Wires.

- Ну и где он застрял? Нам пора сваливать из этого места. Спиннер ворчит, скрестив руки на груди. Тога, сидящая на собранных коробках, дергает его за рукав и дует губы. Она не любит, когда кто-то ругается на Томуру. Даби нетерпеливо раскачивается на пятках, а потом небрежно роняет: - Пойду, проверю. Может, он помер там над своими вещами. Тога снова что-то возмущенно пищит, но Даби ее не слушает, скрываясь на лестнице. Дверь в комнату Шигараки приоткрыта, и Даби осторожно заглядывает внутрь. Он готов увидеть буквально что угодно, но точно не Томуру, сидящего на полу, прижимающего к груди синего плюшевого зайца и смотрящего на какую-то коробку с максимально несчастным лицом. Даби закатывает глаза, делает шаг назад, намереваясь уйти, и… толкает дверь. - Тебя уже все заждались. - Подождут еще, - бормочет Шигараки, даже не дергаясь. Даби кривится. А он-то надеялся, что Томура вздрогнет, откинет игрушку, начнет всячески отнекиваться. Но он не шевелится, продолжая сверлить воспаленным взглядом коробку. - Что за хлам? - лениво спрашивает Даби, пиная ее. Шигараки тут же кидает на него ядовитый взгляд и тянет коробку к себе, уберегая ее от повторного посягательства. - Вещи мои. И я тебе ногу сломаю, если ты будешь к ним так относиться. - Ну так запаковывай их и поехали. - Я не могу. Даби удивленно вскидывает брови. Голос Шигараки звучит совсем тихо. Он сильнее прижимает к себе игрушку. Даби замечает, что заяц старый, потрепанный, местами даже плешивый. Одного глаза-пуговки не хватает. Из брюха лезет синтепон. Жалкое зрелище. Но Шигараки так крепко прижимает его к себе, что раздражение сменяется тоской. – Ну и что тут у тебя? - сменив тон на спокойный, спрашивает Даби и садится на пол, скрестив ноги. Томура растерянно смотрит на него, ожидая подвоха. Но взгляд у Даби внимательный, даже можно сказать заинтересованный. – Мои детские вещи, - всё-таки отвечает Томура. - Их… наверное надо выкинуть. Зачем их таскать с места на место. Но Даби уже по тону понимает, что ничего Шигараки выкидывать не хочет. Подавшись вперёд, Даби разглядывает содержимое коробки. Вещей не так уж много. Пару игрушек, порисованные альбомные листы, фигурки, одежда, а на самом дне - несколько фотографий и какие-то журнальные вырезки. Не желая отказывать своему любопытству, Даби вытягивает пару вещей. Детская футболка с крольчонком и маленькие пушистые варежки с отрезанным большим пальцем. Даби невольно горько усмехается. Это как же Шигараки тяжело зимой: ни перчаток, ни варежек не наденешь. – Вау, ты был таким крошечным, - говорит Даби, растягивая за плечи футболку и примеряя на Шигараки. - Что за чудо-стилист тебя одевал? Как ни странно, Томура не злится и не огрызается. Напротив только как-то мягко улыбается. – Учитель и Курогири. – Уверен, этот фэшн-кошмар тебе купил Курогири. А Все За Одного должен был покупать тебе крошечные деловые костюмы. – Я этого не помню. Но, видимо, мне очень нравилась эта футболка, раз уж я храню ее столько лет. А варежки мне подарила какая-то женщина, которая отиралась рядом с Учителем. Там ещё шарф. Она была… хорошей. – Ты и такие слова знаешь? - фыркает Даби, доставая фигурки. - Серьезно? Это же герои. – Некоторые из них достаточно… крутые, - неловко бормочет Шигараки, опустив глаза. – Если я сейчас найду там Старателя, я уйду из Альянса. – Нет, не найдешь, - усмехается Томура. - Но, возможно, там есть Сотриголова. – Сам покупал? – Некоторые. Что-то мне дарил… Курогири. Пару штук украл. – А игрушки? – Медсестры дарили. Я много лежал в больницах в детстве. Им было жалко меня. – И этого зайца? Даби слабо улыбается, решая оставить фигурки в покое. Следующими он вытягивает из коробки