Сказание о Луне и Солнце.

      Дождевая вода, заливавшая пол сквозь многочисленные мелкие трещинки в стене, заставляла меня содрогаться от холода. Я лежала в углу камеры, единственном еще сухом месте, и ждала, когда же вода достанет и до меня.       Я пыталась спать, но не могла. Вой варгов раздирал барабанные перепонки, не давая мне погрузиться в сон. Дол-Гулдур возился, копошился, лязгал мечами в ножнах, и в воздухе летало какое-то кровавое предвкушение. Я не могла до конца понять, с чем связано такое возбуждение отродий Моргота, но барабаны били, не переставая, а варги выли от боли — так сильно истязал их дрессировщик Горбаг, чтобы звери были еще злее и кровожаднее обычного.       Несмотря на бушующий шторм за стенами, в воздухе стояла невыносимая жара. — Ghashum… Ghashum… Ghashum (темн. нар. «жара»), — слышала я изнывающий орочий шепот.       Вытирая, покрывшийся испариной лоб, я, мечтая о глотке воды, собирала ее с пола руками и пила, в тайне уповая на ее свежий вкус, напоминавший мне о том, что я еще жива. Напившись, я с отвращением покосилась на две миски, стоящие в противоположенном углу камеры. Одна с прогнившей водой, другая с червивым мясом.       Орки ненавидели вкус простой воды, предпочитая воду, как они говорили, ароматную. Они набирали ее в большие дубовые бочки и кидали на дно трупы животных, чтобы вода «настоялась». Мясо же они любили полежавшее на солнцепеке пару дней.       И если даже я, будучи эльфом, страдала от спазмов в желудке после этой еды — не представляю, как бы вынес это все человек.       Вода разнесла по моему истощенному телу немного энергии, и я осторожно села, преодолевая головокружение. Любопытство заставило меня встать и медленно приблизиться к решетчатому ржавому окну, открывавшему мне вид на внутренний двор Дол Гулдура.       Черная, пропахшая кровью крепость. Казалось, что солнечный свет нарочно избегает ее стен. Полуразрушенные грязные башни, путаные коридоры и бесконечные пустые подземелья, в которых уже и не было никаких пленных, кроме меня, да старого обезумевшего гнома, чьи крики я иногда слышала в ночной тьме. — Я слышу его… слышу… Он мучает меня… мучает… — бредил гном, забываясь лихорадочным сном. И я ничем не могла помочь ему. Иногда я хотела с ним поговорить, но предусмотрительный Азог расположил наши камеры в разных концах тюремного крыла. И я лишь могла слышать гномьи крики сквозь стены.       Поэтому собеседников у меня особо не было. Лишь Маухур составлял мне компанию во время отлучек его бледнолицего отца, какие, в последнее время, случались все чаще и чаще.       Единственным моим развлечением было наблюдение за орками. Их повадки, язык, традиции и даже некое подобие культуры.       Внутренний двор Дол Гулдура был отдаленно похож на центральные площади небольших человеческих городишек. Посреди двора находился колодец, вероятно, с трупами животных на дне — ведь орки охотно пили из него. Вокруг колодца располагалось что-то наподобие торговых рядов, где кузнецы продавали свое оружие, доспехи, седла и прочую военную утварь. Я заметила, что орки очень любят торговаться друг с другом, но обычно это не приводило ни к чему, кроме драки и чьей-нибудь пронзенной копьем туши. На черных маслянистых лестницах, ведущих на дозорный пункт располагалась кухня: пара-тройка котлов с орочьими похлебками. На весь гарнизон у орков был всего один повар, крайне увлеченный своим делом низкорослый орк, который чуть ли не рецептами был готов делиться — так любил он готовить. Наверное, поэтому мне часто прилетали от него пинки и оскорбления — ведь я категорически отказывалась есть эти шедевры кулинарии.       