Дневник памяти

- Поедемте, поедемте, - бормотал Шон, - никаких гостиниц, вы остановитесь у нас. Он торопливо вызвал такси, и через полчаса они вошли в роскошный особняк. Пол не сказал про синюю тетрадь ни Нэнси, ни Шону и, лишь придирчиво осматривая дом, равнодушно поинтересовался, где находится спальня. В большой светлой комнате с огромной кроватью слева от изголовья – у самого окна – и вправду располагался вместительный комод. - Милая, - Пол повернулся к Нэнси, - не хочу, чтобы твои усилия пропали зря. Можно я побуду здесь один всего несколько минут, а вы с Шоном достанете из пакетов все, что ты накупила к завтраку? Нэнси понимающе кивнула и направилась в сторону кухни. В несколько шагов Пол преодолел расстояние между дверью и комодом и открыл верхний ящик. В нем лежала какая-то дребедень – украшения, таблетки и прочая мелочь. Никаких тетрадей в нем не было. Во втором ящике пришлось порыться основательнее, разгребая залежи нижнего белья. Пол с отвращением рылся в куче разноцветных стрингов и самых невероятных бюстгалтеров. Тетради здесь тоже не оказалось. В какой-то миг Полу пришла в голову мысль о том, что опухоль мозга не могла пройти для Йоко бесследно: таинственную тетрадь она вполне могла и выдумать, да и сама поверила в ее существование. При мысли об этом сердце Пола болезненно екнуло: он уже отчаянно хотел взять в руки эту вполне возможно вымышленную тетрадь. В третьем ящике лежали халаты и полотенца. В отчаянии он выгреб все на пол и готов был уже от злости порвать первое, что попадется ему под руку, как вдруг заметил небольшой синий прямоугольник в дальнем углу ящика. Руки его предательски задрожали, он потянулся вперед и схватил лежавшую там тетрадь, тут же раскрыл ее, пролистал, удостоверившись, что она исписана мелким почерком Джона, и спрятал за пазуху. Потом уложил назад полотенца, стараясь сделать это как можно аккуратнее, хотя дрожал уже всем телом и желал лишь одного: поскорее уединиться и погрузиться в чтение. Нэнси удивленно вскинула брови, когда увидела бледного и всклокоченного Пола с безумным взглядом, вышедшего из спальни Йоко. - Я в парк, - бросил он, подходя к двери. Нэнси встала и обняла мужа за плечи: - Все хорошо? - Надеюсь, - прерывисто дыша, пробормотал Пол. – Мне нужно в парк. Нэнси понимающе кивнула, заметив выпирающий из-под его рубашки прямоугольник. Она погладила мужа по голове: - Позвони, если что-то потребуется. Я побуду с Шоном: надо договориться о похоронах. Пол буквально выбежал из дома, поймал машину и велел таксисту гнать в парк. Тот недоуменно пожал плечами и вдавил педаль газа в пол. Через полчаса они были на месте. Пол выскочил из автомобиля, едва не забыв расплатиться, и широким шагом направился вглубь парка. Несмотря на разгар буднего дня, в парке было полно народу. Он попытался уединиться под кустом, но мимо все время сновали какие-то люди, и Пол потратил немало времени, чтобы найти хоть один уединенный уголок. Он пробродил по парку около часа, чувствуя, что тетрадь прожигает в его груди дыру, и отчаянно вновь вызвал такси, велев на этот раз гнать до ближайшей гостиницы. Сняв на сутки одноместный номер, он тут же заперся, скинул ботинки, залез под одеяло и, наконец-то, смог достать заветную тетрадь. Что бы там ни было написано, он не выйдет из номера, пока не прочтет ее от корки до корки, будь там хоть веганские рецепты. Руки его предательски дрожали, пока он переворачивал тонкую синюю обложку, но первая же строчка заставила его кровь сперва застыть в жилах, а затем – бежать значительно быстрее обычного. Макка… Макка… Может, нам пора уже, наконец, объясниться? Представляешь, мне на днях стукнуло 39, а я никогда не пробовал вести дневник, даже в детстве. Попробую хоть сейчас. Черт побери, как у нас все глупо вышло с тобой, поверить не могу. На мой день рождения Йоко выпила лишнего и призналась мне. Знаешь в чем? Недогадливый Макка! Впрочем, и я не лучше… Все эти годы она любит тебя. ТЕБЯ! А не меня. Она родила Шона. Она выдрала меня из Битлз с корнем, даже не любя меня при этом! Черт его знает, почему я не вскрыл вены в тот же день, что меня удерживает от этого до сих пор, хотя неделя уже прошла. А ты ведь даже меня не поздравил. Ты не поздравил своего старого друга! Своего лучшего друга, черт побери! Ты свинья, Макка. Она заметила нас давно – еще бы, как можно не заметить самих Битлз! Заметила и сразу же положила на тебя глаз. И тогда же решила подобраться как можно ближе. И подобралась – на той дурацкой выставке, на которую ты поперся из любви к гребаному искусству. Как она мечтала тебя заарканить! Но разве можно тебя заполучить без твоего желания? Этого еще никому не удавалось. У тебя даже выставка ее вызвала лишь приступ зевоты – она и это заметила. И очень оскорбилась, когда ты, желая сделать как лучше, пообещал ей направить туда меня. Макка, даже жену мне подогнал ты – ты сделал все в моей жизни, абсолютно все. И Шон выходит больше твой, чем мой, да и Джулс тебя любит сильнее. Она призналась, что до сих пор любит тебя, а я валялся у нее в ногах и рыдал, боясь, что она бросит меня, снова меня бросит. Подчас это становится невыносимым. Жизнь превращается в сплошное дерьмо. А, помнишь, как мы были счастливы еще двадцать лет назад? Ты вообще многого не знаешь. Ни того, что моя жена любит тебя, ни даже того, что твоя Линда приходила ко мне тогда же в 76-м. Тебе я второй раз дверь уже не открыл, а вот ее впустил. И знаешь что? Она все знает! Твоя чертова хитрая жена знает абсолютно все! Не веришь мне – спроси у нее сам. За этим она и пришла: надавала мне пощечин, потребовала объяснений. Иногда я даже завидую тебе. Но чаще – ей. На этом первая запись обрывалась, и Джон так и не уточнил, зачем же к нему все-таки приходила Линда. Спроси у нее сам? Если бы это было возможно! Сегодня умер последний человек, который мог бы ответить на все вопросы Пола, и если ответов не даст дневник… Пол тяжело выдохнул и заказал в номер виски.