***
По непонятным причинам я вновь отключился, в то время как мой мозг, словно издеваясь, показывал мне самые ужасные картины с Астрид и Гордоном в главной роли: вот её руки прикованы к железным прутьям клетки стальными наручниками, а бедра мнёт своими шершавыми руками парень, глубоко вводя ствол. Не в силах больше терпеть просмотр самого страшного кошмара, я со всей силы пытался разорвать оковы сна. Такой режущей боли в глазах я не ощущал даже после недельного просмотра каких-нибудь отсталых видео на любом хостинге. Устало потирая свои слипшиеся глаза руками, я смог кое-как привести себя в чувства. Прерывистое дыхание настолько громко отдавалось в закрытом помещении лазарета, что казалось, словно где-то за несколько километров огромный мутант сносит скалу. Я резко встряхнул головой, и плавающая картинка приобрела более четкие контуры. — Иккинг… — нежная рука коснулась моего лба, а затем резким движением уложила мое ослабшее тело обратно в кровать, — лежать! — Я прямо как собака, — кашлянув в кулак, недовольно промямлил я. — Так же, как я когда-то кошка, — девушка улыбнулась, после чего взяла в руку какую-то емкость, в которой бултыхалась темного цвета жидкость. — Ой, нет, не надо, — я отвернул голову, стараясь выразить своё дикое отвращение к лекарству. — Я не буду это пить, ты же знаешь, я не поклонник современной постапокалиптической медицины. — Знаю, — тихо молвила она, — поэтому и не спрашиваю. Не успел я и вякнуть, как она схватила меня за подбородок и, насильно открыв рот, влила содержимое бутылочки. К вашему сведению, жевательная мышца является самой сильной в теле человека. — Откуда такая мощь? — отплевываясь от гадкого вкуса влитой дряни, недовольно спросил я. — Да так. С годами крепчаю, — голубоглазая опять счастливо улыбнулась. — Как ты себя чувствуешь? — Гадко, — злобно процедил я. — Это хорошо. Лекарство действует. — Куда же делась твоя нежность, Астрид… — я шепотом спросил самого себя, произнося это скорее как утверждение. — Прости, но в этом мире она бесполезна, — блондинка приподнялась, желая уйти, но я схватил её за руку. — Так быстро уходишь? Неужели совсем не хочешь поведать мне, что творилось здесь, пока я был в отключке? — жалобно, словно скулящий щенок, я взглянул в её потеплевшие глаза. — Хорошо, — она снова присела, расправляя свою курточку. — На самом деле ничего необычного. Все очень переполошились, когда узнали, в каком состоянии ты прибыл… Вернее, тебя нашли, — секундная пауза. — Не хочешь сказать, что тогда случилось? — Я долго сражался с сильным мутантом, — начал быстро выдумывать я. — Проиграл. Он схватил меня и понес сквозь бурю, а потом его… — Подстрелили? — Наверное… — я с тоской вспомнил лежащего в сугробе Беззубика. Я до сих пор не был уверен в том, что он еще жив. — Значит слухи ходят не напрасно… — Астрид задумчиво почесала подбородок. — Говорят, что сбили саму Ночную фурию. — Кого? — уточнил я. — Совсем что ли с местной литературой не знакомился? — Астрид удивленно вскинула брови. — Это же известная всем «Книга Мутантов», написанная Борком. Её все нормальные люди читали хотя бы раз. — Тут понятно, почему я её никогда не читал, — словно обиженный индюк, прогудел я. — Ночная фурия имеет уникальной силы залпы, состоящие из раскаленной плазмы, сравнимой с силой вспышек солнца. Хотя по сути это они и есть. Температура их достигает такой запредельной высоты, что взрывы приобретают яркий синий цвет. Вот только эти залпы сильно сказываются на самом организме, ибо требуют колоссальной энергии. Легче всего убить создание, когда оно голодает или же давно не ело. Тогда залпы становятся слабыми и, по сути, не наносят большого урона. Я вспомнил наш первый бой с Беззубиком. Не смотря на его катастрофически ужасное состояние, он был довольно грозным противником, хотя, правда, его залпы казались скорее красно-фиолетовыми, чем ярко-синими. — Ааа… Какого цвета эта тварь должна быть? — в надежде услышать не предполагаемый заранее ответ, спросил я. — В целом черного, иногда сероватого, но это уже не чистокровное создание. Самые мощные это ярко-черные, — ответила Астрид. Я же в страхе сглотнул. После встречи с Беззубиком я же мог вообще не выжить. — Ладно, Иккинг, — девушка встала, направляясь к железной двери, — отдыхай. Она приоткрыла её, и в помещение влетел холодный ветер, потушив стоящую у меня на тумбочке свечу. Поспешив закрыть её, Астрид моментально ретировалась. Я же остался вместе с недоумением сидеть на кровати, рассуждая, что же мне дальше делать. End POV Иккинг POV Астрид Выбежав на улицу в легкой и негреющей курточке из шкурок зайцев, я сразу же пожалела, что оставила пусть и громоздкое пальто из громмеля дома у Вигго. Относительно недавно, а точнее вчера я переселилась к нему, уж больно одиноко было возле той злосчастной клетки наедине с мутантом-убийцей. К команде идти совершенно не хотелось, не хотелось слушать глупые подколы Гордона и близнецов, не хотелось вести заумную и скучную беседу с Робертом, не хотелось весело болтать с Хейли. Просто хотелось тишины. К сожалению, вчера я смогла застать Вильгельма только, когда он выдал мне отдельную комнату и некоторые вещи, после чего главарь удалился, спеша на помощь своим охотникам. А жаль, ведь так хотелось