- «Уставшее дитя небес давно угасло в машинном масле, И небо, чёрное как пруд, пожрёт дитя Большого солнца. Асбест, в груди моей сношаясь, сойдёт за чай мне, или даже кофе. Но ничего не сделает мне день, чем цифра Пи, делённая на трюфель».
Я… не знаю, что он такое курит, и о чём он вообще поёт… но Сван спокойно назвал его «Настоящим поэтическим гением», слушая всю эту чушь. Даже на лице Гиса показывались следы удовлетворения. Что… О чём вообще он поёт?«Шестерни судьбы моей гудят и пляшут, и ищут миску. Осталось ключ мне повернуть. Войти мне в дом и снять кроссовки. *что-то на немецком про сорта и полезные свойства гумуса* Стружка краски. Кегли в толстовках. Коляска. Пузырики».
Его невообразимый талант был награждён лёгкими аплодисментами со стороны Гиса (тремя хлопками), после чего Рук перешёл на "соло", перебирая струны так, как он хочет и может. Он продолжал беспрерывно играть на гитаре, изменяя ритм и ускоряя свою игру на ней. Двигая пальцами от ноты к ноте, медленно раскаливая их добела от нарастающих скоростей и ритмов. Виляя гитарой из стороны в сторону. Заводя её за спину! За руку! За ногу! За вторую ногу! За чужую ногу! Раскалывая ей титанические плиты! Взывая к силам ветра, земли и огня! Подкидывая высоко в небо, позволяя самим Ангелам продолжить его безумное соло… Пока он всё же не решил остановиться. Ровно через три минуты, когда его пальцы устали двигаться от струны к струне. Рук, как и его друзья, были более чем довольны его игрой. Я уже не говорю про его "поэтический гений" вводивший всех в транс. Вскоре, отдав пару минут отдыху, Рук воткнул гитару в землю и нарисовал вокруг неё круг с помощью горлышка от, лежавшей неподалёку, стеклянной бутылки. Его глаза перебегали то к солнцу, то к получившемуся… "тотему". «Без половины семь». – Произнёс он уверенным тоном и моментально вытащил гитару из земли, словно Экскалибур из камня. Черты усталости и спокойствия исчезли с его лица, отдавая место лёгкой грусти, но улыбка его не исчезала. Рук обратился к друзьям и, спокойно осмотрев их с ног до головы. - «Я пойду домой, наверное. Делами займусь, пока время есть». Никто не держал его. Никто не заставлял его остаться на часик-другой. Да и расстраиваться после подобного решения никто не собирался. И я бы мог объяснить это тем, что его друзья, с которыми он знаком с давних времён, всегда готовы поддержать его решение и осознают, что время позднее, и, рано или поздно, им придётся разойтись по домам и отдохнуть от друг друга, дабы встретиться на следующий день и продолжить веселиться… Но на самом деле, им было пофигу. И Гису, и Свану, было абсолютно пофиг. Не на него, конечно, но на его дела и планы. «Валяй. Завтра ещё свидимся». – Именно так отреагировал на его решение Сван, лениво пожав его руку на прощание. Можно сказать, что Гис поступил аналогичным образом, хотя он ничего не сказал на прощание. Лишь кивнул головой и пожал Руку… руку. Сван даже задержал его вопросом: - «За тобой подъезжать завтра утром, или сам?», на что Рук, с ехидной улыбкой и блеском в глазах, ответил: - «Пока ты ко мне подъедешь – я уже давно буду на свалке сидеть». После чего он освободил себя от присутствия этих двоих, начиная скатываться с холма на своих коленках, безостановочно разыгрывая при этом самое жаркое гитарное соло, которое даже гитаристам Драгонфорс не снилось. И чем быстрее он скользил вниз – тем быстрее он начинал играть. А остановился ли он у самого "дна" холма, или же продолжил ехать на своих коленях до своего дома, по земле, асфальту и мусору, заклиная молнии и ураганы своей астрально-магической игрой на гитаре… Так или иначе – это было поистине Эпично! *** «Так, друже… Похоже нам с тобой тоже пора собираться». – Сван начал медленно поднимать себя и своего друга Гиса с земли, иногда подгоняя его своим усталым, но всё ещё громким голосом. Оба успели прилично размякнуть после ухода Рука и привыкнуть к невообразимой тишине и спокойствию, окружившей их на пять (с четвертью) минут. Дав себе минуту на сбор и придя в себя – Сван выкатил мотоцикл на дорогу