Сказание о Луне и Солнце.

— Молодец, малыш. Сбежал из темниц Трандуила, так ещё и подружку прихватил с собой.       Мы прошли вглубь старых развалин, чтобы разжечь костёр и приготовить поесть. Осознание того, что я питалась лишь лунной энергией уже несколько суток, повергло меня в лёгкий шок. Я достала из-за пазухи немного лембаса, а Маухур — кроличью тушку, которую я тут же отняла. — Знаю я ваши вкусовые пристрастия. Сегодня обед будет если не эльфийский, то человеческий.       Недовольно проворчав что-то на темном наречии, мальчик направился разжигать костёр. Все же я заметила, что его тонкие синеватые губы тронула лёгкая ухмылка. — Конечно человеческий. Эльфы же мясо не едят, — фыркнула темноволосая девчонка, которая все ещё смотрела на меня с подозрением и стояла чуть поодаль, уперев руки в бока. — Во время военных походов, эльфы едят все, — ответила я, разделывая кролика. Резать тушку остро наточенным клинком и при этом казаться дружелюбной было непростой задачей. — Впрочем, в обычной жизни мы не едим мясо. Нет ничего лучше фруктового салата, кусочка лембаса и яблочного нектара, — я мечтательно улыбнулась. — Но в такой мерзлоте мы вряд ли найдём что-то съедобнее этого бедолаги кролика, — я уже продела мясо на самодельный вертел из железного прута, что был частью решетки одного из уцелевших окон. — Кстати, мы так и не представились друг другу. Я Исилиэль. Как тебя зовут?       Девчонка снова скорчила лицо, будто перед ней жарился не кролик, а нога орка. — Лилит. — Невозможно! — я уставилась на девушку, чуть не уронив вертел с нашим обедом. О, Эру! Неужто ты решил подшутить надо мной? Почему паучья принцесса выглядит, как человек! Где восемь лап, двенадцать глаз и смертоносное жало?! Паутину она-то хоть плетёт?       Или, может, это совпадение, и Маухур, сбежав из темницы, повстречал тезку паучьей дочки? — Я сам удивился, когда увидел ее впервые, — Маухур издал нечто похожее на лай, но я, проведя с полуорком достаточное количество времени, уже знала, что так звучит смех мальчишки. — Но я не понимаю! Почему ты выглядишь как человек?! — я все ещё недоумевала.       Лилит кривовато улыбнулась и подвинулась на шаг поближе. Ветер, гуляющий по заброшенной башне, играл с ее чёрными кудряшками, перекидывая их из стороны в сторону. — Кто тебе сказал, что я человек, эльф? — Я не знаю, кто ты, — я все еще не отошла от шока. — Когда твоя мать сказала мне спасти тебя, я была уверена, что ты паук!       Глаза Лилит расширились, и она быстро переглянулась с Маухуром. Тот невозмутимо натачивал свой ятаган и лишь хмыкнул.       Откуда сбежавшие из темниц Трандуила ребятишки нашли оружие, оставалось загадкой. — Моя мать говорила с тобой??? И даже не покалечила? — И даже не покалечила, — отозвалась я, снимая кролика с огня. — Обед готов. Прошу к столу, — я демонстративно пригласила беглецов к массивному плоскому обломку стены. Положив на него свою стряпню, я занялась «сервировкой».       Маухур, как только получил свою порцию, тут же впился в неё своими острыми зубами и довольно зарычал. Лилит же не притронулась к пище и выжидающе смотрела на меня. — Признаюсь, сначала она хотела пообедать мной, как мы сейчас этим кроликом, — я отрезала массивный кусок мяса и протянула девочке, но та не пошевелилась. — Но потом она узнала, что я не из Лихолесья и попросила меня спасти тебя. — Так просто взяла и попросила?! Что ты не договариваешь? — Лилит продолжала сверлить меня взглядом. Ее тоненький голосок, тихий и слегка шелестящий, никак не вязался в моем сознании с внешностью паучьей принцессы. -И что-то ты не спешила на помощь, я посмотрю. Сидишь тут, прохлаждаешься. Прячешься от войны, эллет? — Она просто дочь Луны, — Маухур уже управился со своей частью и теперь поглядывал на мою голодным уставшим взглядом. Я усмехнулась и отрезала ему ещё кусок. — Она здесь не просто так.       Глаза Лилит неприятно сузились, но в них кроме презрения уже начал проблёскивать интерес. Поправив одной рукой кудрявую копну, она осторожно взяла кроличью ножку. — Не бойся, не отравленная, — мрачно пошутила я. — Я не убиваю детей. — Вообще-то мне уже восемнадцать лет!       Я громко фыркнула и закатила глаза. — А мне 318. Я старше тебя ровно на триста лет. — По меркам эльфов ты ещё очень молода, дочь Луны. Так что не строй из себя старшую, — усмехнулся Маухур, сыто откинувшись на холодную стену и довольно закрыв глаза. — Ты вообще молчи, мальчишка, — губы Лилит впервые тронула улыбка. — Насколько я знаю, тебе всего лишь одиннадцать… Так, значит, ты дочь Луны?       Я кивнула. Кролик был слишком сочным и вкусным, чтобы отвлекаться от него на разговоры. Ветер порывом задул наш небольшой костёр, и Маухур поспешил разжечь новый. Без костра было слишком промозгло. — Это правда, что ты можешь обращать тьму в свет? — с явным интересом спросила Лилит. — Впервые такое слышу, — отмахнулась я. — Это задача Луны. Освещать тьму по ночам. 