Чуть поодаль был вырыт большой котлован, в котором жили варги, чей вой разрывал мой слух по ночам. Никто, кроме орка Горбага, не осмеливался спускаться туда по доброй воле. Бывало, что провинившегося орка бросали вниз на съедение этим безжалостным монстрам. Тут-то было веселье! Прислужники Мелькора с несвойственным улюлюканьем и хрюканьем толпились вокруг котлована и с интересом смотрели, как варги рвут их собрата в клочья.       Жили орки в казармах и, судя по запаху, там же справляли нужду. Но, как я успела приметить, Азог и Больг обитали где-то еще. Судя по всему, их жилища располагались на верхних ярусах крепости, где изредка залетающий ветер чуть развеивал смрад, царивший в крепости.       Мысли мои прервало лязганье замка в двери моей камеры. Я резко отшатнулась от решетчатого окна и села в углу, чтобы не вызывать никаких подозрений к себе, потому что в мою камеру зашел Больг.       И сердце мое ухнуло вниз, ибо за долгое время, проведенное в Дол Гулдуре, я еще не определилась, кто же из орочьих вожаков хуже. Кто же кровожаднее.       Отец или сын?       И иногда мне казалось — Больг, который испытывал особое наслаждение, пытая меня. Пару раз он пытался овладеть мной, но Азог тут же ударял его кнутом, заставляя убрать от меня свои мерзкие лапы. К тому же, Азог никогда не избивал меня моргульскими кнутами — которые не просто оставляли отметины на теле, а разрывали кожу до мяса. Больг же до безумия любил это занятие, особенно после того, как ему запретили меня касаться.       Азог предпочитал другого рода пытки. Да, бледный орк обожал ломать пленным кости, а еще клеймить раскаленным железом. Но более других пыток, орк обожал моральные. Он будто проникал в твой мозг, читал душу. И бил по слабым местам, вызывая у жертв безумные душевные страдания. — Ты еще не сдохла, Дочь Луны? — хохотнул Больг, закрывая за собой дверь. Я лишь посмотрела на него исподлобья. При мысли о новых пытках тело начинало подрагивать, и я никак не могла контролировать дрожь. — Как поживаешь, Дочь Луны? — продолжал орк, сверля меня своим единственным глазом. На месте второго красовались неровно сросшиеся рубцы.       Я снова лишь промолчала. «Ну давай, начинай», — подумала я, и страх сменился яростью. Вода полилась из трещин ещё сильнее, заполнив собой уже весь пол. И ее прохлада, холодившая пальцы ног, не давала нарушить связь с реальностью. — Сегодня я придумал игру, — хохотнул Больг, наклоняясь надо мной. Он был выше, но не крупнее Азога. И по изобретательности явно превзошёл своего папашу. Если тот сделал только из своей руки оружие, то Больг пошёл дальше, воткнув в своё тело острые железные пластины, которые не давали приблизиться к орку вплотную. Эти наточенные железки служили одновременно броней и ножами про запас. — Я вся во внимании, — зло прошептала я, прикусывая себе губу, чтобы не заскулить от ужаса. Фантазия уже рисовала перед моими глазами картины собственных пыток. — Горбаг все это время растил для меня щенка. Хочу опробовать его. Обещаю даже дать тебе кинжал для самообороны. — Как благородно…       Вот и все. Пришёл мой конец. Признаюсь, в тот момент я даже обрадовалась, испытав совершенно новое для себя чувство злорадства. Вообще, под сводами этих покрытых плесенью и мхом стен меня часто посещали темные мысли. — Даю тебе 15 минут помолиться Эру, или к кому вы там обращаетесь, — напоследок бросил мне орк и вышел из камеры, плотно захлопнув за собой дверь. — А вот это уже сверх благородства, — процедила я закрытой двери.       Оставшись одна, я дала волю чувствам. Тело мое колотило от ужаса, при мысли о том, что мне придётся спуститься в яму, кишащую варгами. Пойти на верную смерть. Хотя лучше уж смерть, чем это безвременное существование. Я не стала молиться. Я лишь обняла колени руками, не понимая — это слезы или пот градом катятся по моему лицу.       Пусть Эру решит мою судьбу этим дождливым, но таким душным днём.       