и завёл его грубым, быстрым движением ноги. Только Гис забрался в коляску – вся конструкция дёрнулась вперёд, медленно набирая ход. Сван не строил из себя Шумахера в этот раз. Их дорога домой была тихой и спокойной. Хотя… он позволил себе войти в дрифт пару раз, на самых крутых поворотах, но он, наверное, уже делал это по привычке. Эти двое следовали дороге в тишине и спокойствии. Держали путь к дому, стараясь не отдавать своего внимания мрачным теням, медленно окутывающих город, и медленно зажигающимся неоновым вывескам. Между ними не завязывалось особых разговоров. Не получалось, как ни крути. Как бы Сван не пытался зацепить своего молчаливого друга – Гис продолжал смотреть в пустоту и думать о своём, иногда отвечая ему, но с неохотой, с нежеланием. Даже когда Сван предложил ему: - «Может тебя до Хэн довезти? А, Гис? Она уже, походу, давно как домой вернулась. Время ещё есть, посидишь у неё, поболтаешь…» «Сестра разозлится, если я опоздаю на ужин. Завтра поболтаю». – Гис даже не задумывался над ответом. Создавалось ощущение, что его голова, и всё, что в ней, начинало работать на "запасном генераторе". Возможно, он устал… чему сложно будет поверить, ибо он всегда всё делает в "энергосберегающем режиме", в независимости от поставленной задачи или цели. Может, ему нездоровилось, что вообще можно назвать бредом, учитывая всю херню, которая твориться в этом мире… «Блин, чел…» - Сван был не особо рад причине Гиса, если судить по его выражению лица. Даже громкость его голоса изменилась на пару секунд, пока он не решил поделиться своим мнением. Причиной его… разочарования. Однако, как бы сильно он не пытался выплеснуть на него свои идеи – Сван ничего толком и не произнёс. Из его рта выходили глухие «А-а», или «Э-э», плюс мычания и гортанные звуки… но не слова. У него не получалось составить всё, о чём он думает, вместе. Не получалось объяснить всё так, чтоб Гис всё услышал и понял, что он имеет в виду. Сван перестал искать нужные слова в своём лексиконе, поражённо вздохнув. «Просто не хочу мешать ей. Не хочу заставлять её соглашаться, или терпеть. Не мне же её жизнью жить. И я ещё смогу её встретить, даже если она уедет. Не исчезнет ведь». – Гис словно прочитал все его мысли. Выудил вопрос из его вздоха без труда и сомнений. Он даже не обращался к Свану в этот момент. Его глаза продолжали смотреть в никуда, и ветер продолжал бить его в рыло. Он даже не моргал… Что слегка пугает. Его ответ был чистосердечным. Прямым. И этого Свану было достаточно.***
Мотоцикл замедлил свой ход и остановился возле дома Гиса. Двери дома, как и обычно, были открыты нараспашку и приглашали всех внутрь. Только Сван сдерживал желание войти внутрь. Его задница, в прямом смысле, прилипла к сидению мотоцикла. Да и гостить у кого либо… у него не было особого желания. Всё, что он мог сделать – попрощаться со своим другом, пожать ему руку и произнести с улыбкой: - «Ну что, друже? Увидимся завтра?» «Ага. Я буду ждать у дома Хэн. Как и обычно». – Приказ Гиса был ему ясен. Резким движением рук, Сван заставил свой драндулет зарычать, а колёса закрутились, растирая покрышки об асфальт. И как только его пальцы перестали жать на тормоза – мотоцикл, как и его водитель, моментально исчез в густом дыму и пыли, оставив от себя лишь длинный, пылающий след. Или же, если быть точнее: Горящие следы от покрышек. Да. Следы горели. Ярко-красным пламенем. Я… даже думать тут не хочу. И удивляться тоже.***
