***
Лиза влетела домой пулей: промокла до нитки, заставляя себя пожалеть, что не согласилась на дружеское предложение Славки подвезти её до дома. Зонт остался дома на полке ненужной игрушкой, отброшенной ею перед выходом из квартиры. Занимал много места в дамской сумочке, а таскать с собой лишний груз, при минимальной возможности того, что погода все же испортиться, было, по меньшей мере, неудобно. «Разыграется…» — вторила тёте Вале утром, а сейчас больше похода на рыбку из аквариума в доме Холмогоровых. Шарфик, спешно накинутый на голову, не спас от стужи и влаги. Сейчас, как назло, выглянуло солнце, пусть и совсем не дающее теплоты, не согревающее. Слова Лизы материализовались поздно, пришлось признать правоту совета тётки, но она у себя в комнате, в тепле и уюте. Глотнет горячего чаю, восстановит силы. Если хотя бы нервы. И ещё нежданная встреча со Славкой! Не думала, не гадала, а он снова появился. Хорошо, что не учился с ними на одном курсе. Космос бы лютовал, не держа в себе скверные мысли по поводу «обычных случайностей». Имя Громова действовало на космического пришельца, как красная тряпка на быка. Кос… все пути и разговоры Лизы сводились к этому имени. Весь свой несодержательный, с её стороны, диалог с Громовым, она мысленно их сравнивала. Космоса и Славу — две планеты, совершенно не схожие и почти вражеские. Последний не мог выдержать этого воображаемого состязания. Павлова могла часами думать о том, что связывает её и Космоса. И это его зимние глаза смотрят на неё так тепло и лучезарно, что она готова всё отдать. Простить несдержанность и не проявлять своего вздорного характера. Но почему-то вчера сделала все наперекор самой себе. Впервые за долгое время вставила слово поперек тому, с мнением которого считалась больше, чем с другими вместе взятыми. Телефон в гостиной зазвонил надоедливой трелью, заставляя подняться с удобной позиции возлежания в позе турецкого султана на кровати. Не хотелось отвлекать тётю, смотревшую по телевизору то ли «Гардемаринов», то ли еще какой-то приключенческий фильм — в почете у них в семействе было подобное кино, заставляющее провести у большого ящика лишние полчаса. Валентина Анатольевна одновременно что-то вязала, и, сняв трубку, Лиза с нежностью продолжала смотреть на родные руки тётки — как старается, как ловка! Но на проводе оказалась Голикова, отвлекающая от иных измышлений. В другой части города наблюдалась похожая картина: Софья добежала до дома в таком же промокшем состоянии, чем вызвала вздохи матери, сидящей на чемоданах. Но Софка озадачена другим! Быстро набирая по памяти телефон квартиры Пчёлкиных, она рисковала, что трубку может поднять Витя, но ей повезло. — Ты дома, Лиз? — крайне нелогичный вопрос был первым в голове Софы, оседающей по стенке на маленький стульчик. Не услышав ответа Голикова заголосила: — Слушай меня, и запоминай СВОЮ историю! — Куда от меня ускакала, Софка Генераловна? — Софка и сама пожалела, что не осталась с подругой в том сквере, но Бог послал свиданку… Не к добру, учитывая, что только дождь сбил с пальто Софьи запах сигарет «Camel». — Пчёлкин твой прибыл? — требовалось выяснить для начала. — Вот! Я уже порадовалась, что ты звонишь, чтобы позаботиться обо мне, как я до дома добралась, но… — Блин, угомонись! Больше не буду оставлять тебя одну, сразу злобная становишься. Важная информация… — Софка совсем не собиралась ерничать. — Витя с Космосом к институту приехали! — и выдала все, как «доброму» копу из американских фильмов о полицейских. — Живы? Здоровы? — Лиза знала — стоит ей увидеть Коса, и она может просто не сдержаться, прощая этого инопланетянина за все грехи, либо… когда-нибудь следовало его проучить или нет? — Я с ними всё равно не собиралась говорить. — Ты не собиралась, а они так не думали. И запоминай правдивую легенду, — к Софке наконец-то пришло долгожданное спокойствие, колеблющееся словно маятник, после разговора с любителем меда. — Завтра ко мне с ночевкой, дня на два. — По какому поводу сабантуй? Почему я