Диалог

— Они сказали, ты можешь помочь с прикрытием, — Наташе не нравится эта идея. Ей могла бы нравиться эта идея меньше, только если бы вместо Локи она сейчас говорила с Гитлером. Хотя кто был опаснее, тот еще вопрос. Не злее, конечно, нет. Локи получил негласную амнистию, он официально «хороший парень». Что не внушает Романофф ни капли уверенности, когда ей говорят довериться ему. Тор смотрит своим знаменитым взглядом бога, который лучше знает, и Наташа не сомневается в громовержце, она просто сомневается. Не так много людей, которые устраивали захват планеты и вершили мировое господство, потом сворачивались калачиком на диване у Старка и просили подать пульт, потому что лень было вставать. И ведь ему подавали. Может, у богов все иначе. Мир там, мир здесь, это просто забыть. Страх, напряжение и потери, которым они стали причиной, не так легко. И она не имеет ввиду невозможно. — Кто говорит? — трикстер сидит на облюбованном балконе на верхних этажах, который Тони выделил ему, потому что он, кажется, раздражал его на террасе. А тут тот мог курить, к чему пристрастился, и не отсвечивать, к чему пристрастилась лично она, — мисс Романофф, какие слухи обо мне тут ходят? Девушка кратко улыбается уголком рта. — Я бы радовалась, что нет ни слова про лошадей, — Лафейсон отвечает улыбкой, приглашающее указывая рукой, но Наташа не сядет рядом, и они это понимают. — Мифы увлекательны, — бог задумчив, и на мгновение ей кажется, что она увидит ту же улыбку, что когда-то в клетке, но у него не получается даже придать позитива этому действию, — было бы намного проще, если бы все было так. Если бы Хелла была связана кровью со мной, — он улыбается надломленно, так, что хочется отвернуться, что она и делает, — объяснило бы внешний вид, по крайней мере, — Локи смеется, качает головой, словно отмахиваясь от этого разговора, — какого рода помощь? — Ты можешь изменить вид, — выходит неуверенно и словно с вопросом. Наташе ничего толком не объяснили, просто сказали прийти сюда, но признавать этого она не собирается. — Так, — трикстер облизывает внезапно растянувшиеся в хитрой улыбке губы, и ей это не нравится, — показать? — На себе сначала, если можно. Локи разочарован, но не удивлен. В отличии от Наташи, которая через мгновение смотрит на себя, сидящую напротив нее, где секунду назад был бог обмана. Прошла лишь вспышка зеленого света, и это уже рыжие пряди обрамляли лицо. — Удобно, — тихо бормочет она, невольно подаваясь ближе и разглядывая иллюзию, — это ведь иллюзия? На чем она построена? — На магии, — невозмутимо отвечает Наташа, чуть выпрямляя спину и затягиваясь сигаретой. Выглядит крайне соблазнительно. Романофф всегда нравился собственный внешний вид, — считай, — она вздыхает и происходит заминка, словно Локи пытается определить, как бы подать информацию. Она узнает этот взгляд, но не по себе, а по Тони, который старается объяснить принцип работы техники им так, как будто они голуби, — считай, я считываю твою ауру, — девичье лицо хмурится, — это работает совершенно не так, но так тебе будет легче понять, я думаю, — Наташе не знаком такой собственный тон. Она звучит протяжно, как будто голос льется медом, и слушать её приятно. Это её голос, но это абсолютно точно не она, — я чувствую тебя. — А это возможно сделать по фотографии? — она старается не зацикливаться на том, что трикстер её «чувствует» и на том, что внутри нарастает интерес, хотя она еще несколько минут назад была непробиваемым агентом. — Это вероятно, — мягкая кожа морщится, и девушке впервые действительно хочется прикоснуться к себе, когда она резко ухмыляется, — сложно, но, думаю, выполнимо. У вас есть тайный интерес, агент Романофф.? — Почему ты не использовал иллюзии, когда нападал на нас? — к черту миссию, теперь ей интересно это. Наташа напротив как-то сникает. Лицо дергается