Чернокнижник

Какое-то неприятное чувство все же было у парня, когда тот только зашёл в квартиру. Здесь было что-то такое, чего он давно не встречал. Как там любят говорить на Рен-ТВ? Тёмная аура. И Женя с этим сейчас не мог не согласиться. Он ужасно спал, дело даже не в новом месте, а в том, что чего-то чувствовал, будто на него смотрели, сверлили дырку в спине, а особенно по ночам. Конечно, Попадинец понимал, что это всего лишь стресс и здесь никого нет, но самовнушение не особо помогало, а тем временем он жил с этим чувством несколько дней после переезда. Половина коробок уже разобрана, кофе выпит и надо идти за другим (иначе он не сможет нормально работать), но пока не мог, потому что появились новые идеи для его новой книги, которую он пишет уже на протяжении трёх месяцев. Все сумбурно, ни на что не хватает времени, а он сидит и смотрит на экран монитора, тем самым заклеив веб камеру скотчем. Ест один раз в день, печатает текст, разминается немного и вновь садится. Своего стола пока нет, но есть колени, он не жалуется, наоборот, ему удобнее на них, но зрение скоро ухудшится, если не прекратит безвылазно сидеть на одном месте с зашторенными окнами. В один из таких дней, где-то под вечер, юноша вновь отложил ноутбук и хрустнул пальцами, вставая, чтобы немного размяться, и всё-таки наконец закончить с последними коробками, которые так и мозолили глаза. Взяв одну из таких и перейдя в маленькую комнату, в которой, оказывается, стояла ещё одна коробка, забывшую тоже разобрать, Женя поставил её на пол, забыв канцелярский нож, а вернувшись с ним, ещё больше нахмурился — коробка была открыта, а остатки скотча лежали рядом. Мурашки табуном пронеслись по телу писателя, а нож он сжал сильнее. Кто, чёрт возьми, открыл коробку, если в квартире находится один? Выпав на время и сглотнув, парень сел около коробки и стал её разбирать, прислушиваясь к каждому шороху. Либо у него совсем шарики за ролики поехали, либо тут и правда что-то не так. Женя же больше склонялся к первому, хоть и догадывался, что тут происходит, ведь чутье никогда его не обманывало — в квартире кроме него кто-то есть. Ещё с месяц прожив здесь, наконец купив себе кофе и закончив последнюю главу своей книги, Попадинец немного расслабился: всякие звуки прекратились, вещи он разобрал, а мозг успел отдохнуть. Вроде бы все наладилось, но чувство тревоги не исчезало, а все также присутствовало с ним. С этим надо было что-то предпринимать, но он не знал как и с чего начать, и Вселенная подкинула ему идею — подаренная книжка матери, что упала в часа четыре утра чуть не на голову Евгения. — Твою мать, что з…— резко сел он и потер глаза, заметив книгу. Скованность на время взяла свое, руки похолодели, а глаза не отрываясь разглядывали её. Какого черта здесь происходит? — Я же убирал тебя, — нахмурился Попадинец, открыв первую страницу книги, где его встретили со словами: «Моему сыну-чернокнижнику. Надеюсь, она будет тебе по душе» — почерк которых был неаккуратен, но понятен. Его мать никогда не писала красиво, да и зачем ей, если свои рукописи она показывала бы только детям? Главное, как она твердила, это — ясная голова, своё мнение и понятные буквы на письме, а затем смеялась, потрепав маленького Женю по волосам. Он дал себе слово больше не открывать ее, но воспоминания захлестнули с головой, из-за чего молодой человек просидел минут пятнадцать и глядя в одну точку. Открыв вторую страницу и проведя пальцем по листку, Попадинец пробежал глазами по заклинанию заживления ран. Он не понимал для чего нужны такого рода заговоры, если для этого была медицина — не понимал до того времени, пока сам не попал в ситуацию, где пригодилось это заклинание. Но удариться в воспоминания он не смог из-за шума в другой комнате — там что-то упало, причем тяжелое. Захлопнув тяжёлую книгу и взяв её с собой, осторожно ступая по полу босыми ногами, парень вышел в длинный коридор, отчего начало знобить, но окна были закрыты кроме одного, которое, как раз-таки, находилось в маленькой комнате, и потому чувствовался сквозняк. Шагнув к двери и чувствуя еще больший холод, Женя прислушался. Он слышал как кто-то тихо рвет бумагу, а затем начинает потихоньку ходить, чтобы, видимо, никого не напугать или разбудить, а Попадинца эта ситуация смутила еще больше. Юноша быстро листал в книге небольшие заклинания по изгнанию бесов, а потом медленно начал открывать ручку двери, остановившись на пару секунд и заглядывая в щель, тем самым щурясь от лучей солнца и увидев около двери тень. Когда он сделал выпад со словами: «in nomine Patris*…», то двери шкафа громко хлопнули, а Женя быстро замолчал, но книгу не закрыл, сглотнув от напряжения. Переведя взгляд на комнату, а затем вновь на шкаф, парень подошел к нему смелее и хотел было открыть дверцу, как из расщелины вновь вывалился кусочек маленькой белоснежной бумажки, не предвещающая, как ему кажется, ничего хорошего. Взяв ее в руки и положив в карман не отрываясь от шкафа, Женя резко потянул дверцу на себя, ничего нового кроме пары вешалок и старого барахла не увидев. — С этим надо разобраться, — проговорил он, закрывая дверь маленькой комнаты на щелчок.