узнаю об этом только сейчас? — о том, что родители Софы уезжали в отпуск куда-то в Крым, Лиза, конечно же, помнила, но прежде подруга не планировала звать гостей. — Не сабантуй, а милые девичьи посиделки, это раз, — ответила на вопросы подруги Софья, — во-вторых, не хочу сидеть дома одна, да и отвлечь тебя нужно от всего этого. — Хорошо, — почему-то захотелось согласиться с подругой, — а на фига тебе Пчёла? — Боялась, что он тебя опередил. — Нет. Главное, чтобы Кос не приметил Громова. — Это яблоко раздора может навлечь на себя кару космическую? — Моего не переубедить во вредности того, что Славка хотя бы на меня смотрит! — Чего же ты сразу меня не тормознула? — Проехали. Я же не кусаюсь, а отношения с Громом следовало бы наладить раньше. — Ой, Павлова! Мутишь воду… — Не ойкай, прошу тебя, — Лиза услышала звонок в дверь, — а там, кажется, твой любимец домой вернулся, Софа. — Иди, встречай! С караваем и комсомольским приветом из Гондураса! — изощряться над Пчёлкиным получалось и на расстоянии. Видела же Голикова в этом какое-то незримое удовольствие. — Ладно, не ворчу, ты помнишь? Хорошо, что завтра одна пара. Не опоздай, смотри! — Как штык, командир… — Валентина Анатольевна открыла входную дверь, и из коридора послышалось бодрое восклицание — «мамочка-а-а…». — Ну, Голикова, точно твой «Гондурас» приперся! — А Фантомас твой не с ним? — У меня будет нервный тик! — Не накаркай себе, Лизка. — До связи, Соф, правда! Спасибо, что предупредила. — Попробуйте не помириться, семейка! — Давай уже, Голикова, до скорого. Павлова положила трубку ровно в тот момент, когда в гостиную вплыл старший брат, вместо приветствия распяливший перед сестрой пятерню. Пчёла пришел один, совершенно не промокший, на ходу скидывая с себя куртку. Высунулся на лоджию, поозирался по сторонам и закрыл форточку, впускающую свежий воздух в квартиру. — Продолжаешь дуть губы? Мамочка там чай кипятит, а ты, рыбка, опять на телефоне? — Пока ты не признаешь, что честнее было подыграть, а не голосить о своей правоте, будешь чай пить без меня, — Лиза не собиралась говорить Вите о том, что звонила Софа, но он и сам все понял. Лицо преобразилось. — Чего так пялишься? Угадал! Но знай, что морочить голову Софки я тебе не дам. — Софико не по мою розу трубу обрывала? Мы с ней уже подруги хлеще, чем с тобой, понимает она меня. — Ладно, чай найдешь на кухне через две минуты. — Поговорить не хочешь, — спросил Пчёлкин, когда сестра уже направлялась на кухню, решив помочь матери семейства с разливом чая по чашкам, — о том, куда ушла после пар? — Где мне ещё быть, как не дома? — С Косом тогда потолкуй, — вдогонку пробурчал Пчёла, ища где-то под разложенным диваном свои домашние тапки. — Не стоит, разберемся сами. — Я тебе зла, что ли, желаю? — Сахар положишь себе сам. Я чай попью в своей комнате! Брат и сестра никогда не признавали всю бесполезность собственных споров.***
Софка любила вечерние прогулки. В трехкомнатной квартире стало пустынно: проводила родителей в Форос для поправления здоровья матери. После перенесенного воспаления лёгких Марине Владленовне требовалось перемена мест. И отец решил сорваться в отпуск прямо посреди осени, надеясь на благотворный крымский климат. Мешать родителям не хотелось, и именно поэтому Софа осталась дома. Пары в институте ей никто не отменит. При желании отец мог бы и договориться с деканатом, но Софа сама от этого отказалась. Папу напрягать по таким мелочам совершенно не стоит. — Эй, красотка, — хрипловатый голос за спиной заставил вздрогнуть. Переулок был пустынен, практически ни души. Только кто-то из жителей многоэтажки стоял на балконе, наблюдая за вечерними видами, — далеко собралась? Вечер… Улица… Фонарь… Жаль, что для полноты картины рядом нет аптеки. Но тусклый свет дал рассмотреть силуэт, на грузную тень которого Софка обернулась, приоткрывая рот в радостном изумлении. Раньше эти интонации были привычны. Особенно когда Голиковы жили почти на окраине Москвы, всего каких-то лет восемь назад. Таинственным прохожим