***
Иззи Моралес вышла на улицу одна, опустошённая, усталая, слегка покачивающаяся. Она шла уже без толстовки, неся в руках, её майка промокла до нитки от прохладного ночного ливня, спутанные пряди чёрных волос прилипали к лицу, ручейки воды стекали по лбу и щекам, а перед глазами — тот ужас, что творился на белоснежном кафеле мужского туалета. Размазанная кровь, следы самой настоящей бойни и насилия, едва не теряющий сознание от неприятного зрелища официант, кричащий что-то по телефону администратор, сбежавшаяся охрана и она, прижимающаяся к стене, с отвисшей челюстью и на подкашивающихся ногах пробиралась к чёрному выходу. Фил? Не может быть. Пальцы сами потянулись за телефоном, экран не слушался мокрых холодных пальцев, скользивших по нему. Ошибаясь в цифрах, Иззи набрала его номер и застыла, молча глядя на его улыбающееся фото. Добрые синие глаза смотрели с фотографии прямо в её карие, а нежная улыбка только почему-то сильнее разжигала чувство злости. А ведь это фото она сделала сегодня после второй бутылки пива, когда они пообещали друг другу не ворошить их неприятное общее прошлое. Изабель нажала на вызов. Короткий гудок и сигнал: «Привет, это Фил…» Проклятый Фил Раск. Иззи убрала телефон, он вот-вот разрядится. Мурашки побежали по коже от остывающих капель воды. Если эта кровь — кровь Фила? Тогда почему он не позвал на помощь? А может быть, он звал, но никто не слышал его? Вдруг он уже мёртв? Изабель не смогла отмахнуться от этих навязчивых мыслей. Она всё так же шла по краю дороги, раскуривая намокшую сигарету. Где-то играла тихая музыка, а ей навстречу, в сторону той самой роковой забегаловки, проехали две полицейские машины, освещая мрачную улочку мерцанием проблесковых маячков. На стоянке одиноко стояла машина Раска, моргая фарами — сработала ложная сигнализация. Не долго думая, Иззи села внутрь. Под утро её разбудил телефонный звонок. Сонно потягиваясь на кровати, Иззи смахнула прядь волос с лица, нащупала телефон на столе и загородилась ладонью от ослепительного света экрана. На экране высветился номер агента Раска. Через несколько секунд, когда глаза адаптировались, она узнала его. Изабель изумлённо подскочила на кровати и взяла трубку. В динамике звучало тихое прерывистое, слегка хрипловатое дыхание. — Фил? — тихо пробормотала девушка. — Это ты? Раздался тихий кашель, который Иззи сразу узнала и облегчённо выдохнула. Её собеседник, прокашлявшись, видимо собрался с мыслями и заговорил шёпотом: — Изабель? Это Фил… Раск… Мне, кажется, нужна твоя помощь… — С тобой всё в порядке? Где ты? — с готовностью, забыв об обиде, вызвалась Изабель.***
Фил сидел в углу той самой запертой комнатки в полной темноте, подогнув ноги под себя и прислонив разбитую голову к холодной стене, мучительно постанывая. После того, как Богдан вырубил его, и он упал, ему развязали руки и оставили одного взаперти. Раск очнулся через несколько минут, но не вставал, а просто лежал без сил под столом несколько часов. В голове туман, во рту металлический привкус крови, ватные руки не слушались, рубашка намокла от пота. Когда он смог открыть глаза и подняться, то ощутил ручейки запёкшейся крови на своей щеке, подбородке, пальцах. Прошептав что-то невнятно, он на ощупь нашёл стену, отчаянно исследуя её вдоль и поперек. Ничего, никакого спасения. И считанные часы на принятие решения… Оказываясь в опасных ситуациях, Фил Раск никогда не унывал, он держался бодро до последнего, как тогда, в лесу, или сегодня, при разговоре с Богданом. Или это было вчера? Чего только за двадцать лет он не натерпелся на своей должности — вот они, минусы престижной влиятельной работы агента ФБР. Пожалуй, он давно потерял счёт времени, слишком много всего навалилось в последние дни. Он вспомнил о Финли. Где-то она там? С