Дверь снова со скрипом открылась. Больг привёл с собой пару стражников, что не особо бережно взяли меня под локти и выволокли из камеры, гогоча и переговариваясь на темном наречии. Они волокли меня так быстро, что я не успевала перебирать ногами.  — Pushdug albai (темн.нар. " вонючий эльф»), — прорычал один из серокожих стражников, заламывая мне руку.       Меня, буквально, вытолкали на улицу, и я позорно повалилась на землю, щурясь от солнечного света. На мгновение мне показалось, что я ослепла, и даже снова обрадовалась. Не видеть распахнутых волчьих пастей перед тем как все закончится — было бы неплохо.       Орки, завидев нашу процессию, побросали свои дела и устремились через покрытую слякотью площадь к варговой яме, рыча и гавкая в предвкушении кровавого зрелища. Они открывали свои чёрные рты, скалили желто-коричневые зубы, обдавая меня запахом гнили.       Забили в барабаны. Ровно и чётко я слышала каждый бой, казавшийся мне небесным громом. В этом размазанном, хаотичном, бесконтрольном орочьем мире, где практически не существовало никаких законов, кроме подчинения более сильному орку, была только одна вещь, которая всегда попадала в такт.       Бой барабанов.       И этот бой — был единственной музыкой, которую признавали прислужники Моргота.       Этот бой — был песней смерти.       Я не помню, как оказалась на дне ямы. Все произошло настолько быстро, что память стёрла это из моего сознания. Я помню, как с трудом поднялась на землю, сжимая в руке небольшой кинжал.       Огромный чёрный Варг уже смотрел на меня своими мелкими красными глазками и скалился, голодно рыча. Свалявшаяся густая шерсть блестела от дождевых капель, кое-где виднелись кровавые раны — следы от дрессировки Горбага.       Я лишь стояла, замерев, не смея даже вдохнуть.  — Mat! (темн.нар «смерть») — Mat! — Mat!       Со всех сторон в меня полетели выкрики и вслед за ними — камни. Орки, кривя ртами, изрыгали проклятия на черном наречии, пытаясь расшевелить нас. Ждать им пришлось недолго. Пара камней, попавшие варгу в голову, заставили его броситься на меня. Издав звериный утробный рык, животное резко прыгнуло, выставив вперед острые, точно лезвия, когти.       Заорав не своим голосом, я резко отскочила в сторону и пригнулась, тайно удивляясь, откуда у меня вообще взялись силы на такой стремительный маневр. Черное чудовище резко развернулось и снова бросилось на меня, в этот раз пытаясь прижать лапами к земле. Я присела и в отчаянном прыжке практически вслепую взмахнула кинжалом. Послышался вой, перешедший в визг. Приземлившись уже за спиной варга, я обернулась, увидя, что ранила лапу животного. Черная кровь смешалась с грязью под ногами. — Ах ты эльфийская тварь! — я слышала рев Больга откуда-то сверху. — Как ты посмела покалечить моего варга! Убей ее! — приказал он своему ручному зверю. Капая слюной в мутные лужи, варг медленно двинулся по кругу, выжидая момент. Я последовала в том же направлении, не отрывая взгляда от животного. Конечно, я не смогу проткнуть толстую шкуру крохотным кинжалом. Но подпортить Больгу «транспорт» перед смертью я вполне могла. — Исилиэль! — кто-то выкрикнул мое имя, и что-то серебристое промелькнуло в воздухе. Резко развернувшись, я с удивлением поймала рукой меч. — Маленький засранец! Поймать Маухура! — снова рваный крик Больга и ярость, что была способна разрезать даже дождь.       Времени на благодарность у меня не было. Варг, воспользовавшись тем, что я отвернулась, снова прыгнул, и тяжелые лапы прибили меня к земле, вдавив в склизкую грязь. Меч выпал из рук. Острые когти проехались по предплечью. Зарычав совсем под стать варгу, я изо всех сил держала руками его лающую пасть, что пыталась вонзить свои острые клыки мне в лицо.       Сейчас или никогда.       Я отпустила руки, резко развела их в стороны, пытаясь нащупать спасительное лезвие.       