Жизнь, написанная набело.

            POV Отаро.       Я принципиально не стал отвечать на вызов. Даже трубку из кармана не вытащил. Ну что за человек? Скотина, а не человек…        — Почему ты не отвечаешь? — поинтересовалась Сайко, все еще перебирая мои волосы.        — Потому что не хочу, — буркнул я. — Моя мятежная душа только-только обрела покой, а эта сволочь…         — О ком ты?        — Да Иттоку же! Наяривает из автомата, мой номер он наизусть знает. Не хочу с ним говорить.        — А вдруг это не он? — усомнилась Сайко. Я тяжко вздохнул и встал на ноги. Почему самые счастливые моменты моей жизни длятся так недолго?..         — Могу поспорить на что угодно — он.       — Ответь. Вдруг что-то важное? — она, как всегда, попыталась меня урезонить, а я, тоже как всегда, внял и уже полез в карман, но сотовый умолк. И тут же зазвенело в кармане Сайко. Я обличительно вытянул палец:       — Ну?! И скажешь, не сволочь? Но Сайко ничего не сказала. Поднесла трубку к уху, послушала и тут же протянула мне. Делать нечего. Я взял мобилу и неприветливо пробурчал:       — Чего тебе? Харуми — это был, конечно, он — также проигнорировал вежливость и задал свой вопрос:       — Белый «ниссан» из ограниченной серии с номерами Тиёды 57-62 — знаешь, чья это тачка? Не могу вспомнить, но показалась жутко знакомой.       Разумеется, я знал, кому принадлежит данное авто. Забыть не сумел бы при всем желании. Меня слегка передернуло от всплывающих в памяти неприятных картин. Но почему Харуми об этом спрашивает?        — Изначально владельцем был Намики Такаюдзи, — ответил я. — Но, насколько мне известно, этой дорогущей тачкой он потом кое от кого откупался, не только ею, конечно… Слушай, какая тебе разница, чья она, ты что, только ради этого звонишь?        — Ну да, хотя, думаю, будет не лишним поинтересоваться: ты перед визитом к девушке в аптеку-то зашел?        — Ваше преосвященство, вы так трепетно заботитесь о моральном облике паствы, что очень хочется дать совет: за собой следи, засранец! — прорычал я в бешенстве. До каких пор он собирается совать нос в мои дела? Поздновато меня воспитывать. И, к слову, в аптеку я не заходил. Не хочу форсировать события в отношениях с Сайко. Она достойна настоящей сказки, а не дешёвой бульварной лав-стори.        — Понял, зауважал! — хихикнул гад и сразу посерьезнел. — Но мне правда надо знать, кому сейчас принадлежит машина Такаюдзи. Это важно.       Увы, тут я ничем не мог ему помочь. С представителями семьи Намики я не общался примерно с лета, когда были окончательно улажены все юридические, финансовые и этические вопросы. Но было что-то в голосе Харуми, что заставило меня продолжить этот разговор.        — Ты видел в ней кого-то знакомого?        — Ну, можно и так сказать… — и опять его интонация меня насторожила. Перед внутренним взором встала картина: мой странный друг ежится в будке таксофона, кутаясь в просторную желтую куртку, и смотрит тяжелым взглядом куда-то в подпространство.        — Это связано с твоим… прошлым? — задавая этот вопрос, я утверждал, а не спрашивал. И не удивился, услышав в ответ:        — Так и есть, господин Ванга. Похоже, на этих Намики завязаны не только ваши с Сайко несчастья, но и мои…       Мне в голову пришла такая же мысль. Судьба словно играет нами тремя: мной, Харуми и Сайко. Наши жизни тесно сплетены в запутанный клубок, но нить каждой так или иначе ведет в сторону конгломерата «Намики-групп»… Впрочем, Такаюдзи и Микото еще слишком юны, чтобы оказать губительное влияние в прошлом на жизнь Харуми, а их отец уже умер и точно не имеет отношения к этой истории с машиной. Как, вероятно, и его вдова, госпожа Кёко… И тогда остается только одна кандидатура!        — Слышь, Харуми, — сам не зная, отчего, я понизил голос, — опиши его внешность. Кажется, я догадываюсь, кто это может быть… Как он выглядит? Мелкий щуплый дед, седой, как ты?        — Точно, — скрипуче отозвался музыкант. — Мелкий, тщедушный и седой, как я. Только он седой из-за возраста, а я — из-за него… Гунджи Араи-сан, бывший партнер моего отца по бизнесу…        — Трындец, как всё запущено… — прокомментировал я под вопросительным взглядом Сайко. — Похоже, что не на Намики всё завязано, а на настоящую родню Такаюдзи! Порченые мужики, видать, в этой семейке…