провести с ним пусть может быть немного непонятную для меня, но такую теплую дружескую беседу. Разговор с Вигго отличался от Хейли тем, что его беседы не вмещали в себе восторженных криков и лишних эмоций, скорее хладнокровное спокойствие. И это меня восхищало в нем: его мужественность, даже отдаленные черты рыцарского характера. Я мгновенно влетела в дом, попутно закрывая тяжелую дверь, из которой то и дело сочились потоки морозного воздуха. Даже не снимая своей курточки, а наоборот, кутаясь в свой шарф, я вбежала в просторную гостиную комнату, где стоял стол, а на нём чашка с горячим шоколадом. — Знаешь… — Вигго, сидевший в уголке комнаты на стуле, сладко попивал что-то из чашки. По характерному запаху, который исходил от неё, я узнала, что это кофе. Тот самый напиток, который никогда не вызывал во мне теплых чувств. — Я уже с первой нашей встречи понял, что тебе не по вкусу данный традиционный напиток, — тот постукал по своей керамической чашке. — Ибо ты всеми возможными путями обходила нашу местную кофейню, а еще мне доложили, что ты отказалась от бесплатной кружки горячего кофе. Поэтому я не пожалел для тебя растопить плитку черного шоколада, найденного вчера во время осмотра одного из магазинов. Не волнуйся, срок хранения у него истечет только через неделю. Он снова отпил. — О… — я удивленно уставилась на свою беленькую чашку. — С-спа-с-сибо. — Хм, — он встал со стула, приближаясь ко мне. Что-то во мне передернулось, очередная орда мурашек сделала кросс по всему телу. Вигго же остановился прямо возле меня, внимательно осматривая со всех сторон. После он просто сорвал с себя белую шкуру мутанта и накинул ее на мои содрогающиеся плечи. — Шкура снежных призраков одна из самых теплых и холодостойких. Надеюсь, с ее помощью и жара от камина ты согреешься, — после он подошел к решетке, за которой виднелись маленькие угольки сгоревших дров. Вигго взял непонятную емкость, очень напоминающую длинную колбу для химических экспериментов, верх которой был запаян, взболтнул жидкость, которая была внутри и, подкинув в самодельный камин дров, нажал кнопку, после чего содержимое выпрыснуло, как из флакона для духов, моментально загоревшись. — Это огнестойкая жидкость, которую недавно собрали у пещерокрушителя. Но при смешивании её с серной кислотой, она приобретает обратное свойство — воспламеняться при взаимодействии с кислородом. Я внимательно слушала Вигго. Его познания во всех науках действительно восторгали, его наблюдательность была словно у многолетнего профессионального детектива, весь он внушал огромное уважение к своей персоне. Мужчина сел за стол, достав из тумбы слегка потемневший лист бумаги. В руках у него находилась палочка, к концу которой был привязан уголек, служащий стержнем импровизированной ручки. Иногда поглядывая в сторону танцующих языков пламени, возле которых сидела я, отогревая руки, он что-то шкрябал на бумаге, да так энергично, что казалось, стол сломается от такого давления. После нескольких минут написания, он взял листок и подошел ко мне, сверля меня своим спокойным и уравновешенным взглядом. Он присел рядом, то ли желая что-то сказать, то ли пытаясь начать беседу, но я его опередила: — Я сегодня была у Иккинга, — всё ещё дрожа от холода и стуча зубами, рывками начала я. — Его состояние уже лучше, но я всё ещё так за него волнуюсь. Он говорил, что дрался с мутантом, а потом зверь унес его в сторону лагеря. Это могла быть та Ночная фурия, о которой говорили на днях? — Возможно, — брови Вильгельма слегка нахмурились. — Ты так за него волнуешься? — Да, конечно, — я была удивлена, что главарь даже об этом спрашивает. — Он взрослый мужчина, не думаю, что ему нужна лишняя забота, — в голосе мужчины начали проскакивать нотки недовольства, а возможно даже гнева. — Но я же… — Любишь его? — он закончил за меня, не учтиво оборвав мою реплику. — Помнишь наш разговор, когда ты была на охотничьем патруле с Хейли? Я кивнула. Было не до конца понятно, почему так злится Вигго и к чему он клонит. — Мы тогда с тобой любовались звездопадом. Я еще сказал, что это ты зачинщик ваших несуществующих отношений, — главарь сделал язвительный акцент на предпоследнем слове. — После я сказал тебе обратить внимание на кого-нибудь ещё. Неужели никого не заметила? Его гневный взгляд сверлил пропасть в моей пустой душе. Я начала содрогаться уже не от холода, а от страха. — Нет, — твердо ответила я, уткнувшись всем лицом в пустую чашку. Вигго же ничего не ответил, а лишь скомкал в руках листок пожелтевшей бумаги и кинул его в огонь. Я не успела разглядеть, что было там написано, но Вам, читатель, открою завесу тайны, которая навеки останется загадкой для меня.Ты — то чудное видение, которое является ко мне во сне, Ты — то нежное мгновение, из-за которого сгораю я в огне. Ты — та роза в синих красках, которой не существует в этом мире, Ты — та муза Аполлона, что играет на прекрасной лире. Твой взгляд заморозит в один миг, твой голос чарами пропитан, Но лишь на мне одном едином он ни разу не испытан…
Спехом подымаясь, Вильгельм поспешил удалиться в свой кабинет, громко хлопнув дверью. Я же неприятно удивленная и расстроенная продолжила сидеть возле камина, наблюдая за тающим в языках пламени тонким листом бумаги.