1000 miles

Тэилю не спится. Вот уже который день подряд он ворочается по ночам, утыкаясь взглядом то в потолок, то в книгу (он в n-ный раз перечитывает `Бойцовский клуб`). Однако взгляд скользит между строк, буквы разбегаются словно тараканы, и он снова возвращается мыслями в тот день. Тэилю не нравится метро — оно напоминает ему безумный лабиринт из ночных кошмаров, а в переполненных вагонах он попросту начинает задыхаться. Поэтому на работу Тэиль добирается на автобусе, хоть это и занимает больше времени. От остановки до офиса — ещё минут десять размеренным шагом, и он использует это время, что впитать в себя город вместе с утренним свежим воздухом. Ещё слишком рано для весны, но становится ощутимо теплее. Он приходит немного раньше обычного (на экране мобильного 8.35), не спеша раздевается и идёт к кофейному аппарату. У него непонятное настроение и он сам не знает, чего ему хочется, поэтому виснет ненадолго, в конце концов выбирая латте. Машина сжёвывает его купюру в пять тысяч вон и… ничего не происходит — аппарат явно сломался. Тэиль лишь тяжело вздыхает, не удивляясь своей неудаче — у него в жизни чёрная полоса чередуется с серой. Он уже стоит у лифта, когда слышит знакомые шаги (он бы и правда узнал их даже в толпе) — Тэён подходит к автомату. Быстрый взгляд на экран мобильного — 8.43, дотошная пунктуальность, достойная восхищения. Тэиль неуверенно мнёт лямку сумки на плече, смотря в сторону Тэёна с явным сомнением — он мог бы подойти к нему прямо сейчас, сказать, что автомат не работает, показать, что он существует, (а затем добавить «меня зовут Тэиль, кстати»). Он мог бы заглянуть ему в глаза, узнать, насколько длинные у него ресницы, какого оттенка радужка (тёмный шоколад?), утонуть в них. Раздаётся громкое стаккато звоночка — открываются двери лифта. Момент безнадёжно упущен. Тэиль тоскливо смотрит, как Тэён от злости несильно ударяет автомат рукой. Его губы что-то беззвучно шепчут, и Тэиль слышит его тихое `чёрт подери`в своей голове. — Чёрт подери, — говорит Тэиль своему отражению в лифте, пока тот мчит его на 14 этаж. Зазеркальный Тэиль смотрит на него в ответ с явным разочарованием, разъедающим всё изнутри будто кислота. Тэиль считает каждое такое упущенное `утро` и понимает, что ему не хватит пальцев обеих рук. Это ведь не сложно — подойти и сказать ему что-нибудь. Попытаться пробиться через его раздражённый (но в большей степени — усталый, бесконечно усталый) взгляд. Тэиль не пытается. Он топит все упущенные вчера, сегодня и завтра на дне чашки с кофе, а потом сливает их в раковину в туалете — настроение сегодня и правда непонятное, и он сам не знает, чего ему хочется. Тэилю хочется, чтобы Тэён узнал его имя. У Тэёна нет друзей на работе. Белый шум как всегда преследует его, и из десятка шепчущих голосов Тэиль вычленяет один, принадлежащий, кажется, Доёну: «Неделю назад я позвал его на двойное свидание вслепую, но он даже не стал смотреть на фотку девушки, она, кстати, ничего такая была. Я его не понимаю.» Женский голос (Суён?) отвечает ему, смеясь: «У него наверняка кто-то есть. Чтобы такой красавчик, да был одинок?» Тэён одинок. «Вол­ки не лю­бят жить по оди­ноч­ке — про­жить без со­юз­ни­ков слиш­ком неп­росто, но чёр­ный волк готов рискнуть». Тэиль смотрит на спину Тэёна вдалеке — между их рабочими столами слишком большое расстояние (словно в тысячу миль). Тот зарывается руками в волосы, почти что утыкаясь головой в лежащие перед ним документы, и Тэилю хочется провести рукой по его спине, обёрнутой в идеально выглаженную рубашку, в попытке успокоить. Сказать, `хэй, всё будет хорошо. может быть, не сегодня и не завтра, но-` (но у него самого в жизни чёрная полоса чередуется с серой). Тэиль пропускает момент, когда Тэён исчезает во время обеденного перерыва. Он достаёт из своей сумки небольшой контейнер с обедом (банальный рис с кимчи, потому что в последнее время слишком лень готовить) и привычно идёт на пожарную лестницу. Наверное, если бы кто-то увидел то, как Тэиль тут ест, было