Дневник памяти

Значит, это была Йоко тогда? Ты ведь знал об этом, Пол. Всегда догадывался, да и понял в первую же секунду, как распахнулась дверь и в комнату проскользнула черная тень. Ты мог узнать Линду с закрытыми глазами – по одному только ее легкому дыханию. Она едва слышно пробиралась под одеяло, клала голову тебе на грудь, и зачастую вы так просто и засыпали, держась за руки и дыша в унисон. Но та не довольствовалась такой малостью: она налетела на тебя, словно фурия. И ты мог сопротивляться. Мог. Но не захотел. Отчего-то тебе тогда показалось забавной мысль переспать с его женой и хоть так стать хоть на немного ближе к нему. И Линда знала про тот эпизод, знала, но молчала и не задавала вопросов. В конце концов, быть женой Маккартни означает закрывать глаза слишком на многое. Их закрывала Линда, закрывает и Нэнси. А вот Джейн с Хизер не пожелали стать бесплатным приложением к нему… Но что это с ним происходит? Кажется, он только что мастурбировал на фотографию Джона… и успешно кончил. Что, черт побери, происходит?! Я вспоминаю наше детство. Как мы загорали на кладбищенских плитах. Как высматривали на небе ту самую – нашу – звезду. Как хоронили матерей. Как без продыха наяривали в Гамбурге… Закидывались колесами и снова наяривали. Как ты по ошибке рухнул тогда в мою кровать вместо своей и тут же отрубился, даже не заметив, что там уже лежал я. И я не смел пошевелиться всю ночь, ощущая твое пьяное дыхание. Знал ли я тогда, что спустя двадцать чертовых лет захочу тебя, как последнюю портовую шлюху? Да, Макка, пора бы уже сказать правду хотя бы самому себе: Я ТЕБЯ ХОЧУ, черт возьми! И когда я смотрю на твои губы, я не с текстом песни сверяюсь, я изумляюсь – почему же у тебя такой маленький рот и как же мне с этим быть?! Дьявол, кажется, я выпил слишком много. Это проклятое пойло совсем сорвало меня с катушек. Прости… прости… Знаешь, когда я понял, что не одни бабы вызывают у меня разные неприличные фантазии? Когда встретил Стю. Да, представь себе! Не твоя смазливая физиономия впервые вызвала мою эрекцию! Ну надо же, какая шокирующая новость! Стю я захотел с первой встречи и сперва все думал, что со мной что-то не так. Поэтому поперся в гей-клуб, о котором мне давненько по секрету поведала одна шлюха. Пришел туда, заказал самого крепкого и дешевого портвейна и надирался полночи, пока ко мне не подошел один мужлан и не предложил весело провести время. - Я не такой! – грубо крикнул ему я. - Ну да, - усмехнулся тот. – А что тогда ты тут делаешь? Он буквально схватил меня в охапку, запихнул в свой старый пикап, и через полчаса я валялся абсолютно голый на койке в его обшарпанной квартирке и не верил собственным глазам: мне отсасывал самый настоящий волосатый мужик! А, знаешь, что хуже всего, Макка? Я тогда реально кончил. Потом он полез ко мне с более весомыми аргументами, но я остановил его: - Парень, на это я не подписывался. Я еще даже не понимаю, надо ли мне это. У меня, видишь ли, первый раз в жизни встал на друга. Вот я и хочу разобраться в себе. - А как ты собираешься разбираться в этом, не попробовав? Тут уж тебе либо понравится, либо нет, третьего не дано. - Видишь ли… Но он больше не стал меня слушать, он явно был не из тех, что развозят сопли по тарелке. Чувак предпочитал действовать. И да, сопротивляться было бесполезно. Именно таким и был мой первый секс с мужчиной – грубым, грязным, очень болезненным, но и столь же кайфовым. - Ну что, берешься проделать со своим другом то же самое? – на прощание похлопал он меня по плечу. - Я