оказался упитанный паренек в коричневой куртке, прячущий руки в карманах. Старый друг Пума, а если по паспорту — Василий Олегович Быков. Свою подругу детства — Софку — он не видел почти год. — Если только с тобой, дружок! Какими, блин, судьбами, Быков? Ты бы еще года три не появлялся, чтобы я забыла, как ты выглядишь! — Забей, чучундрик, всё тебе да расскажи. Малые, но проблемы. Я порешал! — А пропадал-то куда? Все, что знала Софа о товарище детства — слухи и сплетни, которые изредка рассказывал ей Никита Милославский. Васька связался с какой-то компанией и слонялся без определенного жизненного занятия. В ВУЗ поступать не стал, зная, что не выдержит и не захочет учиться, но, судя по презентабельному виду, Софья могла сказать — жил на уровне. Заметно преобразился. — Давай лучше о тебе, — предложил Пума, мысленно замечая, что ему всё же рады, — не страшно поздно одной по улице пешочком? — Всего-то восемь с половиной вечера! — поучения всегда оставляли Софку равнодушной. — Конечно, мадам, — сейчас выкинет какой-нибудь скабрезный вопросик — это в его стиле, — выкладывай! — Что за заявы, Пума? — Вы теперь с такими понтами за мороженым гоняете! — Вася! Жигулевское вредит печени! — Софа и не помнила, сколько они не виделись — года полтора, не меньше. — Я тебя не понимаю! — Я в школе нормы ГТО лучше всех сдавал, ты меня не списывай! — Пума шутливо пригрозил Софке пальцем. — Не пришел бы, если не повод… — Какой? — удивление Софы достигало крайнего предела. — Не я же с Пчёлой на свидания хожу! Москва — большая деревня. И как-то сразу же стало понятно — чем на самом деле занимается друг детства. Что ж… Молчание нужно было как-то прервать. — Расслабься! Я почти одобряю, мелочь. — Пума, твою же… — зеленые глаза Софки закатились к небу. — Это просто старший братец моей подруги — проводил до дома, общаемся. — С Пчёлой? Нифинты! Стоп, ты с герлой Космоса, что ли, дружбу водишь? — И с Лизкой знаком? — нет, это даже не деревня, а какое-то селение Крайнего Севера или глухой аул. — Пару раз с Космосом наблюдал, но близко не подходил. Бля, красивая девчонка, я бы тоже замутил, но там такой цербер… — И не пытайся, Космос за неё голову открутит, а Пчёла добавит. — Шучу же! Куда я своим свиным круглым рыльцем? Ладно, малая, я тебе сказать хотел не о том… — Тогда-то о чем? — Предупредить хотел… — и, несмотря на долгие перерывы в общении, случавшиеся часто, Пума относится к Софе подчеркнуто покровительственно и заботливо. Как к сестре, которой у него никогда не было. — Мозгами опять не вышла? — Не-а, нормальная, — парень с девушкой не спеша прогуливались по старому пустынному скверу. — Ты обещай, что наши разговоры не перескажешь и подружкам, да и кто знает, вдруг из меня советчик хреновый. Вон, будь как памятник! — Пума указал на скульптуру, стоявшую чуть поодаль. — Я тебя когда-нибудь сдавала? — Так, слушай, — вполне обыденно начал Быков. — Ты у нас девица смышленая, иногда аж слишком. И ты внимание обрати, что дружок твой новый, который тебя до дома провожает, как я сейчас… — Знаю, Вася, — перебила юношу Софка, давая понять, что тема ей неприятна. Второй после Лизы человек пытается её предупредить, а она и сама не знает, что чувствует. Пчёлкин ей друг — и все тут. — Занимается таким же благородным делом, Робин Гуд! — Я не из-за этого… Я о том, что береги себя, — добрый доктор… нет, не Айболит. Пума! — И не обманывайся… И опять повисло молчание. Не излишне ли много для встречи двух друзей детства? И Софка опять его пресекла: — Вася… ты не делай на мой счет выводы, раньше времени! — Разобралась? — Быть может. Хватит обо мне! Ты лучше расскажи… Как сам? — Как видишь, — и показал Софке руку с новенькими часами, — заебись! — А как мать? Отец давно не интересовался жизнью сына. Мать Пумы беспробудно поддавалась воздействию зеленого змия, забывая о существовании Васи. Алкоголизм вошел в решающую стадию, когда Быкову было чуть больше шестнадцати, и Алевтина Борисовна перестала бороться за свое человеческое лицо. С тех пор-то и