Гис вернулся домой в самый нужный час. Запоздай он ещё на пару минут, и Коли любезно бы сожрала его, вместе с потрохами. Его любимая сестра даже не дала ему возможности снять ботинки, крепко схватив его за руку и потащив на кухню, где его появления дожидался Отец Гиса и готовый ужин из… всё тех же консервированных бобов. И, как и всегда, им приходилось их есть прямо из банки. «Как прошёл Экзамен?» - На лице Отца Гиса виднелся чистый интерес в этот момент. Ему хотелось узнать, как прошли Экзамены Гиса, ибо это было самым важным Экзаменом в его жизни. Я всё ещё не знаю почему они были столь важными… «На то есть причина, дурень». – Коли произнесла это в спешке. Не знаю кому, не знаю зачем… Она даже не смотрела на Гиса, или же на её Отца, устремив свой взор куда-то в потолок. А уже потом, слегка покашляв, словно ничего не вылетало из её рта вовсе – Коли моментально обратилась к Гису, спрашивая его с тёплой, всеми силами выдавленной, улыбкой: - «Аэ… Ты ведь быстро всё сдал, верно? Пересдавать не заставили?» На все выходящие вопросы Гис отвечал кивками, ни на секунду не прерывая свою трапезу. После, он просто показал всем большой палец и продолжил набивать свои щёки бобами. Гис быстро опустошил банку, поблагодарил всех за ужин и ушёл в свою комнату, оставив сестру наедине с Отцом. На кухне. Даже шоколадку с собой не прихватил. Солнце медленно гасло за горизонтом, подобно свечке, а Гис спокойно наблюдал за этим, медленно докуривая свою последнюю, на сегодня, сигаретку. Спать он не особо хотел. Ноутбук терпеливо гудел, слегка освещая его тёмную комнату своим тусклым светом, ожидая входящих сообщений от других пользователей "Паутины"… Да Гису, особо, нечем было заняться. Он мог только ждать, пока взойдёт луна, докурить свою сигарету и лечь в кровать, дожидаясь сообщения от друзей, или же утра. Его лицо невозможно было прочесть, а его нынешнее состояние оставалось загадкой. Мысли Гиса даже "Энигмой" нельзя было расшифровать. Я могу сказать только то, что ему было лень что-либо делать. Гис просто хотел увидеть новое "сегодня". Вот и всё. Как только сигарета в его губах обратилась в пепел – он залез обратно в свою комнату, закрыв за собой окно. Всё его тело рухнуло на постель, а кровать издала лёгкий скрип, принимая на себя весь его вес. Гис даже одежды не снимал, залезая под одеяло прямо в грязных штанах, пиджаке и ботинках. Так уж сильно охватила его лень. Ну… я предполагаю, что это лень. А после, полностью отдав своё тело покою и сомкнув глаза… В комнату вошла Коли. Вошла громко и без стука, тут же встав напротив кровати. Начала терзать Гиса своим грозным взглядом, полными ненависти и гнева, пока он не спросил её, не вырывая своего лица из подушки: - «Чего тебе?» «Ты либо делишься местом на кровати, либо переселяешься к отцу на диван». – это было довольно дерзким заявлением, но Гис даже не дрогнул. Он продолжал лежать в самой середине кровати, зарывая своё лицо всё глубже в подушку, ответив ей… примерно в таком же тоне, что и Коли: - «Ты либо идёшь нафиг, либо - идёшь нафиг». И, как вы уже могли догадаться, Коли была не особо рада такому ответу: «Да как ты смеешь!» - выплеснула она из себя в строгом, недовольном тоне, начиная жестокую битву с ним. Начала пинать и толкать Гиса. Прыгать на его спине. Толкать его к стене, подобно борцу Сумо, зарывая пальцы своих ног в пол… Что ещё… Она сняла с него ботинки и принялась бить его ими по голове и плечам! Пользовалась его носками как биологическим оружием! Даже нырнула на него локтём вперёд! - «Мы живём в одном доме! Неужели тебе трудно уступить место своей родной сестре?» «Неужели тебе трудно спать на диване с отцом? Отваливай давай». - Гис ответил вопросом на вопрос, даже не обращая на неё внимания. Он смотрел в лицо самой смерти… И смерть продолжала кусать его бок, недовольно рыча на него при этом. Ей пришлось сдаться после нескольких минут борьбы. Как бы сильно она не старалась спихнуть своего брата с кровати, или хотя бы сдвинуть его в сторону – все её старания были напрасны. Коли, обречённо вздохнув, переходила к плану "Б". Она спокойно села на самый край кровати, снимая с себя- К: - «Даже не думай об этом, пошляк! Я в пижамке!» Ахем… Коли изначально была готова ко сну. Она была одета в уютную, серую- К: - «Розовую!» Розовую пижаму. К: - «Вот так. Спасибо. Уважайте, пожалуйста, девичью гордость». Ахем… Ей нужно было лишь снять с себя носочки и лечь рядом с Гисом, стараясь уместиться на самом краю кровати. После, тыкнув своего брата в глаз, удивлённого этими спонтанными криками в потолок – Коли забрала себе половину одеяла и, громко назвав Гиса: «Жадиной», начала медленно двигать его