Ледяное огненное небо

Возвращаться в Санта-Монику они рассчитывали пешком, хоть это и займет часов пять, если не больше, однако Фанни удачно тормознул какой-то фургон, и беззубо улыбающийся водитель, похожий на растамана, любезно их подкинул почти под самый район. Было уже темно, но компания добралась до родных улиц без приключений. Джей подсчитал — через восемь часов отец повезёт его на автовокзал, откуда парень отправится в Айдахо. Значит, у них с ребятами осталось всего ничего, о чём он тут же им и сообщил. — У меня идея! — заявил Фанни, выслушав его сомнения. — Мы сейчас возьмём пиво и пойдем на наш Санта-Мониковский пляж, а там разведем костёр, вот что! — Ты пизданулся? — резонно спросил Джордж. — Нам не продадут, уже полночь. — Я порешаю, — самоуверенно заверил его Дилан. — Пошли! Алкоголь им действительно отказывались продавать, но Фанни так налегал на то, что Джорел уезжает в Айдахо на целый год, едва слезу не пустил, что продавец — здоровенный мужчина с усами и потухшим взглядом — продал им таки пол-ящика, добавив «Айдахо — самый хуевый штат, я там с женой познакомился». Джей, забирая пиво, пообещал ему, что помочится на каждый фонарный столб, какой только там увидит. — Отлично, ночь перестает быть томной! — обрадовался Джордж, когда они вышли из магазина, и тут же выхватил из ящика бутылку. — Ну что, на пляж? — Правда костёр будем разводить? — поморщился Дэнни. — А вдруг копы? — Ну что за наивное дитя, — Джонни по-отцовски потрепал Мурильо за волосы. — Ты знаешь, кто мой батя? — Нет, а кто он? — А вот это ты узнаешь, если нас загребут копы, — отшутился Джонни, и все рассмеялись. — Айда, утырки. — он махнул рукой с бутылкой, указывая направление движения, и расплескал пиво на Шейди. — Тьфу ты… ладно, дорогой, на тебя и пива не жалко. — Маски все взяли? — спросил, хитро усмехаясь, Фанни. — Чтобы весь ночной район охуел! — Нас же никто не увидит. — заметил Шейди, выжимая свою бандану — ей от пива с лёгкой руки размашистого Джорджа досталось больше всего. — Ну мы же видим! Это единение! — не унимался Дилан. — Ты, главное, носок свой не забыл? — поинтересовался Дэнни, и Джордж, которому эта шутка не надоедала, снова залился диким хохотом, огласившим улицы громоподобным эхом. — Не забыл, золотце, — процедил Фанни Мэн, сощурившись. — А тебя мы первым сдадим в ломбард. — Зачем ломбард, если самый богатый, судя по маске, у нас Джей-Дог? — парировал Дэнни. — Надо будет песню ещё про маски сочинить, — вмешался Арон. Его глаза лихорадочно поблескивали от возбуждения. — Мы же не просто так их носим. — Про горку ещё, — вставил Дэнни. — Про саму Санта-Монику! — гаркнул Джонни. — И про нас по отдельности, — добавил Мэтт. — Давайте первой запишем песню про Калифорнию? — взволнованно предложил Чарли, крутясь и заглядывая друзьям в лица. — По-моему, она крутецкая, то, что надо для фестиваля! — Черт, фестиваль… — протянул Фанни и быстро взглянул на Джея. Все разом замолчали. Джорел, снова попавший в столь нелюбимый им центр внимания, опустил взгляд и неловко дёрнул плечом: — Да… Надеюсь, вы там отвоюете честь района. — Если это дело вообще к чему-то приведет, — как всегда точно подметил Мэтт. — Не будем о грустном, — вмешался Шейди, — Шуруем на пляж! — На пляж так на пляж, — согласился Фанни. Лица парни всё-таки закрыли, и, рассредоточившись в длинный красивый, а главное, невъебенно крутой ряд, зашагали пустынной дорогой по направлению к океану, покрикивая и снова пытаясь нестройно запевать строки про Калифорнию. Однако вскоре им надоело, да и