Кевином? Вспоминает хоть иногда своего отца, который так сильно любит её? Агент Раск с лёгкой обидой вспоминал, что единственная любимая дочь готова была отдалиться от него по одному намёку матери, что он «не в порядке». Если Финли любит его так же сильно, как он её, станет ли слушать все эти пустые бредни? Ах, Финли, Финли, знала бы ты, в какой заднице может оказаться твой отец — ценила бы каждую минуту, проведённую с ним. А Иззи? Грустная улыбка озарила отёкшее лицо, когда вспомнил их недавнюю уютную посиделку в забегаловке с не слишком романтичной, скорее даже пошловатой, атмосферой. Теплые бургеры, алкоголь, — пиво у Изабель и виски у Фила, — и кольца дыма, что девушка пускала ртом наверх, затягиваясь. А Фил, в жизни не куривший, всё сидел и удивлялся, как она это делает, и ладонями разгонял ядовитый синеватый дым. Иззи, в отместку, смеясь, выпускала новые клубы дыма ему в лицо, и то ли от выпитого Филом виски, то ли просто от долгой беседы, казалась ему чертовски привлекательной девчонкой. А он и раньше замечал, что есть в ней какая-то искра. Стоило только заставить Иззи Моралес разговориться, и перед ним уже сидела не та вспыльчивая айтишница, готовая порвать всех и каждого за свой проект, а просто открытая душой оторва с огнём в глазах. Её темно-карие глаза, подёрнутые туманной пьяной дымкой, следили за движением губ и бровей, когда Фил оживлённо шутил и нередко взмахивал в порыве эмоций руками. Раск не раз заметил за вечер, как внимательно слушает его Иззи, ещё недавно не желавшая иметь с ним ничего общего. Та с увлечением наблюдала за тем, как кожа на лбу собирается в неглубокие складки, когда он смеялся или задумывался, и несколько раз поднимала руку, чтобы коснуться его щеки, но что-то останавливало девушку, и она убирала руку до последнего, пока он сам не заключил горячую ладонь в свою и не сложил пальцы в замок. И пока не поцеловал её. Она осталась там, а он здесь, в далёких десятках километров. Он знал: Изабель ждала его, но, не дождавшись, ушла, возможно, затаив обиду. Догадалась ли забрать его машину? Фил надеялся, что Иззи не подумала о нём плохо. Она должна понимать, что агент Раск, будучи достаточно авторитетным, способен на что угодно, вплоть до убийства, если до того дойдёт, но только не на подобную трусость — побег от девушки. Он снова поймал себя на мысли, что, возьми он с собой пистолет, всё закончилось бы по-другому, — может, они бы вместе сейчас встречали новый рассвет на крыше какого-нибудь небоскрёба или даже у него в постели… На долю секунды он устыдился своих мыслей, краснея, но при этом неудержимо представляя себя в одной постели с Изабель, сидящей на его бёдрах и с жаром целующей его губы, шею, подбородок, расстёгивающей белую рубашку. А его горьковатые, с привкусом алкоголя, губы настойчиво скользили бы по её телу, язык проникал глубоко во влажный рот, зубы оттягивали пухлые смуглые губки, а руки ласкали бы в тех местах, за которые в обычное время Изабель врезала бы ему хорошенько и побольнее. А затем он бы сделал с ней то, на что в глубине души надеялся, угощая напитками в баре. Он понял: Иззи когда-то была права, назвав его эгоистом. Сейчас одинокий усталый Фил с досадой жалел, когда вспоминал, что секс — это всё, что он хотел заполучить от Изабель в этот вечер. Но этого не случилось. Этому не суждено было случиться сегодня, и вряд ли сможет вообще произойти когда-то. Скоро Богдан будет пытать его, заставлять согласиться с его условиями, но Фил не сможет их принять, потому что слишком поздно. И тогда русские убьют его. И именно здесь, после более-менее смягчивших беспокойство раздумий, у Раска созрела неплохая идея спасения. Он набрал номер человека, на которого мог с уверенностью положиться. Иззи Моралес, давай, войди в положение, возьми трубку!