Массивные челюсти клацнули у моей щеки, и, вдруг варг, закрыв глаза, жалобно заскулил, точно щенок. Капли черной крови залили мне глаза, и черный монстр обмяк все больше и больше насаживаясь на выставленный мной меч.       Из последних сил я отбросила от себя мертвую тушу и медленно поднялась, держась за раненое плечо. В тот момент я уже не понимала — жива ли. Эмоций внутри не было. Казалось, будто варг убил меня, а не я его. — Неееет! — рев Больга раздался над замолчавшей в шоке орочьей своре. — Горбаг! Выпускай остальных! Порвать эту эльфийскую тварь на части!       Я знала, что еще два подросших варга жили в небольшом загоне за железными решетками. И если сейчас их поднимут…       Я услышала скрип поднимающейся решетки и тихое злобное рычание.       В этот раз я не оборачивалась, принимая свою судьбу. Я лишь закрыла глаза, приготовившись к смерти.       В этот момент перед моим взором возникли родные синие глаза. Высокомерный аранен — как же я хотела бы дотронуться до тебя вновь. Я захотела испытать боль, отчаяние, страх, но эмоции ушли из меня, оставив лишь пустоту. Пусть, пусть так.       Пусть все уже закончится.       Но ничего не заканчивалось.       Я услышала, как толпа вскрикнула и в страхе защебетала на темном наречии в два раза быстрее обычного. И вдруг голоса толпы стали отдаляться, будто они поспешно расходились, возвращаясь к своим делам.       Будто испугавшись чего-то.       Я удивленно открыла глаза и, собрав все, что осталось от моей воли, обернулась на варгов. Огромный белый орк стоял к ним лицом, сжимая загнутый на конце меч. Варги, не признав, вожака бросились вперед. Бледный орк в яростном прыжке разрубил животных пополам так легко и просто, будто они были крошечными щенятами, а не самыми лютыми созданиями в Арде. — Кто посмел! — взревел Азог Осквернитель, поднимая голову наверх. Но толпа орков уже рассосалась. Все разбежались, точно тараканы, испугавшись внезапному появлению предводителя. — БОЛЬГ! — взревел орк, и лицо его перекосило от бешенства. Желтые глаза уставились на меня и сузились. — Живо в камеру, Дочь Луны. Кто позволил тебе выйти?!       Но я не могла ответить. Схватка с варгом отняла у меня последние силы, и я, больше не контролируя себя, упала в размокшее от дождя месиво из глины, песка и земли.       Очнулась я на руках у Бледного орка, что нес меня к темнице. Знакомый скрип двери, и меня кладут на все еще влажный от дождя пол. — Принеси ей покрывало. Нам не нужна ее смерть, — скомандовал Азог, и кто-то быстро понесся выполнять его приказ. Глаз я не открывала. И еще сильнее зажмурила их, когда почувствовала, как Осквернитель садится рядом со мной. Прошло несколько минут, и я, расслабив веки, рискнула посмотреть сквозь ресницы. Азог все еще сидел рядом, вглядываясь в мое лицо. И вдруг… он дотронулся до моей холодной щеки своей покрытой шрамами рукой, убрав мои спутанные волосы с лица.       И в это же мгновение леденящая душу Тьма вонзилась мне в тело. Будто черное, несущее смерть и хаос облако встало надо мной, разрывая душу на части. Убивая все живое вокруг.       Темное наречие разнеслось эхом по всему Дол Гулдуру. Древнее зло, обитающее в этой захваченной орками крепости, вновь напомнило о себе.       Я знала, что его называют Некромант. И его мертвая черная сила держала эту крепость в своих ледяных руках. — Азог Осквернитель… — голос, сотканный из огня и железа, заставил бледного орка резко отпрянуть от меня. — Ты Азог Осквернитель! Мэльдиль давно мертв! Ты убил его! Помни, что именно ты убил его, если не хочешь последовать за ним…       От ужаса, я снова зажмурила глаза, чувствуя, как сознание медленно покидает меня.       Последнее, что я услышала — приглушенный стон и звук закрывающейся двери. **** POV Леголас.       Меня разбудил ее крик.       