усталость после почти двух суток кутежа начала давать о себе знать, так что какое-то время они шагали молча. Впрочем, Чарли Син, не привыкший к молчаливости своего окружения, в тихой обстановке чувствовал себя не самым лучшим образом, так что, устроив сам себе мозговой штурм (Джорел, кажется, даже слышал, как скрипят его извилины в черепной коробке), наконец вслух обрадованно заявил: — Мы можем сейчас сочинить ещё какую-нибудь песню. Джей-Дог уезжает, нужно как-то этот момент сохранить в памяти потомков! — Мне кажется, или потомкам будет насрать на это? — риторически поинтересовался Шейди. — Гипотетическим потомкам, — вставил Дэнни, откровенно зевнув. Чарли оглядел друзей с крайне возмущённым видом: — Да вы что, не понимаете? У нас должен оставаться стимул писать треки, когда Джей уедет! — Чарли, — мягко попросил Джорел, — не надо никаких песен. Давайте хотя бы до пляжа доберёмся, а? — Ну уж нет, — Джордан был настроен абсолютно серьёзно, и его энтуизазм невольно начал заражать остальных, хотя и пока не достаточно, чтобы они подхватили очередную его идею. — Идеи для песен и метафор кроются в нашем окружении, атмосфере и в нас самих! Давайте-ка оглядимся и посмотрим, что мы видим вокруг! — Гребаную Санта-Монику, — угрюмо буркнул Джонни. — Тёмные улицы плохого района? — предположил Джорел, силясь извлечь из себя все те остатки поэтичности, что в него когда-то вложила мать с её бесконечными сборниками стихотворений и непонятных поэм. — Я вижу консервную банку из-под кукурузы, — произнёс Дэнни, указывая на тёмные силуэты сваленного под забором мусора. — Иногда мне думается, что мы в этом мире — консервные банки. Пустые, ржавые, никому не нужные. — Да Кёрлзз, запиши это! — прошипел на всю улицу Син. — Нет, технически, здесь мы ничего не видим, — заметил Дэнни, — Если вы планируете стать известными на весь мир, Санта-Моника как место действия ваших песен не будет хорошим ходом. Потому что про неё никто не знает. — Скука, — заключил Мэтт и широко развел руками. Чарли недоуменно почесал макушку. — Значит, не Санта-Моника?.. О, черт, я придумал! Поправив бандану, он ускорил шаг, чтобы вырваться на пару метров впереди ряда банды, развернулся и зашагал спиной вперёд, восторженными глазами обводя невольно заинтересовавшихся друзей. Руку с бутылкой он поднял ко рту, словно микрофон, смешно щурясь. — It was once a dark lonely summer's eve… Дело было накануне одинокого летнего вечера… — специально заговорщицки понижая голос, затянул он, широко распахивая глаза, словно бы делился с друзьями планом по захвату мира. — Сейчас не лето и не вечер, — проворчал Арон. — On the lonely streets of Sunset! На пустынных улицах Сансет! — продолжал свою историю Чарли, медленно обводя шагающих друзей указательным пальцем. — When the Lord called upon 7 crazy m.c's! Именно тогда Господь созвал 7 ошалелых эМСи! — Вот так повышение статуса, — хмыкнул Шейди, — Мы уже эМСи. — J-Dog! Джей-Дог! — радостно выкрикнул Чарли, ткнув в друга пальцем. — Charlie Scene! Чарли Син! — Джордан указал на себя, залихватски взмахнув бутылкой-микрофоном. — Johnny 3 Tears! Джонни 3 Тирс! — уже на манер считалочки Чарли принялся быстро указывать на друзей пальцем, словно бы представляя их зрителям. — Da Kurlzz! Да Кёрлзз! — Shady Jeff… Шейди Джефф… — тут Чарли на секунду запнулся, но всё-таки громко выпалил, махнув рукой в сторону Арона: — Аnd Arlichman! И Эрликман! Тот только закатил глаза и глубоко вздохнул, чем вызвал у остальных смех. — Hey! Эй! — из-за его спины неожиданно возмущённо