Жизнь, написанная набело.

      POV Отаро.       Сам не знаю, на что я рассчитывал, надеясь смыться в Гонконг на пару-тройку лет и пережить там свой нехилый эмоциональный кризис? Я действительно думал, что смогу вот так оставить ее без присмотра, на волю судьбы и Хасэбэ? Да ты, батенька, идиот… Я не то, что уехать не смог, я даже всерьез подумывал устроиться работать в ту же контору, что и Сайко, чтобы уж точно «держать руку на пульсе»! Но после того, как Такаюдзи побежал с повинной в полицию, прихватив с собой ту сломанную видеокассету, моя жизнь и жизнь моей семьи в одночасье круто изменилась…       Естественно, что Такаюдзи наказывать никто не стал, но дело получило широкую огласку и вызвало мощный резонанс в обществе. Корпорация «Намики» была вынуждена раскошелиться на щедрую компенсацию за все наши многолетние лишения. Ведь, в конечном итоге, виноватым в том кораблекрушении был пока еще живой в этой реальности президент компании Намики-сан. Отец Микото…       Микото… Эта девушка оказалась удивительно стойкой и храброй: она ни разу не покинула Такаюдзи во всех разборках, что учинили «принцу» вездесущие СМИ. Как они только не полоскали эту ситуацию! Брат или жених? Наследник или консорт? А может, ни то, ни другое? Но эта вышколенная строгими гувернантками парочка влюбленных безупречно держала лицо, вежливо не позволяя стервятникам лезть слишком уж глубоко в их личную жизнь.       Моё лицо теперь тоже часто мелькало как в прессе, так и на TV, сначала в качестве фигуранта старого дела о кораблекрушении, а потом на меня обратили внимание деляги шоу-бизнеса. Сам не заметил, как после участия в многочисленных ток-шоу снялся в социальной рекламе, и пошло-поехало. Мне предложили поступить в актерский ВУЗ, я поступил… Ну, а что? У меня же вообще никакого образования нет — даже общеобразовательную школу закончить не получилось. А тут — такая возможность. К тому же, жизнь уже показала — актером я могу быть гениальным… Да что там говорить, я бы за что угодно зацепился, лишь бы заключить сделку с совестью и остаться в Токио! Потому что покинуть Сайко окончательно оказалось выше моих сил. А живя здесь, я мог украдкой наблюдать, все ли у нее в порядке. В конце концов, я же обещал сделать ее счастливой! И должен сдержать обещание…       Но вот самому мне счастье явно не светило. В связи с этой шумихой и новой «публичной» работой, мой личный «меч возмездия» очень скоро вновь активизировался и нанес очередной визит. А я-то уж и забыл о нем к тому времени! И сильно испугался, увидев однажды на своем пороге сумасшедшего красноволосого убийцу.        — К… Казума… — только и смог я пролепетать, отступая в глубь квартиры. Он что, в каждой из реальностей меня преследует? А я боюсь его до заикания и ничего не могу сделать с этим парализующим волю страхом…        — Недоброго тебе вечера, Эйта, — толстые губы хоста растянулись в жутковатой улыбке. — Не угостишь старого друга выпивкой?        — Что тебе надо от меня на этот раз?.. — прошептал я, изо всех сил пытаясь согнать с себя оцепенение. — Я ведь уже объяснял тебе, что не могу, просто не могу ответить на твои чувства!        — Да? Когда? — Казума наморщил лоб, припоминая. Ах да, он же не может этого помнить. Все наши с ним разговоры по душам остались там, за гранью…        — Н-ну ладно, тогда сейчас объясню… — я лихорадочно соображал, что ему сказать, чтобы он окончательно с катушек не слетел. Чёртов псих, надоел, нужно в дурку его сдать, чтобы больше не отсвечивал… — Казума, пойми, мы же с тобой оба парни, а у меня нет таких наклонностей, я с тобой только дружить могу… Дружба — это ведь тоже любовь, только гораздо прочнее, чем отношения, замешанные на сексе! — ай, блин, что я несу, он теперь еще в друзья мои себя запишет на полном серьезе… А нянчиться с психически нестабильным потенциальным жителем дурдома — совсем не предел моих мечтаний!       Но нет. Маньяка так просто не столкнуть с намеченного пути. Секунда — и перед моими глазами сверкнуло лезвие ножа, чуть коснувшись холодом кожи на скуле. Я замер. Казума медленно провел ножом мне по правой щеке и ниже, остановив его возле сонной артерии.        — Дружба? — мелко захихикал безумец. — Что такой жадный крот, как ты, может о ней знать? Ты просто ищешь отговорки. Дружба — это, по-твоему, любовь без секса? Сразу ясно, что ты не имеешь понятия ни том, ни о другом!       Нож царапнул шею, что заставило меня очнуться. Я отпрыгнул от Казумы, подхватил с пола низкий табурет и, держа за ножки, выставил его вперед наподобие щита. Не помня себя от бешеного количества адреналина в крови, я закричал:        — Казума, ты неправ! У меня есть любимый человек! Я могу любить! И люблю очень сильно! Но не тебя! На лице бывшего коллеги промелькнула целая палитра чувств от недоверия до дикой ярости. Я понял, что сейчас он набросится на меня, как зверь, и если не зарежет, то загрызет. Но в этот самый момент на сцене неожиданно появился третий персонаж…       - Ми-и-и-илый!!! — оглушительный рев ударил по ушам, и меня буквально смело и впечатало в стену медвежье объятие еще одного неадеквата. Харуми, мать его четырежды по семь!!! Я выронил табуретку и заорал:        — А-а-а-а-а-а!!! Отпусти меня, извращенец!!! Но чокнутый бомжара меня будто не услышал.        — Сладкий мой малыш! Как же долго я ждал от тебя этих слов! — голосил он, навалившись на меня всем телом. Я отчаянно брыкался, кроя его самыми заковыристыми ругательствами. Маловато их все же в японском языке! А увидев за плечом моего друга-полудурка полностью ошеломленную рожу Казумы, я почувствовал, что сейчас начну ржать, как впавший в истерику жеребец.       Но сам Казума явно не оценил всего абсурда ситуации и с визгом накинулся на Харуми, втыкая нож ему в спину… совсем не учтя того, что на спине уличного музыканта висит зачехленная гитара. Раздался жалобный «бздын-нь», и Харуми вдруг застыл, уронив руки вдоль туловища. Затем он очень медленно развернулся к красноволосому.        — Ты… это… мне гитару только что сломал?.. — спросил он подозрительно ласковым голосом, пока я, обессилев то ли от пережитого стресса, то ли от сдерживаемого хохота, сползал по стене.        — Извини, я не хотел, — пискнул Казума и попятился, очевидно, разглядев что-то эдакое в глазах бродяги.        — Эйта, ты слышал? Он сказал «извини»… — Харуми обернулся ко мне. — Эй, Эйта, ты где?        — Я здесь, — отозвался я снизу.        — Хрена ты расселся? Давай вставай и смотри, как я эту макаку красноволосую в окно выкину!       Но «красноволосая макака», уже сообразив, что уровень сумасшествия Харуми намного превышает ее собственный, успела исчезнуть с горизонта. Мой друг-музыкант разочарованно цокнул языком, глядя на распахнутую дверь:        — Жаль… У меня сегодня тяжелый день выдался, очень хотелось кому-нибудь морду набить…