 — То есть ты хочешь сказать, что ты никогда не пробовала делать это? — девчонка резко встала из-за нашего самодельного стола. Будь он деревянным, он бы точно отлетел в сторону.
 — Все вокруг в последнее время пытаются преувеличить мою связь с Луной, — я старалась оставаться невозмутимой. — Она помогает мне иногда. И лишь тогда, когда сочтет нужным. Я не могу пользоваться никакими лунными силами просто так, когда мне захочется. Единственное — я и правда чувствую себя лучше по ночам и насыщаюсь лунной энергией. Но и Днем не умираю, к сожалению многих, — последнюю фразу я добавила после небольшой паузы.
Маухур все это время наблюдавший за нами, сверкнул глазами. 
— Я думаю, ты просто еще не раскрылась, дочь Луны. Не раскрылась даже сама для себя. Не зря мой отец держал тебя в живых столько времени.
 — Да, у твоего отца повышенный интерес ко мне. Я тут недавно чуть было не стала твоей мачехой, — я зло усмехнулась. — Было бы забавно.
       Лицо полуорка удивленно вытянулось. Мальчишка хотел было что-то спросить, но сильный ветер вновь задул костер и Лилит яростно процедила: 
— Лучше бы Азог тебя скормил варгам, бесполезная эльф!
 — А ты, однако, добрая девочка, — я поднялась на ноги и интуитивно положила руку на рукоять клинка. — Вся в маму. Несмотря на то, что у нее восемь лап и двенадцать глаз — вас все равно не отличить. 
— Не трогай мою мать, ты, отродье Илуватара! — глаза Лилит потемнели еще больше, и она выхватила из ножен свой ятаган.
Маухур молчал и лишь с интересом наблюдал, кто же первый из нас бросится в атаку. — Вместо того, чтобы размахивать клинком за зря, лучше побереги силы и поешь, — сказала я спокойно, но руку с рукояти так и не убрала. — Мне не нужно лунных сил, чтобы порезать тебя на части. Поэтому, не зли меня.       Но девчонку было уже не остановить, она бросилась на меня в прыжке, занеся клинок над головой. Я резко отскочила в сторону, и, подставив ей простую подножку, повалила на землю.       Маухур утробно рассмеялся, а Лилит злобно зашипела, потирая ушибленное колено. — Лилит, не шути с ней. Она воин, а ты нет, — он подрагивал от смеха и вытирал выступившие слезы. — Если бы Исилиэль хотела, она бы вспорола тебе живот. — Первое правило на сегодня, — я встала над девчонкой и поднесла клинок к ее шее, совсем так же как она сделала со мной буквально два часа назад. — Когда ты атакуешь в прыжке, никогда не открывай живот. Для этого не нужно заносить оружие над головой. Если бы я хотела тебя убить, паучья девочка, я бы уже сделала это, распоров тебе кишки, — с этими словами я протянула ей руку.       Слегка помедлив, Лилит все же приняла ее и поднялась на ноги. Вид у нее был явно разочарованный. — Это правда, что моя мать попросила спасти меня? — Да, — кивнула я. — Ради этого она спасла меня из лап Азога, а потом отпустила. — Да, у пауков с моим папашей давняя вражда, — хмыкнул Маухур, выковыривая кролика из зубов. — Мне всегда казалось, что Азог боится Вельзевулу и ее клан. Вечно заставлял меня и Больга драться с плененными пауками, чтобы мы находили у них слабые места, — при воспоминаниях о старшем брате глаза мальчишки недобро сверкнули. — А я никогда не дралась, — призналась Лилит и поморщилась, видимо представив, как ее новоявленный друг дерется с ее сородичами. — Моя мать никогда не учила меня. Она нашла меня в лесу младенцем и забрала с собой в паучий город, что находится в Темном Лесу под кронами деревьев. Она любила меня, — впервые за все наше знакомство у девчонки прорезалась нежность на лице. — Я росла среди пауков, пока этот лесной Таур не похитил меня и не запер в своем замке, — при слове Таур ее интонация резко изменилась, превратившись в…обиженную?       