вылетел Дилан с его натянутым на голову дурацким чёрным носком, — как обычно, беднягу Альвареса почему-то не упомянули. Чарли, заметив его, притворно испуганно хлопнул себя по лбу, и Джонни опять покатился со смеху. — Uh, man you forgot the homie Funny Man, c'mon! Э, чувак, ты забыл братана Фанни Мэна, поехали! — подыграл ему Дилан, размахивая длинными худыми руками, отправляя в небо воздушные поцелуи и пританцовывая на ходу, словно чувствовал себя на настоящей сцене. — Это звучит как часть песни! — восторженно заметил Чарли. — Давайте так и запишем! — Да ну, нет, погоди… — Умолкните все, я иду, — сказал вдруг Арон, тоже ускорился и вскоре зашагал вровень с Чарли, только, в отличие от него, не задом наперед, повиливая тощими бёдрами и плотнее прикладывая к лицу свою серебристую маску. — And I can show you how to hump without making love. Я покажу тебе, как тереться друг о друга, не занимаясь любовью. — уже знакомым высоким, словно бы заигрывающим голосом заговорил он, и, судя по тону, ухмылялся как никогда. — The way you look at me, По твоему взгляду на меня, — он внезапно резко оглянулся и прошагал пару шагов задом наперед, с коварно горящим в щелях для глаз взглядом указывая пальцем на Джея.  — I can tell that you're a freak! Видно, что ты озабоченная! Джорел ощутил всплеск пунцового цвета на щеках, когда парни одобрительно расхохотались на пропетые строчки, и метнул в Эрликмана недовольный взгляд, радуясь, что его лицо скрывает маска. Только Дэнни, спасибо ему, кажется, не улыбался — настороженно следил за Ароном. Деккер догадывался, что такие высказывания этого психа имеют двойное, если не тройное дно, и отчаянно надеялся, что Эрликман делает это не для продолжения той потасовки в автобусе, в которую едва не угодили они с Джорджем. — And I'll be laying in the sun… bottle and a gun! Я буду греться на солнышке… с бутылкой и с пушкой! — сунув руку в рюкзак, Эрликман под одобрительные выкрики рывком вытащил из кармана тот самый пресловутый Глок, и с ним в одной руке, с пивом в другой, покачиваясь из стороны в сторону, вразвалочку зашагал дальше, жадно впитывая радостные неразборчивые крики друзей за спиной. — The way you look at me, I can tell that you're a freak! По твоему взгляду видно, что ты озабоченная! — Эрликмана на припевы! — взвыл Джонни, впиваясь руками в локоть подпевающего Чарли в поисках поддержки. — Единогласно! — между ними вклинился Шейди, хлопнув обоих по плечам. — Дело движется! Дело движется! — Undead будет жить, — тихо сказал Дэнни, так тихо, что услышал, казалось, один только Джей. *** С пляжа веяло сыростью и прохладой. Одинокие гряды холодного песка простирались до непривычно спокойных ледяных волны, бросающих под ноги высыхающие на камнях гнезда водорослей. Одинокая громадная чайка (или альбатрос, черт их разберёшь в темноте) размеренно вышагивала по песку, резво обходя набегающие волны и изредка подцепляя клювом какой-то мусор. Парни ссыпали с бетонной набережной, аккуратно обходя груды строительного мусора — остатки ремонтных работ — пляж Санта-Моники не пользовался популярностью у туристов, сюда приходили в основном только местные подростки, так что называли эту грязную песчаную полосу Трущобным берегом. Чуть севернее располагался превосходный ухоженный пляж, но разве же там интересно? Компания быстро собрала из камней большое кольцо на сухом прохладном песке, куда сбросила всё горючее, что только нашла в округе — пальмовые ветви, древние журналы из ближайшего мусорного бака, — и буквально за полчаса смертной