попробую, - пробормотал я. Наверняка этот мужик просто офигел, когда увидел меня по телеку. Сказать было намного легче, чем попытаться как-то уговорить Стю: он и пить-то не особо любил, если помнишь. Но я таки разбавил его пиво изрядной дозой водки, и вот он уже глупо улыбался и лепетал какую-то несусветную чушь. Я сгреб его и выволок на улицу – не могли же мы этим заняться прямо там, на глазах у вас с Джорджем. Я утащил его во дворы, прижал к стене и принялся за дело. В первые минуты он, кажется, вообще не понимал, что происходит, и продолжал все так же глупо улыбаться – когда я целовал его и стаскивал штаны, когда мастурбировал ему. Но как только дело дошло до самого главного, он тут же заорал как резаный и отскочил от меня в ужасе. Его вырвало и еще минут десять выворачивало без остановки. Он сидел там на корточках, без штанов и блевал, а я сидел рядом и проклинал все на свете. Я и понятия не имел, как смотреть ему в глаза завтра утром. А утром он сам завел разговор – просто взял меня за руку и спросил, зачем я все это сделал. Я пожал плечами, не зная, что сказать ему, но Стю и не пытался вытаскивать ничего из меня клещами. Он просто погладил меня по волосам и тихо произнес: - Если ты хочешь попробовать так, давай попробуем. Но только не по пьяни и как приличные люди – в постели. Хорошо? Я мрачно согласился. Тогда-то все и началось. Ты небось думаешь, что только малыш Брайан получил позволение отсосать у меня? О нет, он не был у меня даже вторым… А Стю… Стю… Стю… Мне кажется, я любил его. Если бы не его смерть тогда, все могло бы быть иначе… Пол откинулся на подушку и захлопнул тетрадь. Он давно уже перестал ревновать к Стю, и тут, спустя почти двадцать лет после его смерти, Джон снова вспоминает о нем. Все-таки у них были отношения, хотя Джон много лет отрицал это. В чем еще ты лгал мне, Джон Леннон? Ты любил Стю, и если бы тот не погиб… а ведь он погиб после того, как ты же и избил его. За что ты избил его, Леннон? Вспоминая те месяцы, удивляюсь, как ты так и не догадался о наших с ним отношениях. Ты всегда был и остаешься чертовым слепцом. У тебя по носу будет топтаться слон, а ты никогда этого и не заметишь! Мы трахались со Стю едва ли не у всех на виду, а самоуверенный Макка даже и мысли подобной не мог допустить! Я любил его, слышишь?! Я любил ЕГО! Слышу, слышу, Леннон. Ты любил его. Ну и люби к чертям собачьим! На хрена ты все это пишешь МНЕ?! Пиши ему, он же твой любовник! И теперь я, кажется, понимаю, что взбрендило тогда Харрисону в голову: он же застал нас со Стю еще тогда. И как я мог об этом забыть… Ты как всегда шатался с одной из своих цыпочек, а малыш Джорджи остался один. Мы со Стю уединились в нашей общей каморке на четверых и предавались самому разнузданному разврату, когда ввалился Харрисон и… челюсть его рухнула на пол в тот же самый миг. Лучше тебе не знать, в каком именно виде он застал нас, но у него все эти почти двадцать лет была отличная возможность шантажировать меня. И почему только он ей не воспользовался… Ах, ну да, вероятно, он мечтал оказаться на месте Стю… Мечтал до последнего… Видишь, Макка, сколько человек мечтало запрыгнуть ко мне в койку? Кроме одного-единственного. Стю был великолепен. Черт побери, он был моим лучшим любовником. И откуда только взялась тогда эта Астрид, чем ее Клаус не устроил?.. Только Стю переметнулся к ней со скоростью молнии: сегодня он еще стонет со мной в койке, а назавтра не смеет поднять на меня глаз, робко топчется и бормочет что-то о своей неземной любви к Астрид. Мне