Дневник памяти

Пол коснулся чужого угловатого плеча, оно дернулось и в тот же миг ускользнуло от его ладони. Джон насмешливо улыбнулся и прикрыл веки. - Это правда? – Пол не узнал собственный дрожащий от леденящего ужаса голос. - Я хочу развода, - пожал плечами Джон с равнодушным видом. – Ловить здесь больше нечего, а я хочу двигаться дальше. Пол сделал глубокий вдох, готовясь выдать тираду, которую придумывал и повторял про себя вот уже несколько дней, находя в ней ответ на любые контраргументы Джона… и не смог вымолвить ни слова: это не было ссорой, впервые за много лет они не ссорились, им просто нечего было сказать друг другу, и оттого все тирады казались бессмысленными. Джон нахмурил лоб, поправил очки и, неопределенно махнув в воздухе ладонью, сбежал вниз по ступеням студии к белому лимузину, внутри которого его уже ждала молчаливая черная тень. Вслед за этим резко затарахтел мотор, взвизгнули колеса, и через мгновение величественная машина, которую еще десять лет назад тогдашний юный Джон поднял бы на смех, скрылась из виду. - Почему, Джон?! – вдруг крикнул Пол в пустоту. – Почему?! Почему?! Почему?! Чьи-то руки обняли его за плечи, чья-то теплая ладонь легла ему на затылок: - Ну, ну, Пол, успокойся, все хорошо. Все будет хорошо, - шептал ему на ухо чей-то ласковый голос. Но он вырывался из объятий, пытался бежать за машиной и кричал, кричал не слышавшему его: - Почему, Джон?! ЗА ЧТО?!!! В ту же минуту перед его глазами вдруг возник абсолютно белый потолок. Пол шумно выдохнул и повернулся налево. Нэнси продолжала обнимать его за плечи и гладить по голове. - Ты только не ругайся, - осторожно начала она, слегка отстраняясь, - но, может, тебе стоит обратиться к психоаналитику? Так дальше продолжаться не может… Ты видишь этот кошмар все чаще. - Ну какой психоаналитик, милая? Это сразу окажется во всех газетах. - Боишься показаться слабым? Поэтому и его тогда не спросил ни о чем? Тоже не хотел выглядеть слабым? Мучайся вот теперь, - устало протянула Нэнси и поднялась с постели. Тишину раннего утра в спальне Маккартни внезапно разрушил телефонный звонок. Нэнси покачала головой и отправилась в ванную, предоставляя мужу разбираться самому. - Пол? – на том конце провода послышался сдавленный мужской голос. - Да? – отозвался Пол, не узнав звонившего. - Это Шон, - едва слышно пробормотал голос. - А, привет. Как ты? - Неважно. Скажите, вы могли бы прилететь в Нью-Йорк первым же рейсом? Мама умирает и очень хочет поговорить с вами. - Да? Хм, мне очень жаль, но чем я могу помочь? Из Лондона лететь часов девять, успею ли да и стоит ли оно того? - Она очень просила, Пол. Сказала, не умрет, на одной силе воли продержится, пока вас не увидит. Ей надо сказать вам что-то очень важное. Я знаю, вы с ней недолюбливали друг друга, но, пожалуйста, сделайте это ради отца… - Хорошо, - Пол вдруг ощутил накатившую изнутри волну раздражения. – Диктуй адрес больницы. Прилечу, как только смогу достать билет. На ближайший рейс до Нью-Йорка билетов уже, разумеется, не было, и Пол уже облегченно выдохнул, меньше всего желая провожать в последний путь человека, принесшего ему столько боли. - Лети частным рейсом, - отозвалась вдруг вышедшая из ванной Нэнси. Волосы ее были влажные и пахли шампунем. Она наклонилась и поцеловала мужа в затылок. - Не хочу лететь. Она опять скажет мне какую-нибудь дрянь, которую я буду пытаться переварить всю оставшуюся жизнь. Нет, никуда не полечу. - Люди не лгут перед смертью, Пол, - и Нэнси потрепала его по голове. – Хочешь, я полечу с тобой? Он с готовностью закивал. - Тогда я звоню Бэзилу и фрахтую частную машину. Полтора часа спустя они уже мчались по оживленному лондонскому шоссе к небольшому загородному аэропорту. Частный рейс обошелся им в разы дороже обычного, но они имели возможность провести это время вдвоем и просто поспать. Когда железная машина взмыла над облаками, рассекая слепящие лучи солнца, Нэнси задвинула иллюминатор и легла рядом с уже задремавшим Полом. Он выпил большую дозу снотворного и проснулся всего за полчаса до приземления, вяло зевнул и принялся одеваться. В груди болезненно екнуло при воспоминании о том, куда и зачем он летит, но он попытался отогнать неприятные мысли и с нежностью