ругани и поучений разожгла довольно бойкий костерок, вокруг которого они и собрались, и благодаря которому достаточно быстро согрелись. Разговаривать не хотелось уже даже Чарли и Фанни; парни смотрели в пляшущие язычки потрескивающего весёлого пламени, разрываемого порывами ветра, грели руки, изредка отпивая ещё пива. Шейди Джефф, повернувшись к костру спиной, чертил палочкой на песке, и иногда шепотом объяснял что-то наблюдающему за ним Мэтту. Джорел, прикрыв глаза, почти дремал, наслаждаясь долгожданным живым и оживляющим теплом — ноябрьские ночи — это тебе не «канун теплого летнего вечера на пустынных улицах Сансет». Он усмехнулся про себя — черт возьми, дай господь, если он существует, этим ребятам удачи и сплочённости — они далеко пойдут с подобным рвением. Вон, уже готовы даже Арона взять на исполнение припевов. Дэнни рядом с ним пошевельнулся, вырывая парня из полудрёмы. Джей краем глаза наблюдал за тем, как Мурильо снимает свою отблескивающую свет пламени золотистую маску с крестом из гильз и протирает глаза. — Я хочу спеть, — произнёс он вдруг твердо, и Джей пораженно на него взглянул, а затем быстро настороженно оглядел остальных поверх вспархивающих в холодный воздух разогретых искр. Парни тоже выглядели отчасти удивлёнными, но слишком уставшими, чтобы дерзить или грубо шутить.- И посвятить эту песню Джей-Догу. — Давай, — кивнул Чарли, чуть оживляясь. Его голубые глаза казались ещё более живыми, чем всегда, благодаря отблескам огня. Арон, сжав челюсти, хмуро глядел на дикий танец языков пламени. Дэнни помолчал, глядя на разогретые камни в самом сердце костра. — In an old apartment, В старом здании, Down in the garden, Ниже, в саду, — вдруг негромко, в полной тишине затянул Дэнни, мягким, ласковым, высоким голосом, словно убаюкивающим, нежно опустив взгляд, будто бы погруженный в себя. — I was born on a sunny day Я появился на свет в солнечный день, When the riots ruled the streets like a Sunday parade. Когда волнения заполняли улицы, как на воскресный парад. Чарли окончательно очнулся, пристально глядя на Мурильо, затем растерянно переглянулся с Фанни, выглядевшим не менее обескураженным. — Everyone is cruising, Все ходят по кругу, Gang signs, we're moving, Жесты, мы движемся вперед, You know how we're doing, Ты знаешь, как все происходит, White lines abusing… Перебор с белыми дорожками… Дэнни вскинул голову, и Джорелу показалось, что в его глазах в свете пламени блеснули тихие слезы. Голос не дрожал — он сплетался с треском костра, с шумом ветра далеко вверху, с мурлыканьем прибоя; он скребся где-то глубоко внутри, пронизывая лёгкие и впиваясь в кости, не причиняя боли, лишь успокаивая грусть. — On the boulevard, we never go too far, На бульварах стараемся не перегибать палку, Nothing really matters when you're walking on stars. Ничего не имеет значение, когда ты гуляешь по звездам. Джей сглотнул и огляделся, ощущая, как по спине пробегают мурашки. Чёрт… Призрачный пляж под тёмным небом с миллионом ярких звёзд, похожих на искры далёких непотухающих костров. Сколько поколений подростков наблюдал океан, сколько мечтаний он подслушал? — Last call at the Bar, Последний визит в бар, Mistress Los Angeles stole my heart. Госпожа Калифорния украла мое сердце. You can sell yourself if you've got no soul. Ты можешь продавать себя, если у тебя не души. Можешь продавать себя, если нет души. Но всё-таки не можешь продавать свои треки, если тебе в них нечего вложить. Сердце Джея трепыхалось, в висках застучало — Калифорния, черт тебя дери, ты