хотелось порвать эту немку на британский флаг! Что-то мне все это напоминает, Джонни… Так вот у кого ты научился кидать друзей… Наш последний раз не предвещал расставания – это было незадолго до моего двадцатиоднолетия: я знал, что Мими подарит мне кучу денег, и планировал поехать в Испанию со Стю. Но он пожал плечами и сказал, что остается с ней – с этой белобрысой немкой. Мне пришлось позвать тебя – ну не мог же я ехать один! Вот, значит, как все было, Джонни… Значит, Париж должен был состояться со Стю, а состоялся со мной… Приятно хоть под старость лет узнать, наконец, правду! Пол поднялся и изо всех сил швырнул тетрадь об стену. Хватит! Он не желал больше погружаться в эту пучину боли. Зачем Йоко рассказала ему о дневнике? Хотела напоследок поиздеваться над ним? Очень даже в ее духе. Именно так и должна была поступить женщина вроде нее. Пол вышел из номера, громко хлопнув дверью, спустился вниз и вызвал такси. Нэнси все еще была у Шона, помогая ему организовать похороны матери, которые были назначены на послезавтра. Телефон разрывался, но слов сочувствия за все эти дни Шон выслушал очень мало: в основном звонили злорадствующие фанаты. Нэнси уговаривала его отключить телефон, но он стойко переносил ушаты помоев, выливаемых на мать, твердя, что они с ней заслужили все это. Пол безвольно опустился в кресло. - Ну что, дочитал? – осведомилась Нэнси. - Бросил его там. Не желаю знать продолжения, Леннон и тогда стремился всячески уколоть меня. Думал, что хоть так помирюсь с ним, а не вышло, все стало только хуже. Нэнси озабоченно покачала головой. Вернувшись из гостиной после очередного неприятного разговора по телефону, Шон бросился Полу на шею. - Пол, я давно хотел сказать вам, да мать считала, что это лишнее и вам это знать не нужно… Дело в том, что я хоть и мелкий тогда еще был, но кое-что понимал. Отец в те годы вообще ни с кем не общался. Я плохо помню мать того периода, а отец находился при мне неотлучно, почти 24 часа в сутки. И я все мечтал, что к нему кто-нибудь придет из его друзей, и мы, наконец, прекратим бездумно пялиться в пустоту, а хотя бы поиграем, посмотрим телек… Но никто не приходил. И я заныл, дескать, почему мы все время сидим взаперти, неужели мы не можем выйти погулять. Наверняка же у него есть друзья с детьми – ну выразил все это как умел. А он возьми да и заяви мне, что у него на всем белом свете нет ни одного друга. Я кричу: неправда! Я видел фотографии, на которых он с какими-то ребятами – счастливый, улыбающийся… И он вдруг полез в шкаф и достал альбом с теми фотками, стал их перебирать. И заплакал. Вот честное слово – сидел на полу, прижимая фотографию к груди, и плакал, как ребенок. Я ему говорю, дескать, папа, этот твой друг умер что ли? Почему ты плачешь? Умер, говорит. Это я, говорит, его убил. Ну, конечно, парня с той фотки я не знал, но слова отца запомнил. И когда повзрослел, был уверен, что на фотографии были они со Стю. А потом как-то полез перебирать старые архивы и наткнулся на нее. Хотите увидеть ту фотографию? Шон подошел к комоду, достал плотный конверт и вытряхнул из него на стол небольшое черно-белое фото. На нем совсем еще юные Джон и Пол в котелках гуляют по Парижу. Пол замер, сжимая фотографию, а потом едва слышно выдавил: - Когда это было, Шон? - Кажется, совсем незадолго до смерти. Кажется, какие-то считанные недели… В этот самый момент раздался звонок в дверь. На пороге стоял безупречно вышколенный гарсон, протягивавший тетрадь в синей обложке: - Сэр, вы забыли это, когда покидали наш отель.