Исилиэль металась по подушке, извиваясь так, будто кто-то избивал ее невидимыми плетьми. Ногти вонзились в ледяные ладошки с такой силой, что я не мог разжать ее кулаки. — Исилиэль! Исилиэль! Проснись! Ну проснись же! — я неистово тряс ее за плечи, чувствуя как ледяная тьма расползается вокруг нашей кровати. Будто что-то холодное и железное, сотканное из пламени кружит вокруг нас, зовет за собой. — Проснись!       Я бешено целовал ее лицо, губы, руки, тряс за плечи, умолял. — Проснись! Проснись! Проснись!       Она резко распахнула глаза и дернулась, оттолкнув меня. На лице ее отражалась паника и безмолвный ужас. Будто во сне ей пришлось пройти через ад. — Тише, тише, это я, — я прижал к груди ее дрожащее тело, успокаивая. — Это просто сон, все закончилось…       Некоторое время мы сидели в молчании. Исилиэль цеплялась за меня руками, будто вот-вот под ней разверзнется бездна, и она провалится вниз. Я лишь молча ждал, когда пульс эллет выровняется, и она снова сможет говорить. — Это был не сон… — наконец, выдавила она как-то хрипло и слабо. — Это было воспоминание… — Исилиэль выдохнула, собираясь с мыслями. Подняв голову, она заглянула мне в глаза испуганно, но одновременно решительно. — Мы должны узнать, кто такой Мэльдиль! — Что? Кто? — опешил я.       Я ожидал, что Исилиэль расскажет мне свой сон во всех подробностях, но она сказала лишь это. Мягко потянув меня обратно на кровать, Дочь Луны прижалась ко мне, спрятав лицо на моей груди. — Ты не расскажешь мне, что видела? — тихо спросил я, гладя ее волосы — Нет, Леголас. Лучше тебе никогда этого не слышать, — прошептала она, и в голосе ее четко слышалось отчаяние. — Это мое бремя… Мэльдиль. Мы должны узнать, кто это. И как он связан с Азогом Осквернителем, — снова повторила она, и в этот раз голос ее звучал тверже. — Хорошо-хорошо, — поспешно согласился я, окончательно сбитый с толку. — Завтра мы выступаем в Имладрис. Здесь больше нельзя оставаться. Там мы найдем ответы на все вопросы.       И она уснула, шепча на синдарине мое имя.       Уснула под мои поцелуи. *****       Конечно же, отец не позволил нам выступить в Имладрис на рассвете.       Его золотой шатер, расположенный у подножия Эребора, выглядел более, чем величественно. Сам Лесной Король казался еще царственнее, чем обстановка вокруг. И зачем моему отцу понадобилось так выряжаться, оставалось только гадать. Неужели хочет поразить гномов этим ослепляющим сиянием золотых одежд.       Я стоял перед ним, окутанный лунным светом. Дождавшись, когда Исилиэль снова уснет, я поспешил к отцу, чувствуя, что этой ночью ему тоже не спится. — Я не отпущу вас — уставших и обессиленных — в такой непростой путь, Леголас! — Трандуил, как обычно, растягивал слова и смаковал вино. — Тем более, как я понимаю, с вами пойдут дети… эти… — отец слегка поморщился. — Полуорк и паучья принцесса, которые так нагло сбежали из моих подземелий, — на лице его отобразилась очень странная эмоция, которую я не смог прочитать. Возможно, это было легкой обидой. Ведь отец за несколько часов до побега пленников принял решение отпустить обоих на свободу. — Не только они, — возразил я, разводя руки в стороны. — С нами едет мальчик с матерью. У мальчика на шее висит кольцо Барахира.       Лицо Трандуила плавно вытянулось, и он, отставив бокал на украшенный лепниной стол, удивленно уставился на меня, сведя темные брови на переносице. — И ты только сейчас мне об этом сообщаешь? — казалось, отец разозлился не на шутку. — Вы нашли наследника Исильдура и ничего не сказали мне? — Прости, отец, я не думал, что эта информация для тебя так важна… — я настолько не ожидал такой бурной реакции Лесного короля, что на мгновение замешкался.       