Небо в алмазах

      И кто додумался ставить одну только физ-ру два дня подряд? Чтобы жизнь медом не казалась? Именно эти вопросы взбрели в голову Лизы, когда она оказалась на пороге своей комнаты, и, не сняв спортивного костюма, упала на кровать лицом вниз. А завтра, кажется, такое же расписание — одна пара и лапки кверху. Ну нет уж, дудки! Никуда они с Софой не пойдут, тем более удалось отмазаться перед физкультурницей. Сразу за двоих и после триумфального падения Софы с «козла», из-за чего Голикову, больно ударившуюся о деревянный пол коленкой, пришлось тащить на себе в медпункт.       Пора ставить Софке памятник за великие свершения, ибо силы Павловой на ещё один спортивный заход начисто отсутствовали. Лиза казалась больше похожей на выжатый лимон, чем на человека: собиралась к Софке медленно, переминаясь по пустой квартире, как морской тюлень. Ванна стала лучшим благом человечества, и, оказавшись в спасительных объятиях теплого душа, девушка облегченно выдохнула, почувствовав, что снова ожила.       Пчёлкины разлетелись по разным концам географии Москвы, и домашнюю тишину нарушал только «Рубин», вещающий из гостиной. Несмотря на любовь к личному пространству, пустынность в трехкомнатной квартире не стала нормой. Лиза привыкла возвращаться в суету улья и отгоняла от себя фатальную мысль, что когда-нибудь и здесь станет также тихо, как и в квартире её родителей. Наверное, тётя Валя опять выстаивает очередь за чем-то важным в хозяйстве. Павел Викторович задерживается на заводе, копается в своих механизмах без устали, сомневаться здесь не приходилось. А Витя, что странно, не дрых сном праведника, как это обычно бывало часов до одиннадцати-двенадцати.       Помня о времени, одеваться пришлось по-военному быстро. Новенькие джинсы и клетчатая рубашка пришлись к фигуре, не создавая неудобств в движении. Откинула копну кудрей на спину, а в уши вставила любимые серьги — те самые, материнские, с зелёными алмазами. Ангел в сахарном сиропе, как однажды выпалил Кос, замученный ожиданием Лизы на лавочке возле дома Пчёлкиных. Грех жаловаться! Любование в зеркало на собственную персону в темно-синих узких джинсах прервалось трелью дверного звонка, требовательно разрушающего тишину квартиры. Пора оторваться от зеркала, иначе она к нему прилипнет, как банный лист к одному известному месту. Не слишком хорошая перспектива.       «Кто бы это мог быть?!» — стрелой пронеслось в голове Лизы, ведь домашние всегда открывают двери своими ключами. На ум приходит единственный вариант, о котором она думала всю ночь, всё утро, не забыв прихватить с собой и день. Да и с минуты две назад тоже вспоминала дотошно настолько, что думы материализовались в одном человеке, который называется Космосом. Да ещё так глядел, будто без слов читал Лизу наизусть, прожигал и пытался украсть предательскую мысль с ним не помириться. Нужно как-то реагировать на молчание, последовавшее вместо обычного для них радушного объятия, затягивающего минут на пять. Но пара порознь, а руки Холмогоров держал в карманах синих брюк.       Космос, загораживая вид сзади, прислонился плечом к дверному косяку, изучая стоявшую перед ним Лизу взыскательным взором, без слов давая понять, что недоволен её поведением. Павлова словно действовала по излюбленной схеме, сводя с ума своей неуступчивостью. Лучшая защита — нападение, и потому, отведя глаза в сторону, и, сложив руки под грудью, голубоглазая смотрела в потолок, как будто бы находила там что-то интересное для себя, кроме того момента, что побелку всё-таки пора обновить.       Комедию одного актера Космосу пришлось довершить самому, игриво щёлкнув Лизу за любопытный нос, но она отодвинулась, давая понять, что договориться будет сложно. Ему не привыкать терпеть её характер — бывала несноснее, чем старший братец, но только эта зараза владела им больше, чем кто-либо другой в жизни. И поэтому сейчас он стоит здесь, рядом с Лизой, а ни где-нибудь ещё, ища себе прямо противоположное окружение. У собственного полумрака теплее, и, наверное, Космос никогда не устанет раз за разом сворачивать эту неприступную гору.       — Здесь заночуем?       — Нос сломаешь своими клешнями когда-нибудь, — Лиза упорно делала вид, что нашла на потолке что-то интересное, — а в углу наверху паук. Я хотела его убрать.       — Так я и поверил тебе. Ты ж их боишься? — из ползучей живности Лиза не боялась только одного Пчёлу.       — Хватит паясничать, Кос!       — Я начинал?       Холмогоров запирает дверь на задвижку, проходя вслед за Лизой, скрывшейся в дальней комнате. Павлова размеренно продолжала складывать вещи в спортивную сумку, с которой собиралась отправиться к Голиковой. Естественно, доводить это до сведения Космоса студентка не собиралась, памятуя, что Софка всё доступно объяснила — и ему, и Вите.       — Ты явился сказать, что я все делаю не так? — Холмогоров, выжидая и сокращая расстояние между ними, стоял за спиной Лизы, и легко касался пальцем золотистых волос, длинных и переливающихся солнечными бликами на свету. Вроде бы лучи косые, а ему тепло… И не только физически. Заколдовала, пусть так, и он в коронный трехсотый раз вызывает на разговор первым. А она волнуется. Убрала волосы на правую сторону, а кончики ушей смешно покраснели. — Космос?       — Я с тобой не об этом говорить собрался, — Кос, не мешкая, приобнял напряжённые плечики любимой девочки, привлекая её к себе, едва касаясь губами виска. Затихла, обратила свои любящие глаза на него, и без слов стало ясно, что не ему одному эти два дня было плохо, — что такое, скажи?       — У нас, блин, так всегда! — сокрушенно бросила Лиза, сжимая мужские ладони, закрывающие её от остального мира. — Снова скажешь, что я дурная? Гонялась по местам твоей боевой славы с Пчёлой, а потом разбираться стала в непонятных вещах?       — Не об этом теперь речь, и думать забудь, — с проблемами друга Кос решил разобраться сам, не вовлекая в это дело Лизу, — почему только твой сосед молчал?       — Он, конечно, жук, но… Космос… — неожиданно нежные мужские пальцы гладят её матовые щеки, из-за чего Лиза совершенно не может договорить, теряя мысль на краю крючка. Кос обхитрил ход её мыслей прежде, чем она что-то ему возразила. Поцеловал так, что сердце в пятки, в потолок и по замкнутому кругу. — Люблю тебя…       — Повторяй это чаще, — гордо сказал Кос, и, получив легкий пинок под дых, скоро вставил аргумент в свою защиту, — но я тебя все равно люблю больше, ты еще с этим поспоришь?       — Всю жизнь спорить буду, не устану!       — Радость моя, посмотри на меня…       — Кос, мы так никогда не разберемся!       — С чем?       — С тем, что мы тогда с Витей увидели. Не слепые же.       — Это мне нужно было проконтролировать, — парень наклонился к маленькому ушку Лизы, и прошептал, будто дома был кто-то еще, а он сообщает девушке информацию несусветной важности, — но я хватил лишка с тобой…       — Выходит перед Сашкой неудобно, — сокрушенно произносит голубоглазая, аккуратно приглаживая ладонью темные волосы Космоса, ею же и разрозненные во все стороны, — а мы о своем.       — Ладно, найдем, что Белому сказать, ты не передергивай, — не решаясь больше поднимать волнующей темы, Лиза высвободилась, продолжая наполнять сумку всякой мелочью, несмотря на то что Кос делал всё, чтобы она осталась дома. А ещё лучше бы — ушла из дома с ним. — Пчёла достал за стенкой жужжанием?       — Ты забыл — меня изъяла Софа, — отказываться от приглашения подруги Лиза не собиралась, — не волнуйся, я ненадолго.       — Лучше бы она Пчёлу изъяла, — буркнул Холмогоров, наблюдая за приготовлениями Лизы. — Этот рак аж краснеет, когда хвост пушит перед ней.       — Космос, пожени их, но я в свахи не набивалась.       — Надо будет, то сам в ЗАГС сопровожу, под конвоем, — заверил Кос, перебрасывая из руки в руку, довольно забавного вида розового тряпичного зайца, — а так очередь пусть занимают!       — За кем? — вопрос Павловой показался Космосу уж слишком нелогичным, и он воскликнул:       — Ну, а что у меня на руке написано?!       — В смерти моей, как забавного бабника, прошу винить дурную Лизку Павлову? — алмазные глаза любимой заразы Космоса Холмогорова выдавали её озорство с головой, но была в этой шутке доля истины. — С моих слов записано, вслух прочитано. Да, Космос Юрьевич?       — Получи и распишись сама! Зараза такая…       — Драконище… Я пахну твоими сигаретами!       — Хорошо, что не земляничным мылом.       — Я тоже его терпеть не могу, Кос! — потянулась в мужских руках с грацией и плавностью кошки, ласково обхватила ладонями шею и уронила голову на грудь, с облегчением понимая, что с таким вкрадчивым отвлечением от прочих дел, никуда сегодня не пойдет. Своих обещаний Павлова держалась, но, кажется, что не сегодня.       — Ты к Софке, что, переехать намылилась? — Космос, увлекая Лизу за собой, бесцеремонно плюхнулся на кровать, аккуратно заправленную, но теперь пострадавшую от его нелюбви к порядку. — Лучше бы ко мне катапультировалась. Я бы не ревновал!       — Не верю! — роняет Лиза театральным тоном, с прикладыванием запястья ко лбу. — Ты к коту ревнуешь Надькиному, который ко мне на руки идет, чтобы с ним чисто поигрались. Он малыш совсем!       — Ненавижу кошаков, — Кос расставил свои большие ладони перед Павловой, когда она едва ли не избила его тем самым тряпичным зайцем, показывая, что в этот раз он снова сдается, — и, мать его, страшно! Положи косого на место…       — Ты мне день не звонил, Отелло! Может, Кос, это тебя стоит отчитывать?       — Да ну нафиг! Где тебя черти носили вчера сразу после института?       — Мы с чертями посовещались и решили, что хотим домой всем табором. Расписание мое выучил?       — Гены не пропьешь, а память-то на цифры заточена.       — Кошмарище какой-то! Нет, Кос, это уже несмешно. Софку допросами замучили!       — Не, Софу давай на заклятье Пчёлы отдадим, — Космос Юрьевич был уверен, что в прогнозе «на Пчёл и профессорских дочек» он не ошибался, как и в том, что девушка перед ним — единственно возможный человек, из-за которого он съезжает с катушек. Капитально.       — Я своих в беде не бросаю!       — Вот и меня бросать сегодня не надо.       — Хитрюга! — Кос сильнее прижал Лизу к себе, чтобы она не имела возможности выбраться и скандировала свои доморощенные заявления из-под его плеча. — Что будешь делать, если пойду в обвинители? Мне форма подойдёт…       — Крышевать, как цепной пёс, — звучало многообещающе и серьезно, — стеречь от прокурорских сынков Громовых. Нос-то у этого красавчика кривым не стал?       — С чего бы? — Лиза понимала, на что себя обрекала, давая понять, что знает о Громове больше, чем Кос представлял себе. Ничего предосудительного в дружеском разговоре со Славой Громовым Лиз не видела, и решила сразу рассказать обо всем Холмогорову. — Не смотри на меня так, ну видела вчера в институте. Случайно!       — Каким это хреном чёртовым Громова занесло в ваш лягушатник?       — Кос, одним же воздухом дышим.       — Вот чё подруженция твоя так напрягалась вчера! Подмазался!       — Мир тесен, а Громов — москвич, — пришла очередь Павловой возмущаться, — и пошли чай пить!       — Обойдусь! Чё вообще меня слушать, ага?       — Черный с сахаром? — совершенно спокойным голосом спросила Лиза, доставая из кухонного шкафчика две больших чашки. — И запомни: «чё» по-китайски — это «жопа»!       — Да мне по барабану, хоть по-марсиански, — Космос ударил по столу рукой, сбивая пальцы в алый цвет, и, повышая голос. — Вот и чё ему на этот раз от тебя надо?!       — Кос, ты дурак? — всплеснув руками, Лиза пытается не кинуть в Космоса полотенцем. — Откуда человек знал, где я учусь? Мне какая разница, что я ему когда-то там нравилась, Холмогоров?       — Мне все равно, как этот хмырь там затесался…       — Мне тоже, — выключив чайник, Павлова отошла к окну, но Кос протянул к ней руки и усадил к себе на колени, сковывая руки на талии, — пить будешь из чашки Вити. И не смотри на меня так! Следственные действия продолжим?       — Рассказывай, чем вчера занималась? Не последний же я левый, чтобы вообще о тебе ничего не знать!       — Я не люблю ссориться с людьми, а ваша драка со Славкой мне поперек горла стояла. Понял?       — Может, он опять наплёл тебе о том, какая я сволочь? Морда из ментуры…       — Ты на каждого моего бывшего одноклассника так будешь реагировать?       — Не каждый из этих смертников кидается к тебе с амурами, — руки Холмогорова помнили драку с Громовым, как будто это было вчера. — Вот гад-то! — гаркнул Кос, забывая, что пришел мириться, и, достигнув цели, рушит результат своих трудов.       Лиза, воспользовавшись его замешательством, высвободилась, и сделала новую попытку пресечь эти недовольства:       — Я больше не буду обсуждать эту тему! Ты мне не доверяешь? Может, вообще разговаривать перестать с людьми?       — У тебя это неплохо выходит!       — Сам напросился!       — Я свою позицию обозначил!       — Нет, лучше давай, излагай, что мне ещё нельзя делать? Дышать или думать головой?       — Изгаляться над нервами перестань, к началу, — Космос хотел, было, удержать Лизу, но она упорно не давалась ему в руки, — не стальные канаты!       — Или без мозгов сойду. Главное, рожей и задницей вышла, Холмогоров? — Лиза недовольно цыкнула, убежав в свою комнату, где быстро закрылась на замок. — Вали отсюда!       — Открой дверь! — Космос громко постучал, тая надежду, что всё же перекрутит этот тупик в свою пользу. — Пчёлкина, твою мать!       — Придурок, — послышалось обиженное сопение, — сколько можно эту тему топтать?       — На себя посмотри!       — Я опаздываю, вали отсюда!       — Никуда не пойдешь!       — Сейчас ты пойдешь на три буквы!       — Я всё сказал!       — Поговорим, когда остынешь, — у Лизы нет иного выбора, — это тебе ясно?       — Видеть меня не хочешь? Как прикажешь!       — Ну и прекрасно!       Холмогоров, взбешённый и раздосадованный, пулей вылетел из квартиры, едва не сшибая с пути Пчёлу, возвратившегося домой. Витя знал, что Космос скоро остынет, и поэтому не останавливал друга, громыхающего огромными шагами по лестничной площадке. Не помирились или нашли ещё один повод мотать друг другу нервы?       Помирятся к вечеру. Проходили уже этот урок.       — А, Пчёл, — из комнаты показалась Лиза, посмотревшая на брата растерянно, — это ты…       — Всего лишь твой брат, а не этот двухметровый, — Пчёлкин подмигнул сестре, и Лиза слегка улыбнулась. — Мамочке с красным носом не показывайся, а то сейчас придет!       — Я спокойна, — ровным голосом произнесла Павлова, опять прячась за деревянной дверью в спальню, — а чай в чайничке!       — И на том спасибо.       Хорошо хоть, что разжиться съедобным на кухне оставили, черти…

***

      Валентина Анатольевна вернулась домой, когда Витя, сидя на кухне, с жадностью уплетал омлет, щедро приправленный солью и подсолнечным маслом, запах которого разносился на всю кухню и три комнаты. Встретила её хмурая Лиза, с готовностью принявшая тяжелую авоську с картошкой и сумку с молочными продуктами.       — Думала, что надо только кефир купить, пока в очереди стояла. А уже в гастрономе вспомнила, что Вите пирожков обещала, — в ответ на это Лиза покачала головой, и, проходя на кухню, ответила:       — А он у нас сам готовить умеет. Вон какую бурную деятельность развёл, — Лиза аккуратно сложила содержимое продуктовой сумки на стол, замечая, что сковородку после Пчёлкина придется оттирать с краской. — Свинарник убери за собой потом!       — Мамочка, спасибо, что ты по мою душу заботишься, а то от младших доброго слова не сыщешь!       — Ладно, Витя, только посуду помой, — старшая Пчёлкина не любила, когда на кухне готовили мужчины, понимая, что после мыть придётся не только тарелки.       — Только дожую, — Витя бросил свой взгляд в сторону, где в коридоре у зеркала стояла Лиза, поправляющая причёску, — а сама-то, коза!       