Эмоции

      Пожухлая опавшая листва и голые ветки деревьев сменяются на пушистый холодный снег. На камине с весёлыми носочками, где уже лежат всякие сладости, дожидаясь своего часа, стоят часы, которые своими стрелками неумолимо приближают полночь.       - Стилински, прекрати елозить, – маневрирует Дерек, стараясь удержать на плечах извивающееся тело.       - Тебе напомнить, кто сломал стремянку? – смеется Стайлз, водружая золотистую звезду на елку.       - Ты там закончил? – бурчит брюнет, уходя от темы.       - Ага, как думаешь, мы не переборщили с огнями? – восклицает парень, смещаясь с сильных плеч оборотня на диван.       - Все с ней нормально, – отмахивается Дерек, нетерпеливо упираясь в него взглядом. – Ну, что скажешь?       - Рождество семейный праздник, – вздыхает парень, излагая простую истину. – Передай Талии, что мне жаль, но я буду праздновать дома. С отцом.       - Упрямый, – выносит вердикт Дерек, словно диагноз.       Стайлз ехидно улыбается, утягивая сопротивляющегося оборотня в объятия. Жаркий поцелуй греет лучше, чем красные языки пламени, извивающиеся в комнатной печи. На ворсистом ковре Уголёк рвёт обёрточную бумагу, то и дело косясь в сторону Двуликого. Эмоция Дерека прячется под ёлкой, жалобно смотря в ответ. Роется ещё в неупакованных подарках, извлекая детский игрушечный молоток, предназначающийся для одного из отпрысков жуткого дядюшки Хейла. Ненависть злобно щерится, когда вина протягивает ему игрушку, напрашиваясь на грубость. Уголёк снисходительно принимает этот «акт доброй воли», принимаясь стучать молотком по макушке Двуликого, отчего нелепое существо то сжимается, то вытягивается, напоминая пружинистую жвачку для рук. Хозяева эмоций неоднократно пытались разнять дополняющую друг друга парочку, но безрезультатно. Вина систематически провоцировала ненависть на агрессию, словно хотела получить наказание за какой-то проступок, становясь похожей на домового Добби из Гарри Поттера, который тоже причинял себе вред за провинности.       - Зачем ты все это делаешь? – спросил Дерек, подминая подушку под себя и закидывая руку за голову Стилински. – Я хочу сказать, что обычно дом украшают для детей. Им нравится вся эта мишура.       - Для мамы, – снизу-вверх смотрит на него парень.       - Стайлз, она умерла несколько лет назад, – безжалостно напоминает ему Дерек, проходясь по еще не зажившей ране.       - Мог бы не напоминать, – морщится юноша.       Дерек сам не замечает, как порой ранит людей. Грубым словом, например. Он всегда говорит правду, даже если её не хотят слышать, и не испытывает по этому поводу ни грамма сожаления. Сколько мелких ссор они пережили по этому поводу, но Стайлз не может долго дуться то ли потому, что сильно любит, то ли потому, что негативные эмоции слишком быстро поглощает Уголёк.       - В память о ней, точнее, – исправляется парень. – Нам так хорошо было здесь. Сейчас тут все на своих местах, даже тот ужасно безвкусный свитер на кресле, видишь? И шарики под елкой, – улыбается Стайлз. – О, я помню, как она ругалась из-за разбросанных вещей в тот вечер, а потом приготовила мне печенье, шоколадное, мое любимое. Это было лучшее Рождество в моей жизни, – кутается в тёплый плед.       - Звучит здорово, – кивает оборотень, замечая, как глаза говорливого подростка слипаются.       Он улыбается, выбираясь из объятий и направляясь в сторону кухни. Спустя несколько часов вернулся шериф с работы, Дерек поздравил его с наступающим и удалился, прихватив подарки для своей семьи. Стайлз проснулся ближе к полуночи, стол уже был накрыт. Ноа смотрел телевизор, по-отечески хлопая сына по плечу, когда юноша с вороньим гнездом на голове подошел поздороваться.       - Все в порядке? Ты выглядишь уставшим.       - Ерунда, – быстро отмахивается Ноа, счастливо улыбаясь. – На кухне есть кое-что, что обязательно тебе понравится.       Стайлз с любопытством вскидывает дугообразные брови, устремляясь в заданном направлении. На столе он видит то самое шоколадное печенье, которое слегка подгорело по бокам, а рядом мамину поварскую книгу с заметками. Парень облокачивается о коробку дверного прохода, думая о том, что его желание на Рождество уже сбылось. А еще он замечает новые очки в роговой оправе, которые по мнению врача – Пап, он шарлатан, я не хочу быть очкариком, я уже неудачник, а это смертный приговор! Стайлз, это временно. – ему крайне необходимы, чтобы восстановить незначительно упавшее зрение, а не усугубить. Стайлз крутит их в руках, неохотно надевая. Его внимание привлекает невзрачная папка с новыми делами участка, как узнается позже, в которые отец буквально разрешил ему сунуть нос. Уже руки чешутся проштудировать.       - Спасибо, пап, – возвращается он в гостиную. – За подарки.       - Хватит болтать, помоги открыть бутылку, – подает голос шериф, протягивая упомянутый предмет.       Уголёк играет с брёвнами в печи, не обращая внимания на жгучие языки пламени, которые ему нипочем. Стайлз пытается за ним следить, чтобы этот вероломный товарищ не вздумал спалить дом. Переговариваясь и смеясь с отцом под звучание прямого эфира, где на главной площади по зданию опускается хрустальный шар в такт курантам.