альбомные листы. Томура тут же пытается их вырвать, но Даби заваливается со смехом на пол, откидывая руку назад и разглядывая свою добычу. Детские рисунки. Кривенькие, смешные. На первый взгляд. Пока не задумываешься, что их, вероятно, рисовал Шигараки. На одном рисунке - мальчик с забавной пухлой собакой. Темноволосый, но глаза красные и родинка на подбородке. На втором - мужчина в костюме держит этого же мальчишку, только уже со светлыми волосами, за руку. Нарисованные улыбки, солнышко, облака. На третьем рисунке Даби узнает Курогири. И вроде бы вполне типичные рисунки семьи. Даби и сам в детстве такие рисовал. Но все равно тоскливо. Он знает, каково это - натягивать столь желаемое понятие семьи на реальность. Томура притихает, поняв, что сопротивление бесполезно. Он напряженно ждет, удивляясь, что лицо Даби не выражает ни превосходства, ни насмешки, ни раздражения. Как будто эти нелепые рисунки рассматривает совсем другой человек. - Так что насчет зайца? - задумчиво повторяет вопрос Даби, всматриваясь в альбомный лист, словно хочет почувствовать то же, что и нарисованный на нем мальчик. - Мне его Учитель подарил, - после паузы отвечает Томура, гладя плюшевое ухо. - Наверное, единственный подарок, который он сделал мне, как ребенку, а не как своему наследнику корпорации зла. - Звучит грустно. - Ощущается тоже так себе. - Кто-нибудь видел эти рисунки? - Наверное. Я, когда маленький был, на стену в комнате их вешал. Над кроватью. - И что говорили? - Ничего. Никто не обращал внимания. Вздохнув, Даби резко садится. Томура смотрит на него прямо, почти с вызовом, готовый защищаться. От этого горчит на языке. Это ж надо создать себе такую репутацию, что даже такие вопросы рассматриваются как вероятное нападение. - Ты считал их своей семьей? - интересуется Даби, откладывая рисунки и снова заглядывая в коробку. - Я… наверное, я хотел, чтобы это было так. Ну знаешь… Мне было пять. Уже потом я понял, что Учитель мне все же не отец. Как и Курогири. Там такие условия были… Пришлось быстро взрослеть и снимать со стен нелепые рисунки. Но я все равно благодарен Учителю. Он многое сделал для меня. - Ага, блаблабла, - отмахивается Даби, рассматривая фотографии. - Ты мне лучше вот это объясни. Томура хмурится, присматриваясь к изображению, когда Даби разворачивает фотографию, а потом улыбается, прикрыв глаза и покачав головой. Вздохнув, он тихо говорит: - Если честно, я этого вообще не помню. Как будто не со мной происходило. - Ты похож на лохматого крошечного котенка, - хмыкает Даби, снова поворачивая к себе фотографию, а на которой был запечатлен улыбающийся мальчик лет шести-семи. Взъерошенный, светловолосый. Трещины вокруг глаз еще не такие заметные. Сидит на деревянной пристани, опустив босые ноги в воду. - Дай, это неловко, - бормочет Шигараки, выхватывая одну фотографию, а вторую Даби удается спрятать за спину. - Тихо. Да подожди ты. Не сопротивляйся. Разве я делаю что-то плохое? Это… озеро? - Море, - вздыхает Томура, чисто символически стукнув Даби по плечу. - Курогири меня туда водил, когда Учитель куда-то уехал. Мне семь лет здесь. Но я правда этого не помню. Есть только эти три фотографии и слова Курогири, что это все-таки было. На второй фотографии маленький Томура действительно сидит на плечах у Курогири. Тоже абсолютно счастливый. Даже не верится, что Шигараки умел когда-либо так искренне и приятно улыбаться. На третьей фотографии он уже плещется в воде недалеко от берега в нелепой оранжевой панамке. Даби готов поклясться, что чувствует соленый запах моря и теплые солнечные лучи. - А ты говоришь, что Курогири тебе не папа, - хмыкает наконец Даби, и Томура тут же выхватывает у него