бы не избежать смешков и толков среди сотрудников. Его и так в открытую называют `тот странный паренёк` (хоть кто-то здесь знает его имя?), но Тэиль слишком не любит находиться среди большого количества людей (он, кажется, так ни разу и не побывал в столовой на первом этаже). Он открывает дверь и делает пару шагов, прежде чем испуганно замереть. Тэён курит, прислонившись спиной и затылком к стене. Он явно погружен в свои мысли и Тэиля не замечает, а тот неуверенно мнёт лацкан пиджака, смотря в сторону Тэёна с явным сомнением. Это ведь не сложно — подойти и сказать ему что-нибудь, так? Он делает шаг вперёд, потом ещё один, успевая при этом подумать о том, что курить здесь нельзя, повсюду развешаны запрещающие знаки и понатыканы камеры, но тут, должно быть, слепая зона. Обычно Тэён уходит курить на улицу (не то чтобы Тэиль следил за ним), но сегодня — исключение. Тэиль понимает — вновь пробиваться через белый шум, десятки пар глаз, что неотрывно следят за каждым твоим движением и выражением лица. Тэиль думает, что Тэёна понимает. Он подходит к противоположной стене, прислоняясь к ней, и сжимает контейнер в руках до побелевших костяшек. — Тяжёлый день? Выходит слишком тихо и неуверенно, голос звучит словно чужой, но Тэиль радуется, что тот хотя бы не дрожит, как его пальцы. Тэён ещё пару мгновений пребывает где-то там в своём вакууме, прежде чем перевести расфокусированный и чуть удивлённый взгляд на парня напротив. Тэиль смотрит на него во все глаза, пытаясь запомнить, впитать в себя каждую деталь — то, как тонкие пальцы сжимают почти докуренную сигарету, все неровности кожи лица, казавшейся такой идеальной издалека, уже совсем отросшая чёлка, лезущая в глаза (их Тэиль избегает), острая линия челюсти (о неё, кажется, действительно можно порезаться до крови), худоба его тела. (Тэилю нравится всё) А ещё у Тэёна на нижней губе три родинки. (Тэиль думает, что не видел ничего восхитительнее в этом мире) За эти несколько секунд Тэён тоже бегло скользит абсолютно незаинтересованным взглядом по незнакомому парню и, сделав в своей голове какой-то вывод, всё же медленно кивает в ответ. И добавляет со злой усмешкой: — Бывало хуже. Он тушит сигарету в предусмотрительно взятом с собой бумажном стаканчике, куда в следующее мгновение отправляется и смятая пустая пачка из кармана. Тэён смотрит на неё с явным сожалением. — У вас не будет сигареты? Любой? Голос Тэёна шершавый и такой приятный, не низкий и не высокий — золотое сечение. Тэиль заторможенно качает головой, и тут же лезет рукой в карман пиджака — он не очень любит сладкое, но порой берёт с утра кофетку из вазочки на кухне. Он делает два шага вперёд и вытягивает руку. Тэён сначала теряется, но протягивает ладонь в ответ  — на неё падает апельсиновый леденец в прозрачной обёртке. — Много курить — плохо, — неловко произносит Тэиль, отрывая взгляд от тэёновой руки и скользя им выше, там где три восхитительные родинки, точёный нос и- Глаза Тэёна — словно две заброшенные планеты. В них слишком много невысказанного, невыплаканного, невыплеснутого; откликов прошлого, давней боли, усталости и тягучего горького шоколада — радужка и правда совсем тёмная. А у краешка правого глаза — причудливой формы шрам, который Тэиль никогда до этого не замечал. (Тэилю нравится) (Как же ему, чёрт подери, нравится) Тэён неожиданно улыбается — слабо совсем, одним краешком губ, но этого хватает, чтобы словить маленькую смерть. — Спасибо, — говорит он, сжимая леденец в ладони, и разворачивается к выходу. Тэиль останавливает его у самой двери, бросая отдающее отчаянием: — Меня зовут Тэиль, кстати. Мун Тэиль… Тэён застывает в проёме, разворачиваясь к нему боком (разве у человека может быть такой профиль?) и смотрит на него нечитаемым взглядом несколько мгновений, длящихся с короткую бесконечность, прежде чем кивнуть и выйти, тихо закрыв за собой дверь. Тэиль отходит назад и медленно сползает по стенке на пол, чувствуя себя сумасшедше счастливым. "Он знает. Он знает, что я существую".