Эмоции

      Стайлз улыбается, утопая в мягком ковре из пушистой травы, и смотрит из-под вскинутых дугообразных бровей на звёздное небо. Руку, заведённую за голову, уже покалывает, как будто кто-то поднёс к ней зажжённую палочку бенгальского огня. Он счастливо морщится, прикладываясь к горлышку почти опустошённой бутылки.       Скотт в очередной раз рассказывает историю о том, как он отважно, подобно доблестному воину, украл поцелуй у своей принцессы, – пожалуй, не стоит уточнять, что это она его поцеловала, дабы не умалять достоинства лучшего друга – сопроводив её домой после занятий, где состоялось не самое приятное знакомство с королём, отцом Эллисон то бишь. Как оказалось, молодой солдат Скотт МакКол хорошо бегает, а его величество Крис Арджент – стреляет. Логический вывод, который напрашивается сам собой: не суйся на территорию охотника, если ты оборотень, а тем более – к его драгоценной дочери.       Стайлз заходится смехом, когда история подходит к своему логическому завершению, и тут же широко распахивает рот, глотая горький стон, вспоминая о хмуром оборотне. Слёзы орошают покрасневшие впалые щёки, по телу проходится дрожь, его знобит и, кажется, вот-вот стошнит крепким алкоголем.       - Стайлз, – зовёт его Скотт, прижимая к себе сопротивляющегося друга.       - Как её зовут? – хрипит парень, крепко впиваясь холодными пальцами в руку МакКола.       Его взгляд пустой, безжизненный, разве что всепоглощающая боль окутывает радужку.       - Ты не хочешь этого знать, – отвечает Скотт, подбородком упираясь в тёмный затылок Стилински.       Стайлз кивает.       - Мне это нужно.       - Нет, не нужно, – тихо отвечает друг, удерживая его за плечи. – Знаешь что, я до магазина и обратно. Куплю тебе воды, я быстро, хорошо?       Кивок. Скотт уходит, холод пробирает до костей. Он кутается в красную худи, медленно хлопая ресницами, разморенный сном и усталостью.       - Иди сюда, – знакомый фантомный голос.       Ему на плечи опускается тёплая кожаная куртка, а сильные руки – держат крепко, тащат к машине. Возятся с ремнём безопасности на его почти бесчувственной тушке, невесомо гладят по волосам, приподнимая влажную чёлку.       - Ненавижу тебя, – признается Стилински.       Дерек усмехается.       - Врешь, – красноречиво смотрит на свернувшегося в клетке Уголька. – Ты не можешь.       - Тогда, – всхлипывает Стайлз. – Почему так больно?       Дерек смотрит грустно, он не хотел ввязываться в это.       - Это пройдет.       Стайлз отворачивается, закрывая глаза. Он проглотил эти слова, которые застряли в горле раскаленной кочергой.       - Скотт не должен был звонить тебе, – сетует Стайлз. – Предатель.       - Он и не звонил, – тихо.       Дерек доставил его домой, прижал к входной двери, спрашивая:       - Где ключи?       Стайлз прикрыл глаза, выдыхая:       - В кармане.       - Чёрт, – рычит Дерек, догадываясь, о каком кармане идёт речь.       Он притягивает ху­доща­вого подростка к себе за округлые ягодицы, а Стайлз прогибается в спине до красивого глубокого изгиба, распахивая рот. Дерек загнанно дышит, ощущая в правом кармане железную связку ключей, но рук от горячей, даже сквозь джинсовую ткань, задницы не отнимает. Сминает жадно, кусает нижнюю губу яркого, как из мокрых снов, рта ничего не соображающего от выпитого алкоголя Стилински. Пытается понять, что так пьянит его сейчас? Запах, вкус дорогого коньяка на желанных губах? Или тихий, преисполненный томления, стон? А, может быть, то, как притирается к нему бёдрами находящийся в полудрёме Стайлз? Доверчиво, отчаянно желая получить разрядку.       Нет, скорее всего, собственное имя, которое срывается с припухших губ:       - Дерек.       Оборотень рычит, подхватывая тощее тело на руки, и открывает дверь. Он не помнит себя от желания, когда уносит спящего друга наверх, когда опускает его на кровать, срывая одежду. И только тогда, когда в коридоре раздаются тихие шаги Стилински-старшего, он осознает себя лежащим на хрупком дрожащем во сне подростке, а собственную руку – в расщелине между светлыми, почти белоснежными во тьме, ягодицами, которые наполовину скрыты серыми боксёрами. И, чёрт возьми, даже тут у него родинки.       Он качает головой, укрывая подростка простыней, поправляет член в штанах и мажет сухими губами по мокрому виску парня, выбираясь через окно.       Ноа заглядывает в комнату сына, радуясь тому, что он в кровати, а не носится по лесу наперегонки с волками, как обычно. Стайлз во сне обнимает подушку, под которой в руке сжимает чёрную кожаную куртку.