Диалог

— Полагаю, я должен сказать, что мне жаль. Локи стоит, зажав в руках кинжал, и выглядит настолько нелепо, насколько может выглядеть бог в полной боевой экипировке с оружием наготове… в маленькой уютной гостиной Соколиного глаза. Он набрасывает иллюзию на себя, меняя облик на более приземлённый мидгардский, оказываясь в джинсах и футболке с курткой. Бартон стоит рядом, сложив руки на груди. Выглядит уставшим, но более спокойным, расслабленным, чем ещё час назад, когда они оказались одни посреди пустого поля. Спокойно отправиться на базу было бы поставить под угрозу полгода работы, где Локи полгода жаловался, что его эксплуатируют, поэтому, пожалуй, не было ничего удивительного, когда лучник соизволил сказать ему, где они скроются. Перед ними женщина и двое детей с удивленными лицами. Он ждал не этого. — По крайней мере, ты не сломал игрушку, как твой брат, — Локи приподнимает бровь, представляя Тора в этом месте. Нелепо настолько, что он почти улыбается. Миссис Бартон не молодая девчонка, она не бьет его вместо приветствия, не говорит, что это за Нью Йорк или её мужа. В ней читается уверенность, что, раз Клинт привёл сюда Локи, то он может тут находиться и не причинит никому вреда. Читается сразу, как только она убеждается, что глаза у него не ярко голубые. Клинт выходит вперёд, берет её за руку. — Так надо. Мы отстали от остальных, нужно залечь на дно, — он говорит, как есть, не пытается скрыть, в каком находится положении, и Локи это нравится. У них крепкий брак. Мужчина оттягивает её в сторону, чтобы объясниться, и Лафейсон остаётся один. Один на один, поправляет он себя, с двумя детьми. Девочка помладше, но явно посмелее. Или поглупее, раз делает несколько шагов в его сторону, заинтересованно наклоняя голову. Локи не имеет ни малейшего понятия, как обращаться с детьми. — Ты с папиной работы? — он бы мог сказать, что он — папина работа. — Да, юная леди, — он вспоминает, как Фригга обращалась так к Сиф. Много лет назад, когда они были юны и невинны, когда Тор и он только встретили будущих "друзей". Невольно вспоминаются совместные походы, миры, которые они видели вместе. Сейчас большая часть их некогда крепкой группы была мертва, а сама леди Сиф, по его же указанию, находилась в Мидгарде. Наверное, он должен радоваться, что смог спасти её, сам того не зная, — думаю, да. Локи умеет считать. Во время его вторжения девочке не было и пяти лет. Во время его глупого, эгоистичного, жестокого и бессмысленного вторжения девочке не было даже пяти. Он переводит взгляд на мальчика, который смотрит с узнаванием. Или ему так только кажется от нервов. — Я Лила, а это Купер, — они такие жизнерадостные, что хочется глубоко вздохнуть и больше не выдыхать. Трикстер тяжело опускается на диван, кладя руки на колени. Это был долгий день, и он только что понял, что устал. Прямо в ту секунду, как увидел семью Бартона, он понял, что устал и не готов справляться с этим сегодня. Лора улыбается, пока говорит детям, что они должны дать ему отдохнуть, но улыбка не предназначается ему, Локи, и он может это понять. Она говорит, что ещё нужно уложить братика, и Лафейсон готов приложиться об стену. — Полагаю, я должен сказать, что мне жаль, — повторяет он, когда в комнате остаётся только Бартон, — я не знал, — Клинт как раз застёгивает рубашку, замирает на восьмой пуговице сверху и разворачивается к нему. — Ты не хотел знать, — замечает он и подходит к дивану, — есть разница. У Бартона уставший взгляд, и Локи хочет понять, как он мог его сюда привести. Как он решился на это? Трикстер не извинился перед ним в первую же секунду, как увидел. Он посчитал, что все забыто, раз тот сам ничего не сказал. Посчитал, что раз не получил по лицу, значит, все было в порядке. — Я, — трикстер растерян. Он растерян до такого состояния, что даже не понимает, когда Клинт рядом начитает смеяться. — Вот одно твоё лицо сейчас говорит о том, что тебе жаль, больше, чем твои слова, — мужчина качает головой, — «полагаю, что должен…» бла-бла-бла, хочешь извиняться, извиняйся, не надо красиво строить предложения в стиле Шекспира, — Локи разумно не задаёт вопроса о том, кто это, и просто кивает. Это было так давно. Все это, та жизнь. Тот Локи. Который не притворялся плохим, чтобы помочь Тору. Который хотел править Асгардом, не имея ни малейшего понятия о правлении. Который не притворялся, что готов бросить Тора снова. Тот он был готов, он был плохим. И внутри все надеется, что, говоря «был», трикстер не обманывает сам себя. — Я собирался убить тебя, когда закончу, — Локи трёт глаза, опустив голову. Виски давит внезапным чувством вины почти шестилетней давности, — или нет. Я не могу вспомнить, я был слишком ослеплён злостью и своим эгоизмом. Мне жаль. — А ещё тобой манипулировал Танос, — замечает лучник, — не надо совсем все на себя брать, я не просил, — его хлопают по плечу, гладят по спине. Получается как-то уютно, как будто по-семейному. Вызывает горечь во рту, и внутри что-то ноет о доме, — спать будешь на втором этаже. И у нас без дела не сидят, придётся помогать. Как у тебя отношения с молотком?