Не по сценарию

— Пусти, – произнесла я тихо, когда мне показалось, что мы стоим обнявшись уже больше двух часов. — Не пущу, – ответил Чаглар и снова провёл ладонью по моим волосам. Его руки были обжигающе нежными, дарящими тепло, способное растопить вековые льды. Что уж говорить про моё несчастное сердечко. — Тогда ладно. Скоро стемнеет, объявят регистрацию на рейс, и Шевкат будет орать по громкой связи, в красках объясняя, что он со мной сделает, если я тотчас не появлюсь. — «Мы не появимся», – поправил он меня. — В смысле, «мы»? – пробормотала я, отрывая щёку от его груди и ловя хитрый взгляд голубых глаз. — В прямом. Ох уж эта лаконичность Чаглара, которая приходит, когда её не очень-то и ждали. Я непонимающе и осуждающе моргнула на него. — Давай присядем, Дениз, – миролюбиво предложил он. Я слишком хорошо знала это крайне невинное выражение его лица, чтобы сразу же успокоиться. — Скажи, что ты задумал, Чаглар? – предприняла я заранее провальную попытку допытаться. — Я задумал присесть для начала. Он хохотнул и потащил меня к островку кафешки посреди небольшого ответвления терминала, усадил за столик, а сам пошёл к прилавку за кофе. Я ждала его возвращения, не отрывая глаз от крепкой фигуры в джинсах и знакомой толстовке. И только тут я заметила на плече Чаглара небольшую спортивную сумку, синюю с белыми полосками. Сердце моё учащённо заколотилось о рёбра. — Что это? – почти закричала я, указывая на его ношу, когда Чаглар подошёл к столику, сжимая в руках два больших стакана с дымящимся содержимым. — Ещё один такой крик, Дениз, и сюда прибежит рота спецназа, подумают, что я террорист какой-нибудь. — Чаглар, – предупредительно вскинула я бровь. Он повесил сумку на спинку стула, сел и протянул мне обжигающий кофе. — Да, я не на тренировку собрался. Лечу с вами. — Куда летишь? Как? На чём? Чаглар изобразил лицом неповторимую эмоцию, мол, и кто тут у нас победитель конкурса на самый идиотский вопрос. — Отвечаю по пунктам. Лечу в Корею. По воздуху. Надеюсь, на самолёте. Может, в багажном отделении, может, в кабине пилота. Да хоть в туалете! Всё равно, где. Я обалдело наблюдала, как он помешивает чёрную жижу в своём стакане и деловито отпивает глоток. — М-м, горячий, не обожгись. — Ты издеваешься? Что за шутки, Чаглар?! Он обиженно поджал нижнюю губу. — Никаких шуток. Правда, горячий. Поняв, что перебарщивает, Чаглар сдался, что вылилось в попытку нормально объяснить ситуацию. — Я, может, давно хотел побывать в Сеуле. Надеюсь, симпатичные стюардессы в красных шапочках приютят меня на борту самолёта. Говорят, кореянки ужасно милые и дружелюбные. Я прищурила один глаз и посмотрела на него излишне доброжелательно. Он напрягся. — Не испытывай судьбу, Чаглар Эртугрул, – мягко посоветовала я ему. — Ты – моя судьба! – патетически воскликнул Чаглар. — Вот и не испытывай меня, – проворчала я. Он рассмеялся, пытаясь сделать глоток кофе. Мелкие брызги напитка легли на столик красивым узором. — Прости, – он прошёлся по поверхности столика бумажной салфеткой. – Слушай, ну в Корею же не нужны визы, поэтому, почему нет… Дениз, ты правда думала, что я отпущу тебя туда одну?! Вот честно, даже не знаю, мне на тебя очень обидеться или обидеться очень. — А как же съёмки? – тихо спросила я. — Съёмки? – опешил Чаглар. – В мире нет ничего важнее тебя, а ты спрашиваешь про какие-то съёмки? Мне в который раз стало стыдно за свою неуверенность и сомнения в любимом, и только я подняла голову, чтобы сказать ему что-нибудь вразумительное или хотя бы ласковое, как зрелище, происходящее за его спиной, заставило меня застыть с раскрытым ртом. К нашему столику медленном шагом, почти крадучись, приближался Барыш. Первой моей реакцией было схватить Чаглара за шкирку и потащить в противоположном от рок-звезды направлении с криками: «Пожар! Пожар!». Немного придя в себя, я привалила челюсть на место и положила ладонь поверх руки возлюбленного, чтобы немного успокоить его и подготовить к тому, что ожидает его, так сказать, с тыла. — Чаглар… – начала я. Он поднял на меня свои изумительные очи и вдруг резко обернулся. По тому, как сильно изменился в лице Барыш, стало ясно, что он до последнего не догадывался, в чьей компании я коротала своё время. Беспечная недальновидность! Рокер резко ударил по тормозам, замер на полушаге, а лицо его перекосило совершенно дурацкой гримасой. Его редкие, но длинные усики уныло обвисли ещё больше, а в глазах заплясали панические нотки. Впрочем, Барыш тут же постарался взять