захватила крошечное сердце этого странного ребёнка из Флориды. — Nowadays auditions to the devil are sold, Теперь прослушивания проданы дьяволу, From the Boardwalk, I see the ghosts on the beach С набережной мне мерещатся призраки на пляже, Memories of my city keep haunting me-е-е-е… Обрывки памяти моего города продолжают преследовать меня… Может, за год что-то изменится и они и Дэнни примут к себе. Арон не позволит. Не позволит… Сладкая боль расставания растеклась в груди горькой желчью, давя лёгкие и не давая вдохнуть. Чёрт возьми, почему это настолько страшно — уезжать? Воспоминания города преследуют меня… Дэнни уже давно замолчал, но никто не произнёс не слова — не решались. Чарующий голос ещё жил в их сердцах, и никто не мог себе позволить разрушить атмосферу ненужными словами. Всё уже было сказано. Всё уже было осмыслено. *** Ветер посвистывал, океан рокотал, силясь добраться волнами до бьющегося сердца костра на берегу, забить его, затушить, но ему всё не удавалось — слишком далеко. Огонь уже почти потух, закончились бумага и древесина, и только в теплящемся серо-оранжевом пепле, напоминающем вид на Лос-Анджелес сверху, изредка вспыхивали смелые язычки пламени. Парни, разложив куртки, ютились на песке, свернувшись калачиками вокруг ещё теплых камней, и, заворожённые, глядели в небо, следя, как светлеет на востоке, за горами, как волны тёплого сияния неспешно накрывают замёрзший за ночь небосвод, будто одеялом, как гаснут одна за другой звёзды, отсчитывая последние часы калифорнийской жизни Джорела Деккера. С другой стороны, парень всё ещё призрачно надеялся, что утром отец угрюмо заявит, что никуда он не поедет в такую несусветную рань, что двадцать долларов на дороге не валяются, и что даёт сыну последний шанс реабилитироваться в глазах учителей и его самого. В любом случае, последние двое суток в сердце Джея и остальных уж точно останутся навсегда. Может, когда-нибудь, на интервью, они скажут, что сочиняли песни на ходу, прогуливаясь по родному району… Справа от него, касаясь локтем бока Джорела, расположился Дэнни, закутанный в свою куртку и дрожащий от холода. Арон лежал слева от Джея, так неподвижно, словно давно уснул, но его глаза были открыты и неотрывно глядели в небо. — Смотри, Джорел, — сказал он уже почти самым утром, разлепив сухие губы. — Смотри. Ледяное огненное небо. Помнишь? — Да, — выдохнул Джорел. Холод облегал его, но он уже так с ним свыкся, что был готов лежать здесь, на призрачном пляже, под яркой свежей утренней палитрой, хоть целую вечность. Будто ощутив, уловив его тихое восторженное настроение, пальцы Дэнни, холодные и робкие, ласково зацепились за горячую ладонь Джея. Тот вздрогнул, но не повернул головы. Дэнни мягко переплел свои пальцы с его, крепче сжимая, загребая песок. Джорел хотел отстраниться, но… нет, зачем, если и так хорошо?.. Они лежали на пляже и смотрели в ледяное огненное небо, стараясь не думать о том, что рассвет вот-вот принесёт с собою новые проблемы и заберёт с собой одного из них на почти целую вечность. *** — Эй! — гаркнул кто-то совсем рядом, почти над Джорелом. Сквозь липкий, противный сон тот ощутил, как резко вскочил рядом Дэнни, вырвав руку из его ладони и случайно хлестнув Джея песком по лицу. Парень открыл глаза, отфыркнувшись от песка, инстинктивно заслонил лицо рукой — солнце светило режуще ярко. — Вы что там делаете? Эй! — Сука, — прошипел Джонни с другой стороны остывшего костра, с шумом вскакивая и с размаху пиная Фанни Мэна, так и валяющегося на песке с непонимающим