никогда не падай духом

// au, где Кузьма — гибрид (с кошачьими ушками и хвостиком) //

      Кузьма прост характером. Чаще всего светится ярче солнца, улыбается широко-широко и носится по дому, словно он заряжен энергией на сто лет вперед.       Чаще всего Кузьма был мягким и уступчивым, но иногда все же обижался на пустяки, что в себе и признавал (читай: не любил). Он словно ребенок отворачивался и уходил в комнату, кутался в одеяло и, насупившись, смотрел телевизор или лазил в интернете часами, ждал, пока ты сама придешь к нему, чтобы попросить прощения (или просто утроиться рядом), но парень не всегда мог просто усидеть на месте и уже через полчаса сам несся к тебе, чтобы порывисто обнять и начать щекотать.       Ты всегда знала, как нужно просить прощения. Особенно, если Кузьма обижался по-серьезному.       Утро не задалось с самого начала. Подгоревший завтрак был попросту выброшен в мусорку и заменен на хлопья с молоком, от которых Кузьма, кстати, не отказался, а с удовольствием уплетал их за обе щеки и даже попросил добавки. Ты же в свою очередь начинала раздражаться от каждого лишнего звука или слова, сказанного в твою сторону. Ну, бывает иногда.       Сапрыкин знает, что в такие моменты лучше заткнуться и дать тебе время, но он продолжал наседать на твои уши и канючил, чтобы ты приехала к нему на обеденном перерыве в театр, чтобы он мог показать тебе несколько сцен из нового спектакля.       — Ты ведь прекрасно помнишь, что у меня скоро зачеты, — только отвечаешь ты и скрываешься за дверью, направляясь в спальню за своим рюкзаком.       Обижаться не на что. Вроде бы. Только вот Кузя уже как месяц не может нормально провести с тобой свое свободное (или не очень) время. Пытается хоть как-то вытащить тебя на люди, сводить в кафе или на простую прогулку, если позволяет погода. Ему мало тебя, поэтому-то он и психует, крича тебе в спину.       — Живем вместе, а ощущение, что один!       Мысли ты приводишь в порядок только тогда, когда кончается вторая пара и у тебя всего полтора часа, чтобы добраться до театра и успеть поговорить с Кузьмой, точнее, уделить ему малость своего времени.       Парень оказывается в своей маленькой гримерке наперевес с гитарой, обклеенной разноцветными наклейками, привезенными из разных стран. Его лицо сосредоточено, а брови нахмурены.       Ты улыбаешься, чувствуя, как сердце сжимается от теплоты к этому человеку, но взгляд парня обжигает своей обидой, и ты поджимаешь губы, пытаясь не засмеяться. Он всегда выглядел милым, когда обижался и куксил своё лицо и прижимал ушки к голове.       — Привет, Котенок, — ты прикрываешь за собой дверь и замечаешь, что в комнате вы совершенно одни. Видимо, все ушли на обед.       Сапрыкин тебя игнорирует, показушно не отрываясь от гитары и отъезжает на стуле к столу, заваленному исписанной бумагой и свежим сценарием.       Ты достаешь бумажный пакет из своего рюкзака и ставишь рядом с Кузей. Кофе с молоком и карамельным сиропом оказывается там же.       — Что там? — еще немного обиженно бубнит он, но интерес открыто проскальзывает в его голосе. Он был уже пойман на крючок.       — Твои любимые кексы с малиной и черникой.       Улыбаешься, потому что Кузьма пытается расслабить свое лицо и скрыть свою улыбку, но его ушки все равно приподымаются, а хвост подрагивает на самом кончике.       — Тебя так легко подкупить, — шепчешь ты ему в шею, когда вы уже вместе с ним сидите на диване и лениво обнимаетесь. Время уже было много, но ты не переживала, так как заранее предупредила подругу, что не придешь на последнюю пару. Кузьма же в свою очередь наслаждался твоим обществом и, тихо-тихо мурча, целует тебя в щеку и уголок губ. Репетиций у него на сегодня больше не запланировано.       И вообще, ему так мало нужно для счастья, ведь главное, что ты рядом.