на мгновение, и настоящей действительно не остается ничего другого, кроме как добавить, — можешь не говорить об этом, если не хочешь. — Отнюдь, я просто, — «Наташа» собирается, выпрямляет спину, — просто не ожидал. Тогда, — иллюзия рассыпается на глазах, словно трикстер это не контролирует. Он словно сыпется крошечными искрами, исчезает её теплая кожа и проступает бледнота сквозь зеленые вспышки. Локи выглядит отстраненным, и когда он отвечает, то его голос не звучит, как мед. Скорее, как деготь, заставлявший девушку медленно опуститься рядом, — я хотел, чтобы они увидели меня настоящего, — он дарит ей краткую улыбку, — я всегда жил иллюзией. Не сотканной магией, а той, что я сам построил. Асгард — это мир Воинов. Даже Фригга, — Наташа ожидает, что при имени названной матери тот снова выдаст свои эмоции, но тот ровно продолжает, — хранительница очага, отлично управляла мечом. Меня воспитывали, как остальных, как Тора, но я не был, как остальные, не был… Не был Тором. Я не знал тогда, но я и асгадцем не был. Полутон, что-то между. Слишком жарко на солнце Асгарда, слишком холодно в горах Ванахейма, — Романофф все еще не верит, что сейчас слушает историю жизни бога, но предпочитает думать, что сможет удивляться потом, когда тот закончит. У трикстера внезапно мягкие черты лица, он не мрачен, скорее печален. Наташа смотрит, не узнавая того, кто пришел завоевывать их пять лет назад. Это было так давно, — я был слаб. Но притворялся сильным, дрался, как остальные, даже отчаянней. Пока меня не стали учить магии. Фригга несла другой смысл, но я увидел в иллюзиях броню, непроходимый способ всех обмануть. Меня считали трусом, я же был уверен, что это самое правильное. И это привело меня к тому, что однажды я поддался своим слабостям, скрываясь за иллюзией, что начало цепочку событий, приведшую меня сюда. Да, я понял, что силен, — он сглатывает, хмуря аккуратные брови, — но какой ценой? — они молчат. Всего минуту, но это молчание дает каждому минуту, чтобы понять, что произошло за это время. — И после, я хотел показать, — Локи снова собирается, улыбаясь через силу, — что я достоин. Что я могу, что я не трус, и что я, такой, какой есть, я достоен не меньше Тора. Я хотел, чтобы меня увидели без иллюзий те, кто называл трусом. Те, кто говорили, что я был рожден умереть, — трикстер замолкает, и Наташа видит в его позе мраморное изваяние. Гордо поднятый подбородок, застывший взгляд, плотно сжатые губы. — Могу поклясться, что никто не узнает, — мягко говорит Наташа, — если Пятница никому не разболтает, — ИИ благоразумно молчит, хотя они оба понимают, что она все слышит. Локи смеется. Вздрагивает, чуть наклоняясь вперед, и смеется, так, словно его отпустило. — А какая разница? — он улыбается ей открыто, без надменности, без злости и грусти, просто улыбка, — мы все здесь. Боги, люди, в конце концов, здесь, сейчас, мы все равны, так ли важно, как мы к этому пришли? — он фыркает, — звучит, как оправдание… — Нет, — серьезно отрезает девушка, приподнимая бровь, — я понимаю, — Наташа уверенно отгоняет мысли о «красной комнате», изнурительный тренировках и сломанной психике, и кивает богу. Тот кивает в ответ. — Что ж, мисс Романофф… — Наташа, — она его перебивает, и тот снова склоняет голову. — Наташа, надеюсь, ты достаточно узнала об иллюзии, чтобы быть к ней готовой, — агент встает, отходя на пару шагов. — Как я выгляжу? — она чуть улыбается, но тут же хмурится, когда слышит грубый голос. — Мощно, — от души произносит трикстер, растягивая губы в гнусной ухмылке и кладя руку на сердце. — Знаешь, что? — она поднимает руку, смотря на металлические доспехи, — никакой Наташи, только «агент Романофф», ты не заслужил, — девушка качает головой, отворачиваясь и закатывая глаза на красную ткань. Локи смеется ей вслед. — Постой, Тор, куда же ты? Брат, постой же!