талией к стене. Кровать была маленькой, и места на двоих не хватало… но Гис уступил. Это стало его самой большой ошибкой, ибо Коли сразу же забрала всё доступное место, прижав его к холодной стене своей спиной. Он и не сопротивлялся ей всё это время. Даже не поддавался. Можно спокойно сказать, что Коли лишь сильнее разозлилась от отсутствия сопротивления со стороны его брата. Разозлилась так, что… решила вытянуть свой "особый" козырь – прибрать все лавры себе. К: - «Какой же ты слабый, братик. Такой бугай, а не смог удержать своё место на кровати! Ха-ха!» Г: - «Я лишь местом поделился». К: - «Ничего подобного! Я всю кровать у тебя забрала без всякого сопротивления!» Г: - «Я и не сопротивлялся». К: - «Не ври! Ты отдавал все свои силы! Г: - «Нет». К: - «Признайся!» Г: - «Отлепись». К: - «Не отлеплюсь! Даже не подумаю!» Г: - «Как скажешь». К: - «Тогда я скажу: Катись колбаской на диван к отцу!» Г: - «Заставь меня». Споры между ними ничего не решали. Гиса продолжали прижимать к стене, а Коли продолжала скалиться на него, медленно закутывая себя в одеяло. Что бы она не делала – Гис не показывал сопротивления. Даже внимания не обращал. Так же он не старался скинуть её с кровати, привыкая к получившейся ситуации. Всё, что он осмелился сделать - отобрать свою подушку, дабы его жадная сестра не стащила и её. Его глаза сомкнулись, и он полностью расслабил своё тело, вслушиваясь в недовольные бурчания своей сестры. Совсем скоро и Коли начала затихать, а сопротивление с её стороны становилось слабее, позволяя Гису занять его законную половину. Нет, она не засыпала. Её глаза были всё ещё открыты. «Не понимаю тебя, братик. Неужели тебе так сильно плевать на всё вокруг?» - её голосок едва-едва разрывал тишину. Тон голоса стал столь тихим, нежным, спокойным… словно она позволяла усталости завладеть её телом. И обращалась она к своему брату, кажется, спокойно и честно, хотя и испускала она свои слова прямиком в никуда. В темноту и пустоту. – «Я так давно тебя не видела, но общаешься ты со мной так, словно меня и не существует вовсе». Они не поворачивались друг к другу. Смотрели в абсолютно разные стороны, не желая двигаться. Одна смотрела в никуда, другой – втирался носом в старые, потускневшие обои. И оба молчали… какое-то время. Гис, давно поймавший слова своей, лежащей рядом сестры, неохотно пробубнил: - «Ты всегда так думаешь». И снова… тишина. Никто не желал разрывать пелену тишины своими ненужными, практически бессмысленными словами. Они лежали смирно, не произнося и звука… несколько коротких секунд. «Я не одна так думаю. И не первая, кто так подумала, наверное». – Голос Коли стал звучать чуть увереннее, но продолжал оставаться таким же нежным и спокойным. У неё что-то было на уме, или даже на сердце. Огромное скопление мыслей и чувств не давало ей уснуть. И она вытаскивала их из себя. Медленно и уверенно: - «Сколько бы я на тебя не смотрела – ты и слова не произносишь. Стоишь, молчишь, неуверенно выдавливаешь улыбку. Рядом с друзьями, со знакомыми и незнакомыми. Даже рядом со мной и папой ты выглядишь так… словно мы тебе безразличны. Словно тебя ничего не интересует вокруг». Можно подумать, что Гис может спокойно опровергнуть её слова и заставить замолчать. Вы можете удивиться (или нет), но он… даже не обращал на неё внимания. Никаких эмоций. Никаких звуков. Обычно так люди поступают, когда они не хотят разговаривать на конкретно возведённую тему. Умалчивают, сохраняя при себе своё драгоценное мнение. Дожидались, когда тема забудется, а человек – устанет и замолчит. И Гис продолжал терпеть Коли, пока она, с небольшим трудом высекая свои мысли в слова, пыталась достучаться до своего брата: - «Даже сегодня ты… ничуть не посветлел. Ни капельки. Тебе довелось оказаться среди друзей. Поехать с ними на холмы. Не берег моря. Поболтать, пошутить, услышать их смех. Ты лишь стоишь рядом с ними, подобно камню, а ведь они хотят увидеть твою радость. Рук был по настоящему восторжен твоим взглядом на две стороны, ведущие к морю и к холмам. А Сван никак не мог