себя в руки, а ситуацию под контроль. Вышло плохо. Со злобным рыком Чаглар бросился на незадачливого певца с кулаками. Мне подумалось, что сидеть и тупить больше тридцати секунд – это преступление, но какая-то гадкая частичка меня жаждала насладиться невиданным доселе зрелищем. Чаглар схватил Барыша за воротник кожаной куртки с серебристыми заклёпками, которая являлась основоположной вещью его базового гардероба, и мутузил его из стороны в сторону, приговаривая: «Получай, мерзавец!» и «Вот тебе, скотина!». Мерзавец и скотина лишь молчаливо пытался спасти лицо от тумаков. Мне показалось, что я смотрю канал Дискавери, а конкретно программу про борьбу двух самцов лосей за пугливую и грациозную самку. Самцы, сцепившись в начале схватки рогами, кружили вокруг своей оси в завораживающем, но довольно бестолковом танце ревности. Наконец, во мне взыграла человечность, которая пинками погнала меня разнимать драчунов. — Чаглар! Барыш! Прекратите! – я старалась вопить как можно тише, пытаясь протиснуться между их переплетёнными телами. Всё же я не хотела привлекать к нашей троице чрезмерного внимания и создавать ненужный ажиотаж. Чаглар намертво вцепился в кожаные лацканы куртки Барыша, а я намертво вцепилась в руки Чаглара. — Он пришёл поговорить! – шикнула я в ухо любимого. Тот мгновенно уставился на меня с подозрением: — То есть, как это? Он пришёл поговорить? С тобой? Его суровый прищур и сдвинутые почти наискосок брови не означали для меня ничего хорошего. Я подумала, что со стороны наша встреча с Барышем и впрямь выглядит как-то странно, а уж с мнительностью Чаглара тут можно было напридумывать всё что угодно. — Это Шевкат, – сделала я робкую попытку оправдаться. – Он позвал. Мой возлюбленный перевёл свой леденящий душу взгляд на рокера, и тот эхом повторил, как сумел: — Это позвал. Он Шевкат. Голос Барыша местами то прерывался какими-то помехами, то срывался на ультразвук, и я вдруг некстати вспомнила, как с таким же писком ловила радиоволны на бабулином ретро-приёмнике в Измире. — Окей, – произнёс Чаглар таким тоном, будто смертный приговор зачитывал, а не щадил человека. Кое-как он оторвал оцепеневшие в напряжении пальцы от кожанки Барыша и похлопал того по груди. С нажимом и предупредительно. Я подошла к Чаглару и взяла его руку в свою. — Давайте уже поговорим как взрослые люди, – попросила я жалобно. Потеряв физическое соприкосновение с кулаками Чаглара, Барыш как-то осмелел, расхрабрился и проворчал: — Я пришёл разговаривать с Дениз и только с ней. До моего слуха буквально донёсся стремительный шум, с которым кровь начала заливать глаза Чаглара. Я почувствовала дикую усталость от нашего бесцельного времяпрепровождения, изматывающего и утомительного. Осторожно скосив взгляд на любимого, я увидела какую-то странную отрешённость на его лице, будто бы он боролся сам с собой то побеждая, то проигрывая. — Хорошо, – он отпустил мою руку и сделал глубокий вдох. – Поговорите. Я пойду к Шевкату. Собираясь пискнуть что-нибудь в благодарность, я быстро обернулась к нему, но наткнулась взглядом лишь на удаляющуюся в толпе спину. Барыш молча пыхтел и ждал от меня какого-то знака. Я не без внутреннего удовлетворения наблюдала, как постепенно опухает его переносица, а под глазом расцветает багровый фингал. — Вернёмся за столик, и я допью свой кофе, – устало проговорила я. Мы сели. Барыш барабанил пальцами по столу, отвернувшись и рассматривая снующих туда-сюда людей. Да в самом деле! Проводить в его компании дольше необходимого я не собиралась. Очень шумно отхлебнув кофе, я зло уставилась на рокера. Тот вздрогнул, перехватив мой взгляд, весь как-то съёжился и уменьшился в размерах. — Говори, – разрешила я. — Это сложно, – удивил меня Барыш. — Да ну? А яхту нанимать и устраивать этот треш было не сложно? А затем покупать заказные жёлтые статьи тоже было не сложно? — Я делал это как в тумане, – начал он и затих. Это многое объясняло. Но не мне. — Продолжай, – велела я. — Ты дала мне надежду, Дениз, а потом играючи забрала. Когда ты ответила на мой первый звонок, я… Я как будто обрёл крылья. Жизнь заиграла новыми красками, я написал несколько песен просто за один вечер! С каждой нашей встречей у меня появлялось всё больше планов относительно нас. Да, возможно, я спешил, ведь мы находились на стадии узнавания друг друга. Разница была лишь в том, что я хотел тебя узнавать, а ты меня – нет. Я молчала. Он вздохнул. — На самом деле, я не хотел оправдываться. Тому, как я поступил после, оправданий