фотографии, ворча: - Иди ты. Он говорит об этом очень холодно. Мол “было и было”. Так что… - Тебе обидно? - Нет. Да… М… Ну… Мне обидно, что я этого не помню. А не то, как говорит Курогири. Типа… я веду себя с ним иногда, как мудак. Так что, конечно, он со мной так разговаривает. Я бы тоже с собой так разговаривал на его месте. - Ох уж эти сложные отношения между родителем и подростком. - И еще раз: пошел ты. - А это еще что? - недоуменно спрашивает Даби, вытягивая вырезки из журналов и несколько плакатов. - Ааа… Это будет несколько тяжело объяснить, - неловко отзывает Томура, наблюдая, как Даби разворачивает плакат. На нем изображена молодая героиня. Собранные черные волосы, яркая улыбка. И такие знакомые черты лица, родинка под губой, разрез глаз. Даби поворачивается к Шигараки, который как-то неожиданно успел за их разговор сесть почти вплотную. Подняв плакат так, чтобы он был рядом с лицом Томуры, Даби недоуменно переводит взгляд с картинки на Шигараки и обратно. - Похожи? - насмешливо спрашивает Томура после затянувшейся паузы. - Даже слишком. - Ее зовут Нана. Учитель убил ее. Он никогда мне о ней не рассказывал. Просто я как-то раз наткнулся на статью про нее. Думаю… мы родственники. Я спрашивал у Учителя и Курогири, но они только отмахнулись. А мне она кажется такой… смутно знакомой. И она… достаточно крутая. Хоть Учитель ее и победил. - Ты вообще, что ли, ничего о себе не помнишь? - скептически спрашивает Даби, все еще разглядывая плакат. - Очень мало. Некоторые воспоминания как будто через мутную пленку… - Смотрю, ты и статьи о ней собираешь… - Собирал. Не знаю, зачем. Мне почему-то хотелось знать о ней больше. - Потому что она твоя семья, - непроизвольно ляпает Даби, и тут же напряженно смотрит на Шигараки. Но тот не злится. Только нервно дергает плечом, царапая шею. Вздохнув, он отзывается: - Разве? Я никогда ее не видел. Может, мы просто похожи. Даби сглатывает, но молчит. Лезть в чужой омут страшно. Но хочется схватить Шигараки за плечи, встряхнуть и все объяснить. Томура так отчаянно ищет себе семью, что больно становится. Все За Одного и Курогири отказались быть для него ею, невзирая на все трогательные детские рисунки. Настоящие родители черт знает где, вероятно погибли. И Даби не хочет думать, насколько сам Томура в этом замешан. Вероятная родственница тоже мертва. За какие бы детали Шигараки ни хватался, все они превращались в пыль. И он оставался один посреди пепелища. И что происходит сейчас? Как бы там ни было, Томура старается заботиться об Альянсе. Дело в том, что он лидер? Или в том, что он снова хватается за иллюзорную надежду найти семью? Жаль, что теперь по рисункам на стенах не поймешь. Придется разбираться так. - Ладно, нас уже заждались там, наверное, - вздыхает Даби, загружая все назад в коробку. - Давай скотч. Запечатаем. Она не тяжелая, в грузовик поместится. - Это просто хлам, - бормочет Шигараки, но все-таки протягивает Даби скотч. - Его бы выкинуть. - Твой хлам. Весьма милый. Я удивлен. - Да ну тебя. - Я серьезно. Как мне теперь на тебя смотреть? Всегда буду думать о том лохматом котенке с фотографий. Томура тихо смеется, опустив голову. Улыбки почти не видно, но Даби уверен, что если постараться, можно получить такую же, как на тех детских фотографиях. Прям вызов какой-то. - Пошли, - говорит Даби, поднимаясь и подхватывая коробку. - Ты зайца забыл упаковать. - А раньше надо было. Теперь так иди. Младшая сестренка будет в восторге. - Это ты про Тогу? - Ну не про Спиннера же. Он скорее… твой брат-двойняшка? - А ты тогда? Старший? Даби фыркает, но не отвечает. Только толкает дверь и выходит из комнаты. Ну, во всяком он взял на себя весьма знакомую роль.