***

       Да, я сволочь. Обманщик, вредитель и вообще нехороший человек. А, да, еще паразит. Других эпитетов, высыпанных на мою голову, не помню, но все они примерно в этом же ключе… Почему же мне так хорошо? Улыбка до ушей расползается сама, в груди щекотно, а руки я засунул подмышки для безопасности…        Я уговорил Сайко отпраздновать Рождество на Окинаве и привез ее в небольшой уютный пансионат в традиционном японском стиле рёкан. Правда, благоразумно «забыл» упомянуть, что это милое местечко отписано моей семье, как один из пунктов компенсации денежного и морального ущерба от «Намики-групп». И сейчас, здесь живут и ведут дела мои родители…       Ботинок Коты я тоже взял с собой. Пора завершать эту эпопею: мать все никак не могла прекратить искать умершего сына. Только теперь она не бегала с листовками, как в Токио, а оккупировала интернет. Разместила объявление во всех доступных соцсетях, но, разумеется, безрезультатно. Отец уже рукой махнул, понял, что ее не переубедить. Что ж… Пришло время для шоковой терапии.       Сайко оторопела, увидев, что у входа в празднично украшенную минку* нас встречает мой старик. Он-то ее по известным причинам не узнал, а вот она тут же сообразила, откуда растут ноги у зарытой собаки… И мне сильно влетело. Но все равно я был доволен, как кот, объевшийся сметаны.       Еще бы! Мне далеко до идеального образа благородного японца, я не умею «жертвовать своим счастьем ради блага ближнего», особенно, если оно никому не нужно. Вместо этого умею не наступать на одни и те же грабли дважды. Я не стал вилять и ходить кругами, сразу представил Сайко своей невестой, убив таким нехитрым способом двух зайцев одновременно: сделал девушке предложение и познакомил с родней. Правда, девушка, услышав слово «невеста», подавилась клубничным дайфуку* и долго кашляла, зато теперь точно знала о моих намерениях…       С матерью я беседовал один на один, когда Сайко уже уснула на своем футоне, отгородившись ширмой от меня: ввиду праздников, в пансионате случился наплыв туристов, лишних комнат не было, вот и пришлось нам делить одну на двоих… Выйдя в хозяйственную часть дома, я нашел мать готовящей бобовую пасту. Молча поставил перед ней ботинок Коты, который она тотчас узнала.       — Что… Как?! — вскинула на меня испуганные глаза.       — Тринадцать лет назад, когда тонул «Прометей», брат нашел на нижней палубе девчонку без сознания. Позвал меня. Пока я ее вытаскивал, Кота побежал ловить свой уплывший кроссовок и погиб… А кроссовок — вот он. Та спасенная девочка хранила его все эти годы. И страдала, думая, что виновата в смерти пацаненка…       Я говорил абсолютно индифферентным голосом, сохраняя на лице спокойное выражение. Видел, как глаза матери наполнились слезами, как она взяла кроссовок, осторожно, словно боясь, что он растает в ее руках, внимательно прочитала надпись на стельке… И зарыдала горько, будто сердце рвалось на куски. Я придержал ее за плечи и легонько похлопал по худенькой спине. Ничего. Это спасительные слезы. Мать наконец сможет отпустить погибшего ребенка с миром. И продолжит жить.       