В голове моей пустота. Темнота и не видно дна. И пуста моя комната. Как мне выйти из омута? *
Пеппер молчала, пока они ехали в машине до дома. Сложив тонкие руки на коленях, она молча смотрела в окно, и не проронила ни звука. Ее голубые, покрытые дымкой глаза, смотрели в окно на темные ночные улочки, и поджимала губы. Старк прекрасно знал, о чем думала его жена. Ведь сам думал о том же. О Петре. Только он обрел счастье, которое хотел бы иметь всегда, как тут же существенную его часть просто отнимают, словно желая заставить захлебнуться в темноте и теми малыми остатками света, что он имеет сейчас. Тони хотелось крушить, кричать, орать и требовать, чтобы его дочь была прямо сейчас здесь, на заднем сидении этой машины, и что-то слушала, читала, ела, спала, не важно. Просто чтобы была тут. Когда они подъехали к башне, то Пеппер выскочила из машины и быстрым шагом направилась к дверям. Старк поджал губы, сам вышел, и, заблокировав машину, последовал за Поттс. Она стояла у лифта, совершенно не обращая ни на что внимания. Сложив руки на груди, она смотрела в стену и никак не отреагировала на то, что Тони приобнял ее за плечи. Когда они зашли в лифт, то Вирджиния, наконец, начала реагировать на происходящее вокруг нее. Подняв голубе глаза на Тони, который смотрел на нее, она тихо прошептала: — Тони, мне страшно… Мужчина без лишних слов обнял Поттс, прижимая ее к себе еще сильнее. Пеппер своими хрупкими и тонкими руками крепко-крепко вцепилась в его черную рубашку и начала тихо плакать. Тони поджал губы. Нет ничего страшнее для него, чем, когда любимая женщина плачет. Крепко сжав женщину, Старк помог блондинке выйти из лифта и усадил ее на диван, и сам присел рядом, все так же продолжая обнимать ее и прижимать к себе. Постепенно ее тихие слезы переросли в настоящее рыдание, которое она не стеснялась сдерживать. Пеппер громко плакала, прижимаясь к Тони и выискивая у него защиты. И Тони обнимал ее, тихо шепча в светлую макушку, что все хорошо, то они вернут Петру и все будет в порядке. Пусть она и не отвечала ему, он знал, что она согласна, что она так же хочет верить в это. А если и не верит, то веры Старка хватит на двоих. В конце концов, он грёбаный Тони Старк, чертов Железный человек. И свою дочь вернет. Непременно вернет.***
Петра встрепенулась, услышав шаги. Это были странные, ужасающе громкие и тяжелые шаги. Девушка встала с кушетки и подошла к решетке, крепко сжав прутья пальцами. Гарри… он ли это, или просто совпадение? Старк обернулась на поднос, где лежало раскрытое письмо и пустые тарелки. Шатенка снова повернулась лицом к прутьям, когда шаги затихли. Перед ней стоял Гоблин. Он ехидно улыбался, а в беспросветных болотных глазах сквозило что-то очень неприятное, от чего девушка вздрогнула. По телу прошло неприятное чувство, и паучье чутье подало легкий сигнал о том, что стоит уходить. Вот только куда? — Как тебе здесь? — поинтересовался он и улыбнулся еще шире. — Надеюсь, тебе тут нравится… — Что я тут делаю? — перебивает его кареглазая, и вновь крепко сжимает руками прутья. Гоблин пускает пару смешков, и девушка хмурится. — Ты здесь потому что я хочу, — говорит он легко. Петра стискивает зубы и все так же гневно смотрит на злодея, который стоял перед ней. Кажется, он был расположен к беседе… или это ей кажется. Нужно было вытягивать из него информацию, пока это можно. Нет. Если получится, вот так. — Почему ты нападешь на людей? — спрашивает она. Злодей улыбается и говорит: — Мне нравится. И мне хочется. Отвращение к этому существу поднялось из груди Петры, а сама она желала размазать ублюдка по стенке. Гоблин, кажется, это понял, поэтому лишь улыбнулся, понимая, что он бесит героиню, которая так долго за ним гонялась. — Я не ожидал, что Девушкой-паук, этой прекрасной и справедливой героиней окажется дочь самого Тони Старка, — говорит он спустя пару минут молчания. — А хотя… чего стоило ожидать от дочери легендарного Железного человека? Небось и на место в Мстителях есть претензия? Знаешь, я… — Почему письмо написано рукой моего лучшего друга? — Девушка-паук смотрит напряженно, на всякий случай отходит на пол шага назад, убирая руки от решетки. Она стоит и смотрит на него, и почему-то от ответного взгляда хочется вцепиться в край надетой на ней футболки и опустить глаза в пол. Но делать она этого не стала, продолжая смотреть в глаза врагу. — Какая зоркая, — с неподдельным восхищением говорит Гоблин и вновь гадко улыбается. Петру прошибает, а карамельные глаза расширяются от ужаса, пронзившего в один момент все тело. — Потому что это письмо было написано от моей руки. Девушка задыхается, и не знает, как реагировать. Она в полном шоке смотрит на Гоблина… нет, на Гарри, и не знает, что ответить. А в голове начинают всплывать моменты двух последних месяцев… — Гарри, ты в порядке? — спрашивает Старк у парня, который выглядел довольно усталым. Озборн улыбнулся и ответил ей, что все хорошо. Только сейчас Петра поняла, что видела у него клыки и нездоровую для кожи бледность. — Где ты был? — спрашивает Петра, немного укоризненно смотря на парня. — Ты вчера попросил меня прийти в парк, но я простояла там два часа. Ты не пришел. Что случилось? — Прости, — вымученно улыбается парень. — Были дела. Только сейчас девушка понимает, что именно в этот промежуток времени недалеко от парка было нападение Гоблина. — Это… это все время был ты? — уже совершенно спокойно спрашивает девушка. На нее навалило то самое, знакомое чувство… Смерть Мэй. Похороны. Могила. Дождь. Холод. Слезы. Истерика. Кровь. Все это яркими отрывками проносилось в неживых глазах Петры. Девушка-паук устремила свой невидящий взгляд в пол и так и стояла, молча смотрев в пол. Беззащитная перед врагом, открытая. Потерявшая бдительность. Но ей было все равно. В голове лишь были эти моменты, и даже больше. Как она могла быть такой слепой, что не заметила подобных изменений в своем дру… нет, в своем парне. Она встречалась со своим лучшим другом два месяца, и не заметила в нем изменений… Хотелось убиться о стену. Наверное, это из-за болезни. Она мешает… мешает ей жить. Вот бы от нее избавится… — А теперь, почему я, собственно, пришел, — улыбнулся Гоблин и подошел к клетке, планируя ее открыть. — Не смей пытаться сбежать, я тебя поймаю. Девушка не ответила, продолжая стоять мертвой статуей на месте. Петра отмерла только тогда, когда тяжелая рука впечатала ее в стену, на руках оказались наручники, а потом на ее глазах Зеленое чудовище принялось обращаться в ее лучшего друга. Гарри был бледен, под глазами залегли больше мешки, сами глаза были красные, словно все капилляры разом полопались. На тонких и бледных глазах застыла сумасшедшая, пошлая улыбка. Руки, некогда теплые и дарившие уют на некоторое время, чувство спокойствия, сейчас вместе с собой под футболку затащили и страшный холод. Девушка поняла, что хочет сделать Озборн. — Нет… — прошептала она. — Нет!