лицом, — Копы! Рванули! — Ну как всегда, — прорычал под самым ухом Джея голос Арона, и в следующую секунду Эрликман рванул его за локоть, рывком поднимая на ноги, другой рукой хватая гитару, — Беги! — Стойте! — рявкнул на весь пляж крупный полицейский, срываясь в бег — тяжёлый и рваный. — А ну сюда иди! Эй! Это полиция Лос-Анджелеса! Парни снялись с места точно как стая птиц, и, повизгивая, спотыкаясь о разбросанные ими же бутылки, неловко таща за собой рюкзаки и путаясь в куртках, рванули в противоположную от копа сторону, вдоль набережной, разбрызгивая ногами в разные стороны влажный песок. — А как же твой отец? — задыхаясь, крикнул Дэнни. — Ты сказал, что он разберётся! — Этого я точно не говорил! — проорал Джонни в ответ, на бегу пытаясь стянуть с ног кроссовки, чтобы было легче бежать. — Я сказал, что ты с ним познакомишься, если мы встретим копов. Так вот, знакомься! — он махнул рукой в сторону порядочно отставшего копа, всё ещё выкрикивающего что-то им вслед, — Артур, мать его, Рейган! — Это твой отец?! — Дэнни едва не влетел в ржавый столб пирса от изумления. — Мы сейчас бежим от твоего отца?! — Да, а ещё у меня кончается дыхалка, рванули в ту дыру в заборе! — Он самый пизданутый на районе, — гордо объяснил Да Кёрлзз недоумевающему Дэнни, когда Undead с визгами и выкриками завернули за бетонный угол, чтобы без особых приключений добраться в родной район. — Ну да, какой же охуенный вечер — и без копов! — кашляя после бега, выдавил из себя Фанни, уперевшись руками в колени и пытаясь отдышаться. — Черт, сегодня ещё и четверг, да? — он взволнованно огляделся, пытаясь понять, на какой улице они остановились. — Блин, парни, сегодня тест по истории, надо в школу собираться… — Шуруй, — устало сказал Джорел, утирая горячий пот, прислонившись к забору. — Ну, блять, и ночка, а. Как ты собираешься сидеть на уроках? — Душ приму и как огурчик, — Дилан выпрямился, потягиваясь, и принялся нервно отряхивать куртку, — Мама думает, что я у Чарли, а тут припрусь среди утра весь в песке и… понюхай, от меня несёт перегаром? — Мне кажется, мы весь пляж там проспиртовали, — фыркнул Джонни, натужно кашляя и стуча себя в грудь, — Я щас сдохну просто. — А меня больше никуда и никогда не отпустят, — заметил Мэтт. — Я буду тебе пиво в рюкзаке приносить, — пообещал Шейди. — Уже почти семь, давайте расходиться. Джею в восемь нужно выезжать, — напомнил Мэтт. Парни, замолчав, переглянулись. Затем Чарли, неловко, смущённо, протянул Джорелу ладонь, шмыгая носом: — В глаза друг другу не смотрим… руку жмём две секунды, и сразу расходимся. Я мужчина и я не знаю, что такое слезы. И ты не узнаешь. — Самые мужественные на районе, — подтвердил Джей, улыбаясь, но в глаза другу не смотрел — быстрое рукопожатие, больше напоминающее случайное прикосновение, и Джордан, натянув бандану, резко развернулся и зашагал вверх по улице. Не оглянулся ни разу. Мужчина. — Мы будем скучать, мужик, — улыбнулся Шейди, тоже крепко сжав запястье Джея. Мэтт, плюнув на всё, крепко сжал Джорела в объятиях, прежде чем отскочить и, как Джордан, почти бегом скрыться за углом. Джонни тоже пожал ему руку, дав очередное своё запутарное напутствие, и только затем, когда он уже ушёл, настала очередь Арона. Эрликман, в отличие от остальных, с Джея взгляда не сводил, хотя и снова по его лицу ничего прочесть нельзя. Их рукопожатие заметно затянулось. Джорел не помнил, когда они вообще в последний раз касались друг друга. — Я буду ждать, — одними губами произнёс Арон, вырвал из его ладони руку — совсем