На звуки плача из комнат прибежал отец, и вскоре у меня на груди всхлипывали уже они двое. Я все понимал и сочувствовал, но, тем не менее, очень хотел сбежать. Я свои слезы уже давно выплакал. А одна случайная мысль даже заставила меня грустно улыбнуться: интересная все-таки штука — судьба! Кота умер, спасая Сайко. Спустя годы, Сайко склеила воедино осколки нашей разбитой горем семьи, и однажды настанет день, когда она сама войдет в нее…       Я прокрался в спальню, стараясь не скрипнуть ни одной половицей. Аккуратно просунул голову за ширму: Сайко спала, не могла выслушать и оценить мои размышления о судьбе. А вот мне спать не хотелось. Я сел рядом с ней, облокотившись на стену, посмотрел через окно на яркую луну. И подумал о том, что сейчас, в этот момент, я действительно спокоен и счастлив. Полностью и всецело. Поверил бы я еще год назад, что настанет такой день, когда я, дитя порока, буду вот так сидеть зимней ночью в доме у родителей, слушать ровное дыхание своей спящей, отчаянно любимой девушки, и чувствовать себя на седьмом небе просто от того, что она есть? Моя Сайко, мой ангел, моя нечаянно сбывшаяся мечта…             POV Сайко.       Я никуда не ездила примерно со времен старшей школы. А на Окинаве — так и вообще ни разу не бывала. Поехать туда на Рождество, да еще и с Отаро… Почему бы и нет? Хотя здесь я не совсем честна. Я безумно обрадовалась, когда он мне это предложил. Жаль, что я вовремя не вспомнила, что Рождество — это какой-то знаковый день в наших жизнях. Крушение «Прометея» — Рождество, новая встреча и наш первый смертельный поцелуй — тоже Рождество, только через двенадцать лет, и вот, совместная поездка на курорт — опять оно… Что нас ожидает на сей раз — над этим я не задумалась. А зря.       Потому что Эйта снова учудил. Ни словечка мне не сказал о том, что едем мы не просто в пансионат, а в пансионат, где хозяйничают его родители! Я чуть без самолета обратно домой не улетела, когда его отца увидела. Но это еще полбеды. Потому что во время праздничного ужина Отаро объявил, что я его невеста. А я-то и не знала, вот незадача! Но пришлось делать хорошую мину при плохой игре, улыбаться и ждать подходящего момента для разборок.       Момент наступил, когда мы после ужина отправились гулять. Я вздрогнула, выйдя на улицу — хоть на Окинаве и не бывает холодов, однако чувствовалось, что уже не лето. Отаро сразу обнял меня за плечи и притянул к себе. Я вообще заметила, что он при каждом удобном и неудобном случае старается если не обнять меня, то взять за руку или просто коснуться. Я не возражала — рядом с ним мне теперь было очень хорошо и уютно. Ведь моя любовь взаимна, как оказалось…       Но сейчас я вывернулась и треснула по рукам, которые он снова ко мне протянул. Эйта недовольно взвыл:       — За что? Обиженную мордаху еще строит, паразит! Только в глазах все равно чертики пляшут. Эйта просто балдеет от создавшейся ситуации, как я погляжу!       — Почему ты ничего не сказал заранее? Дуру из меня сделал, и рад?       — Сайко, я не делал из тебя дуру, — ласково проговорил этот прохвост. Ага, тут и делать ничего не надо — Сайко сама дура-дурой, раз согласилась с ним куда-то поехать… — Просто не хотел тратить время: я же и так знаю, что ты ответишь, зачем кругами ходить?       — А если я откажусь?       — Не откажешься.       — Ну, а вдруг? После твоих слов очень хочется тебя обломать. Отаро слегка прищурился и произнес со смешком:       — Давай, обламывай. Ты уже как-то пробовала, не так ли? Помнишь, чем дело кончилось?       — Гад, — я забежала вперед и поднялась на изогнутый каменный мостик, перекинутый через пруд с лотосами.       — Именно! — Эйта догнал меня и уселся на перила. — Знаешь ведь, каким я могу быть приставучим! И в итоге добьюсь своего!       — Самоуверенная сволочь! Получается, я для тебя — пустое место? Мое мнение ничего не значит? Он покачал головой, спрыгнул с перил и обнял меня сзади. Тихо сказал:       — Ты не пустое место, Сайко. Просто я очень хорошо тебя знаю. Знаю, что ты чувствуешь. А также знаю то, что сообщи я тебе всё заранее, ты бы испугалась и начала искать причину не ехать…       — Все равно ты сволочь!       — Ага…       — Паразит!       — Конечно…       — Наглец!       — Интервент-захватчик, — присовокупил Отаро. — Хищный волк и хитрый змей. А ты — моя леди в красном.       — В красном? — растерялась я, сразу припомнив то платье, которое покупала для похода в клуб. Но Отаро же не о нем сейчас?..       — Ну, во-первых, это символ. Женщина в красном — женщина-мечта! — заявил он. — А во-вторых, я не могу забыть нашу первую встречу: ночь, музыка, рождественские огни — и девушка в красном костюме Санты, с алой помадой на губах целует меня… Эйта мечтательно закатил глаза, а я добавила:       — После этого ты должен еще сказать: «умереть — не встать!» Мы посмотрели друг на друга и засмеялись. А потом Отаро наклонился и легко коснулся моих губ своими. Первый раз в этой реальности…       Аромат миндаля вновь нахлынул, одурманивая мой разум и лишая воли. Под стрекот ночных цикад улетали в вечность секунды, поцелуй постепенно углубился, превратившись из невесомо нежного в страстный, но смерть теперь не спешила нас забирать. Меня потрясла сила собственных ощущений — я больше не контролировала свое тело, голова кружилась, и хотелось, чтобы этот поцелуй не заканчивался… Но Отаро внезапно отстранился. На мгновение показалось, что всё по-прежнему, и он сейчас упадет мертвым, однако… Нет, он не падал, просто дрожал и тяжело дышал. А когда я сама потянулась к нему за продолжением, отпрянул и оперся руками на перила моста, глядя в темную, чуть флюоресцирующую воду.       — Хватит… — пробормотал он каким-то чужим голосом. — Хватит… пока… Иначе я не смогу остановиться…       На обратном пути мы миновали сад камней, живописную храмовую постройку с колодцем-цукубай у входа, задержались в парке, наблюдая за представлением театра Но на открытой сцене. И уже перед самым пансионатом, я остановилась и негромко позвала:       — Отаро…       — М-м-м? — повернулся он ко мне. Я вздохнула и спросила:       — Ты правда хочешь, чтобы я была счастлива? Или это просто навязчивая идея из прошлого? Взгляд Эйты стал тревожным. Он приблизился вплотную и взял меня за плечи:       — Конечно, я этого хочу. Потому что твое счастье — оно и мое тоже. С чего вдруг такие вопросы?       — Ну… — замялась я. — Тогда не делай так больше… Никогда.       — Чего не делать? — не понял Отаро и непроизвольно сжал пальцы на моих плечах. Я аккуратно отвела его руки и пояснила:       — Никогда не решай всё сам. Советуйся со мной или хотя бы предупреждай… Я же человек, а не медуза в твоем аквариуме…       — Х…хорошо… — Эйта смотрел на меня растерянно и кусал губы. — Но я не думал, что ты обидишься… Ты же хочешь быть со мной? Я ведь тебя не принуждаю?       — Нет, — тихо ответила я. — Не принуждаешь. Просто это немного странно для меня… Непривычно. Мы такие разные. Ты красивый и популярный, а я…       — Глупости! — Отаро снова меня обнял. — Ты обладаешь удивительным качеством: чем дольше на тебя смотришь, тем красивее ты кажешься. С другими женщинами как-то больше наоборот происходит! А еще… — он чуть отстранился и взглянул мне в лицо. — Знаешь, Сайко, мы — люди — странные создания. Сколько твердим сами себе о том, что надо беречь и ценить то, что имеем, иначе, потеряв, будем плакать и отчаянно сожалеть об утраченном? Сколько книг об этом написано, сколько фильмов снято? Но мы все равно остаемся неблагодарными. Принимаем, как должное, благословения Небес... Я тоже принимал тебя, как должное… пока не потерял. И теперь, получив второй шанс, понимаю — это чудо. И мне плевать на условности, на мнение каких-то посторонних людей — сегодня я точно знаю, в чем заключается настоящее счастье... Веселого Рождества, Сайко! Мы дружно подняли головы к небу, где в этот миг вспыхнули разноцветные огни праздничного фейерверка…