Пума знал, что он мог помочь себе только сам. — А чё мать? Твою мать… — тягостно произнес Пума, не зная, где могла шататься сейчас родительница — не видел её дома уже дня два. — Она меня не трогает, мне на неё пофигу… Врал… Переживал, как и тогда в шестнадцать. — А вообще? — студентка переключила собеседника на другую волну. — А вообще, и в частности… Планирую не сидеть на пятой точке до скончания веков. Гулять и веселиться, рутину разгребать — вот прямо завтра и начну! — Каким еще образом? — Сначала танцевальные… хм… разборки, — Пума еще раз показательно хмыкнул и продолжил: — Завтра, в восемь часов, дискоклуб новый забабахали! — Вау! — о злачных местах Москвы Софка имела малое представление, и поэтому внимала с большим участием. — Не знала, это где? — «Орфей» называется… Самый центряк! — Приглашаешь посетить? — Предки не в надзоре теперь? — Имею право. — Хренушки остановишь тебя, если вздумала куда-то намылиться! — Наверное, поэтому папа решил меня обезопасить! С детства сватает за Ника, твою мать… — Видел недавно, курили в подворотне, перекинулись словечками… — Вы же друг другу взаимно не нравитесь? — Да нет, нормально, — рассказал Пума события не таких далеких дней, — закурить попросил у какого-то здорового борова, а там рыжее табло Милославского! С дипломатом такой… Персона! — Я сама с ним с месяц не виделась. — Тогда при случае надо ему маякнуть, что упустит невесту, — своего знакомого с Рижского Пчёлу, Пума знал почти хорошо. И то, что бабы велись на него, как мухи на мед. — Такими-то темпами! — Какая я ему невеста, раз сам не видит меня месяцами? Подумаешь, наобещал! — Поверь, такие типы как Никитка, подобными вещами не шуткуют. — Пум? — коротко спросила Софья, выжидательно смотря на парня. — Чего тебе? — Вася приготовился к самому неожиданному вопросу, от которого, по меньшей мере, зависит его настроение на всю оставшуюся жизнь. — Да ну их всех к японским берегам! Женись бы ты на мне, а? Спокойнее буду! — Пошли! — заявил он вполне серьезно. — Шучу, Быков! — проверку друг прошел. — Ты зови, если чего не так пойдет. С Пчёлой там… — Сколько тебе раз повторить, Вася? — упрямо твердила девушка. — Мы друзья… — Угу, я поверил. — А остальное от него зависит! Мужиков, что ли, с тобой собрались обсуждать? — Упаси меня от этой канавы, не выплыву же! — Балда ты! — несколько обреченно изрекла Голикова, устало зевая. — Пум, я пойду! К восьми на пары… — Кабзда ещё та… — тягой к учебе Быков никогда не страдал. Может, поэтому и ушел из среднеобразовательной школы после восьмого класса, да и в училище долго не продержался. — Ё-мое, ради корки какой-то? — Умственный труд облагораживает! — Ноу-ноу! Или как там по-английски — фиг вам? — Неправильный перевод, Пума. — Переживу! — Слава Богу! — Провожу до дома? — И по делам не торопишься? Для тебя-то время детское? — Не тороплюсь, дружок… — А я только за! — Пойдем… — Вася приобнял подругу за плечи, и ещё раз немного строго и поучительно на неё глянул. — Поняла китайское предупреждение старины? — Ещё бы, — мысль о Пчёлкине, такими темпами, скоро снова материализуется — слишком много его стало в жизни Голиковой, — но только не будем об этом! — Больше и не собирался. И в тебе не сомневаюсь. Захлопнув за собой железную дверь, Софка моментально пришла к мысли, что Пума прав. Чем плох новый дискач, где все отвлекаются от рутины? Для них с Лизкой это то, что доктор прописал. Они пойдут танцевать и развевать по ветру скуку. Этот нехитрый замысел пришёлся по вкусу Голиковой, что с утра пораньше она скоротечно выпалила свою идею Лизе, как только увидела её строгое и сосредоточенное лицо в привычном месте сбора — возле памятника Ильичу. — Софа, чем дальше в лес, тем любопытнее, — несколько удивленно проронила Лиза, слушая сбивчивый рассказ Софы о том, что она встретила старого друга, знающего толк в развлечениях и модных местах столицы. — Вечером дома сидеть не будем. Клуб «Орфей», запоминай! И Лиза, немного поразмыслив над предложением, согласилась составить подруге компанию.