Нет, в ней не было ярости и злости. Я слышала лишь обиду. А так ли плохо было ей в королевском плену? — Так вот оно что… -протянула я. — Теперь понятно, почему у тебя отсутствуют все паучьи устрашающие атрибуты. И я не о ядовитом жале, а двенадцати маленьких глазках. — Поэтому, я обычный человек, который вырос в царстве тьмы, — подытожила Лилит и подвинулась ближе к огню. — И очень хочу вернуться к моей матери.  — Тогда возвращайся и не медли с этим. Битва вот-вот грянет, — словно в подтверждение моих слов, вдалеке раздались раскаты грома, и ветер, снова прорвавшись в наше укрытие, с яростной силой растрепал волосы и окатил морозом с ног до головы. Внизу начиналась гроза, а здесь, под сводом облаков — снежный шторм. Так себе укрытие выбрал для меня Митрандир.       Лилит кивнула и оглянулась на Маухура. Тот очень внимательно разглядывал еле различимые узоры на сводах нашей башни. — А куда направляешься ты, полуорк? — спросила я, и мальчик передернул плечами.       И правда, куда он направлялся? Неужели домой? Если у орков в лексиконе вообще есть понятие дома. — Я тоже направляюсь к моей матери. Я надеюсь, она примет меня. Я больше не хочу жить с отцом. — Я бы тоже не хотела жить с таким папашей, поверь. А твоя мать в Гундабаде? — поинтересовалась я, вспомнив рассказы Азога о женщинах, что живут в этой горе и не выходят оттуда. Интересно, но мальчик почти никогда не говорил о маме. За все те часы, что он провел около моей камеры, я слышала об этой человеческой женщине всего несколько раз. Впрочем, Маухур был, в принципе, не очень разговорчив. Он больше любил слушать мои истории о великих воинах древности. С жадностью и интересом мальчишка впитывал в себя каждое мое слово. И я видела как горят его глаза.       И я видела, как крупицы света понемногу разбивают оковы тьмы. — Нет, — снова пожал худыми плечами мальчик. — Она в Дунхарроу. Я знаю лишь место и имя. Надеюсь, что смогу ее найти.  — Что? Твоя мать роххирим?!       Что за день такой! То Лилит — не паук, а какая-то обиженная на весь мир девочка, то Маухур наполовину коневод.       Ох, Митрандир, не специально ли ты оставил меня здесь? Что видел ты сквозь пелену времени?       Хитрый старый странник с посохом. Никогда ничего не делает просто так. Как говорил о нем Элладан: «В действиях Митрандира всегда есть подвох, но я пойду за ним хоть на край света…»       Но мои мысли прервал кинжал.       Кинжал, пролетевший в паре сантиметров от головы Лилит.       Та, вскрикнув, испуганно присела и закрыла голову руками, а я, обнажив клинок, встала в стойку и нацелила взгляд на пробитую в стене нишу, готовясь отразить новый удар. — Детишки, встаньте за мной! — скомандовала я, и Лилит поспешила выполнить мой приказ. — Маухур?       Но ответа не последовало.       Я поняла, что не слышала звон упавшего кинжала.       Лилит судорожно вдохнула, прижав ладони ко рту.       Я обернулась.       Мальчик лежал на боку, повернувшись к нам спиной, и прерывисто дышал. — Нет! — я стремительно подбежала к полуорку. Кинжал торчал из его живота, и кровь залила всю его оборванную грязно-белую рубашку. И кровь его была красной, а не чёрной. А красная кровь не бывает у орков. Красная кровь не бывает у тех, чьим сердцем завладел мрак. — Побудь с ним, — прорычала я и помчалась в сторону полуразрушенной стены, откуда кинули лезвие.       Ветер окатил меня новым порывом, настолько сильным, что я еле устояла на ногах, а волосы закрыли на мгновение глаза.       За стеной было пусто. Лишь следы сапог, ещё не запорошенные начинающейся вьюгой. Издав то ли рык, то ли всхлип, я пробежала вперёд к самому краю горы и посмотрела вниз. Где-то вдали виднелась убегающая фигура, но снег не давал мне разглядеть ее точные очертания. От отчаяния мне захотелось завыть. Кто?! Кто посмел покуситься на жизнь ребёнка? Орки? Эльфы Лихолесья? Люди? Гномы, что трусливо укрылись за стенами Эребора?       