успокоиться, всё сильнее и сильнее желая посидеть с тобой на свалке завтра…» «И как ты ещё об этом узнала, не понимаю…» - Я, как и Гис, тоже не мог понять, откуда Коли были известны такие чёткие детали из проведённого им вечера. Её не было рядом, и с друзьями Гиса она не была знакома, однако всю историю из проведённого им вечера на холме она знала наизусть. Коли, с лёгким смешком, сбросила с себя все сомнения, спокойно произнеся ему в ответ: - «Ну… я же твоя родная сестричка. Всё написано на тебе, как в книжке. Чёрное по белому». В этом не было никакого смысла и логики. Нельзя было просто взять и узнать, что делал человек весь день, просто посмотрев на него. Да ещё и с такими четкими деталями, словно она подсма- Ах ты ж маленькая хитрая жопа в розовой пижаме… Коли не скрывала своей ехидной улыбки, буквально светясь в темноте, направляя свою довольную морду прямо в мою сторону. Но только на короткий миг. Вскоре она вернулась в своё спокойное состояние, вжимаясь щекой в подушку. «Мне жалко папу». – Вновь продолжила Коли, не меняя своего нежного, тихого тона. – «Как только мама решила уехать и забрать меня с собой – папа остался с собой. И ты даже должного внимания ему не уделял. Когда я приезжаю к вам в гости – он всегда за телевизором. Грустный. Усталый. Даже Хэн…» - Когда речь зашла о Хэн – Коли замолчала. У неё не было желания разговаривать о ней. Губы самовольно сжались, не давая и малейшему звуку выйти на волю. Некоторые детали не должны были коснуться его ушей (и моих страниц). Скажем так: Она знала то, чего не знает Гис и все его знакомые… не говоря уже про меня, наблюдающего и описывающего вам всё это! «Я не хочу никого заставлять. Не хочу открывать рта, когда не просят. А если скажу что не то – обидятся. Уж лучше… помолчать. "Молчание – золото", как говорится». – Слова Гиса рикошетили от стен, или даже проходили по ним одной большой волной. Они, как и всегда, были "пустыми". Никакой эмоции и желания не было вложено в них. Каждое предложение походило на монотонный, тихий, повторяющийся и "плоский" звук. И он объяснился. Именно в этом тоне. Коротко и ясно, без загадок. – «Мы с Хэн дали клятву в детстве. Если ей будет нужна моя помощь – она скажет. Не хочу лезть, куда не надо, если у неё всё в порядке. Плюс… она скоро уедет. Это был её выбор, и я рад за неё». «Я знаю, братик». – Коли услышала всё, что хотела. Ей было достаточно столь прямого, столь простого объяснения. Однако, судя по её огорчённому вздоху после всего этого… она не услышала ничего нового. Медленно двигая талией, придавая серьёзные усилия своим движениям, она перевернулась на другой бок, устремив свой взор прямо на затылок Гиса. Что-то хотело вылететь из её рта, но губы её сомкнулись вновь. Сжались, схватив улетающее слово за хвост, подобно ладоням. Обдумав своё решение, она решила попробовать снова, произнеся Гису полушёпотом: - «Хотела бы я быть такой, как ты, братик… Честно. Тебе не сложно признаться в чём-то серьёзном и сказать всё так, как есть. Эх… Жаль, что не все так могут. Некоторые люди, вроде меня, даже… помощи попросить… постесняются. Да, братик?». Неизвестно, что таилось у неё на уме. Непонятно, что она имела ввиду, нашёптывая всё это Гису на ухо. Как только её слова затихли и испарились в тишине – кровать слегка скрипнула. Коли, завёрнутая в кокон из одеяла, медленно скатилась с постели, не произнеся и слова. После, встав на ноги, даже не пытаясь вызволить себя из кокона – она взглянула на Гиса своими полусонными, полными грусти и печали, глазками, и пожелала ему: «Спокойной ночи». Она оставила своего брата наедине с его постелью, а сама – направилась в зал, тихо и медленно шлёпая босыми ногами. Ну а Гис… Его тело моментально заняло своё законное место на кровати, даже не замечая лёгкого, тёплого следа на самом его краю. Голова расслабилась на подушке, но его воображение не давало сну найти себе место. Мысли мчались по его мозгу, забирая с собой все «Может» и «Если». Он не мог дождаться рассвета нового «сегодня». Вся ночь для Гиса была пропитана… ожиданием.