нет, и я это понимаю. Мною руководило лишь безумное желание отомстить любой ценой. Любой. Я сам себя испугался, когда осознал, что натворил. Опустив взгляд, я мяла в руках картонный стакан. — Я хотел, чтобы ты тоже почувствовала, каково это, когда отбирают надежду. — Ты скотина, Барыш. — Не спорю. Ладно. Это трудно произнести, гордость не даёт. Но я давно уже чувствую потребность попросить у тебя... Дениз… – он замолк, потёр ушибленную переносицу и решился. – Прости меня. Если бы я сказала, что очень ждала этих слов, то, наверное, соврала. Это было слишком неловко – сидеть перед здоровым, почти незнакомым мужиком и выслушивать о его душевных муках и терзаниях. А после его последних слов я не почувствовала ничего: ни облегчения, ни злорадства, ни удовлетворения. Ноль. Это, значит, и есть – даровать прощение? — У меня всё перегорело по отношению к тебе, Барыш, – медленно произнесла я. – От жгучей ненависти до полного равнодушия. — Неплохо, – дал оценку происходящему он. – По крайней мере, лучше, чем у меня. Когда я вижу тебя на экране, стыжусь своего поступка. Стараюсь побыстрее переключить канал и забыть всё это. Но не получается. Исколесил с турне всю Азию – не помогло. Начал встречаться с девушкой, но она как будто в курсе того, на что я способен, я часто ловлю на себе её испытующий взгляд. Меня словно сжирает что-то изнутри. — Это совесть. — Выходит так. Мы ещё немного помолчали. Я поняла, что Барыш сказал уже всё, что хотел или мог, и теперь настала моя очередь. — Я не хочу, чтобы ты был несчастен. Наверное, это значит, что я тебя прощаю? Он как-то странно посмотрел на меня, а его усы удивительным образом чуть приподнялись и распушились. — Что ты сказала? – переспросил Барыш. — Я сказала, что прощаю тебя, понял теперь? Он рассеянно моргал, боясь поверить собственным ушам. — Можешь спокойно теперь смотреть на меня в телеке. И не вздумай переключать! Барыш криво усмехнулся. — А если я просто скажу «спасибо», можно? Я поднялась из-за стола, и он тоже встал. — Только не вздумай обниматься! – выставила я руки вперёд. — Да я и не думал, – обиженно протянул Барыш, как-то внезапно просветлевший лицом. – Мне правда стало легче, гораздо легче. Спасибо, Дениз. — Мне тоже стало легче, – призналась я. — Вы куда-то летите? – вопрос был задан скорее из вежливости, чем из любопытства. — Да. Далеко. Пожелай мне удачи, Барыш. — Удачи, Дениз. После того, как мы с рок-звездой расстались, я вприпрыжку вернулась к Шевкату, обнаружив рядом с ним хмурого Чаглара. Оба с удивлением уставились на меня и мою сияющую улыбку. — Что? – пожала я плечами. – Настроение просто хорошее. Шевкат заржал в усы, но больше никак не прокомментировал мой внешний вид, Чаглар же бросил жалобный взгляд исподлобья: — Я, вообще-то, соскучился. Не всякое живое существо выдержало бы подобный душераздирающий взгляд, моё же сердце и подавно сделало глухое «бам», проваливаясь куда-то внутрь, и больше я его не слышала. Чаглар протянул ко мне руки, и я с радостью заскочила к нему на колени. — Дети мои, – грозно промолвил креативный директор, – вы довольно бесстыдно ведёте себя в общественном месте. Я хихикнула и сильнее прижалась к телу любимого. — Позор на мою седую голову! Вы, кстати, подкрепились? Теперь мой черёд. Коничива! — Кажется, это означает «здравствуйте», – заметил Чаглар. — К тому же, по-японски, – засмеялась я. — Нас депортируют из Кореи, – продолжил сокрушаться хулиган, на коленях которого я сидела. Шевкат закатил глаза, показал нам язык и был таков. — А ещё взрослый человек, – с упрёком произнесла я. — Чем старше я становлюсь, тем яснее понимаю – взрослых не существует, – Чаглар зарылся лицом в мои волосы и сделал шумный вдох. Конечно же, одним вдохом он не ограничился. Его губы, скользнув по волосам, виску и щеке, стали искать мои губы. Я ощутила его горячее дыхание на своей коже и повернулась, принимая поцелуй. Чаглар касался осторожно и трепетно, будто я была из хрусталя и вот-вот грозилась разлететься на мелкие осколки. Его руки так крепко обвили моё тело, будто хотели, чтобы мы с ним срослись, будто не собирались никогда отпускать. — Чаглар, – дёрнулась было я, чтобы объяснить, насколько призрачно и временно наше счастье, но он прервал меня. — Ш-ш… Тише, Дениз. Он положил свою широкую ладонь мне на макушку и принялся гладить по голове, качая и баюкая, словно ребёнка. — Всё будет хорошо. Его нежные объятия победили порцию бодрящего напитка в моём организме, и я сладко заснула на руках любимого.