посмотрел на прихорашивавшуюся Нэнси. Потом заказал такси и сел возле иллюминатора. В Нью-Йорке наступало утро уже заканчивавшегося в Лондоне дня. Густые тяжелые облака доставали, казалось, до самой земли, и когда самолет пошел на снижение, Пол долго не мог понять, почему они все еще летят в полосе тумана. Лишь за несколько метров до земли железная птица, наконец, вынырнула из серой пелены, и в стекла тут же ударили крупные капли – Нью-Йорк встретил их неприветливым дождем. Они добежали до такси, изрядно промокнув по пути, плюхнулись на заднее сиденье и переглянулись. В этот самый момент зазвенел мобильник Пола. - Где вы? – обеспокоенно спросил Шон. - Мы только что приземлились, едем на такси в больницу, - Пол намеренно не спросил Шона о самочувствии матери, втайне желая услышать, что она уже отошла в мир иной. - Она пока держится, но силы почти на исходе. Очень ждет вас, поторопитесь, - сквозь слезы вымолвил Шон и повесил трубку. - Надеюсь, не в этой клинике умер Джон, - пробормотал Пол, вдруг осознав, что он понятия не имеет, где конкретно тот прожил последние в своей жизни минуты. Он много раз читал об этом в газетах, но информация выветрилась из головы с поразительной быстротой, а прийти на место убийства Джона, а затем и в ту самую больницу Пол так и не решился. У него просто не хватило для этого смелости. По указанному Шоном адресу располагалась довольно крупная клиника – массивное многоэтажное здание, зиявшее темными глазницами окон: Нью-Йорк только просыпался, разминая онемевшие за ночь члены. Отделение интенсивной терапии располагалось на пятом этаже, и Пол едва справлялся с волнением, пока они ждали в холле лифт. Нэнси ласково обняла мужа за плечи и поцеловала в шею: - Все будет хорошо. Скоро все закончится. Он шумно выдохнул, понимая, что без жены не смог бы вынести всего происходящего. Палата Йоко запряталась в самом конце длинного коридора, по которому бесконечно сновали медсестры. За прозрачными стеклами виднелись так называемые тяжелые – на аппаратах ИВЛ, в коме, не пришедшие в сознание после чудовищных травм. Шон вынырнул словно из-под земли, когда Пол с Нэнси были всего в нескольких шагах от заветной палаты. Он заметно похудел за то время, что они не виделись, и на лице его отразился какой-то почти истеричный восторг. Он бросился к Полу с объятиями и как-то совсем по-детски разрыдался. - Что случилось? – постарался унять волнение Пол. – Ты мне так и не рассказал, что с ней. - Пресса давно судачит, я думал, вы в курсе… Рак мозга, последняя стадия. Она почти не приходит в себя – всего на несколько минут в сутки, и то если нам повезет. Позавчера в момент просветления она буквально потребовала от меня позвать вас. - Держись, Шон, - только и мог вымолвить Пол, на которого разом нахлынули воспоминания об умиравших от рака Линде и Джордже. Комок подступил ему к горлу, и он едва сдержался, чтобы тут же не разрыдаться. - Пойдемте, пойдемте, - заспешил Шон. – Надо успеть поймать ее, когда она придет в себя. На каталке, оснащенной множеством ярких кнопок, к которой вело множество загадочных проводков, лежало все, что осталось от Йоко. В первую минуту Пол даже не узнал ее – настолько она изменилась. Шон что-то сбивчиво шептал про гормональную терапию, столь разительно изменившую внешность его матери: она чудовищно поправилась. Теперь это была не прежняя миниатюрная брюнетка, но огромный бесформенный мешок с невнятной черной копной на макушке. Дыхание Йоко было громким и прерывистым, а лицо не выражало ровным счетом ничего – даже намеков на страдание. Пол с Нэнси сели на небольшую гостевую софу, а Шон торопливо ходил из угла в угол, беспрестанно оборачиваясь на мать. - Она вот-вот придет в себя, просто надо немного подождать, - извиняющимся тоном повторял он. - Шон, - спокойно произнесла Нэнси, - мы пробудем здесь столько, сколько потребуется, не переживай. А я, пожалуй, схожу до ближайшего кафе и принесу всем нам завтрак, а? – подмигнула она и поцеловала Пола. Он кивнул, и, когда за Нэнси закрылась дверь, откинулся на спинку софы, приготовившись к длительному ожиданию. - Вам очень повезло с женой, - заметил вдруг Шон. – Она удивительная. Иногда мне кажется, что в ней реинкарнировала Линда… - Я безумно