***

      Под мерное тикание часов мы молча сидели на вытащенном из шкафа старом футоне и пили каждый свой напиток: Харуми — пиво, а я — зеленый чай. Хватит на мою жизнь алкоголя. Тем более, что хмель меня не берет. Интересно, а Харуми с его непростой жизненной историей еще способен пьянеть? Я покосился в его сторону, но спрашивать ничего не стал.       Длинные седые волосы музыканта, влажные после душа, падали на его костлявые голые плечи, украшенные следами от ожогов.        — Чего уставился? — он зыркнул на меня из-под лохматой челки. — Нравлюсь?        — Если хочешь, оставайся здесь жить, — хмуро сказал я. — Хотя бы до того, как снова станет тепло. Лето кончилось.        — Что? Нужен бесплатный телохранитель? — хохотнул он. — Или кухарка?        — Тебя, дурня, жалко! И так весь битый-перебитый, скоро еще и отморозишь себе что-нибудь нужное!        — Да ладно! Ай, а я ведь помню, как ты расплакался, как маленький мальчик, когда вернувшись однажды вечером домой, обнаружил тут меня и горячий ужин! Даже есть не мог!        — Просто мне тогда на секунду показалось, что это не ты, а Сайко… — я прикусил язык. Но поздно. Харуми резко посерьезнел и произнес холодно:        — Не надо постоянно вспоминать о Сайко. Ты должен уже отпустить ее.       Я виновато повесил голову. Да. Я много кому чего должен. Слишком большому количеству людей я разрушил жизнь. Неоднократно. А самого дорогого для меня человека я убил. И пусть не собственными руками, но именно встреча со мной послужила причиной ее смерти… Да, конечно, сейчас она жива и будет жить, если не встретит меня вновь на этой грани бытия. Я обещал сделать Сайко счастливой, но, похоже, единственная возможность сдержать обещание — просто никогда не попадаться на ее пути…       Только… Я не мог не думать о Сайко. Девчонка намертво засела у меня в мозгу, в сердце, в крови, стала моим воздухом и источником энергии, без нее я просто никто и ничто. Но Харуми прав. Мне нельзя снова лезть в ее жизнь. Я и не собираюсь. Лишь тихонько, незаметно приласкаю взглядом откуда-нибудь со стороны и растворюсь в толпе прохожих. Аккуратно, не вызывая подозрений, буду переводить на ее счет деньги. Присмотрю подходящего жениха…       Жениха….       Же-ни-ха…       Ха. Ха. Ха.       Гадство. Кому я вру? Не стану я искать ей партию. Я и беднягу Хасэбэ к Сайко подослал только потому, что знал почти наверняка: не сойдутся они. Как любовники — никогда. Как брат и сестра — возможно. Я же именно на это и рассчитывал, разве нет? Я же все еще надеюсь… Надеюсь на чудо. Она ведь сама и есть чудо — моя Сайко…