Отец резко подлетел ко мне, и его изумрудно-золотистая мантия всколыхнулась точно крылья. Взяв мой подбородок двумя пальцами, он пытливо заглянул мне в глаза. Магическая дымка на секунду дернулась, открыв мне испещренную шрамами левую часть лица Трандуила. Я уже и забыл, как сильно он пострадал во время Последнего Союза людей и эльфов! Ведь Лесной король так умело скрывал свое изуродованное лицо эльфийской магией… — Этот мальчик — наша единственная надежда, Леголас. Запомни это раз и навсегда!       Выпустив мое лицо, он снова вернулся к столу и залпом осушил бокал. — Вы выдвинитесь в Имладрис через три дня, — спустя минуту сказал Трандуил и, потерев переносицу, добавил: — Сначала мы, наконец-то, покинем эту чудесную гору и вернемся в Эрин Галлен. Всем нужно отдохнуть, набраться сил, запастись провизией и оружием. Потом мы организуем бал в честь победы над Азогом Осквернителем, потому что, сам понимаешь, — лесному народу нужен праздник, как подтверждение нашей непобедимости… А уж потом забирай двадцать… нет, тридцать воинов, и отправляйтесь восвояси. Доставь Дочь Луны и наследника Исильдура целыми и невредимыми в Ривенделл. Там они будут в безопасности под защитой Элронда и Великого Кольца Вилья. — Да, отец, — я опустил голову вниз, поспешно припоминая, что кольцо Вилья — это одно из трех Великих Колец, дарованных эльфам. Одно из них было у Лорда Элронда. С помощью этого кольца, Владыка Имладриса укрывал свое королевство от врагов. Ведь никто не мог найти входа в Ривенделл, если желал эльфийскому народу зла. — Ступай, — велел отец, устало присаживаясь на походную лежанку, что служила королю кроватью. — Завтра на рассвете мы возвращаемся в Эрин Гален. И чтобы без фокусов! — последнюю фразу он произнес с неким нажимом, в котором между строчек читалось: «Если ты меня ослушаешься, то пожалеешь, что родился на свет». — Я думаю, ты не станешь рисковать Исилиэль, — вдруг добавил отец и снова прожег меня взглядом. — Ты же не хочешь снова потерять ее? — Я люблю ее, отец, — сам того не ожидая, выпалил я. — И всегда любил. — Я знаю, сын, — ответил Трандуил, прикрыв глаза. Он всегда так делал, когда не хотел, чтобы я прочитал его истинные эмоции. — И, кажется, всегда это знал. — Я не женюсь на Анариэль, отец, — я покачал головой и замер, ожидая очевидной реакции, но отец все так же полулежал с закрытыми глазами. — И если ты не позволишь мне жениться на Исилиэль… — Мы поговорим об этом позже, сын… — оборвал меня Лесной Король, и что-то новое доселе мне недоступное, я услышал в его голосе. На мгновение мне показалось, что это была… нежность?       Ошеломленный, я развернулся было к выходу, как еще один вопрос сам сорвался с моих губ. — Отец, ты знаешь, кто такой Мэльдиль?       Трандуил распахнул глаза, и на лице его отразилось удивление, а затем боль.       Мгновение, и непроницаемая маска снова вернулась на лицо Лесного Короля. — Это был мой близкий друг, — просто ответил он.— Могучий и храбрый воин Арды, с которым мы не раз бились плечом к плечу. — И где он сейчас? — напряженно спросил я, чувствуя неладное.       Трандуил подошел к своему столу, заваленному различными пергаментами, картами и пустыми кубками. Среди этого бесконечного вороха, он достал тоненькую трубку. Затем из мантии извлек табакерку. Закурив, он устремил на меня свои серые глаза, будто пытаясь добраться до моего нутра, прочитать мысли, разглядеть душу. Затянувшись, Трандуил выпустил струю тугого тягучего дыма и тихо произнес, растворив слова в белоснежном смоге. — Ты убил его. Сделал то, чего я не смог в своё время. — Я не понимаю… — пораженно прошептал я. — О чем ты говоришь, отец? Не у Радагаста ли Бурого ты одолжил случайно этот табак? Говорят, он подмешивает в него истолченные грибы…        О чем мой отец говорил? За свою жизнь я убивал многих, но только прислужников тьмы.       Трандуил лишь усмехнулся. Дым почти скрыл от меня его лицо, точно плотным занавесом. — Мэльдиль — это Азог Осквернитель.