ей благодарен за все, если бы не она… - Вы оказались умнее отца. И много практичнее, - продолжал Шон. – Быстро раскусили гадину и избавились от нее. - Ты о Хизер? – осторожно спросил Пол, удивленно вскидывая брови. – Не хочешь же ты сказать, что… Шон поспешно кивнул. - Она твоя мать. Что бы она не сделала мне или Джону, но тебя она любила. Да и другой матери у тебя нет и никогда не будет. Поверь человеку, чья мать умерла, когда ему было всего четырнадцать, и с тех пор он не перестает тосковать по ней. Шон собрался было что-то ответить, но в этот миг Йоко зашевелилась и слабо застонала. Он тут же подскочил и подбежал к ней. - Мама! Мама! Ты меня слышишь? - Не кричи так, - послышался низкий хриплый голос, уже ничем не напоминавший голос Йоко. – Голова…разрывается… - Мама, Пол приехал, как ты и просила. Он сейчас здесь. Ты хотела с ним поговорить? Йоко разлепила опухшие синюшные веки и повернула к ним одутловатое лицо, окинула обоих невидящим взором и снова закрыла глаза. - Я ничего не вижу, я давно уже ничего не вижу… Пол! Пол, ты здесь? - Я тут, Йоко, - отозвался он, понимая, что, наверное, следовало бы взять ее за руку и попытаться проявить элементарное человеческое сочувствие и участие, но не мог найти в себе силы и лишь сделал пару шагов к каталке и слегка наклонился. – Ты хотела мне что-то сказать? - Да. Да. Пусть он выйдет. Пусть Шон выйдет. Ему нельзя, он не должен это… про своего отца. Уйди! - Но… - начал было Шон, но Пол схватил его за локоть и быстро указал на дверь – его вдруг осенило, что речь пойдет о Джоне, а это и вправду не предназначалось ни для каких чужих ушей. - Он ушел? Уже ушел? – обеспокоенно выдавила Йоко, поднимая голову в новой попытке хоть что-то увидеть. - Да, я выставил его в коридор, не переживай. Так что ты хотела мне сказать? – Пол внезапно накрыл животный ужас, что Йоко умрет в эту самую минуту и не успеет ему сказать что-то важное про Джона, и он никогда, никогда больше не узнает, что скрывалось за ее требованием приехать к смертному одру. - Да-да, хотела. Я давно должна была… давно, еще тогда, в декабре, еще тогда… Но не смогла, не решилась. И столько лет сомневалась, но так и не решилась… А сейчас… если есть бог, пусть он простит меня… Там… там… - она указала раздувшейся рукой куда-то вправо, - там в комоде тетрадь… синяя тетрадь. Ты должен ее забрать, она для тебя… - Что за тетрадь? – насторожился Пол: никакого комода рядом с Йоко не стояло. - В спальне… - продолжала она. – Пусть Шон отдаст ее. Но ему нельзя это читать, нет. Это тебе, только тебе… Это дневник Джона, его письма к тебе… дневник в виде писем. Он вел его два года… я нашла его уже только после смерти… Я давно должна была… должна… Прости! – выдохнула Йоко. - Что? Что там в дневнике?! – не выдержав, крикнул Пол. - Ты узнаешь… узнаешь, когда прочтешь… А теперь… прости меня. Ты простишь? За всё. За всё. - Ты любила его? – Пол схватил ее за плечи, сам не осознавая, что он делает. – Любила? Если любила, то я, по крайней мере, смогу понять. - Я… любила, - Йоко закашлялась, а через несколько секунд добавила, - тебя. Тебя… - Что? – глаза Пола округлились, и он приблизил лицо к губам умирающей. – Что такое ты говоришь? Йоко, ты бредишь? - Я любила тебя… - продолжала она, словно не слыша его слов. – Только тебя. Всегда только тебя… Ты не захотел тогда, и я… думала, ты будешь ревновать, и… - Ты завела роман с Джоном, чтобы заставить меня ревновать? Я сейчас точно не схожу с ума? – Пол рухнул на пол рядом с каталкой Йоко и уронил лицо на ее ладонь. - Потом… потом… я была нужна ему, и я осталась с ним… да… Прочти дневник, он все тебе объяснит… А сейчас… поцелуй… поцелуй… всего один поцелуй… прошу… Пол коснулся губами холодного влажного лба Йоко и так и не решился поцеловать ее в губы. В этот самый миг она издала вдруг нечеловеческий вопль, а вслед за тем дыхание ее – до того частое и прерывистое – внезапно прекратилось. Пол выскочил в коридор, зовя медсестру, и через несколько минут персонал больницы с прискорбием констатировал факт смерти. В этот момент к палате подошла Нэнси с несколькими бумажными пакетами, и Шон бросился ей на шею, а Пол подошел к окну, прижался лбом к холодному стеклу и неожиданно для самого себя разрыдался.