгновений девушка смотрела на флакончик, прежде чем потянуться к нему. В конце концов, торговцу не выгодно убивать покупателя прямо в своей палатке — как и обманывать с товаром, верно? А цветов этих в горах растёт достаточно, так что и цена оказалась не такой уж высокой. Выйдя из палатки барда, Сейлах обернула флакончик в небольшую тряпицу, спрятала за поясом и поторопилась вернуться в Наггарамакам, пока её не хватились. Всю обратную дорогу она была довольно задумчива, старательно следя лишь за тем, чтобы никто не прихватил ненароком в толпе кошелёк или – тем более – флакон.