как Дэнни какие-то полчаса назад — отвернулся и исчез в утреннем сиянии. Джорел стоял на пустынной улице и дрожал от холода, или от захлестывающих эмоций, глядя вдаль. В горле скребло, будто он был готов разрыдаться, но глаза оставались сухими. Вообще мерзкое чувство, когда не можешь заплакать, чтобы выпустить на волю эмоции — они копятся внутри, разрывая тебе на части, выкручивая суставы, а ты и слова не можешь вымолвить. И не знаешь даже, что бы такого сказать, чтобы полегчало. — Джей, — тихо произнесли рядом с ним. Подул ветер. — Я думаю, что не попаду на фестиваль, но… — Джей повернул голову, глядя на Дэнни, такого невысокого, словно бы побледневшего, сутулого и печального. — Но, ради всех богов, Дэнни, Дэнни Роуз Мурильо, сделай всё, чтобы про нас… вас… знал весь Лос-Анджелес. Дэнни молчал, глядя на него. Орехового цвета глаза казались подернутыми призрачной дымкой. — Какой смысл делать что-то ради богов… — тихо произнес он, и они почти одновременно сделали шаг друг другу навстречу, не сводя внимательных, околдованных взглядов с лиц друг друга. — Если единственный бог Санта-Моники уезжает в Айдахо? Сердце камнем ухнуло куда-то вниз, скрипнув о прилипший к влажной коже песок, и потерялось где-то далеко отсюда, привычно сбив дыхание. Позже Джей обдумывал это и понимал, что, вернее всего, его сердце в тот момент приняло решение остаться в Калифорнии. Вот здесь. Рядом с этим человеком. — Дэнни, — прошептал он, чувствуя на себе толчки его дыхания. Мурильо, опустив нервные веки с нежными рыжеватыми ресницами, подался вперёд. Поцелуй получился нелепый, глупый, какой-то слишком быстрый и одновременно невероятно медлительный. Он не был похож на поцелуй с Ароном — взамен не самой очаровательной смеси запахов пряностей, ментола и машинного масла, пришёл ласковый запах солнца, кожи, чего-то неуловимо сладкого и в то же время приятно-островатого. Влага языка, изгиб и мягкость губ — всё не то. Как… Как Калифорния и Флорида. Ничего общего. Ничего отторгающего… Джей резко оттолкнул Мурильо от себя, ошалело глядя на него и рефлекторно облизывая губы. Я люблю тебя, — донеслось до него голосом Арона. — До встречи, Джей, — Дэнни, скрыв призрачную усмешку, приложил к лицу свою золотую маску и неторопливо побрел вниз по улице, в сторону своего дома. Скорее всего, он ожидал, что Джей догонит его. Джей смотрел ему вслед, пока силуэт не скрылся за поворотом. А после, вымещая всплеск злобы, замахнувшись, ударил кулаком забор, мигом стесав костяшки до крови и резко взорвавшей руку тупой боли. *** Это была не простая угроза. Не затянувшаяся шутка. Джей вспоминал потом то утро обрывками — вот он предстает перед угрюмо курящим свои вонючие сигары отцом, вот Деккера-старший помогает ему затащить сумку с вещами в машину, вот Даниэла, всегда такая неприступная и жёсткая, даёт брату кусок пирога в пакете и молча обнимает на прощание… Вот их машина покидает Санта-Монику, будто назло проехав дома почти всех друзей Джея, а напоследок ещё и постояв у светофора, откуда открывался превосходный вид на горку. Джей молчал всю дорогу, как и отец. Нечего было сказать, они никогда не были особо близки. Джей подозревал, что вернётся уже в совершенно другой район. В совершенно другую компанию. Абсолютно другим человеком. И всё-таки… Арон. Дэнни. Что-то не складывалось. Он знал это, чувствовал своим нутром. Знал, что его история ещё не завершилась. Джей посмотрел в окно, на проплывающие мимо ряды кривоватых пальм и ярких баннеров. История не завершена. Хотя какая уже разница.