Валентина Анатольевна лишь вздохнула, стоя у раскрытого холодильника, выгружая из него банку со скисшим молоком. Поведение взрослых детей крайне настораживало Пчёлкину, но в их недомолвки и ссоры она никогда не лезла, ожидая, что Витя и Лиза всё расскажут сами. Если им это понадобится.       — Тёть, я всего-то на два дня к Софе, — и ничего страшного, что два дня у Софы на деле рисковали оказаться двумя ночами с Холмогоровым. — Она в своей конуре замерзнет, а я буду держать эту каракатицу в тонусе. Правда, ей одной скукотища!       — Скукотища? Мам, давай потом с посудой! — громко возгласил Витя, который тоже куда-то собирался, и, тесня сестру у зеркала, приводил в надлежащий порядок свою львиную гриву. — Ты меня с собой возьми, малая. Я с Софой общий язык нашел.       — Хорошо, что тебе с нами здесь делать, со стариками? — согласилась с Лизой Пчёлкина. — Тебе-то с Софой своей будет хоть время к вашим занятиям подготовиться, вы только поздно не ходите никуда. Пусть Витюша тебя и проводит до неё. Да, сынок?       — Мамочка, разумеется! — иногда Пчёла любил изображать послушного сына и показывать уровень своей крутизны перед младшей сестрой, но в планы Павловой покорность не входила.       — Нет уж, обойдется, — Лиза решилась уйти в отказ сразу, ведь и правда увяжется, помани только именем симпатичной подружки.       — А то вдруг украдут такую? — отшутилась Валентина Анатольевна, но и в такой шутке была доля правды. Лиза приобняла тётку за плечи, прикасаясь к которым всегда успокаивалась, и, сама того не ведая, вселяя в немолодую женщину тревогу за то единственное, что осталось после её младшей сестры Татьяны.       — Что ты? Кому я нужна? — положа руку на сердце, у Лизы есть только один поклонник, который постоянно крадёт её и крадёт. — Пятки же сверкать будут, если шаг не в ту сторону.       — Один вообще-то украл, — не мог не уколоть Витя. — Ма, с этим-то сложно поспорить?       — Тебя не спрашивали, когда крали, — Павлова спрятала раздосадованное лицо на плече старшей Пчёлкиной. — Тёть Валь! Передай, пожалуйста, Вите, что я с ним больше не разговариваю!       — Дети, я вас не узнаю. И кстати что-то ваш любимый друг не заходит! — и в первую очередь Валентина вопросительно посмотрела на дочь, с языка которой каждодневно не переставало слетать имя «Космос». — Вот уж с кем бы я за тебя не волновалась, Лизок!       Друг сына внушал Валентине Анатольевне доверие, а особенно потому что в своё время быстро нашёл общий язык с Лизой. Было бы удивительно, если бы повзрослев, они не сошлись. В серьезности намерений Космоса Холмогоров сомневаться не приходилось. Но Лиза с Витей напряженно переглядывались, а Пчёлкин словно хотел показать, что он «всё-всё» про них с Космосом знает. Ошибается.       — Он занят, а я не меньше, — жаловаться на Коса не хотелось, как и рассказывать о своей обиде, — поменялось расписание, на четыре часа больше, голова кипит, много пар!       — Запар… — в рифму ответил Витя, давая понять, что он думает о поведении младшей сестры. — Мамочка, я ушел, а ты Софке привет передай, обиженный обоз…       Входная дверь хлопнула через несколько секунд. На вопросительный взгляд тёти Лиза лишь коротко пожала плечами:       — Все в порядке, Витя не с той ноги встал.       — И ты туда же, Лиза?       — Временные трудности, — Лиза забросила на плечо сумку, звонко чмокнула родственницу в щеку, и, застегнув куртку, стала прощаться. — Ладно, опаздываю, а то Софка к трем ждала, а сейчас уже без десяти.       — Не беги, — девушка согласно кивнула, позвякивая в руках ключами.       Тревожные мысли окутывали старшую Пчёлкину, привыкшую к миру и согласию в отношениях сына и племянницы, которые с детства были дружны. Они прикрывали свои проступки и действовали сообща, не допуская серьезных ссор, но в последние дни прятались по комнатам или пропадали по своим делам. С утра — «привет», «спокойной ночи» — после девяти вечера. Хоть за стол переговоров сажай, выясняя, кто прав, а кто виновен, но не в её правилах спорить с взрослыми детьми.