Я, чувствуя, как слезы замерзают на морозе, вернулась к следам. Вглядевшись, я удивилась сквозь своё отчаяние.       Сапоги были женскими.       Борясь с внутренней бурей, я, преодолевая внешнюю, вошла обратно в наше горе-укрытие.       Маухур лежал на коленях у Лилит, и она гладила его по голове, что-то тихо напевая. Кинжал был небрежно отброшен в сторону. Оборвав подол и без того рваного платья, девочка соорудила что-то наподобие компресса. — Вот и все, — синие губы мальчика еле шевелились.- Я так и не вернулся к моей маме. Я — орк, и умираю так же. — Малыш, — я взяла его холодеющую руку, чувствуя, как слезы жгут, выжигают мои глаза. — Твоя кровь. Она красная, как у людей. Ты больше человек, чем ты думаешь! — Спасибо тебе, дочь Луны. Ты всегда была добра ко мне. Только благодаря тебе, я сохранил в себе человека. Хоть и находился среди тьмы и мрака… — он закрыл глаза и замолчал. Кровь все ещё сочилась из его раны, а грудь медленно поднималась.       Маленький мальчик, который чувствовал все так по-взрослому, умирал.       Вдруг Лилит громко всхлипнув, заплакала, прижав голову Маухура к себе. — Нет, Маухур, ты будешь жить, слышишь?! Все будет хорошо! Ты… ты… мой первый в жизни друг!       Последняя фраза была сказана с такой силой, что эхо разнесло ее по всей округе и, оттолкнувшись от стен, ударила меня в грудь волной беспросветной свинцовой боли. — Ты будешь жить, малыш! — я начала шептать заклинания. Я была не сильна в эльфийской целительной магии, предпочитая ей упражнения на мечах. Но какие-то основы помнила, хвала Эру.       Спустя время, мрак, уже ухватившийся за его ноги, стал медленно отступать, и дыхание Маухура выровнялось.  — Тьма отступила, но это не надолго. Моей магии не хватит. Ночь ещё не скоро, а сейчас Луна не в силах помочь нам. Мы должны спуститься в лагерь. Митрандир и эльфийские лекари… — У тебя гоблинская лихорадка?! — Лилит яростно взглянула на меня сквозь слезы. Она уже успокоилась, но плечи все ещё подрагивали. — Они убьют его ещё на подходе! Он орк! Мы не для этого сбежали из лихолесского плена, чтобы вернуться туда вновь! Это они сейчас пытались убить нас и… — Он человек! — резко оборвала я, поднимая мальчика на руки. Он оказался на удивление лёгким. — И я не заставляю тебя идти со мной. К тому же, кинжал орочий! Посмотри внимательно, глупая девочка!       Лилит осторожно подняла, отброшенный доселе кинжал. Кривоватый, проржавевший из низкосортного железа. Без сомнений, кинжал был не эльфийский. Но следы на снегу… — Это сделали орки! — глаза Лилит зажглись яростным огнем и она, сжав кинжал в кулаке, гордо выпрямилась и заглянула мне в глаза. — Им не сойдёт это с рук! — Орки наступают с севера и юга, эльфы, люди и гномы уже сейчас готовы перегрызть друг другу глотки за жалкую кучку золота. Я думаю, что битва будет к рассвету. Может раньше. Поспеши домой, Лилит. К вечеру ты доберёшься до леса и будешь в безопасности, — я, прижимая снежный компресс к ране мальчика, направилась к полуразрушенной лестнице, ведущей вниз.       Туда, где шел проливной дождь, и кипела жизнь.       Туда, где, как я надеялась, был живой и невредимый Леголас, которого я, вдруг, захотела увидеть больше всего на свете.       Лилит не сдвинулась с места, все ещё держа кинжал в руке. — Да, ты права, дочь Луны. Я направлюсь в Темный лес и призову нашу армию. Моя мать не упустит возможности поквитаться с Осквернителем. Азог и все его орки задохнутся в паутине до заката следующего дня!       Ее хищная улыбка заставила меня вздрогнуть.       И тут я окончательно осознала.       Война началась. .